Холодный январь в Париже

      Гренгуар рассказал, что побывал на Дворе Чудес и рассказал Клопену о внезапных переменах в их с Эсмеральдой жизни. Король Алтынный, по словам поэта, только довольно усмехнулся, пробормотав: "Вот и славно". Но видно было, что он не прочь снова увидеть свою воспитанницу и названую сестру. - Конечно, мы навестим его, Пьер! - горячо воскликнула девушка. - Матушка, это ведь благодаря Клопену я жива и здорова, он воспитывал меня, как не стало той, кого я называла мамой. Ой, мне столько надо будет рассказать тебе! А я даже не знаю, с чего начать... Пьер, а как моя Джали? Мама, Джали - это козочка, с которой я показываю фокусы и выступаю... Выступала на улицах. - О, с ней-то всё в порядке, - улыбнулся Пьер. - Грызёт свою капусту и отруби. Пока я оставил её там, но мы придумаем что-нибудь, чтобы она потом жила с нами. День прошёл незаметно. Фролло, занятый делами Собора и епархии, не мог провести много времени с девушкой, её матерью и своим учеником, но душа его была спокойна за них. Ближе к вечеру он зашёл в келью девушки, где сидели и разговаривали все трое. - Сестра Гудула... Вернее... Госпожа Шантфлери, - обратился он к бывшей затворнице, - мне нужно задать Вам важный вопрос: крещена ли Ваша дочь по обрядам Святой церкви? - Как же, Ваше преподобие! - отозвалась женщина, - в Реймсе было крещение, и дитя моё было как ангелочек в своей крестильной рубашечке! Я сама вышивала её, у многих знатных дам и то не было такого тонкого кружева... А отец Жак, крестивший её, сказал, что моя дочь будет очень счастлива! И в церковь я ходила с ней каждый день, и лики херувимов словно любовались со стен на мою девочку! До того страшного дня, как... - голос Пакетты дрогнул, она сжала руки. - Успокойтесь, госпожа Шантфлери, - Фролло положил ей руку на плечо. - Господь милостив к Вам и Вашей дочери. И милостью Его вы обрели друг друга, а скоро девушка обретёт и законного мужа в лице Пьера. Препятствий к заключению брака я не вижу. Кроме того, так как с Эсмеральдой никто не занимался духовным воспитанием, и она не знает о Боге и церкви, я помогу восполнить это. - Господин кюре, - с наивным восторгом девушка сложила руки, глядя на священника, - когда вчера вечером вы нашли меня, замерзающую, то сказали, будто служитель Господа. А мне так кажется, Вы и есть сам Бог, такой добрый и милосердный! Вот это я знаю о Боге! - Нет, дочь моя, - улыбнулся архидьякон. - Я всего лишь человек... - он хотел добавить что-то ещё, но в этот миг до них донёсся удар колокола. - Квазимодо! - воскликнула Эсмеральда. - Мы же обещали послушать, как он звонит. - А я как раз провожу вечернюю службу, - сказал Фролло. - Идёмте же, - видя волнение Эсмеральды, он добавил: - Не бойся, дитя, даже если ты не знаешь, как проходит богослужение. Посмотришь, послушаешь, и душа обратится к Богу.       Действительно, звон колоколов был прекрасен. Подняв глаза к высоким сводам Собора, девушка не видела Квазимодо на колокольне, но слышала волшебные звуки. Когда Фролло, усадив её с матерью и поэтом на скамью, собрался идти в ризницу, Эсмеральда робко спросила: - А на колокольню нельзя подняться? Вроде бы, Квазимодо звал меня туда. - Только не сейчас, дитя. Там метель и ветер, которые не страшны звонарю, но могут быть губительны для вас. Но, когда станет теплее, конечно же...       Во время службы Эсмеральда сидела, робко опустив глаза, так как не понимала практически ничего, что происходило. Она порой украдкой смотрела на то, как крестятся мать и Гренгуар, но сама даже не решалась повторить. Однако, когда Фролло начал проповедь, стала прислушиваться. Ей удалось понять немногое, и она запомнила только то, как Иисус воскресил дочь Иаира. После мессы священник подошёл к сидящим на скамье. - Дочь моя, как видишь, ничего страшного не случилось, ты послушала слово Божие. Потом я научу тебя основным молитвам и поясню, что нужно делать во время службы. - Да, а то мне было очень неловко, что я ничего не знаю и креститься даже не умею. Но вот как девочку вернул к жизни Иисус, мне очень понравилось! Это же чудо!       Тут с колокольни, хромая, спустился звонарь. Эсмеральда уже привыкла к его наружности, не боясь, улыбнулась, и даже Пакетта сумела сдержать дрожь и приветствовала Квазимодо кивком головы. - Вам понравилось, как они звонят, мои верные друзья? - спросил он. - Очень! - восторженно ответила девушка, - только вот на колокольню господин кюре не пустил, говорит, там очень холодно и ветрено. А тебе-то самому как? - Я привык, - ответил горбун, - и ведь я не стою на месте, мне и прыгать приходится, и раскачивать их, не успеваю даже понять, что холодно. - Но звон такой красивый, - подала голос молчавшая до того Пакетта, - просто удивительно.        Квазимодо поклонился женщине, затем взглянул на архидьякона и знаком попросил разрешения удалиться - ему непривычно было такое внимание. Фролло кивнул, и звонарь, попрощавшись со всеми, ушёл. - Бедняга, - пробормотал Пьер, - нелегко ему живётся. - Но теперь ему явно будет не так тоскливо, раз вы признали его другом. Признаюсь, я боялся, не сошёл бы он с ума, беседуя только с колоколами и гаргульями, - ответил священник, - а я, увы, не всегда мог уделить ему время. - Но Вы же, мэтр, действительно, очень заняты, - отозвался Гренгуар, - а теперь вот столько времени тратите на нас, возможно, недостойных... - Не говори так, Пьер, - сказал Фролло, - вы с Эсмеральдой и госпожой Пакеттой достойны большего, ваша судьба меняется к лучшему.