Холодный январь в Париже

      Вдруг раздался стук в дверь. Фролло поднялся, взял из рук послушника поднос и поставил на стол. - Смотри-ка, тут есть всё, что нужно в такую погоду, - он обернулся к Эсмеральде, уже успевшей спрятать свою ладанку. - Молоко, мёд, горячий хлеб, жаркое. - налив в кружку молока и положив туда ложку мёда, он размешал питьё и протянул ей. - Давай-ка, попей, и садись к столу. - Спасибо, господин кюре, - прошептала девушка, беря кружку. Фролло стал раскладывать по оловянным тарелкам мясо с овощами и хлеб, затем обернулся. - Эсмеральда, всё гото... - и замолчал, увидев, что девушка спит, подложив ладошку под щёку, а в другой руке держит пустую кружку. Улыбнувшись, Клод взял эту кружку и поставил на стол, затем укрыл девушку одеялом и подоткнул его. Пусть поспит, а еде ничего не сделается, думал он, ставя тарелки на полку в очаге, над углями, чтобы не остыло. Затем присел на корточки рядом с кроватью и стал разглядывать спящую. Густые длинные волосы цвета воронова крыла, точёный носик, розовые губы, нижняя чуть выпячена, что выдаёт упрямый характер. На щеках, до этого бледных, проступил румянец. Глаза осенены длинными густыми ресницами. Роста невысокого, очень худенькая - немудрено, живя на Дворе чудес, не каждый день поешь досыта, если вообще поешь. Кто же она, может, цыганка? Говорила, что танцует. Хочется верить, что это так, и в ремесло этой девушки не входит богопротивное гадание и обман, а то и колдовство. Фролло инстинктивно чувствовал расположение к незнакомке. Со смутным сожалением подумал, что, не прими он сан и женись, у него могла бы быть такая дочь. Наверное, она чуть моложе Жеана, ей на вид лет пятнадцать-шестнадцать.       Вдруг во сне девушка вздохнула, поворачиваясь на бок, вытащила ладонь из-под щеки и судорожно прижала кулачки к груди. Фролло заметил, что по её телу прошла волна озноба, несмотря на облачение и тёплое одеяло. Осторожно прикоснулся к её рукам, они уже не были такими холодными. Но она вполне могла простудиться, сидя на снегу в лёгком платье... Сколько же времени она провела там? Когда он обнаружил её в нише, вроде бы пробило одиннадцать часов. А свет горожанам положено гасить в восемь, на крайний случай - в половине девятого. Бедная девочка. Нет, лютого мороза-то не было, только одета она совсем по-летнему, да босая. Надо что-то придумать. Даже если она уйдёт завтра обратно, и он больше никогда не увидит её, но просто должен что-то для этой девочки сделать. Мысли архидьякона были прерваны тихим вскриком просыпающейся девушки: - Грен! Я иду!       Она села на ложе, протягивая руки вперёд, открыла глаза и оглянулась, не понимая, где находится. Вдруг взгляд её упал на лицо священника, всё ещё сидевшего рядом с кроватью, она успокоенно вздохнула. - Господин кюре... Значит, это не приснилось, и я правда, у Вас в Соборе?.. А как же Грен, он ведь не знает? Я совсем забыла... - она снова прижала кулачки к груди. Фролло поднялся и присел на кровать рядом, ласково положил руку ей на плечо. - Ты согрелась? Поспала немножко? А кто же этот Грен?       Девушка кивнула в ответ на первые два вопроса и прошептала: - Грен - мой муж. - Муж? Ты же сама ещё ребёнок. Сколько тебе лет? Эсмеральда сосредоточенно нахмурилась, стала загибать пальчики, сбилась и сказала: - Я не знаю. Наверное, столько, - и показала обе ладошки с растопыренными пальцами, потом одну из них убрала за спину. - Пятнадцать? И у тебя есть муж?.. Слушай-ка, я всё хочу расспросить тебя и забываю, что ты наверняка голодная. Ты уснула, не дождавшись ужина, вот и поедим. В этот момент раздался звон, возвещавший полночь. Девушка вздрогнула. - Ничего, это всего лишь часы. Садись за стол, - Фролло снова протянул ей руку. Она встала, на этот раз ноги слушались её и не болели. Путаясь в длинных полах облачения, подошла к столу и робко опустилась на краешек стула. Клод достал из очага тарелки с едой и кувшин с молоком - ни то, ни другое ещё не остыло.