Один из пони чего-то испугался и кинулся прочь. Прежде чем его успели поймать, он угодил в реку; вода тут же унесла всю поклажу, а Фили и Кили, вытаскивая бедное животное, чуть не утонули.(с) Дж. Р. Р. Толкин
— Держи его! Фили! Крик брата заставил меня вздрогнуть, как от удара. Мгновенно развернуться, вскидывая вылетевшие из ножен мечи — и удивленно их опустить, потому что причиной переполоха стал перепуганный пони. Проклятая кляча прижала уши, заметалась из стороны в сторону, пугая всех, кто стоял рядом, сшибла на землю Нори, едва не затоптала Ори, вскинула задом и понеслась вперед, не разбирая дороги. Одна из переметных сумок шлепнулась на землю, однако все остальные остались на спине дурного животного, а там были почти все наши припасы. Плохая была идея все грузить на одного пони, говорил же Торину. — Ах, ты ж! — только и мог ругнуться я, бросаясь следом за лошадью. Кили, упустивший кобылу, выглядел до того несчастным, что не будь я так разозлен, то обязательно посмеялся бы над его видом, однако сейчас мне хотелось только отвесить невнимательному братишке подзатыльник и отправить в одиночку отлавливать сбежавшее животное. Но судя по тому взгляду, которым смерил меня взбешенный произошедшим Торин, влетит мне куда больше младшего. Хотя бы просто за то, что не уследил за тем, что делал все это время мой брат. Так что я предпочел выкрутиться из этой ситуации с наименьшими потерями. Гному не соревноваться в скорости с пони, так что догнали мы с Кили эту дурную животину только спустя пять быстро мелькнувших минут. Я вылетел на открытое место и едва не застонал от отчаяния: пони стоял на невысоком обрывистом бережку, чуть ниже которого несла свои воды быстрая речка. Течение там было очень сильное, так что я искренне надеялся, что животное не вздумает сунуться в воду, потому что в таком случае вытащить мы его точно не сможем. Кто как, а я плавать, увы, не умел, да и вообще не пылал особой страстью к воде. Кили, наверное, думал так же, потому что двинулся вперед медленным, скользящим шагом, как большой, сытый хищник, и замурлыкал: — Дарси, малышка, только не лезь, куда не просят. Сейчас я до тебя доберусь и надаю по ушам. И все это говорилось таким ласковым тоном, что если бы я был животным, не понимающим слов, то искренне поверил бы, что этот гном желает мне только добра, да и вообще просто замечательное существо. Однако Дарси была то ли слишком сообразительной, то ли ее пугала свесившаяся с правого бока, почти отстегнувшая сумка, но она нервно переступила на месте, вскидывая голову. Повод свисал до самой земли, и я подумал, что если лошадь сейчас дернется, то может наступить на него или паче того запутаться. А это может привести к травме — и лошади мы все равно лишимся, по той или иной причине. Брат раздраженно передернул плечами, и для перепуганного животного этого хватило, чтобы броситься прочь, не разбирая дороги. Я только с ужасом мог наблюдать, как пони, подняв в воздух целую тучу брызг, влетела в воду и мгновенно провалилась, скрывшись едва ли не с головой. Чересседельные сумки, сделанные из крепкой и непромокаемой кожи, всплыли, как поплавки, и пони начала загребать ногами, пытаясь вернуться на берег. Но течение было слишком сильным, и Дарси потихоньку, несмотря на все ее усилия, стаскивало вниз — к порогам, которые находились милей ниже. Я проклял тот момент, когда отвлекся, прикидывая, к чему можно было бы привязать веревку — деревья стояли слишком далеко, а без точки опоры вытащить утопающую лошадь не представлялось возможным. И совершенно упустил из виду брата: Кили сбросил с себя перевязь с колчаном, луком и пояс с мечом — и сунулся в реку вслед за кобылой. Плавал брат точно так же, как и я — то есть ничуть не лучше любимого топора Глоина, а дно у быстрой реки оказалось на редкость коварным. То сквозь воду просвечивало песчаное дно, а то сразу провал, в который и ухнул Кили. А все из-за проклятой кобылы, которая испугалась невесть чего. — Кили! — мне было все равно, умею ли я плавать, или же точно так же, как и брат, просто пойду ко дну. Я не мог просто стоять и смотреть, как Кили уходит с головой под воду, а потому бросился следом за ним. Сейчас я понимаю, каким же дураком был тогда — наверное, можно было выдумать целую уйму способов вытянуть на берег и лошадь, и брата, но тогда я об этом даже не задумался. Ледяная вода не сразу добралась до тела, заливаясь в сапоги и делая их неподъемными. Жилет мгновенно напитался жидкостью и потянул ко дну, но я успел мертвой хваткой вцепиться в шиворот братишки, уже порядком наглотавшегося воды. Другой рукой зацепил повод кобылы и чудным образом вытянул ее из стремнины. Лошадь, почувствовав, как ослабла хватка реки, задрала голову и бодро поплыла к берегу, вытягивая и нас. Ужас захлестнул меня с головой, когда, вытащив Кили из воды, я понял, что он недвижим, да ко всему прочему еще и не дышал. Саданул кулаком по груди, со всей силы, не думая о том, что могу переломать брату ребра — под таким слоем промокшей одежды вряд ли даже мой удар смог бы причинить ему какой-нибудь вред, и с облегчением улыбнулся, когда тот закашлялся и перевернулся набок. Не успел дать подзатыльника — из перелеска высыпал потерянный во время погони за проклятым пони отряд. — Кто упустил лошадь?! — Торин воздвигся надо мной и братом, пребывая в ярости и вряд ли контролируя свое поведение. Мне слишком хорошо известен был этот взгляд — безумный, свирепый. Дядя испугался, до дрожи, до ужаса, и теперь, когда понял, что все обошлось, вся эта энергия, выплеснувшаяся в кровь, требовала выхода. — Я, — не моргнув глазом, солгал я. Кили, надсадно кашляющий, ошарашенно замер и хотел было что-то из себя выдавить, но я едва ощутимо сжал его плечо рукой. Пальцы немели от холода, и это почему сейчас казалось мне важным. Я подул на озябшие ладони и поднял взгляд на Торина — пусть уж лучше я потом всыплю Кили по первое число, чем это сделает дядя, не всегда выбирающий слова, особенно находясь в таком раздрае. Брат слишком восприимчив к тому, что говорит Торин — это может причинить ему еще больше боли, чем чувство вины, которое будет теперь поедом жрать его. Я облегченно отвернулся, поднимаясь с колен, когда Кили занялись Оин и перепуганный Ори. — Мало того, что едва брата не отправил за грань, так еще и отряд без провизии оставил, идиот! — хлесткая пощечина обожгла лицо, но я нашел в себе силы не вздрогнуть и твердо посмотреть в потемневшие от гнева глаза узбада. — Прости, не уследил, — ровно сказал я, краем глаза отмечая, как побледнел от вида происходящего Бильбо. Прилюдная и показательная порка, пусть и выражающаяся лишь в одной пощечине и целом ворохе обидных слов — не самое страшное, что могло произойти. Для Кили это стало бы ударом, от которого братишке было тяжело отойти, а я привычен к подобному. — Больше не повторится. — Я начинаю думать, что зря взял тебя в этот поход, — Торин чуть остыл, но все еще не мог остановиться. — Ты слишком глуп для такого серьезного дела. — Как скажешь, — безразлично опустил ресницы я. Припасы было действительно жаль.***
Кили уже с четверть часа бросал на меня полные покаяния взгляды, но подходить пока не решался. Брата закутали в одеяло и дали согревающую настойку — все-таки вода в реке была ледяной. Еще не хватало, чтобы он слег с простудой — в этом я был полностью согласен с Оином. Мне тоже пытались всучить хоть что-нибудь, особенно старался Ори, переживающий за нас с братом гораздо больше нас самих, но я, поймав на себе тяжелый взгляд Торина, отказался и отсел подальше от костра. Все уже давно спали, и только Двалин неторопливо раскуривал трубку — сегодня была его очередь дежурить первым. Я отстраненно глядел на огонь и думал о том, что Торин прав в одном — припасы мы теперь не сможем скоро пополнить. Придется идти на охоту, а это задержит отряд. Так что дядю я понимал отлично и не держал ни зла за тот удар, ни за обидные слова. Наверное, в этом и состояла разница между мной и Кили — я умел находить объяснение поступкам дяди, понимая, что он, как и все остальные, может как быть правым, так и ошибаться. Брат же принимал слова узбада за единственную истину, а потому ранили они его куда как сильнее, чем меня. — Фили, — надо же, все-таки подошел. Я устало скосил на него глаза, и Кили опустился передо мной на колени, заглядывая в лицо, — прости меня. Я не уследил за Дарси. В конце концов, это все-таки моя лошадь. — Да и тьма с ней, — сказал я. — Я не прощу тебе того, что ты полез за ней в реку, зная, что не умеешь плавать. Более того, ты был в курсе, что и мне эта наука также не далась. А потому спасся ты лишь благодаря счастливой случайности. — Ты — моя счастливая случайность, — пробормотал братишка и уткнулся лицом мне в колени. Я вздохнул и положил ему ладонь на затылок. — Я сказал Торину, что это я упустил пони. — Ну и дурак, — пожал я плечами. В этом весь Кили. — Теперь он считает меня лжецом, а тебя — как там? — безмозглым идиотом. — Он сказал, что прекрасно знал, что ты лжешь, — тихо произнес Кили, поднялся и стянул с себя одеяло. Набросил мне на плечи и потянул за рукав. — Идем спать, поздно уже. Когда я уже устроился на лежанке, брат подкатился мне под бок, пригреваясь, и сонно буркнул: — А еще он спросил, как долго ты меня будешь оберегать, — и засопел. — Пока я жив — так тому и быть, — в пустоту прошептал я. Звезды на чистом, без единого облачка небосводе мигнули, принимая клятву.