***
— Здравствуйте, господин Аккерман, — Смит был спокоен, но это не говорило о том, что сейчас всё в полном порядке. Мужчина чувствовал это только лишь по твёрдому, уверенному голосу, который побеспокоил его в столь поздний час. То не могли быть коллеги, этот тембр был неизвестен Риваю. Это не могли быть близкие, они отсутствовали с корнями. Друзья? Ну уж нет, ещё в первый день знакомства брюнет давал понять, что антимонии, особенно поздней ночью, так как со сном и без этого проблем не наберешься, явно не по душе. Тот былой вид за окном, который мгновение назад казался Риваю таким спокойным и умиротворенным, ведь ночь на улице всегда успокаивала этого человека, теперь не казался таким лишенным всякого напряжения. Блики уличных фонарей больше не заставляли заострять на них внимание, которое всё целиком и полностью теперь было направленно к голосу. Ночью всегда можно расслабиться, можно встать с кровати, спокойно подойти к окну и справиться со своей бессонницей, закурив. Сейчас мужчине не предоставлялась такая замечательная возможность. Эти чертовы больницы напрягали, заставляли подталкивать самые неприятные и глупые мысли в голову. Всегда в воздухе царил тот тонкий аромат тревоги. За друга, за коллегу, за товарища, за родного, близкого или любимого. И дело было вовсе не в чертовых ощущениях, хотя... они играли не меньшую роль. Напрягало именно то, что ты не мог догадаться, как тот или иной препарат подействует на организм, что будет из-за этого с тем, ради кого ты здесь? Возможно это просто людское эго, которое мы так часто скрываем. Ведь разве не за этим мы звоним в скорую? Не за этим платим за жизнь людям в халатах? Разве именно чувство помощи нас толкает на спасение? Просто именно мы боимся потерять. А вот уже себя, или кого-то иного, решать только статусу человека, в котором он расположен для нас. — Вы время видели? Нормальные люди в это время не зво... — так и не успев договорить, твёрдый голос перебил мужчину. Нет, Ривай не старался быть вежливым и вовсе, но почему-то он сейчас очень сомневался, что кто-то будет ему отвечать грубостью на грубость. Ведь не он же сам позвонил не знакомому человеку в четыре часа утра. — Время? — будто удивившись какому-то сказанному бреду, Смит подставил руку под подбородок и со скучающим видом начал продолжать свою игру. Ведь время шло, а просчитать каждый шаг составляло большого труда. А то, что выполняется без легкости, имеет шанс на ошибку, - а что время? Ну идет оно, вы не спите, в отличие от вашего друга в палате. Вы, наверное, могли бы спросить, для чего пудрить мозги человеку, который был вовсе нам и не нужен. Мы часто используем других ради достижения собственных целей. Для кого-то это может показаться подлым, ведь ради вас страдают другие, а взамен мы не можем дать использованным даже и сотой части того, что получили. Смит всегда придерживался в своей жизни одному единственному правилу — откинуть человечность ради шанса на победу. И знаете, когда-то такой ставкой он потерял всё. Проигравшие и победившие были всегда, просто до этого мы искали себе оправдания. Когда-то, просчитавшись, он упустил одну маленькую зацепку, которая потом отодралась вместе со всем. Иногда бывает так, что даже, выиграв сотни олимпиад, мы можем не заметить элементарные вещи. Подлостью нельзя было назвать то, что Эрвин следил за смертью, вовсе нет, это был обычный риск, из которого он бы взял намного больше, чем отдал. Но через несколько лет после того, как он заинтересовался азартом, он потерял одну маленькую вещь, что навсегда сдвинула всю систему. Возможно, он звонил Риваю потому, что был должен проинформировать об опасности, а может и потому, что вынужден сказать о той самой вещи, которую сам утратил. — В смысле? Кто вы? — насторожившись, Ривай покрепче сжал телефон в руках. Сейчас появилось желание вернуться в больничную палату, но его что-то останавливало. Сейчас ему очень хотелось узнать, какого черта здесь происходит. Сейчас он не особо понимал, зачем всё это спрашивает. В голове возникла каша из сомнений и напряжения, возможно потому что Ривай опять разорил коррупционеров или потому, что до сих пор не понимал, почему после смерти его "отца" ему звонят неизвестные люди. Но после найденного огнестрельного оружия у Эрена, после попытки убийства, Ханджи, ежедневных нагрузок, Ривай заметил, что постепенно начинает замыкаться в себе. И сколько бы он не пытался найти себе оправдание, почему он стал таким не внимательным и растерянным, это не выходило. — А если я отвечу, что хранитель времени, что-то изменится? — блондин крутил тонкий мягкий карандаш в руках, наблюдая за тем, как агент двенадцать, что прежде был неизвестен, спускался с крыши. Осталось меньше минуты. Казалось ему было очень скучно, но на самом деле трепетать от напряжения, словно прыгая по углям, было крайне тяжело. Существовала такая фраза: "Ничто не может быть нуднее, чем наблюдать за игрой и не участвовать в ней", которой Смит совершенно не поддерживался, после приступов его работа стала его смыслом жизни, ему нравилось следить за тем, как люди что-то теряли. Когда это происходило, последние старались чаще замечать после все краски жизни, а если игра заканчивалась, и близкие люди умирали — краски исчезали. — Вы больной, а не хранитель, — явно не сдавая позиции, Ривай хотел уже было сбросить трубку, как его остановил громкий голос на другой стороне. Трещину дал он ещё тогда, когда понял, что Эрен может в любой момент умереть, так и не дав ответить Риваю на вопрос зачем он тут стоит. Смотрит на потолок, ступая по холодной плитке. Почему он нервничает? Ведь вряд ли убийцы или их жертвы помнят, что такое любовь. Сейчас же его добила неопределенность. — На вашем бы месте я бы не стал этого делать! Безрассудно, однако, — наблюдая, Эрвин чуть не обломал себе все свои планы. Теперь ситуация вынуждала его заинтересовать игрока, чтобы партия не обломалась. — Ясно. Откуда и зачем вы это делаете? — поняв, что ни одного ответа на прошлые вопросы он не получит, мужчина перешел к делу. Сейчас точно ответить он не мог, связан ли этот звонок с ним или Эреном, но одно он понимал ясно и точно — ничего хорошего ждать он не смел. Это уже не походило на шутку. Сомневался, что подобным детским садом будут заниматься люди одного возраста с ним. — Ничего особенного, — возможно, так и было, — я лишь зритель. А вы ведёте игру. Но я могу сблефовать, сказав вам что-то важное. Но это нарушение правил. Тем временем девушка с крыши уже открывала окно. На долю секунды Смиту показалось, будто девушка хотела скинуть капюшон. Но в последний момент её рука дрогнула, и она положила ладонь на кейс сбоку, который качался на бедре.***
В тот же час агент всё так же бережно пёкся о сохранности, осторожности и незамеченнности. Девушка всё так же аккуратно, предварительно надев перчатки, открывала ворота к успеху. Оставив окно позади себя открытым, она ступила на плитку сапогами, на которые одела бахилы. Больница всё-таки. И даже насмешливое хихиканье её напарницы не остановило её. Здесь главное не твой внешний вид, ведь убийство — это искусство, которое требует бережного отношения. Подойдя к койке Джагера, она хотела было зажать его рот, но поняла, что тот крепко спит. Наверное, глюкоза и больничные препараты дали своё. Её рука потянулась к кейсу, откуда через мгновение она вытащила шприц с желтоватым содержимым, предварительно введя пароль на замке. 0322 —проще не бывает. Для неё эти цифры столько же значимые, как и для того человека, ради которого она здесь. Она в последний раз глянула на умиротворенное лицо парнишки, будто сожалела о том, что сделает через мгновение. Этот человек был ее другом, и видела она его каждый день. Хоть так редко и общалась, в чем был виноват её нрав, Эрен часто помогал ей. Научил многому, за что она гордилась. Не смотрел свысока и помог один раз ей совершенно бескорыстно. Она была из тех немногих, кто и сам в душе не до конца понимал чем Джагер заслужил такую жизнь и смерть. Хоть они и были простыми убийцами, кто-то был популярнее и сильнее, кто-то немощней и слабее, все они были людьми. С грехами, да, без этого никак не обойтись, но чувства, что пытались убить им с детства, отвязать — оставались. У каждого такого человека, как она, момент сожаления можно было назвать искренним. Просто многие зарывали это. А она стала сильной, как и Джагер, только потому, что никогда не убегала от себя самой. Она смирилась с тем, кем являлась. — Прости, — еле заметно шепнув губами, она придавила ручку шприца, заставляя капли скатиться по тонкой и острой игле, — так нужно... Сжав пачку с неизвестным ей лекарством, которое текло в вену Эрена, она влила оставшийся препарат в лекарство. Наблюдая за тем, как, словно в замедленном темпе, падали смертельные капли в воду, как прозрачная смешивалась с желтоватой, и будто ничего не менялось, она следила за тем, как жизнь превращалась в смерть.***
— Я веду игру? О чем вы говорите? — уже открыто не сдерживаясь, Ривай не на шутку беспокоился о том, должен ли он сейчас тут находиться или нет. Для чего этот разговор? Что он в себе несёт? Это глупо — задумываться над такими вещами, когда какой-то ненормальный просто беспокоит вас среди ночи, но всё-таки этот загадочный, официальный и тошнотворный тон не давал Аккерману успокоится. — А вы никогда не задумывались, насколько эгоистичны можете быть? — цедил сквозь зубы Смит, наблюдая за одной из последних сцен в больничной палате. Даже через бинокль можно было понять, что русский агент что-то сказал. Эрвин ни на секунду не сомневался, что Эрен мог предать его, и поэтому оставался лишь один вариант по поводу того, почему же убийца медлит с самим убийством — сожаление. А это уже хоть что-то. Так всё-таки она одна из его знакомых. Постепенно Эрвин начал получать то, что хотел всё это время. Ведь по другим бы причинам он бы и не стал заниматься подобной слежкой. С судьбой Эрена было уже всё решено. Тут же перейдя на разговор по телефону, Смит продолжил говорить, наблюдая как девушка достает шприц, — даже после того, как я напомнил вам о мистере Джагере, вы продолжаете задавать мне вопросы касательно лишь того, что связано непосредственно только с вами самими. — Я думаю о первом человеке больше, чем вам кажется. Поэтому не смейте обвинять меня в том, что я терплю эту антимонию, — шикнув сквозь зубы, Ривай почувствовал, как у него появилось навязчивое желание вернуться к Эрену. Уберечь непонятно от чего. — Думаю, вам стоит увидеть картину ядовитой смерти, раз вы не слышите её запаха, господин Аккерман, — решив, что нужно поторопиться, Смит напрямую двинул Ривая к больничной двери, когда понял, что яд вводится в лекарство. Пришло время увидеть кульминацию. — Блять! — ошарашенно выкрикнув последнее в телефон, Ривай со всем страхом и переживаниями побежал по направлению к Эрену. Не важно, что там происходит, не важно кто это был. И плевать на то, что могла означать последняя фраза. Важен был результат. Он бежал быстро и громко, так, чтобы его услышал Эрен, чтобы дождался. Его сердце болезненно сжималось, требуя решений без последствий. Им контролировал страх и опасения. — Все в твоих руках, господин Ривай. Резко распахнув дверь больничной палаты, Ривай не поверил своим глазам. Перед его взором предстала картина всё так же спящего мальчишки, а слева от него девушка, быстро растерявшаяся и испуганно врезающаяся в стену спиной. Из-за ночной темноты, Ривай не видел её лица, но уловил нечто поважнее — шприц, падающий с тонких девичьих ручек. Быстро развернувшись, она спрыгнула с окна до того, как мужчина успел подбежать к нему. — Эрен... — развернувшись к парню, Ривай взял рукой его лицо, попутно выдергивая катетер из вены. Лекарство поменяло цвет, а это значило что попытка, возможно, провалилась. Кожа паренька была мягкой, а губы бледнели, что говорило о том, какие последствия могли ожидать Эрена. — Что случилось?! — испуганно спросила медсестра, как только появилась в дверном проёме. Её потревожили шум и крик, а значит кто-то из пациентов был не в норме. Вскоре, прибежав на источник шума, она увидела бледнеющего мальчишку и мужчину, держащего другого, возле него. — Помогите, он умирает! — как вовремя. Жизнь даёт Риваю ещё один шанс. — Опять? — но, бросив иронию, она улавливает взглядом шприц возле ноги мужчины, который не значит ничего хорошего. Через две секунды появляется главврач, который отталкивает Ривая в сторону, подхватывая Эрена и неся в реабилитационное отделение. — Оставайтесь спокойны, он жив! — остановив мужчину на полпути, чтобы тот в порыве напряжения не сделал необдуманных вещей, доктор в ту же секунду приподнял Джагера для того, чтобы отнести на осмотр. В Нью-Йорке убийства и криминальные нарушения не были чем-то особенным или странным, наоборот, это был единственный штат во всей Америки и, наверное, мире, где планка преступности давно отошла от нормы. Это могло бы показаться абсурдным, но после, как завязалась политическая война, мирные граждане поняли — больше спокойно они не смогут жить. Покушения на убийства, повышенная смертность, изнасилования, кражи, шантажи — не были чем-то редким и запредельным. Представьте, вы можете спокойно идти по улице средь бела дня, и какой-то ублюдок просто воспользуется тем, что полиция не справляется со всеми заявлениями, и вы безнаказанно можете что-то украсть. Подло, но выгодно. Поэтому врачи клиник сейчас зарабатывали настолько много, что могли купить неплохую машину всего лишь за год накопления денежных средств. И, естественно, с Эреном они бы поступили точно так же. Ривай же заметил то, что Эрен приоткрыл глаза, но еле заметно, только когда его несли, он постарался что-то сказать губами. Судя по всему, маленькая доза яда попала в кровь. — Я... — беззвучно, еле слышно шепнув, он замолк, оставив Ривая наедине с пустой комнатой, шприцем и чувством внутренней давки. Когда мужчина в последний раз оглянул комнату, он посмотрел на то самое окно, куда выпрыгнула девушка. После чего спокойно, но поспешно поднял маленькую колбаску из под яда и шприц. — Чертовы санитары... — проклиная мед. персонал, мужчина искал то, что нужно человеку для побега — одежду. Как оказалось, она была на том месте, куда он бы её точно не положил — поверх шкафа. "Возможно ли, что кто-то ее переместил?" Время было на исходе, а значит его не было для того, чтобы сейчас отвечать на подобные странные вопросы, которые приходят в голову один за другим. Успокоился Ривай тогда, когда пистолет Эрена нашёл в том же внутреннем кармане, куда и клал его. Быстро натянув вещи на себя (привык после армейских погоняев), он подошёл к окну, предварительно посмотрев в магазине оружия патроны. Встав на подоконник, Ривай почувствовал, как прохладный осенний ветер вызвал у него фриссон. И, будто прощаясь с мирной жизнью, в которую он пытался играть до этого, Ривай спрыгнул. Сейчас он обязан получить ответы, сейчас он спасет Эрена сам. Отомстит за всё, что забрали у него. — Господин Аккерман, мистер Джагер жи... — открыв дверь в больничную палату, медсестра не увидела никого.