Клочья пепла

Two Steps From Hell — Вlаckhеаrt

Ори нравилось тут находиться. Была в этом месте какая-то таинственность, необычность и притягательность, несмотря на то, что именно здесь едва не произошла трагедия, которая перевернула бы его жизнь вверх дном. Дори был бы очень недоволен, если бы узнал, что сейчас его младший брат сидит на площадке одной из разрушенных башен Вороньей высоты и смотрит на звезды. Впрочем, к балрогу Дори со всей этой заботой: не дает и шагу ступить. А он, Ори, прошел уже через многое и давно не ребенок. Его брату никогда не нравилось странное увлечение книгочея — звезды. Он считал, что этим порядочный гном не должен заниматься. Вот навязчивая идея Дори — сделать из него порядочного кхузда. Смех, да и только. Ори не мог даже удержать кузнечного молота в руках, не то что им орудовать. А разве быть мастером — это не есть отличительная черта порядочного гнома? Ори поправил путевую книгу, лежащую на коленях, и вновь склонился над рисунком. Маленький фонарик, установленный рядом, давал не так уж много света, но ему хватало для того, чтобы видеть то, что он чертил на бумаге. Дори говорил, что именно так он и испортит себе зрение, а ведь Ори и правда стал хуже видеть… Наверное, все дело именно в этом: он всегда читал книги по ночам, тайком от брата, чтоб не влетело. Но какая разница, лучником-то ему становиться не надо. Для этого есть Кили. Гном вздохнул. Племянники Торина долгое время были для него примером для подражания — красивые, сильные, упорные и упрямые, как их дядя. Смелые и веселые, они всегда были душой компании, и Ори не мог припомнить ни единого вечера, когда бы царило уныние, если Фили и Кили были рядом. Но он совсем не такой. Он скучен, зауряден и способен только на то, чтобы записывать события, которые происходили вокруг, но словно бы и не с ним, хоть он и был их непосредственным участником. Дори бы сказал… Да что он все про Дори?! Может, в том его беда? Он слишком привык, что у него есть старший брат, который оберегает и спасает, но от этого становится лишь хуже. Карандаш соскользнул, и жирная линия пролегла поперек листа. Ори вырвал страницу, скомкал и бросил в сторону, захлопывая книгу. Все равно у него ничего не получится. И краем глаза заметил смазанное движение неподалеку. Тут же развернулся, но из-за света фонаря не мог разглядеть ничего, а тот, кого он только что обнаружил, теперь не двигался. Ори подумал, что ему, наверное, померещилось. Просто не хотелось сидеть здесь в одиночестве, вот и выдумал себе таинственного собеседника. Который мог бы разделить с ним необычность этой ночи. Движение вновь повторилось, и Ори едва удержался, чтобы не вскочить на ноги. После всего, что он пережил, первой мыслью было то, что это враг, но сейчас Эребор охраняли столь хорошо, что ни одна мышь не смогла бы проскользнуть ни по земле, ни под ней. Но гном все-таки погасил огонек и осторожно пошел туда, где в последний раз заметил движение. Пару раз едва не подвернул себе ногу и чуть не разбил нос, но все-таки поднялся на самое высокое место Вороньей высоты — сам он обычно туда не ходил, потому что слишком неустойчивыми были камни, и могло произойти что-нибудь страшное. Она сидела там. Закутавшись в плащ, подбитый мехом, откинув за спину длинные черные волосы, мечтательно смотрела в небо, изредка поднимая руку, словно хотела поймать светящиеся точки в горсть. Ори никогда не видел раньше эту девушку, она была ему незнакома, но с первого же взгляда гном отметил, что она не похожа на гномок. Слишком хрупкая, тоненькая, даже для тех же эльфов, что гибкие, как ивовые ветки. Она больше напоминала крохотную птаху, столь же уязвимую, сколь и свободную. И она совсем не испугалась его, из чего Ори сделал вывод, что заметила его куда раньше, чем он сам. — Гном, который изучает звезды, — произнесла она, когда он приблизился. — Немного необычно. — Почему? — спросил он, уязвленный. — Нам не чуждо чувство прекрасного. — Это безусловно, — она повернула голову, и Ори понял, что она очень красива — это было заметно даже в царящей вокруг темноте. — Ваши изделия говорят сами за себя. Но вы видите красоту в ином, и я никогда не знала гнома, который бы столь увлеченно смотрел на звезды. Ори смутился. Первым порывом было уйти, но что-то словно не пускало его, не давало развернуться и исчезнуть, и он осторожно опустился рядом с девушкой. Ему на мгновение показалось, что ее глаза чуть светятся в темноте, но разве такое может быть? Рука сама потянулась по привычке к карандашу, и только тогда Ори заметил, что оставил и книгу, и все принадлежности на другой площадке. Конечно, он немного расстроился, но любопытство его пока было не удовлетворено, а потому он счел нужным порасспрашивать незнакомку. — Откуда ты? — он поднял голову и вновь застыл, разглядывая сияющий бархат темного неба. — Я не видел тебя в Эреборе. — А ты всех помнишь в лицо? — насмешливо спросила она, и гном почувствовал, как разгорается в груди недовольство. — Да, — коротко ответил он и начертил на каменных плитах руну. — У меня хорошая память. — А созвездия? — склонила она голову набок. — Созвездия ты все помнишь? — Я их почти не знаю, — тихо ответил Ори. К его изумлению, раздражение ушло, сменилось каким-то странным спокойствием, и теперь он мог бы сказать, что ему здесь, на продуваемой всеми ветрами вершине разрушенной башни, становится уютно. Было что-то необычное и странное в том, что два незнакомца просто сидели рядом и рассматривали такое далекое и манящее небо. — Только лишь несколько, названия которых смог найти в книгах. Она улыбнулась, и теперь Ори точно мог сказать — ее глаза действительно светились, едва заметно и очень мягко. Словно две звездочки, прикрытые туманом. — Тогда смотри, — она протянула руку. — Это Дракон, видишь? А то Ворон. Красиво, правда? Небо всегда очень изменчиво, но сегодня оно на удивление спокойно и прекрасно. Мне жаль, что мало кто смотрит на звезды. А ведь они могут врачевать душу, нужно лишь поверить в это. Ори согласно кивнул головой, не отрываясь от тонкого пальчика и следя взглядом за тем, что ему показывала девушка. Казалось, она знала все эти звезды. Все, до единой. И теперь с радостью делилась своим знанием с ним, с простым гномом. Неуклюжим и странным, на которого девушки его народа даже не обращали внимания, потому что им было скучно с ним. Неинтересно. А она получала удовольствие от общения — о нем так и вообще говорить не приходилось. Они сидели очень долго, и Ори сам не заметил, как рассказал ей историю похода, несколько старинных преданий своего народа и тихонько напел балладу, которая многие века звенела под сводами гор. Она слушала его внимательно, завороженно и затаив дыхание, а иногда вздрагивала и прикрывала рот ладошкой, словно пугалась за тех, про кого рассказывал Ори. Он мог бы бесконечно смотреть на ее лицо, ловить эмоции, которые скользили в изгибе губ и в темно-синих глазах, но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Небо на востоке потихоньку окрашивалось алым и золотым, возвещая новый день, и девушка поднялась, все еще кутаясь в плащ. Ори тут же вскочил и охнул от неожиданности: ноги совсем затекли, и он с трудом мог удержать равновесие. Кривился, растирая икры, а она негромко рассмеялась — серебристо, будто перезвон капелек на ветру. Он был смущен, чувствуя себя на редкость глупо, но оттого не было больно, лишь смешно. — Я не показала тебе одно созвездие, — дождавшись, пока он, наконец, сможет уверенно стоять на ногах, сказала она и протянула руку: — Вон там, видишь? Его можно заметить только перед самым восходом. И знаешь, что? Упоминания о нем ты не сыщешь нигде, потому что все уверены — звезды сияют на небосводе только ночью, а когда грядет рассвет, наблюдатели опускают свои взоры и не видят красоты, что все еще продолжает согревать небо. — И как же оно называется? — спросил Ори, не отрывая взгляда от нескольких ярких звездочек, что сейчас сияли на небе, словно пытались удержать уходящую ночь за дымный шлейф. — Крылатые, — прошептала она. — Свободные, родные небесам и стремящиеся лишь ввысь, к недосягаемому. Стелящиеся над кронами деревьев в потоках игривого ветра, пускающие рябь по воде в тихий летний день. Звездные, так их еще называют. До встречи, Ори. Я знаю, что наши пути еще пересекутся. Стоило лишь прозвучать этим словам, как гном тут же обернулся, отводя взгляд от стремительно светлеющего неба, но было слишком поздно. Порыв ветра ударил в лицо, и на площадку опустилось длинное черное перо. Мягкое, переливающееся едва заметными глазу оттенками зеленого и синего. Такого же синего, как ее глаза. Ори осторожно поднял перышко с плит, подержал в руках и бережно убрал за пазуху. Однажды они встретятся вновь, и тогда он спросит ее обо всем.