Осенние заморозки

Джону хотелось остаться на улице, дышать морозным воздухом, но погода становилась все хуже: огромные тучи нависли над Винтерфеллом, и вот-вот грозился пойти снег. Единственное место, где тепло, — Богороща. Горячие источники нагревают это место, попутно заволакивая все белым паром. Ещё в Богорощу не ходили чужие люди, поэтому это было самое любимое место Джона. Призрак, сразу учуяв запах хозяина, поднял голову и навострил белые уши. Джон направился в сторону своего лютоволка, но его отвлекла фигура, сидящая под сердце-деревом. Удивлённо хмыкнув, Джон пошёл туда. Последнее время в Богороще сидел только Джон, иногда заходил Робб, но чаще только для того, чтобы найти там Джона. Случалось, что тут игрался Рикон, но обязательно в обществе своего черного лютоволка. Увидев того, кто сидит под чардревом, Джон удивился, но смолчал. Он спокойно сел рядом среди огромных белых корней божественного дерева. — Наверное, тебе интересно, что я тут делаю, — утвердительно сказал Теон, подняв какой-то уставший взгляд на Джона. — Интересно, — согласился Джон, пододвигая под себя тёплый плащ. Хоть в Богороще было и тепло, но зима уже совсем близко. Теон молчал, но было видно, что он просто подбирает слова, обдумывает их, и Джон оказался прав. — Захотелось побыть в том месте, где люди во что-то верят. На Железных островах мы верим в море: оно кормит нас. Многие говорят, что острова железные, потому что мы все такие грубые и боевые пираты, — Теон говорил «мы», хотя провёл на островах малую часть своей жизни, — на самом деле там отвратительная земля, на ней ничего не растёт. Поэтому железнорожденные благодарны морю — это все, что у нас осталось. — вздохнув, Теон добавил, — А у меня даже моря нет. У меня ничего нет. Я бы многое отдал, чтобы тогда лорд Старк не забрал меня. Представь, какое бы у меня было будущее, — Теон с улыбкой задумался, — Но я только заложник. Джон знал, что ему не стоит ничего говорить, что ему нужно только выслушать. — Старк — отличный человек, но он слишком мягкий. Мне кажется, что если бы железнорожденные напали на Винтерфелл, то он бы не убил меня. А я бы предал при возможности. Отдал бы что угодно, чтобы я тогда остался на Островах и жил своей жизнью, а не чужой. Все отдал бы. Откинув голову на ствол чардрева, Теон громко выдохнул, а затем посмотрел на Джона и добавил: — Почти все. И они просто молчали друг с другом, сидели и думали об одном и том же. Не зная, что им движет, Джон вложил свою ладонь в руку Грейджоя и переплел пальцы. Повернув голову, Теон вновь взглянул на Джона и легко улыбнулся. Вроде губы его и улыбалась, но глаза выдавали все состояние. — Мне тоже бывает трудно, представь, я напоминаю всем, что мой отец не такой благородный. Это моя ноша. Все бастарды пашут на кого-то, убирают навоз, моют полы, иногда и не доживают до двадцати. А я словно избранный, и вроде должен радоваться этому, но так устал от осуждающих взглядов. — Джон легко стукнул по белому корню чардрева. — Я хотел уйти в Ночной Дозор, но когда дядя Бенджен пропал… Вспоминая своего дядю, Джон расстроился. Он всегда искренне радовался каждому его приезду, спрашивал про дозор, про Стену. С самого детства Джон представлял, как будет охранять Стену от Иных, огромных ледяных пауков и великанов. Тогда он думал, что в Ночном Дозоре только храбрые воины, а сейчас он знал, что там сплошные убийцы, насильники, воры и тому подобный сброд. Их отсылают туда, чтобы хоть кто-то находился у этой Стены, а они умирают от холода и грызут друг друга от безысходности. Давно уже никто не верит в Иных, великанов, упырей, разве что дети, которых пугают этими сказками, чтобы они слушали родителей, но только они вырастали, так начинали верить в убийства родных, тяжелую работу и отсутствие золотых монет. — Мне очень хотелось поехать в Королевскую Гавань, посмотреть мир, сдвинуться уже с одного места, но я Сноу. Никто не дал бы бастарду жить среди короля и королевы, лордов, принцев и принцесс. Я сказал отцу, что не хочу ехать. Это точно не моё место, и самое благополучное место, где я могу быть — Винтерфелл. Но сейчас у меня тут никого не осталось, — вспоминая Робба, Джон нахмурился и отвернулся. Брат для него был маленьким миром, за которым он бы пошёл куда угодно, и ни о чем больше бы не думал. — А у меня с самого начала никого не было, — с горечью в голосе сказал Теон и усталым движением засунул за ухо длинную смоляную прядь. — Приходилось искать себя в верховой езде, стрельбе из лука и постоянных девушках. Лошади и лук неплохо занимают, но они не ждут тебя, не зовут, не мечтают о тебе ночью. Немалая часть девушек Винтерфелла думают обо мне, хотят меня, и мне как-то греет душу, что, когда меня не будет, кто-то об этом пожалеет. Снова нависло молчание, в котором юноши обдумывали сказанное. Их руки до сих пор были переплетены. — Сегодня я застал Робба с девушкой в конюшне, — почему-то Джону хотелось поделиться этим с Теоном. — До этого он первый раз соврал мне. На лице Теона появилась слабая ухмылка, которая так и говорила сама за себя: «я предупреждал». Джон начал внимательно присматриваться к его лицу: волосы Теона были грязные, но это почти не портило его. Головой Теон все ещё опирался на ствол дерева, а глаза снова были закрыты. Длинные черные ресницы, узкое, но острое лицо, смуглая кожа: он был очень красив. Под длинной шеей, на плаще, сверкала яркая пряжка с кракеном. Символы родного дома Теона постоянно присутствовали в его одежде. Цвета: черный и золотой, его смоляные волосы и смуглая кожа — все прекрасного гармонировало. — Ты красивый, — забылся Джон, рассматривая Теона. Не открывая глаз, Теон снова ухмыльнулся и, немного растягивая гласные, добавил: — А ты меня бесстыдно разглядываешь, — потом ухмылка сменилась на обычную приятную улыбку, которой ранее Джон за Теоном не замечал, — спасибо. Наклонившись к бастарду, Теон легко коснулся губами его лба, почти невесомо, словно поцелуя совсем и не было, а затем глянул Джону в глаза. — Ты тоже красивый, — и завёл кудрявый волос Джона ему за ухо, и тут он обратил внимание, что Теон делает это уже не первый раз. — Очень. По телу Джона пошли мурашки, он думал, что Теон сейчас коснётся и его губ, но тот только снова облокотился на белый огромный ствол чардерева. — Так что там Робб? Зажимает очередную служанку? Дай ему наиграться со своим членом, Джон. Джону нравилось, когда Теон называл его по имени. — Я просто не понимаю, почему он так со мной поступил, — скованно сказал Джон и не менее скованно пожал плечами. — Джон, я смотрю, ты ничего не понимаешь, — ухмыльнулся Теон. — Ладно, — Джон устало вздохнул, ему не хотелось обсуждать Робба после нежных прикосновений Теона. Снова хмыкнув, Теон одарил Джона коротким взглядом. С чардрева медленно упал красный лист прямо на руки Теона и Джона — они до сих пор были переплетены. Легким движением сбросив лист с рук, Джон осторожно положил голову на плечо Теону, тот не возражал. — Ты нравишься мне, Джон, — спокойно сказал Теон. Он вообще разговаривал так, будто знает все на свете, особенно эта его ухмылка только подтверждала сказанное. — Твои кудри, взгляд, хмурые брови. Ты такой нежный, хочется прижать тебя к себе, оберегать, но ты упорно не даёшь этого сделать. Как на это отвечать, Джон не знал. До этого дня он никогда не доверял Теону, только ревновал к нему Робба и недолюбливал. К юношам подошёл Призрак, он двигался так легко и невесомо, что не было слышно его прихода, лютоволка выдал только запах мокрой собаки. — Призрак, — Джон улыбнулся, но не стал касаться лютоволка, который только что искупался в тёплых источниках. — А я думал, что он не выживет, еще тогда, — спокойно сказал Теон. — Ты считал, что никто из лютоволчат не вырастет, а Призрак погибнет первым, — вспомнил Джон. Многие боялись этого, но лютоволки оказались крепкими ребятами. С серых туч начал идти снег крупными хлопьями, он падал на бесконечные корни старых деревьев, которые устилали Богорощу. Снежинки, которые кружили возле источника, не успевали коснуться земли, растворяемые тёплым паром. — Надо идти в замок, — как-то устало сказал Теон, но не предпринял попыток подняться. Снег не долетал до него с Джоном, а оставался на красных листьях чардрева. — Можно остаться и здесь, — Джон не хотел сейчас расставаться с Теоном, он отвлекал его от случившегося с Роббом и, сам не подозревая того, помогал все ещё держаться на плаву. — Не так холодно. — Я просто не люблю снег, — Теон вздохнул, на Железных островах редко шёл снег, но всегда был пробирающий до костей ветер и сырость. — Почему ты не любишь снег? — спросил Джон, а Призрак заводил белыми ушами и внимательно начал смотреть куда-то в сторону. Это привлекло внимание юношей. — Давай прикинемся, что мы обжимаемся, если это Робб, выйдет очень интересно после вашего случая в конюшне, — ухмыльнулся Теон — он шутил. К Призраку широкими прыжками подскочил Лохматый Пёсик. Если здесь лютоволк Рикона, значит и сам Рикон совсем близко. Так оно и оказалось: самый младший Старк был весь в слезах и то и дело заходился детским, особо печальным плачем. Увидев Джона, Рикон кинулся ему на руки и прижался, снова заливаясь плачем. Лохматый Пёсик и Призрак обнюхали друг друга и начали играться, то отпрыгивая в стороны, то припадая к земле. Старший брат приобнял младшего и начал успокаивающе гладить его по волосам. — Кто тебя обидел? — Робб. Джон коротко взглянул на Теона, все ещё поглаживая Рикона. — Почему он тебя обидел? — осторожно спросил Джон. — Он, он, — мальчик всхлипывал и с трудом подбирал слова, — прогнал меня и накричал. Подул лёгкий ветер, и снежные хлопья уже начали попадать на людей под чардревом. — Мне было грустно, я хотел с ним погулять и обнять его, — Рикон говорил с такой глубокой обидой, что даже Теону стало его жалко, и он перестал ухмыляться, взглянув на Джона. Ведь у Джона точно такая же проблема. — Не переживай, малыш, — Теон улыбнулся самому маленькому Старку и снял с себя пряжку кракена, — держи. Взяв в руки безделушку, Рикон сразу перестал плакать и маленькими пальцами начал трогать инкрустированную разнообразными камнями игрушку. — Это какое-то чудище? — Рикон ещё был слишком мал для изучения гербов и девизов других домов, так что кракена он видел впервые. — Оно живёт за Стеной? Наклонившись к мальчику, Теон провёл пальцем по драгоценным щупальцам. — Его зовут Кракен. Видишь, это щупальца: он живёт в море и этими штуками ломает огромные корабли. Когда Кракен будет с тобой, никто даже не посмеет обижать тебя, — Теон улыбнулся Рикону, и тот довольно продолжил рассматривать подарок. — Я думал, что Теон злой, — на ухо сказал ребёнок Джону, — а он хороший. — Я тоже так думал, — улыбнулся Сноу и посмотрел на Теона. Тот сделал вид, что ничего не услышал, но на лице его была тень улыбки. К игре лютоволков присоединился Серый Ветер, наверное, Робб уже вернулся в Замок, и его лютоволк пошёл в Богорощу. Остальным тоже пора было возвращаться в тёплые комнаты, обогреваемые подземными горячими водами. — Холодно, — поежился на руках Джона Рикон. — Хорошо, пошли, отнесу тебя, — устало улыбнувшись, Джон закинул маленького Старка на плечи и взглянул на Теона: тот тоже вставал. — Занесём малыша и пойдём ко мне, я кое-что покажу, — подмигнул Теон, и на щеках Джона сразу же появился милый румянец. Снег пошёл ещё сильнее и уже превратился в настоящую пургу. Рикон придерживался за кудрявые волосы Джона и просил, чтобы они шли быстрее, потому что «снег сегодня очень злой». Занеся юного Старка в его комнату, Джон и Теон пошли по направлению покоев второго. — Интересно, что я буду тебе показывать? — улыбнулся Теон, но выглядел он устало. Волосы скрутились на влажном снегу, взгляд выражал полное бессилие. — Я думаю, что поступлю с тобой, как с Риконом, ты паршиво выглядишь, — взгляд Джона был мягок, сейчас ему было необычайно легко, не было мыслей о будущем и прошлом — он был в настоящем. — Плохо спал ночью, — нахмурился Теон и отвернулся. В один момент Джону хотелось взять Теона за руку и поддержать, но неизвестно, кто может появиться в коридорах Винтерфелла, и неизвестно, чем это все закончится. В покоях Теона был небольшой беспорядок и пахло вином. Немой взгляд Джона указал на то, что он не одобряет такое. — Каждый кузнец своей жизни, — пожал плечами Теон, легко пнув ногой пустой мех из-под вина. Джона осенило: — Ты заходил ко мне ночью? — ответом был взгляд Теона: тяжёлый, уставший и несчастный. Сбросив с себя плащ, он молча направился к шкафу и продолжил раздеваться. Подойдя сзади, Джон начал помогать ему раздеваться: он делал это с особой нежностью и аккуратностью, придавая своим движениям интимность. Никаких похотливых мыслей в голове не было, Теон был уставший, а Джону просто хотелось ему помочь. — Спасибо, — оставшись в одних бриджах, Теон легко коснулся лба Джона и взял его за руку, — ты можешь остаться? — Конечно, — улыбнулся Джон и, пересилив всю свою нерешительность, нежно коснулся губ Теона. Первый раз он представлял, что целует Робба, но сейчас он целовал Теона: легко, воздушно, сладко. С неохотой разорвав поцелуй, Джон стянул с себя одежду, оставшись в одних бриджах. Юноши залезли под тёплые шкуры, и Джон сразу залёг в объятия Теона. Рука Теона скользнула по волосам Джона, накрутив на палец смоляной локон, и он молчаливо устремил свой взгляд на серые глаза. — Я стольким девушкам говорил, что у них необычной красоты глаза, чтобы затащить в постель, — от этих слов Джон немного поежился, ему не нравилось думать о том, сколько у Теона было девушек. — Честно говоря, я даже не всматривался в их глаза тогда — меня волновали другие части тела. Теон начал рассматривать лицо Джона: густые брови, аккуратный нос, пухлые губы, лёгкая щетина на щеках и этот серый глубокий взгляд. Холода глаз Джона хватит на весь север. Отпустив волосы, рука Теона скользнула по груди Джона, а затем спустилась ниже. От таких откровенных касаний Джон, сам не замечая того, задержал дыхание. Когда пальцы Теона коснулись мужества Джона, тот, как обычно, хитро ухмыльнулся, а Джон громко выдохнул. — Ладно, извини, не буду тебя дразнить, — Теон убрал руку и улёгся на набитую пухом подушку. Джон же улёгся на грудь Теона и, закрыв глаза, полностью расслабился. — Так хорошо, — шепотом признался Джон. Может, Теону и хотелось что-то добавить, но на этот раз он решил смолчать. Спина болела, отдавая неприятным тяготящим ощущением в пояснице. Лёжа на груди Теона, Джон прислушивался к его сердцебиению: оно спокойно отбивало свой такт. Рукой Джон начал выводить какие-то причудливые узоры и услышал, как сердце забилось быстрее. Перехватив руку Джона, Теон поднёс её к своим губам и поцеловал каждый палец, медленно и нежно. — Ты и представить себе не можешь, что бы я сделал, если бы не был такой уставший, — зашептал Теон, переплетая свои пальцы с пальцами Джона. — Представляю, — щеки Джона залились румянцем, и внизу живота появилось приятное ощущение. — Нет, — стоял на своём Теон. Он легко прикусил палец Джона, и тело того моментально покрылось мурашками. Так они и лежали, пока дыхание Теона не стало медленным и ровным — он уснул. Чувство любви Джону ещё не было знакомо. Конечно, он любил своего отца, братьев, но это иная любовь. Когда-то ему казалось, что он любит Робба: сердце трепетало при его улыбке, его касаниях, появлялось непреодолимое желание, которое Джон раньше не испытывал даже к девушкам. С Теоном все было иначе. Его хотелось касаться, улыбаться ему, разглядывать каждую часть его тела, исследовать. Он невероятно комфортно чувствовал себя рядом с ним, чувствовал, что все на своих местах, но какой-то червь сомнения все равно давил на него. Робб не выходил из головы. Сейчас Джон чувствовал себя слабым, ведь Старк прямо отказал ему, но все равно хотелось унижаться и прощать его миллионы раз. Может, это любовь?