Согласие на мечту

Уилл носил шарф и перчатки всю неделю: в класс, на место преступления, на прогулку с собаками. Только следующая встреча с Ганнибалом заставила Уилла засомневаться и открыть шкаф, в котором было единственное зеркало в полный рост, чтобы еще раз на себя посмотреть. Как и ожидалось, он не нашел ничего особенно привлекательного: эстетически или как-либо еще. Если честно, то комбинация из шарфа и перчаток на фоне его старой зеленой куртки придавала ему совершенно несвязный вид, словно он был пугалом, собранным из несочетающейся между собой одежды. Достав из глубины шкафа свое хорошее пальто, он надел его, не позволяя себе размышлять о собственных мотивах. Прошло почти десять лет с тех пор, как он его надевал, да и то это было по случаю похорон Мириам Ласс. Он нашел на воротнике пару следов от моли, но это была лучшая вещь в его гардеробе. Когда час спустя Ганнибал открыл для него дверь своего кабинета, Уилл пожалел, что не остался в своей старой куртке. Взгляд Ганнибала замер на его теле и пристально следил за его движениями, пока он входил. Уилл снял все три инкриминирующих предмета так быстро, как только мог. — Прежде, чем мы начнем, — сказал Ганнибал, протянув ему маленький, плоский предмет, обернутый в черную матовую бумагу и украшенный черной лентой. — Это что, похороны в подарочной упаковке? — пошутил Уилл, забывая на секунду о манерах из-за своего дискомфорта. — Извини. Что это? — На этой неделе я ездил в Нью-Йорк. Там есть книжный магазин, который мне очень нравится, и когда я увидел это, то мне показалось, что это был знак свыше. Если ты, конечно, веришь в подобные вещи. — Помимо судебных записей, я не особо много читаю, — проговорил Уилл, затем разорвал бумагу и замер. Внутри книга была такой же черной, в цельнотканевом переплете с тисненной обложкой. Название, отпечатанное золотом, гласило: Энтомология двукрылых насекомых для рыбаков. Немного потрепанная по углам, в целом она несла в себе чувство возраста и качества. Он открыл титульный лист. Датирована 1839 годом. Он медленно опустился на стул, все еще продолжая переворачивать страницы. Бумага внутри была толстая и тяжелая, края не обрезаны. Иллюстрации казались более реальными, чем фотографии, цвета все такие же сочные после более ста лет использования. Он резко ее закрыл и положил свою ладонь поверх обложки. — Я не могу ее принять, — сказал он, и эти слова причинили ему почти физическую боль. — Это не первое издание. — Знаю. Первое было в 1836 году. Но это все равно должно быть стоило… — Он остановился и покачал головой, чувствуя себя невозможно грубым, снова поднимая тему денег. — Деньги неважны. — Говорит человек, у которого всегда были деньги. — Не всегда, — возразил Ганнибал. — Большую часть моей жизни — да. Но я также знал абсолютную противоположность. Когда я был ребенком, были годы, когда я считал, что поесть один раз в день — верх счастья, два раза — почти неслыханная роскошь. Оторвав взгляд от книги, Уилл присмотрелся к лицу и шее Ганнибала, ожидая заметить напряжённые мышцы, но, к своему удивлению, не нашел ни малейшего признака напряжения, что означало либо ложь, либо отсутствие какого-либо неудобства от признания. — После того, как умерли твои родители? — спросил Уилл. — Да. Какое-то время я был предоставлен самому себе: я побывал в нескольких бедных приютах до того, как дядя меня нашел. — Что заняло у него так много времени? — Он и мой отец не были в восторге друг от друга, и еще меньше от титула, который перешел к нему вместе с поместьем. Исполнителям завещания потребовалось какое-то время, чтобы его найти. — Титул? Ганнибал оперся на письменный стол и выдал ему сухую улыбку. — Боюсь, что я граф Лектер. И по всей вероятности я буду последним. Уилла настигло воспоминание о своей обуви, когда он еще учился во втором классе, обуви, которая расходилась около пальцев и была переклеена скотчем. Его учитель по математике как-то поймал его отца после школы и предложил ему деньги, чтобы тот мог купить ему новую обувь. В то время Уилл не мог понять, почему отец думал, что это была не самая хорошая идея. А его психиатр оказался европейской знатью. Он хотел рассмеяться, но тогда Ганнибал заставит его объяснить свой смех. — Кто-нибудь знает? — спросил Уилл. Эта была одна из тех новостей, которая мигом разлетится в обществе. — Не в этой стране. Не было причин рассказывать об этом. Уилл поднялся и подошел к окну. Он прижимал книгу к груди, не желая оставлять ее на столе. — А сейчас вдруг нашел причину. — Ты спросил. Я мог бы уклониться от ответа, но какой в этом смысл? — Какой был смысл с самого начала? — Что возможность получить желаемое приводит к еще большему пониманию красоты. Думаю, книга тебе понравится. Уилл опустил глаза и снова посмотрел на нее, спрятанную у него на груди. — Она… прекрасна. — Тогда тем более ты должен оставить её себе. Необходимость спрятаться от этого утверждения внезапно заставила Уилла полностью повернуться к окну. Он посмотрел на свет в доме через улицу, затем на тускло освещенный тротуар. — Всегда требуется отдать что-то взамен, — сказал он. — Если быть более точным, то подарок несет в себе толику благодарности и обязательства. Так подсказывает тебе твой жизненный опыт, да? — У меня нет большого опыта в получении подарков. — Расскажи мне о наиболее запомнившемся. — Один из друзей моего отца подарил мне велосипед, когда мне исполнилось шесть. Как выяснилось, он его украл. — Я уверяю тебя, что за книгу я заплатил законно. — Я это знаю. — И все же что-то в этой ситуации напоминает тебе ту другую, иначе бы она не пришла к тебе в голову так быстро. Это было справедливое замечание, и Уилл сдержал порыв огрызнуться на Ганнибала за это. Он обошел комнату, держась ближе к стенам под перекрытиями галлереи второго этажа. — Из-за этого я чувствую себя так, словно кто-то в любую минуту может выдернуть коврик у меня из-под ног, — сказал Уилл. — Чувство, что тебе подарили то, что было предназначено кому-то другому. Что-то, чего ты не заслуживаешь. — Люди постоянно получают вещи, которых не заслуживают. — Что получаешь ты, чего не заслуживаешь? — Не знаю. Ничего. — Как мне кажется, ты испытал достаточно незаслуженных мучений. — Это не… — сглотнув, Уилл покачал головой. — Это не то, что я имел в виду. — Я ничем не заслужил богатство, которое унаследовал. Но это сделало мою жизнь намного легче, чем она могла бы быть. — И сейчас у тебя появилось внезапное желание поделиться? — Я подарил тебе книгу, потому что подумал, что она тебе понравится, и потому что мне доставляет удовольствие видеть тебя счастливым, — просто ответил Ганнибал. Уилл остановился за лестницей и посмотрел на Ганнибала через перекладины ступеней. — Мне она действительно нравится. Просто… — Деньги. — Оттолкнувшись от стола, Ганнибал подошел к лестнице с другой стороны. — Точнее, их количество. — Да. — Ты же знаешь, что я могу себе это позволить, так что дело не в страхе за мои финансы. — Ты можешь сказать, что мною правят социальные условности. Я просто не могу… Это слишком дорого. — И тем не менее, ты до сих пор держишь ее. Причем довольно крепко. Уилл вздохнул, прислонившись лбом к перекладинам, и протянул книгу через проем. Ганнибал не сделал ни малейшего движения, чтобы ее принять. — Предположим, что я предложу тебе ее заработать? На секунду Уилл был ослеплен видением себя на коленях и с членом Ганнибала во рту. Чистая фантазия, столь абсурдная, он снова едва сдержал смех. Он прекрасно знал, чего скорее всего захочет от него Ганнибал, и это было никак не связано с сексом. — Ну? — Позволь мне купить тебе новое пальто. На этот раз Уилл рассмеялся: резким вздохом в недоверчивой улыбке. — Что? Ганнибал прислонился к лестнице, демонстрируя спокойствие и дружелюбие. — Нечто, чего хочешь ты, за нечто, чего хочу я. Простой обмен. — Мы снова вернулись к эстетическому удовольствию? — Мы никогда от него не уходили. — Я думал, ты попросишь не об этом. — И что же ты думал, я захочу от тебя? Уилл покачал своей головой. Он посмотрел вниз на свою ладонь, лежащую на книге и все еще ее сжимающую. Алчно. Совсем на него не похоже. Наверное, дело не только в подарке, но и в том, кто его подарил. — Возможно, полный доступ к твоему разуму? — спросил Ганнибал. Он постучал пальцем по лбу Уилла и оставил его прижатым к нему. — Этого все обычно хотят от тебя, не так ли? — Да. — Они желают взять то, чего они не заслуживают, и ничего не дать взамен. Уилл дернулся от правды больше, чем от прикосновения. — Я предпочитаю наш вариант услуги за услугу, — сказал Ганнибал. — Я не хочу ничего у тебя красть, Уилл. И никогда не намеревался. — Ты просто хочешь одеть меня, как куклу. — Не как куклу. Я никогда не ждал, а уж тем более не желал пассивности с твоей стороны. — Но тебе хочется меня приодеть. — Да. — Вам не кажется это слегка неприличным, доктор Лектер? — А тебе? Это, бесспорно, необычно, но я уверен, что ты понимаешь, что наши отношения и так необычны. Я никогда не изображал профессиональную отстраненность по отношению к тебе. Ты бы и не позволил мне этого. Это было правдой: Ганнибал рассказывал о себе почти столько же, сколько и Уилл. Рассматривая ситуацию с такой точки зрения, Уилл подумал о том, было ли это еще одним странным кусочком мозаики от Ганнибала, вроде его острого обоняния или забытого титула. Уилл хотел этого больше, чем книгу в его руках. Он бессмысленно замялся. Хотя уже знал, каким будет его ответ. — Хорошо, — сказал он. — Пусть будет пальто. Но я не обещаю, что буду его носить. — Делай с ним всё, что хочешь.