Верю-не верю

– Ты мог бы помочь мне с документами? – Эрик сидел за столом, дожидаясь, пока Чарльз разложит завтрак по тарелкам. До этого утра Леншерр был уверен, что такой холеный аристократ, как Чарльз, не то что готовить не умеет – не знает, как включить плиту. Судя по запаху, который наполнил неожиданно уютную кухню, он жестоко ошибался. Впрочем, Эрику было грех жаловаться. – Конечно, – кивнул Ксавье, усаживаясь напротив Леншерра. На стол он уже поставил две тарелки и две чашки, от которых поднимался пар. Пар от чашки Чарльза подсвечивали солнечные лучи из окна, они же ложились полосами на лицо Чарльза. Почему-то картина Эрику показалась ужасно… домашней. Милой. Он не думал, что всё ещё способен оценить что-то как «милое», обратить на это внимание. – Я бы хотел указать там ненастоящую дату рождения. – Строго говоря, там почти всё будет ненастоящим, – улыбнулся Чарльз. – Тебя не устраивает твой день рождения? – Меня не устраивает, что к несовершеннолетнему будет больше вопросов, – Эрик занялся своим омлетом и невольно замедлился, смакуя кусочек. Омлет у Ксавье вышел по-настоящему здорово. Было что-то нереальное в этом паре от чая, в располосованном солнечном светом лице Чарльза и вкусе омлета на языке. Сложно поверить в этом всё, когда пару дней назад ты прятался и спал на сеновале, а завтракал стащенным с чужого стола чёрным хлебом. – Ну, восемнадцать тебе будет в этом году, ведь так? – Чарльз пожал плечами. – Я не намерен ждать, – просто пояснил Эрик. – Ты можешь теперь это себе позволить, почему нет? – Ты правда считаешь, что я останусь сидеть у тебя на шее? Или ты планируешь меня изучать? – Леншерр сначала даже улыбнулся одними уголками губ, но улыбка быстро исчезла – вторая мысль оказалась совсем несмешной. – Я могу устроиться в жизни самостоятельно. Здесь… достаточно спокойно, – он вспомнил, как почти два года скитался по Германии. Сначала он был просто дезориентирован. Когда-то у него была цель, смысл в жизни – убить Шмидта, отомстить за мать. Когда в Германию пришли русские, представился идеальный шанс, и ничто не могло помешать Эрику им воспользоваться. Что он и сделал. С нескрываемым удовольствием. Он надеялся, что перед смертью Шмидт видел это – удовольствие на лице Эрика. Клаус Шмидт научил Эрика говорить по-английски и по-французски, научил счёту – может быть, лучше, чем в любой школе. А ещё научил получать удовольствие от убийства. Шмидт вообще преподал ему много уроков, ни один из которых Эрик не собирался забывать. В том числе и о том, что людям – даже американцам с честными голубыми глазами – доверять нельзя. И когда цель была достигнута, а смысл жизни пропал, Эрик не стал доверять людям. Он не знал, что ему делать теперь, он даже не мог надеяться, что кто-то из его семьи остался жив – он знал точно, что даже надеяться глупо. Почти два года – может показаться, что это слишком много, чтобы собраться с мыслями. Не когда ты готов либо убивать людей, либо скрываться от них. Не когда последние годы до этого ты существовал ради убийства, ежедневно испытывая столько боли, сколько может причинить человек человеку. Или мутант мутанту. Леншерр моргнул несколько раз, заставляя себя вернуться в реальность, вынырнуть из воспоминаний. – Я ни в коем случае не имел в виду ничего подобного, – Чарльза был предельно серьёзен, качал головой, открыто глядя Эрику в лицу. – В таком случае, я устрою свою жизнь и отдам тебе долг, – кивнул Леншерр, поднося к губам чашку. Он не рассчитал, и чай чуть обжег ему губы, язык и нёбо – Эрик вздрогнул и отставил чашку, глубоко вдохнув через рот. – Я надеялся, что ты поможешь мне, – медленно произнёс Чарльз, будто раздумывая, стоит ли делиться с Эриком чем-то. – У меня есть несколько знакомых мутантов, и я намерен найти ещё больше. Многим мутантам нужна помощь, чтобы научиться справляться со способностями. Этим я и хочу заняться. – При чём здесь я? – Эрик поднял на Ксавье недоуменный взгляд. – Ты отлично владеешь собой. И ты можешь больше. Я говорил тебе про ту тарелку недалеко от особняка, – Чарльз улыбнулся, кивнув в сторону окна. – И ты можешь научить этому других. – Ты знаешь, кто учил меня. Это те методы, что знакомы мне, – вилка и нож аккуратно легли радом с пустой тарелкой. – Я покажу тебе другие. Пожалуйста, не думай, что я хочу удержать тебя в корыстных целях, друг мой. Всё, что я хочу – это помочь. Всё, чего я прошу – остаться немного дольше, посмотреть, что из этого может получиться. Эрик промолчал, а Чарльз предусмотрительно подул на поверхность чая, прежде чем сделать глоток. Леншерр внезапно подумал, что, наверное, от Чарльза всегда должно пахнуть дорогим одеколоном и чаем, например, с бергамотом. Да, Ксавье подошёл бы этот запах. Эрик потёр ладони о штанины – почему-то от собственных мыслей он смутился. – Мы можем начать тренировки сегодня, если хочешь, – Эрик не посмотрел, но услышал, что Чарльз опять улыбался. – Ты обо мне всё знаешь, – Леншерр наконец поднял глаза, – а я о тебе почти ничего. – Это нечестно, – кивнул Чарльз. – Я отвечу на все твои вопросы, до, вовремя или после тренировки, как тебе будет угодно. – Во время, – Эрик решил, что терять время бессмысленно, хотя и слабо себе представлял, как Чарльз собрался его «тренировать». Вряд ли как Шмидт. Хотя при желании мог бы сделать ещё хуже, чем Шмидт. Телепат – это всегда хуже, если он того хочет, конечно. Эрика всё ещё удивляло, что Чарльз, судя по всему, и правда не хотел.