Итальянский поцелуй

"Эта чокнутая ночь должна закончиться и желательно в безопасности - там, где его не трахнут, не изобьют и не разведут на минет..." - Глеб абсолютно точно погорячился с мыслями. Что за безопасность? Где именно он жаждал ее найти?.. Быков! Это же Быков! Его стоит опасаться всегда! Какие бы террористы ни взяли тебя в заложники, какой бы маньяк ни захотел изнасиловать, какой бы иностранец не воспользовался... В общем, не важно. Ни один стресс, ни одна эмоциональная встряска не должна уводить от главной опасности - той, которая константа. Которая остается всегда неизменной и неубывающей. И останется - до конца интернатуры точно... Такая знакомая прихожая казалась зловещей и устрашающей. Главный терапевт больницы был исключительным человеком уже только потому, что взялся открыть дверь невесть кому посреди ночи, не включив при этом свет во всей квартире, как сделало бы процентов девяноста всего честного народа. Со светом оно не так страшно - уверенны многие. Быков уверен в другом. Например в том, что Глеба нужно потрепать за ворот и больно толкнуть о стену. И вот его лицо, изначально не отличающееся симметрией и симпатичностью, всматривается гневно в лицо испуганного интерна, в то время как крепкая рука прижимает его уставшее тело к стене - где-то между входом на кухню и картиной в деревянной раме. Он требует объяснений, и Глеб что-то несвязно врет, сам удивляясь своей находчивости. А затем все, как в тумане, из которого вернуло настойчивое: - Нагнись. - Что?... - Нагнись, я сказал! Глеб послушно прижался к заднему сидению, успевая заметить дорожный патруль у обочины. - Ну заметят они меня… Ну и что? - он продолжал покорно прятаться, говоря при этом почему-то шепотом. - Вид у тебя, Романенко, такой... Будто тебя из-под венца украл брутальный джигит и теперь везет к себе в аул с родней знакомиться. - Обхохочешься, Андрей Евгеньевич! Ха. Ха. Ха. Можно было меня и впереди посадить. - Перебьешься. Давай вылезай уже. Забился там, как белка в дупле. Я правильно еду? - Кажется, да. - Глеб, наконец-то, выпрямился и сосредоточенно вгляделся в дорогу. - Там, за кольцом, первый поворот направо. - "Первый поворот направо"... Романенко, если вдруг окажется, что ты не просто кретин, а еще и топографический, я тебя ей-богу уволю! Глеб смолчал. Только уставился молча на ночной город, который ему уже откровенно осточертел. Причин для увольнения у него насобиралось на несколько жизней, и самая главная из них - та, из-за которой они взяли машину Кисегач и мчатся теперь к "месту происшествия", пытаясь успеть до рассвета. На колесах путь оказался в три раза короче. У Глеба не было времени даже с мыслями собраться. Вот широкий проспект, вот какое-то серое здание, а за ним - тот самый поворот, ведущий в никуда. - Там сейчас направо... - он оперся о переднее сидение и указал рукой направление. Голос дрожал. - Впереди будут гаражи... - Андрей Евгеньевич сбавил ход, аккуратно подъезжая к указанному пункту. - Машина все еще там... - почти проскулил интерн и закусил кулак, заметив, как блеснул черный бампер. - Спокойно. - Быков остановился в метрах трех от мерседеса и выключил фары. - Фонарик на мобилке есть? - Глеб закивал. - Доставай. Они выбрались из машины и приблизились к той, что стояла впереди. Все оставалось прежним: открытая настежь дверца со стороны пассажира, завалившееся тело на его месте и пес... старый цепной пес, поведший носом и пару раз тявкнувший для формальности. - Господи... Он... - интерн закрыл ладонью глаза и резко отвернулся, борясь с отчаянием. Андрей Евгеньевич аккуратно пощупал пульс и философски изрек: - Подтверждаю. Пациент скорее мертв, чем жив... - Он поджал губы. Потянул тело на себя, усаживая его вертикально, и всмотрелся в бледное лицо. - Говоришь, девушку хотел изнасиловать? - Да. Я пешком домой шел, потому что кошелек потерял... Не туда завернул... Услышал крики о помощи. Подбежал... - Помню, помню. Подбежал, схватил бутылку, ударил по голове, помог барышне выбраться... - Быков посмотрел на расстегнутую ширинку трупа и вывалившееся из нее хозяйство: - Ты, Романенко, как нельзя кстати подоспел. Дело-то приближалось к самому главному. - Да, и такое бывает... - Глеб плохо скрывал волнение. - Что тут скажешь - герой! Причем дважды. - Почему, дважды? - Потому что, Романенко, у каждого врача должно быть свое кладбище, и ты свое, соответственно, уже открыл. Теперь открой багажник! - Что? - Багажник открой! - цыкнул Быков, еле сдерживаясь, чтобы не крикнуть в полный голос. - Давай, помоги мне. - Он охватил тело подмышки и выволок его из машины. - Бери за ноги. Крепче держи, не бойся, он уже не укусит! И не изнасилует... Гы-гы-гы. - Да вы маньяк, Андрей Евгеньевич... - парень не отрывал от своего начальника удивленного взгляда. - Нашли время, когда шутить. - Хвала небесам, путь был не длинным и не было большой надобности смотреть под ноги. - Поживешь с мое, Глебка, тоже выработаешь правильное чувство юмора. На счет три: раз, два, три-и-и! - тушка оказалась тяжелой и не особо габаритной, но в багажник таки поместилась. Быков как можно тише захлопнул его, оглянулся по сторонам и вернулся к мерседесу. - А бутылка где? - он вытянул шею, пытаясь найти искомое в освещенном мобилой салоне. - Под сидение, наверное, закатилась... - Глеб навис над ним, точно так же вглядываясь в темноту. Быков нагнулся и действительно - бутылка покоилась там, где было сказано. Он выудил ее, покрутил в руке и окинул взглядом панель: - Больше ничего не трогал, примитивнейшее из существ? - Ну... Возможно, бардачок... Там просто такая потасовка завязалась, и так получилось... - Ладно-ладно, без подробностей! - отмахнулся тот. - Пойди поройся в нашем бардачке и принеси влажные салфетки. Они точно должны быть там! Твоя аккуратистка-мать имеет привычку не меняться с годами. Глеб рванул к машине и в мгновение ока вернулся, неся в руках голубую упаковку с релевантной надписью: "Для очистки совести"*. Глеб хмыкнул и протянул ее Быкову. - Ну да, ну да. Лучше и не придумаешь, - пробубнил тот, поднося упаковку к лицу. - Чуяло материнское сердце! Точно чуяло! - Быков вынул пару салфеток и начал хорошенько протирать бардачок, а с ним и всю панель - на всякий случай. Глеб лишь топтался рядом, нервно оглядываясь по сторонам. Казалось, в округе ни души, а смотрящие на них окна близлежащей высотки были все, как одно, темны. Люди спали. - Идем. - Салфетки полетели куда-то в темноту. - Садись впереди. - Спасибо, - радостно ответил Глеб и даже улыбнулся. Андрей Евгеньевич замер, открывая дверцу: - Ты просто форменный идиот... - он уселся, завел мотор и медленно сдал назад, выруливая из этой мути-таракани. А ведь подумать только - практически центр. - Пристегнись. Не хочется, чтобы нас тормознули из-за пустяка! Они выехали на все тот же проспект и через метров триста свернули на еще один, уверенно двигаясь по маршруту, о котором Глебу не посчитали нужным сообщить. Он сосредоточенно молчал, периодически поворачиваясь назад, кусая губы и усиленно вслушиваясь в малейшие звуки. - Хватит дергаться, он не оживет. - Да я знаю, просто... Черт, черт, черт! - Глеб со всей силы ударил кулаком о подлокотник и нервно отвернулся, пряча слезы. - Ну, бывает. - Что бывает?! Вот это бывает?! - он ткнул пальцем в сторону багажника. - И это тоже. Всякое бывает... - Господи, я слышу это уже во второй раз за сегодня! "Всякие бывают!" - он начал кривляться. - "Всякое бывает!" Сколько ж говна-то вокруг?! - Ты даже не представляешь сколько. - Куда мы едем?! - сказал и вытер рукавом шмыгающий нос. - Как куда? В больницу. Вернее, в морг. Будем труп оформлять. Врачи мы или кто? - Издеваетесь, да?! - Да. - Быков резко завернул на узкую улочку, и Глеба припечатало к сидению. - А тебе не кажется, Романенко, что это мне в пору орать на тебя? - Наоретесь еще. Знаю я вас. - Это правда. - Быков осклабился. - Приехали. - Что это? - Это набережная. Вернее - ее конец. Здесь особо темно и рассвет, который ползет по небу во-о-н с той стороны, достигнет его через минут пятнадцать, поэтому, Романенко, без лишних вопросов мы сейчас выходим из машины, достаем жмурика и кидаем в воду. Ты меня понял? Ты-меня-понял? - Понял. Быков ухватил двумя руками руль: - Ну, Гиппократ нам в помощь! - он щелкнул ремнем безопасности и выбрался наружу одновременно со своим интерном. Через минуту все было кончено. Уже начавший коченеть, некто Валентин плюхнулся в холодную воду, которая жадно сомкнулась над ним и тут же выплюнула назад, не желая мириться с невкусным меню. Тело медленно поплыло по течению, теряясь в темной воде и легких утренних волнах. Глеб провел его грустным взглядом, оперся спиной об ограждение и откинул голову, медленно вдыхая влажный воздух. Быков стоял в метре от него, запрятав руки в карманах куртки. Он молчал, наблюдая за интерном. Знал, что тому позарез нужно закурить, но сигарет не было, и это хорошо - пусть помучается. В конце концов, разговор еще не окончен. - А зачем нам надо было выкидывать его в воду? - Глеб словно очнулся, поднял голову и вопросительно посмотрел на начальника. - Выловят же! В чем смысл? - А в том, Глеб, - Быков подошел к нему впритык и оперся руками об ограду по обе стороны интерна, практически прижимая его своим телом, - что на нем была твоя сперма, а это офигеть какая улика, особенно если учесть, что камеры зафиксировали, как ты садился к нему в машину. А они зафиксировали! Так вот, вода поможет уничтожить улики. Выстирать их, понятно? - Теперь понятно. Вы гений, Андрей Евгеньевич... - Глеб смотрел ему прямо в глаза. Да что там - в рот заглядывал. Но вдруг резко побледнел, и Быков довольно заулыбался. - Откуда вы знаете, что на нем моя сперма? В смысле... Я хотел сказать: с чего вы это взяли?! - А ты думал, я поверю в тот бред, что ты вдруг неожиданно не туда завернул? Ты - человек, умеющий вернуться из ночного клуба в любом, самом невменяемом состоянии?! - они стояли совсем близко и со стороны могли запросто сойти за двух любовников, где тот, что постарше, настойчиво обнимает более неопытного. - Или твоя расстегнутая ширинка, с которой ты прискакал домой вкупе с пятнами на его костюме, - он кивнул головой в сторону реки, - вообще ни о чем не говорят? Глеб закусил губу и умоляюще посмотрел на Быкова: - Все так неожиданно получилось... Он предложил это... Ну... Не то, чтобы секс... - Понятно. - Я согласился. А потом ему захотелось большего, я понял, что не справлюсь... - про спор и ситуацию с Филом интерн не мог выдавить из себя даже сейчас. - Схватил бутылку и... - И убил его. - Быков оторвал руки от ограды и охватил ладонями лицо Глеба: - Ты только в следующий раз головой соображай, ладно? - говорил он как можно язвительнее, но нужные интонации все равно не хотели зарождаться. В глазах парня дрожали слезы, и если уж он не огрызается, то дело дрянь. Андрей Евгеньевич отчего-то вспомнил девиз Мефистофеля** и окончательно отказался от желания браниться. Он вздохнул: - Мужик, возможно, и позволил себе лишнего, только пиписька твоя в его рту без твоего согласия никак оказаться не могла! А это значит, Глебка, что не было его вины в том, что он тебя за... давалку принял! - он сделал паузу, всматриваясь в карие глаза. - Что молчишь?! - Нечего сказать, Андрей Евгеньевич. Все правильно говорите. - Слезы уже вовсю катились по щекам. - Вот и отлично. Вот эти все трупы, багажники, речки, - он помахал позади себя рукой, словно все перечисленное выстроилось у него за спиной, - останется между нами. Ты дурак, Романенко, но сделать с этим ничего нельзя. Только ждать, пока поумнеешь! - Глеб кивал, потупив взгляд. - Я очень сильно надеюсь - и я говорю это абсолютно серьезно! - что твоя опрометчивость не сыграет злую шутку с твоей врачебной практикой! Вернее - с людьми, доверившимися тебе. - Интерн утвердительно закивал еще сильнее, не рискуя даже пикнуть. - Поэтому сейчас мы едем пить кофе, а потом отправляемся на работу. И не спорь! Если не так, то как? Или в случае чего ты хочешь рассказать полиции, по какой причине не вышел на работу? - Глеб отрицательно замахал головой, и ему показалось, что он чувствует, как в черепной коробке плещется мозг. - Молодец. Теперь - в машину! Парень послушно сел. Быков достал из салона початую бутылку виски и с размаха закинул ее в реку, в след за её "хозяином". Бутылка блеснула в розовых лучах рассвета, таки доползшего до них, и, повторив процедуру ныряния-выныривания, аналогично поплыла за течением. Терапевт повернул ключ в замке зажигания и, проигнорировав ремень безопасности, надавил на газ. - А если серьезно, Романенко, то мне жаль, что так получилось. Бесспорно, за каждое идиотство должна быть своя цена. Но эта, пожалуй, слишком высока. Глеб не отвечал минуты пять. Не то, чтобы не находился с ответом, скорее - со смелостью. Все же, во многих вещах нужно уметь сознаваться... - Спасибо, Андрей Евгеньевич. - Пожалуйста. - Он нажал на кнопку, включая радио. - Будем надеяться, что нас никто не видел. _____________________________________________ 1* - такие салфетки действительно существуют :) https://store.artlebedev.ru/office/accessories/dlya-ochistki-sovesti/ 2** - "Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо"