Неуловимый

{ Рекомендовано читать под: Ólafur Arnalds - A Stutter }       — Мистер Джагер, — женщина в халате легко толкнула Эрена в бок, заставляя недовольно повернуться на другую сторону больничной койки. О, это отвратительное чувство, когда ты за долгое время впервые высыпаешься, а твою идиллию нарушают посторонние звуки. А повод действительно был. Ведь сон, который снился парню, был настолько прекрасен, что Эрен был готов променять реальность на фантазию и мир снов.       Только подумать, ведь недосып, мучивший Джагера долгий десяток лет прекратился на несколько ночей только из-за одного человека. Наверное, влюбленных наоборот должна мучить бессонница из-за волнения, некой тревоги, Эрена успокаивало. Словно вернулись те времена, когда ещё живая мать могла прийти в комнату сына, не закрывая плотно дверь, и успокоить несколькими простыми, но такими незаменимыми для ребенка фразами. Любой кошмар, тревога или холод заменялись материнской любовью. Сегодня был первый чертов день, когда не снились кошмары, когда не виделась пустота и не было несуразной чуши.       — Мистер Джагер! — уже более настойчиво повторила медсестра, с силой толкая юношу в бок, заставляя обратить на неё внимание. Эрену ничего не оставалось, как спрятать свои воспоминания из снов о тех нежных касаниях и ласке, от которых вздрагивало тело и тревожилось сознание мальчишки. Но, кажется, утренний стояк ещё напоминал о ночной фантазии некоторое время.       — Здравствуйте, — тихо бурча себе под нос, всё ещё прижимаясь щекой к подушке и что-то хрипло бубня, обращается к персоналу парень. Сонно приподнявшись на койке, Эрен смотрит на записывающую что-то женщину, которая была далеко не в самом хорошем настроении, или, как показалось парню, её что-то волновало, — простите, я что-то должен сделать?       — Должен он... как же! — женщина всем своим настроением показывала, что крайне недовольна положением дел. Эрен не знал, то ли у этой мадам семейные проблемы, или тема её плохого настроения связана с ним, но одно он знал точно: его покалывания в области сердца, слишком долгий сон и не похожая ни на что обеспокоенность — не к добру. — Милок, вынеси своему другу, или кто он там тебе, большую благодарность. Он спасает тебя уже во второй раз, между прочим.       — Что? А произошло-то что? — растерявшись, парень быстро окинул взглядом комнату в поисках мужчины или хотя бы следов на его присутствие. Но ни самого Ривая, ни его вещей, привычно лежавших на соседней койке, Эрен не обнаружил.       — Да тихо, тихо тебе! Чего подорвался-то так, не советую тебе вообще напрягаться, — увидев, как парень поспешно встал с кровати, женщина решила не тянуть кота за хвост. — Ночью же отравить тебя, говорят, пытались. Вон в больнице сколько шумихи. Все об этом и говорят.       — Да о чём именно говорят?!       — Об особе той, — медсестра показала пальцем на окно. — Через окно залезла, и давай по-тихому яд вкалывать, — по правде сказать, Эрен не особо понимал её слог, так как он очень смахивал на деревенский. Возможно, это из-за возраста.       Внезапная вспышка воспоминаний с вечера (после первого поцелуя и покушения). А после — второй поцелуй, второе покушение. Это был тот же человек? Это были конкуренты?       Без сомнения, парень догадывался, что в крупных организациях, наподобие Службы Устранения Личностей, будут и другие. А для Эрена это значило две вещи: вариант а) на его голову ведется охота, подобно мясу в клетке тигров. Ведь конкуренты, тем более такие прогрессивные, никому нахер не сдались. Вариант б) если это была русская организация, то это значило, что убийство Эрена нужно в любом случае, так как он убивает важных русских наемников.       Ну что ж, вывод был не очень-то и веселым: пиздец может наступить от рук как и коллег, так и врагов. Весело.       — А мужчина тот где? Ну, Ривай Аккерман, — кто бы мог подумать, что и до того сложная, тяжкая и запутанная жизнь подростка усложнится ещё больше. Парня сейчас не особо волновало то, что там было прошлым вечером или ночью. Ведь важно не задание, а результат.       Сердце больно и жадно кольнуло, предчувствуя тревогу и проблемы за родную душу.       Может, он просто в столовой? Ест, например. Или вышел покурить. Боже, что угодно, пожалуйста, только не одно. Эрен боялся проснуться одним днём точно так же, как и в другие дни ранее, с кофеином и пустотой пойти на кухню, не застелить постель, зная, что никто не придёт в этот дом и не позвонит ему. Эрен боялся, что никто не будет ждать его на пороге, или на кухне. Эрен боялся одиночества. И вот, ещё он боялся, что это всё окажется сладким сном, сладким рассказом и сказкой. Что никакого Ривая не было, а он сидит себе в психбольнице, в карцере, и смотрит в один угол, потому что думает, что перед ним кто-то есть.       — Не знаю, никто не видел его больше после того случая, — она успокаивающе похлопала парня по плечу, поджимая губы и вставая с кровати. Заметив, как парень сжал рукой свою футболку, — мистер Джагер, вы только не наделайте глупостей. Вы всё ещё больны, и... Никто из персонала не знает даже приблизительно, что может случится с вами в дальнейшем. Мы никогда не имели дела с такими сильными ядами, и это чудо, что вы вообще выжили. Она уже хотела быстро удалиться, но Эрен подал голос, что заставило обратить на него внимание.       — Вы хотите сказать, что возможны осложнения? — перспектива помереть от недоубийства, мучительно и долго, вовсе не привлекала Эрена.       — Да, вполне вероятно, — сжав в руке записи, добавила она, после чего ушла, — вам нужен долгосрочный курс лечения и наблюдение у врача.       Персонал полностью удалился, оставив юношу одного сидеть в комнате. Куда он мог уйти?       Если бы не то, что Эрен всё ещё не верил словам женщины, он бы, наверное, был рад потерять память. Каким бы мужественным Джагер ни был, насколько бы жестоким и черствым ни был в убийстве, любовь и одержимость для него были опаснее и больнее любой пули.       Резко встав с кровати, парень начал осматриваться, пытаясь обнаружить любые следы или доказательства на уход Ривая и место ухода. Перевернул все вещи, судорожно ища в них тряпки с мужским, знакомым ему запахом. Под кроватью была лишь одна пыль. На столе ничего, кроме потертого от ногтей и предметов дерева. За шкафом, за дверью, на полу, на тумбочке, во всех шкафчиках не было ничего, будто и самого Ривая.       Эрен тяжело выдохнул, присев на кровать, и, прикрыв лицо руками, он потер уставшие глаза ладонями. В голове было полное замешательство, ведь ничего, похожего на догадки, не было и вовсе. Оставалось только досадно сжать зубы, в очередной раз выкарабкиваясь из проблем.       Конечно, парень толком даже не успел и одеться, а окно так никто и не закрыл. Просто прекрасное лечение, вот как раз к ранам не хватало простуды. Юноша быстро встал с кровати и быстрым шагом направился к окну, намереваясь закрыть его. Но, кажется, кое-что заинтересовало его внимание. Взгляд остановился на следах от обуви на белом пластиковом подоконнике.       — Сорок первый... — сразу же узнав подошву от обуви, Эрен быстро посмотрел вниз, не понятно зачем проверяя и улицу. Зачем выпрыгивать посреди ночи? Боже, столько вопросов, а ответов столько же, сколько денег в кармане и удачи — ноль.       Состояние было далеко не из лучших, однако предпринимать нужно было что-то обязательно. Эрен всей душой и телом хотел лечь на холодный кафель госпиталя и поистерить. Обычно так делали малые дети, которые чего-то не получали и проявляли весьма действующие на родительскую жалость слёзы. Но, увы, этот трюк уже не прокатит в возрасте Эрена. Уже не осталось ни слёз, ни родителей, ни желания, если быть честным.       И именно в тот момент парень решил что пошлет лечение немного дальше, чем нужно, здоровье не так волновало парня, как элементарное волнение.       Как только Эрен расправил одеяло для того, чтобы застелить кровать, он увидел что-то возле собственной подушки, в промежутке между поднятым одеялом и кроватью.       Рука быстро потянулась к свертку, похожему на записку. И Эрен не ошибся. Судорожно и быстро развернув его, сердце парня начало ликовать и волноваться одновременно. Имя на первой строке без сомнение было адресовано Эрену, и, по почерку парень понял, что он больно уж похож на риваевский. Слава Богу что он не забыл, не бросил, оставив в больнице. А ведь могло быть так, верно? Его задача ведь была сделана. Он, как прилежный учитель и человек, спас своего ученика от верной гибели, оставив юношу на лечение. Ривай мог действительно уйти, оставив Эрена. Ведь его больше ничего не держало, ни учительское обязательство найти спортсмена на олимпиаду по фехтованию, так как парень уже физически не может участвовать, ни... ничего. Кто они друг другу? Влюбленный киллер и жертва, или может быть простой учащийся лицея, которых, таких как Эрен, тысячи? Но, как бы то ни было, что бы не случилось, Эрен больше никогда не забудет тот теплый поцелуй. Возможно, для Ривая он ничего и не значил, хотя парень замечал иногда быстрые взгляды на себе, будучи в больнице. Даже во сне, если верить суеверию, больной запоминает всё то, что говорят ему близкие, даже перебывая в коме.       Руки судорожно раскрыли бумагу на которой было написано ровным, с уклоном вправо, обращение. Эрену. <i>      Когда ты проснешься, то, вероятно, меня не будет рядом. И я хочу сказать, что не ушел в сортир или исчез. Я долго думал над тем, что стоит делать, а чего не нужно. Это решение далось мне настолько же сложно, как и ощущение почувствовать себя живым рядом с тобой. Но кажется, мы опять встретились не в нужном месте, не в менее неудачное время, первый. Не думай, что я свалил как последний лживый и трусливый пёс, прошу. Мне пришлось это сделать для нас. Я ведь знаю, что ты будешь страдать так же, как и я. Ни со мной, ни без меня не будет хорошо, поэтому я оставил тебе эту записку и последний поцелуй, пусть хотя бы что-то останется от меня.       Не ищи меня, я ведь знаю, что ты будешь, и успокойся. За меня не переживай, если тебе не плевать уже, конечно. Я уехал далеко, настолько, насколько мог, никто не найдёт меня. И за лечение я оплатил всё заранее, так что проблем с деньгами не будет.       Я знаю и понимал раньше, что ты дорог мне, Эрен. И я знаю, что, возможно, буду жалеть об этих словах, даже если меня не страшит правда, мне пришлось уехать. Чёрт побери, как же я жалею, что ничего не знаю о тебе. Прошло столько времени, а я запомнил только твое имя, пару фраз сказанных тобой и... поцелуй. Это было самое прекрасное, что мне вообще приходилось чувствовать в своей чёртовой жизни, спасибо тебе, Джагер.       Но есть одна вещь, которая заставляет ненавидеть тебя. За то, что ты лгал мне и себе. Я понимаю, что тебе было тяжело, я мог рассказать и сдать тебя. Но разве ты забыл всё то, что я делал для тебя, ты действительно думал, что после всего того, что я пережил, я предам тебя? Если бы у нас было время, или доверие, всё было бы по-другому. Эта херовая мысль теперь мне даже в туалете вспоминаться будет.       Надеюсь ты ценишь то, что я тут строчу, потому что таких слов я даже на своей могилке не написал бы. Ты был мне очень дорог, Эрен. <i>Я желаю тебе скорейшего выздоровления. Прощай. Р.       — Нет... нет, нет, нет, нет, — Эрен замер. Он смотрел на этот помятый от сна листок уже близко десяти минут, снова и вновь перечитывая каждую строку с чувством, будто сердце с большой тяжестью и болью куда-то проваливается, оставляя в груди пустое место. Было такое ощущение, что парень увидел как на его глазах во второй раз убили его мать, только вот теперь убил он её сам. Странное сравнение, однако любовь не делилась на разную — её делили люди.       Было настолько странно, что и самому Эрену казалось будто ему плевать. Однако внутри всё мерзко и болезненно сжималось, настолько сильно, что парень забыл как дышать. Взгляд беспомощно метался по словам, в которые парень уже даже не вчитывался. Ему хотелось чтобы сейчас же эта записка стерла с себя чернила, куда-нибудь спрятала все эти фразы и исчезла сама, а за дверью оказался бы Ривай, который принёс теплый чай, предварительно положив две ложки сахара, как любит Эрен.       Но всё это испарилось, и парень понял, что иллюзия не такая и приятная вещь, как только перечитал последнее слово в шестой раз.       — Прощай... — спокойно повторил Эрен, когда смял бумагу во руках. Он метнулся в дальний угол комнаты, где был умывальник. Открыв кран, он дрожащими, но уверенными движениями рук засунул записку под воду, в надежде, что чернила смоются.       После чего болезненно закусил губу, зло смотря на кран, как будто он был в чем-то виноват. Он так же быстро, но уже бережно сложил бумажку, проверяя чтобы она была цела и слова были ещё читабельны. К счастью, она успела только намокнуть.       В парне были совершенно противоречивые чувства, которые словно разделяли его на двух человек. В этот момент парень вспомнил героя из знаменитой книги Чака Паланика "Бойцовский клуб", который страдал раздвоением личности. Он бы никогда не подумал, что быть тем самым Тайлером настолько ужасно. Обида и спокойствие, горечь и пустота, любовь и ненависть.       — Нет, не прощай, — парень больно сжал кулаки, собирая остатки себя в единое существо. И вспоминая то самое похожее чувство ненависти и резкого прилива сил, во время первой потери. Почти что рыча, он ответил записке: — а до встречи, Ривай-сан.       На самом деле всё, что было у бежавшего из больницы Эрена, это телефон и больничная одежда на нём самом. Хорошо хоть обувь они не заставляют отдавать при стационарном лечении. Даже то, что было не только полное отсутствие денег не останавливало Эрена, но даже и то, что он не догадывался куда и зачем бежать. Хотя он знал зачем, точнее за кем. Только вот что он скажет? Что? Парень внезапно снова посмотрел на записку, и у него отвисла челюсть. "Но кажется, мы опять встретились не в нужное время, не в менее неудачное время, первый".       — Смит, нет... — только он единственный называл так Эрена. Неужели... Ривай узнал абсолютно всё? Чёрт побери, что же произошло в ту ночь. Вот Эрен и понял, за что ненависть проснулась в мужчине, вот наконец-то он понял, что всё пошло не так. Совершенно не так, ведь эта не та правда, которую Ривай принял. А поверит ли он во второй раз? И это "снова" — разве они виделись раньше? </i>И Эрен сделал то, что было рискованней всего. Он не сомневался в том, что Эрвин не забыл о обещании и угрозе, поэтому, подумав, что ему нечего терять, он позвонил.       — Командор Смит! — парень громко кричал, не сдерживая порывов. — Что вы сказали жертве?!       — Оо, рад тебя слышать, мертвый мальчик. Я думал ты уже и концы откинул. Спасибо что напомнил, — Эрен обреченно охнул, оторвав телефон от уха и смотря на экран телефона, на котором красовалась сегодняшняя дата. Сегодня был последний день перед тем, как Эрвин отчислит Эрена из СУЛ-а за предательство. Голос командира сейчас казался настолько тошнотворным, что хуже его сейчас было только величайшее понимание того, что если Эрен не найдет сегодня Ривая, то он умрет, так и не увидев и ничего ему не сказав. А тот, в свою очередь, когда-нибудь узнает, что Эрен ушёл из больницы, так и не позвонив ему. Так и не поняв, что он умер, а не забыл. Что парень погиб потому, что не смог совершенно ничего. Ни убить, ни спастись.       Безрассудство. Парень вообще иногда удивлялся тому, как такой ребенок, как он, был таким точным, осторожным и холодным. Почему всё рушилось под одним человеком? Быть может, его холод настолько ледяной, что лёд в Эрене покажется лишь прохладой?       — Срок ещё не истек. И вообще-то, ты нарушаешь правила, Смит. Если жертва убежит из-за тебя, ты не докажешь моё предательство, — Джагер услышал, как на другой стороне раздался тяжёлый вздох, который был еле уловим слухом. Но тем не менее, это не помешало услышать как план Смита пошатнулся. Эрен мысленно сказал спасибо утренней тишине, что окружала его в саду госпиталя.       — Я сомневаюсь, что ты его не найдёшь, — хищно улыбнувшись, он потер переносицу ладонью, — ты, надеюсь, не думаешь, что я доверяю тебе?       — Я убью его сегодня, и если тебе будет легче, я могу умереть сам, — послышался грубый и громкий мужской смех, за которым следовали не менее язвительные и насмешливые речи.       — Ооо, конечно, но я не дам тебе сделать это, сначала посмотришь на его мозги, — от былого смеха ни осталась и следа, а интонация сменилась на более грубую и презрительную. Эрвин чувствовал, как его кровь застывает в жилах от презрения и ненависти к себе и подчиненному, но он не мог ничего с этим поделать.       — Если ты так уверен в моей гибели, то какого чёрта не убьешь меня сейчас?! — не сказать, что Эрен абсолютно не боялся смерти. Он давно был готов к ошибке или какому-нибудь отступлению, однако он не ожидал такого поворота событий. А это значило, что умрут оба, если он не найдет Ривая.       — Я храню твоё время и сохраняю свои обещания, первый. Дело уважения десяти лет работы с тобой. Ты против? — игриво спросил Смит, когда послышались рваные выдохи, которые значили, что юноша нервничает.       — Честный сукин сын... — уже положив трубку, парень оперся локтями о колени, потирая свое лицо от усталости. Эрен просто великолепно понимал положение дел, и это шло на руку.       Он не знал и сам, сколько тут сидел, однако, когда солнце полностью взошло, в голову Эрена пришли маленькие эскизы плана, который он мог провалить с огромным треском. Как обычно: игра Смита, а ему приходится выкручиваться из неудачной позиции. В такое дерьмо парень не попадал никогда.       Долго думать не пришлось, и первое, что сделал Эрен после неудавшегося звонка Смиту, и недолговечного уныния, это набрал номер Ривая. Действительно, Господи, почему он не додумался раньше? Всего один звонок, и возможно что-нибудь получится? Но надежда гасла с каждой секундой и нажатой кнопкой на экране сотового.       — Абонент вне зоне доступа сети, пожалуйста, перезвоните позже, — послышался монотонный и ровный голос автоответчика. Естественно он его выключил, но Эрен не понимал одного. Как же работа? Неужели Ривай бросил всё, что связывало его с реальной жизнью, только чтобы исчезнуть и больше никогда не видеть Эрена?       — Ханджи. — бросив вслух, парень поднялся со скамейки и начал нервно ходить вокруг да около, сжимая зубы и хрустя пальцами. Один гудок, второй, третий...       — Алло? — послышался спокойный голос женщины, возле которой раздался тихий и еле уловимый женский смешок. Видимо, она была не дома.       — Ханджи Зоэ, это я, Эрен Джагер. Вы помните меня? — громко спросил парень, нервно сжимая краешек больничной рубашки, которая была на нём. Эрен метал взгляд по разным сторонам, в надежде, что успокоит себя.       — О, Эрен. Что-то случилось? Ты такой расстроенный, — женщина заметила, что это был первый звонок ей за столь долгое время. На минуту Ханджи показалось, что она вовсе не давала свой номер Джагеру. Но, учитывая всё, что она знала о нём, это было не удивительно. Освобождаясь от легкой и сонной женской хватки, Ханджи села на край кровати.       — Ривай... Он... — Эрен и понятия не имел, что и как сказать Ханджи, чтобы узнать от неё хоть что-то. Ведь вероятность, что мужчина рассказал и своей тетке о Эрене и его истории очень велика. Но раз женщина всё ещё разговаривает с ним, значит не всё потеряно, — в его и моей жизни пошло что-то не так. И он исчез. Это очень важно, потому что и моя и его жизнь в опасности. Пожалуйста, Ханджи, умоляю, поверьте мне.       Женщина насторожилась, после чего тихо усмехнулась, довольно улыбаясь и проходя в ванную, чтобы их никто не слышал. Она левой рукой взяла тональный крем и начала замазывать старые раны и шрамы на теле.       — Эрен, хорошо, успокойся, — что бы женщина не знала, она не собиралась вмешиваться в их с Риваем отношения. По её плану она была всего лишь посредником и ленивым наблюдателем, не более. Но по голосу парня она понимала, что помощь требовалась, и Джагер может проиграть, — что ты хочешь? Я сейчас не дома, понятия не имею, где Ривай. Мы не так близки.       — Вы не дома?! Чёрт... — парень досадно провел ладонью по волосам, хрипло дыша. В груди больно кольнуло, — мне нужно найти его. У меня нет денег.       Это был довольно странный и беспочвенный разговор, однако если бы Зоэ не понимала, о чём речь, она бы не была такой спокойной и несерьезной. Её нрав всегда отличался повышенной заинтересованностью и нездоровым азартом.       — Я не знаю где он, — шатенка кинула быстрый взгляд на мирно сопящую Петру, после чего посмотрела в окно из гостиницы, в которой находилась, — Я не могу подвести тебя, прости. Я нахожусь в сотне миль от тебя, и к тому времени, как я приеду, ты уже всё потеряешь.       — Потеряю? — у Эрена было такое ощущение, словно при любом разговоре или встречи с Ханджи, он ощущал себя ребенком, который совершенно ничего не понимал. Её он мог сравнить только со Смитом. Такой же хитрый и просчитанный, и это пугало. Эрен никогда не боялся смерти, потерь или риска, но неизвестности он боялся больше всего. Такое ощущение, что он всего лишь кукла в руках других людей, с которой постепенно обрезают нитки. Эрен боялся неизвестности и своих желаний.       — Да, Эрен, ты всё должен сделать сам. — Ханджи посмотрела в зеркало, в котором больше не видела изуродованного агента и израненную жертву. Оттуда на неё смотрела уже ухоженная, красивая и истонченная женщина, которая любила себя и была собой довольна, она уже не ненавидела себя как раньше, не проклинала опыты, и не скрывала трупный оттенок кожи. Зоэ не была той радостной, веселой и рискованной личностью, что делали из неё. Она была очень замкнутым человеком, очень холодной и безжалостной, она могла быть любящей... любящей, но сумасшедшей. Она была страшным человеком, который удивлялся насколько волшебной может быть косметика, которая сглаживала её раны и воспоминания. — Но я могу тебе помочь с кое-чем, ведь ты сказал, что Ривай исчез...       — Господи... — парень взмолился, — он оставил мне прощальную записку, и одной строчкой в ней было что-то вроде: "не ищи меня, это бесполезно."       — Тогда я бы посоветовала тебе не искать Ривая в его собственном доме, было бы глупо, если бы он поехал туда.       — Я понимаю это. Но есть ли какие-то другие варианты, где он мог бы быть? Я уже понял, что вы не видели его, — Эрен подошел к забору госпиталя, осматривая город. Дома, многоэтажные и большие, их были сотни, и парень понимал, что он находится в центре города. Ранее у него были тут заказы, и Джагер помнил, как застрелил одну молодую и знатную девушку с дома напротив.       Ханджи недолго подумала, после чего в её голову пришла одна мысль:       — Пять лет назад мы купили дом за городом, его можно назвать дачей. Это было вынужденное решение, так как Кенни нужно было уехать с города. Но в том доме никто не появлялся уже лет пять, он мог и забыть о нём. Но больше вариантов я не вижу, Эрен, — вернувшись в комнату, она погладила мирно сопящую во сне Петру по волосам, думая о том, как обернутся события и какой поворот они примут. Почему-то женщина, ранее спокойная и просчитавшая всё до мелочей, усомнилась в том, что всё действительно так легко. Сколько Зоэ помнила Ривая, она никогда бы не подумала о том, что этот человек может сбежать. Если бы она не знала его, назвала бы трусом. Но он... он был другим. Всегда закрытым, даже с ней редко говорил искренне. Зоэ казалось, что он давно не ощущает что-то острого, и не ощутит. Ни любви, ни ненависти, никакого эмоционального всплеска. На самом деле ей было неприятно признаться себе, что это не Ривай холоден, а это она его так и не смогла раскрыть. Ханджи, с самого начала у неё были догадки, что Эрен копнет дальше, чем нужно. С самого начала ей казалось, что он сделает то же, что и в прошлый раз.       — Где находится эта дача именно?! — глаза юноши загорелись энтузиазмом и надеждой настолько, что проблема с недвижимостью стала даже не столь огромной. Он посмотрел на небо, замечая, что уже солнце вышло из-за горизонта.       — За городом, В Лоди, это где-то в двадцати километров отсюда. На улице Хатчинс-Сквер шесть, — воспоминания дались ей с трудом, однако некоторые вещи она помнила точно, например улицу. Ханджи помнила, как когда-то, она раненная ехала по местам того города, смотря в окно. Именно в тот момент в глаза врезалась немного ржавая табличка на доме, которая запомнилась ей из-за необычного синего цвета, что её удивило. Ведь обычно ни дома, ни улицы ничем не отличались от других, что делало их однообразными и неинтересными.       — Спасибо, правда. Возможно, вы спасли только что одну невинную жизнь.       — Я думаю, я могу спасти две, если кое-кто будет осторожным, — она усмехнулась, после чего накинула на себя рубашку, одной рукой застегивая пуговицу, — знаешь, Эрен, нет безвыходных положений. Выход всегда есть, просто он нам не нравится.       — Я и вправду раскис, не сдамся без боя. Должен я хоть что-то в своей жизни удержать.       — И да... — она прервала парня, чтобы сказать единственную фразу, перед тем, как их разговор закончится. Зоэ не могла быть уверенной, поэтому это мог бы быть последний их разговор.       — Не всегда мы делаем то, что хотим. Люди ценят искренность, доверяй тем, кто может рискнуть ради тебя.       Эрен собирался уже ответить своей спасительнице, однако последнее, что он успел перед тем как сказать ей благодарность, это услышать гудки, что значили окончание разговора.       На экране большими цифрами циферблат показал 6:36 утра.       Вопрос с недвижимостью дался очень нелегко, так как номер Майка, личного водителя Эрена, не отвечал. Впрочем, если вспомнить работу этого человека, это не было удивительным. Эрен только сейчас понял, насколько эта большая проблема. Денег не было и карты тоже, а это значило, что общественный транспорт не прокатит. Тем более, прокатиться "зайцем" или проехаться на крыше не удастся парню в больничной одежде, которая делает его немного заметным.       В голову приходит просто единственная, из существующих и безумно опасных идей, не оставляя Эрену выбора.       — Вот он! — кричит мужчина в рабочем одеянии, который, видимо, оказывается работником этой больницы. Эрен оглядывается и видит как к нему бегут два сотрудника, а за ними санитар. Парень бросает беглый взгляд на закрытые ворота, и ему ничего не остается, как перелезть высокий забор. Подошва соскальзывает с металлических прутьев, не давая окончательно убежать. Обернувшись, он видит как мужская рука тянется к его подошве, находящаяся всего лишь в метре от него. Оттолкнувшись, Эрен спрыгивает, но часть рубашки цепляется за стальной заборный наконечник.       — Отпустите меня, вы не понимаете! — кричит парень рывком дергая рубашку, за которую хватается санитар.       — Мы тебя в психпансер сдадим, идиот! — зло шипит приторный и немного писклявый мужской голос, цепко хватаясь за рубашку.       Эрен резко дергает её на себя, отрывая кусок, который так и остается на том заборном колышке.       И, послав на прощание санитара, бежит через дорогу, улыбаясь единственной победе. Никто его не словит. Никто. И он обязательно сделает всё, чтобы в этот раз перехитрить смерть.

***

      Бежать по улицам города было неприятно и холодно. Рубашка, тонкая и белоснежная, сейчас больше напоминала рваную и измазанную рабочую кофту какого-нибудь механика, который сутками работает среди машин в мазуте и горе ржавых инструментах. Холод был и чувствовался в эту осеннюю погоду. Сейчас появилась еще одна проблема — не окоченеть.       Эрен повернул за первый попавшийся переулок, который больше напоминал место для собрания гопников или заброшенный пустой двор. Дом был старым, точно так же, как и жители, скорее всего. По его заросшим зеленью кирпичем и давно не убранным подъездам Эрен мог сказать, что тут явно никто не следит за порядком. Поэтому парень крайне удивился, когда увидел довольно-таки не дешевую легковую машину возле дерева неподалеку.       Собственно, за этим он и пришёл. Возможно это и было безрассудством, однако Нью-Йорк был одним из тех городов, где преступность зашкаливала. К тому же, он занимал первое место по грабежам и насилию, а это значило, что у полиции работы и так предостаточно, и она не кинется сразу выяснять кто угнал в центре города автомобиль.       Джагер был даже не против отсидеть, но главным было доказать Риваю свои чувства и сказать правду. Что было бы дальше Эрена не сильно волновало. Он привык верить в худший исход, чтобы после не разочаровываться в нем. Но это не значило, что он опустил руки.       Он быстро подошел к капоту так, чтобы окна домов выходили на другую сторону. Как никак, но заметить сигнализацию и его — означало провал всего.       — Сосредоточься... — сделав глубокий вдох, Эрен закрыл мимолетно глаза, вспоминая уроки в СУЛ-е, когда их, юных киллеров, учили в экстренных ситуациях угонять машины или заводить их.       Джагер был примерным учеником, и занятия были индивидуальными, чтобы никто не видел лиц, поэтому он помнил всё беспрекословно. Однако у него не было водительских прав, и он смутно помнил все правила дорожного движения. Кража кражей, а вычисление кражи из-за пересечения двойной сплошной дорожной линии было бы чистой воды лоховством.       Посмотрев в стекло, он увидел что никого нет в автомобиле сквозь затонированные стекла. Ну, хоть в чем-то был плюс.       Словно по схеме, Эрен локтем быстро выбивает стекло, которое опадает словно в замедленной съемке, после чего открывает через разбитое стекло дверь и садится внутрь.       Нужно было действовать быстро, без сожалений и с полной уверенностью, которая начала иссякать как только сработала громкая и мерзкая сигнализация. Но, не растерявшись, парень дергает за ручку, открывая капот для того, чтобы выключить сигнализацию.       — Ну давай же... давай... — моля шепчет Эрен, перекусывая провод сирены, чтобы отключить звук. В этот раз система поддается, и тошнотворная мелодия стихает до того, как набегает куча народа. Эрен благополучно разрывает провода на предохранители, полностью ломая сигнализацию. Тихо и быстро пригнувшись, Джагер садится на водительское сидение. Осталось завести машину, все будет хор...       — Стой! Мелкий выблядок! — кричит приторный грубый мужской голос из окна, когда Эрен выдергивает ключ зажигания, чтобы соединить провода два из пяти проводов. Сердце отдает со громкие и быстрые удары, прожигая сознание насквозь от осознания провала.       Руки неестественно дрожат, когда Эрен соединяет розовый и синий провод вместе, получая тут же сильный удар током. Ошибка. Он видит, как выбегает мужчина из подъезда. Видит, как в боковом стекле мелькает чья-то худощавая мужская фигура, быстро выбегающая из подъезда.       — Давай! Давай же! — Эрен в последний раз вспоминает слова Смита: Синий провод нужно подключить вот с этим, — командор показывает линейкой на настенный рисунок, но замечая, что его не слушают, недовольно подходит и отвешивает громкий и тяжелый подзатыльник отвлеченному Эрену, — ты пожалеешь, первый. Двести отжиманий.       И Эрен пожалел.       Он быстро соединяет красный и синий провод, чуть ли не всхлипывая от досады, когда поворачивает голову, и видит в двух метрах от себя ту самую фигуру. Его слух пронзает звук заведенного двигателя.       — Господи... — парень нажимает на газ именно в тот момент, когда мужчина тянется к дверной ручке.       Машина с рывком срывается с места, впечатывая водителя обратно на мягкое седло.       Эрен поворачивает руль влево, выезжая на центральную улицу и разгоняясь.       На часах 6:59 утра, а значит скоро будет час пик. И парня не очень радует эта весть.

***

      Ривай сейчас жалел о стольких вещах сразу, что сожаления давили на него тяжелым, давящим грузом, и ломали его изнутри. Это был очень холодный дом, и его не согревало ни одно одеяло или чай. Он знал, что здесь не будет отопления, потому что этот дом был практически заброшенным и мертвым. Вся мебель была покрыта прозрачной пленкой, словно упакованная. А на ней толстый и серый слой пыли, вызывающий аллергию. Каждый раз, когда мужчина окидывал взглядом прихожую, в которой находился, ему казалось, что он умер. А после его смерти его же родственники переехали, забывая прошлое и самого Ривая в старом доме, одного. Так было в фильмах.       Люди умирали, и их душа навсегда оставалась там, где они чувствовали тепло. Чувство дежавю поглотило сознание Аккермана, оставляя больной отпечаток на теле. Когда погибли Изабель и Фарлан, Ривай сбежал. В такой же брошенный, с холодной плиткой дом, совершенно ничего не желая. Ни есть, ни пить, ни любить.       Однажды он ошибся, когда привязался.       — Мальчишка... — потирая переносицу, Ривай утыкается лбом в мокрые ладони, открывая рот, чтобы беззвучно закричать. Он знает о том, что нет ничего глупее переживаний из-за расставания. Он знает и то, что даже расставаться было нечему. По правде, Ривай всегда считал тебя неблагодарным человеком, корил себя за это. Сотни раз. Сотни раз за четыре часа двадцать девять минут он перебирал в голове услышанное. И чем больше он задавал себе вопросов, тем больше разочаровывался в себе.       Эрен врал ему. Нагло оживил и сделал таким же, как и раньше. Таким же, как и до войны.       Подарил что-то забытое, что-то увявшее, подобно лепесткам подснежников, которые умирают под лето. Кто же знал, что сделал он это только для того, чтобы позже сорвать этот подснежник.       Может ему нужны были деньги? По правде, Ривай бы заплатил всем, чем можно, чтобы забыть былое. Это было не простым привязанным чувством, что-то заставляло думать мужчину что на самом деле он жил с Эреном много лет.       Ривай вдруг подумал о том, как бы посмотрел на него, перед убийством. И знаете, он бы был рад тому, что не оказался на месте Эрена. Просто если подумать, что сложнее, убить или умереть — ответ был ясен. Только чувства были другими.       Ни боли, ни холода, ни ненависти. Только разочарование.       Лежа на холодном полу, Ривай достал мобильный телефон. Оставалось столько несказанного, не высказанного и столько не отвеченного, что всё, о чем он говорил с Эреном, казалось такой же недолгой бесполезной антимонией, как и разговоры с Ханджи о химии и медицине. Мужчина начинал набирать номер около восьми или семи раз, но каждый раз кнопка вызова останавливала его.       — Разве я этого хотел?

***

{ Рекомендовано читать под: vintage.beat - не уходи }       Деревянная дверь, казалось бы настолько старая, что ее можно было назвать антиквариатом, оказалась перед носом Эрена. Парень смотрел на старое дерево настолько долго, что за это время можно было уже поесть, совершить самоубийство и умереть. Эрен вдруг подумал о том, как легко было найти нужную улицу, как легко было отыскать дом и найти нужный поворот. Насколько легко было перелезть через забор, но насколько сложно постучать. Один стук был равносилен одному нажатию на курок, и это пугало. Позвать того, за кем он приехал. Джагеру на минуту показалось абсурдным, что люди строят стены и двери вместо того, чтобы строить мосты.       — Ривай, — произносит Джагер, слабо стуча. За дверью слышится еле слышный шорох, и Эрен чувствует, как сердце падает куда-то вниз. Уже более настойчиво и громко, — Ривай! Я знаю что ты здесь, открой, Ривай!       Мужчина резко поднялся с пола, упираясь рукой, чтобы не упасть. Сердце начало перекачивать кровь быстрее, а холод застыл на коже.       Мужчина на носочках сделал пару легких шагов, стараясь не поднимать шум и убедиться в своей догадке, но пол предательски скрипнул, и, кажется, Эрен это услышал. Удивление мужчины граничило с долей страха и смятения, он не знал и не ожидал, что такое возможно, что за ним придут и найдут его. Может его так называемый побег мог показаться эгоистичным и глупым, однако он действительно надеялся, что его не найдут. И первой мыслью, которая пришла ему в голову, было волнение. "Он ведь ранен и должен быть в госпитале, кто отпустил его?"       Аккерман молчал, в надежде, что Эрен подумает, что его нет и уйдет. Но ни того, ни другого конечно же не произошло, в чем Ривай не сомневался. Парень был упорным и настойчивым, но кто же знал, что...       — Пожалуйста, выслушай меня! — Джагер немного запаниковал от тишины, стуча в дверь еще несколько раз, — ответь, пожалуйста.       Молчать было бессмысленно и глупо, впрочем, как и приезд сюда. Мужчина недовольно хмыкнул от того, что забыл с кем разговаривал. "Из под земли достанет."       — А как? Как, Эрен? Ты и так подошел слишком близко, уходи. Я не держу на тебя зла, — томный и хриплый голос был настолько незнаком, что его обладатель и сам удивился.       Эрен понимал, что нужно сказать всё и сразу. Но как же выговориться, когда ты и сам не знаешь ответов, а попытка одна? Он прижался к двери, чтобы его слышали отчетливее.       — Я не хочу уходить, я не могу. Я не понимаю зачем, я... зачем мне уходить, я хочу быть рядом! Мне некуда возвращаться, — Джагер оглянулся назад и увидел наполуразбитую машину, которую он бросил возле обочины. Ведь и вправду, он не мог вернуться обратно в город, ведь там его ничего не ждало и не держало.       — Зачем? — в тихом голосе послышались ноты раздражения. Ривай себя чувствовал так, будто он учитель, слушающий отмазки своих учеников, — своим присутствием ты делаешь только хуже. Тебе дано убивать, а не влюблять, ублюдок. У тебя было столько возможностей, столько причин. Ты ведь понимал, чем это всё закончится. Так какого черта, Эрен?! — Ривай знал, что он выговаривался. Он задавал вопросы, которые мучили его всё это время. И, казалось бы, задав их, когда появится возможность, он почувствует облегчение. Но это было ложью. Аккерман не чувствовал себя так отвратительно никогда. Словно он делал поспешные выводы, но, наверное, где-то в глубине он знал, что парень не уйдет, ведь собственная гордость не позволяла быть честным с собой.       Эрен почувствовал толчок назад, и это было неприятным. Но он не мог поверить в то, что мужчину совершенно не пугала перспектива быть убитым, и это еще больше злило парня.       — Зачем?! Вы действительно не понимаете? У меня и вправду были сотни возможностей, и если бы я хотел, а не мог, я бы сделал это! — Эрен яростно ударил по двери так, что она скрипнула.       — Так что же тебя останавливает? Или ты пришел за этим? — мужчине показалось, что его собственная злость переходит к Эрену. Это был первый раз, когда он видел юношу настолько злым, настолько искренним.       — Вы думаете киллеры просто так бегают по городу без оружия за своими жертвами, умоляют их открыть им дверь, будучи без оружия? Или может быть они целуют их в парках и людных местах, или ждут звонков, на которые они моментально отвечают? Вы думаете мы ходим за вами, чтобы посмотреть кому вы купили такие дорогие и красивые цветы? Или может быть мы бережно стираем пиджаки и пьём вместе с вами чай дома? Мы не приближаемся к тем, кто для нас не больше мишени, потому что мы за это платим нашей ничтожной жизнью. Потому что такие игроки, как мы — всего лишь пешки в руках других, — Эрен всхлипнул. А по щекам прошлись горячие и соленые дорожки. Голос дрожал от правды. Ведь на самом деле таких, как он, всегда не считали людьми. А в суде матери и жены убиты всегда проклинали, ненавидели и плевали. И никто не хотел бы узнать, что они такие же мертвые, только физически. Что им вовсе не нравится то, что они делают. Что им тоже больно.       Парень почувствовал, как к двери подошли ближе, как по ту сторону раздался мучительный и тяжелый вздох. А ещё он слышал, как дыхание затаилось. Он неожиданно услышал тихий и язвительный голос настолько близко, что, казалось, будто двери вовсе и нет.       — Вы думаете, мистер Джагер, что ваш провоцирующий мешок картошки обиделся на вас потому что он разочаровался в вас и ненавидит? Или может быть дело в том, что ему неприятно, что тот, кому он доверял, врал ему и подставлял под риск обоих, когда мог рассказать сам? Ты бы тогда не лежал с простреленным плечом и отравой в животе. И, кстати, рассказал бы вообще через месяц, что ты, ты же доверяешь мне, как я погляжу.       — Как я мог знать, что вы не уйдете?       — А разве я не дал повода для доверия?       — Я... — Эрен упал на колени и, упираясь лбом о дерево, стал тихо и медленно говорить, стараясь успокоится, — это моя вина... я так запутался в себе. Я никогда не чувствовал ничего похожего, я забыл всё, что можно. Это так тяжело, так тяжело просыпаться по ночам от того, что тебе опять снятся смерти. Так тяжело выходить из дома, зная, что никто тебя не ждёт.       Приходить в школу и молчать, а потом срывать маску и быть сильным. Ты должен бороться, потому что у тебя нет выбора, ты должен жить, потому что обязан жизнью. А потом появились вы... Я защищал вас, словно во мне сидел кто-то другой и говорил: "Не сдавайся. И ни на что не соглашайся. Иначе умрешь".       — Эрен... — парню казалось, что мужчине плохо. Очень плохо.       — Ривай, я... — он помедлил, после чего прошептал в щелку, — я люблю вас. Я люблю вас так, как не полюбит никто другой, прошу, поверьте мне. Я бы хотел жить с вами всю жизнь, — он усмехнулся, — когда-то ко мне в голову пришла странная мысль. Если бы вы заболели лейкемией, или вам нужна была бы пересадка органов, я бы без раздумий отдал вам свои. Я бы отдал все на свете, чтобы вы поверили мне. И я бы хотел...       Неожиданно дверной замок неприятно цокнул, и Эрен увидел, как дверь открылась. Перед ним стоял брюнет с взлохмаченными волосами, потрепанным видом и бледной, как лист, кожей.       Ривай наклонился к сидящему на ступенях Эрену и резко, без слов, затащил его в дом, быстро закрывая дверь и тут же подходя к юноше. Он моментально прижал его запястья к стене над головой, мимолетно задерживая свой взгляд на глазах парня.       — Я тоже. — его уголки губ поднялись, и Эрен стал единственным, кто увидел его улыбку. Мужчина тут же впился в мягкие приоткрытые губы своими, вжимая Джагера в стенку, вплотную прижимая его к себе за талию. Эрен простонал в губы, уже было хотел сделать глоток воздуха, как почувствовал ещё более страстный, но не менее нежный поцелуй. Он стал яростно и уверенно отвечать, пока теплая и аккуратная ладонь не скользнула по его бедрам.