Согласие на мечту

Уилл и Беверли наблюдали, как парамедики погрузили единственную выжившую, находящуюся без сознания, женщину в машину скорой помощи. — Однажды моя сестра заперла меня в шкафу на пару часов, когда я была ребенком, и меня еще несколько месяцев мучили кошмары, — сказала Беверли. — Как ты справляешься с чем-то вроде этого? — Ты и не справляешься, — ответил Уилл. — Ты становишься кем-то другим. Кем-то, кто может справиться с этим. Или нет. Они посмотрели на ряд фанерных гробов и тел внутри них, которые начали раздуваться. Внутренние поверхности крышек были покрыты царапинами, кровью, даже клочками разорванной кожи. Они так старались выбраться. Уилл поежился и сильнее завернулся в пальто. Оно спасало от холодного воздуха пустыни, но не от стужи, скопившейся внутри него. — Мне нужно позвонить, — сказал он и зашагал прочь. Он набрал номер Ганнибала. — Я не приду сегодня вечером, — сказал он, когда Ганнибал взял трубку. — Ты осведомлен о моих правилах отмены сеансов. — Я в Нью-Мексико с Джеком. — Понятно. Ну и как? — Нью-Мексико? — Он прошелся взглядом по поверхности низкого кустарника и красно-коричневой грязи вокруг открытой могилы и достиг низких холмов, которые выстроились вдоль горизонта на расстоянии нескольких миль. — Больше, чем я ожидал. — А на месте преступления? — Они были похоронены заживо, — сказал он. — Сейчас у меня есть время, если ты хочешь поговорить. Уилл отступил в укрытие полицейского фургона и уселся возле него, прислонившись к шине, скрываясь от ветра. — Одна из них билась головой о стенки гроба до тех пор, пока не лишилась чувств. Её лицо — настоящее месиво. — Действительно? Она выжила? — Да. Зеллер говорит, что у нее, вероятно, поврежден мозг. Из-за травмы головы и недостатка кислорода. Здесь ужасно. Это маленький городок. Местные копы в шоке. Даже некоторые наши ребята из регионального отделения Санта-Фе не справляются. — Это первобытный страх. Пойманные в ловушку в темноте, из которой нет выхода. Сдавшиеся ужасам внутри собственного разума. — Да. — Ты улавливаешь их страдания. — Стараюсь этого не делать, — ответил Уилл. Он слышал напряжение в собственном голосе. — Ты бы предпочел поговорить о чем-то еще? — Почти не о чем. — Я должен позаботиться о твоих собаках? — Я могу попросить Алану, если ты не хочешь. Я знаю, что ехать далеко. — Я не возражаю. Он услышал, как кто-то с другой стороны фургона тяжело дышал, мокрый звук, приглушенный кожей или тканью. Подавляя страх и тошноту. Уилл, к сожалению, был знаком и с тем, и с другим. Уилл попытался сосредоточиться на далеком звуке движения машин за окном офиса Ганнибала. Посмотрев на свою руку в перчатке, он пробежал пальцем по отстрочке на тыльной стороне. — Ты сказал, в следующий раз. Когда мы были в магазине. — Да, — согласился Ганнибал. — Что ты собираешься… Что будет следующим? — Что бы ты хотел? Уилл не мог придумать ничего, что он хотел бы больше, чем быть где-то еще. Там, где темно и тихо, как в местечке, куда Ганнибал водил его обедать. Мягкая музыка и звук воды. — Я не знаю. Обед был хорош. — Это пожелание? — спросил Ганнибал. Казалось, что он усмехнулся. Уилл потер шею сзади, и его сердце забилось чуть быстрее. — Да, — сказал он. — Пригласи меня на ужин. — Очень хорошо, — сказал Ганнибал. — Я хочу кое-что взамен. Вернее, я хочу кое-что сначала. — Что? — Позволь мне купить тебе костюм. Уилл закрыл глаза. Он почти почувствовал на себе руки Ганнибала, их легкое и практически бесстрастное прикосновение. Он уже знал, что не скажет «нет». — Ты хочешь, чтобы я надел его, когда мы… на ужин? — Да. Уилл остановился и попытался придумать хоть что-то в знак протеста. Но протестовать не хотелось совершенно. Не сегодня. — Ладно, — сказал он. — Вероятно, я буду дома завтра. — Очень хорошо. Я сделаю предварительный заказ. И встречусь с моим портным. Ганнибал не спрашивал, когда Уилл будет свободен. Вероятно, он знал, что Уилл свободен всегда, за исключением вечеров, занятых посещением мест преступлений. *** — Ты не должен был меня подвозить, — сказал Уилл, скользнув на пассажирское сиденье Бентли. — Я мог бы встретить тебя там. — Это место может быть трудно найти, если ты не знаком с местностью. Уилл оставил всё как есть. Он был здесь, в конце концов. Уже в машине, откинувшись в кресле, более удобном, чем любое из его мебели. — Так куда мы пойдем сегодня вечером? — Не сегодня, — сказал Ганнибал. — Пройдет какое-то время, прежде чем костюм будет готов. Я уточню, когда мы туда пойдем, но я думаю, что, скорее всего, в пятницу. — Так сегодня только костюм? — И обед, если хочешь. — Да, хорошо. Я имею в виду… я имею в виду, спасибо, — тихо сказал Уилл. — Не нужно благодарить. — Похоже, что нужно. — Ты чувствуешь себя обязанным? — спросил Ганнибал. — Я чувствую, что мне следует чувствовать себя обязанным. Я не знаю, что ты получаешь от этого. — Ты не в состоянии понять мои мотивы. Предполагаю, что для тебя сравнительно редкий опыт. — Уникальный. Ганнибал был явно доволен. Конечно, он воспринял это как комплимент. — У тебя должны быть гипотезы, — сказал Ганнибал. — Да нет. Ничего жизнеспособного. — Я все же хотел бы их услышать, если ты не возражаешь. Уилл выглянул в окно и постучал пальцами по боковой поверхности сиденья. — Похоже на дело, — сказал он. — Так, кажется, ты относишься к делам. — Так, как правило, я отношусь к людям. — Так ты относишься к незнакомцам. Это механизм самозащиты, за который, я не верю, что кто-то может винить тебя. Ты гораздо более уступчив с друзьями. Уилл взглянул на него. Ганнибал смотрел на дорогу. — Мы друзья? — спросил Уилл. — Я — твой друг, конечно. Являешься ли ты моим, решать тебе. — Это довольно-таки собственнические формулировки, доктор Лектер. — Большинство человеческих отношений определяются владением. Мой друг, его пациент, твой любовник. Таким образом мы разграничиваем сферу нашего влияния. — Если ты ставишь вопрос так, то чем твой пациент отличается от твоего стола? — Мой стол не оказывает никакого собственного влияния. Это меняющаяся сила притяжения между людьми, которая формирует их и их мир. Уилл откинулся на спинку сиденья. — Ладно. Вот что я думаю. Это не вопрос власти. Тебе не нужно размахивать членом подобным образом, и даже если бы ты так поступал, у тебя бы хватило ума не начинать с меня. Ты отклонился от своего пути, чтобы поставить нас на равных. — Я сделал все от меня зависящее. Это могло означать, что, по его мнению, ему это не удалось. Так или иначе. Интересно. — Это не подкуп. У тебя такой доступ к моему разуму, о котором любой другой мог бы только мечтать. — Не подкуп, нет. — Если все, чего ты хотел, чтобы кто-то одевался и выглядел красиво, честно говоря, ты мог бы выбрать исходный материал и получше. Так что, я не знаю, где это нас оставляет. — Как ты чувствовал себя в прошлый раз, когда смотрел в зеркало? Уилл помнил, как в изумлении глядел на свое отражение, линии пальто и его богатый цвет, и чувствовал себя кем-то другим. Вынужденный признать то, что оно хорошо на нем смотрится. Что он хорошо выглядит. Он отвернулся, чтобы посмотреть из окна на размытый пейзаж. — Думаю, что сказал «странно». Я буду придерживаться этого. — Тебе понравилось? Уилл потер рукой рот. Он сглотнул дважды, но в горле по-прежнему чувствовалась сухость, когда он произнес: — Да. Да. Мне понравилось. — Хорошо, — сказал Ганнибал. Ганнибал замолчал, чтобы перестроиться для выезда на шоссе, а Уилл остался наедине со своим желудком, скрючившимся внутри него. Он испытывал огромное желание впиться зубами в костяшки пальцев, как делал, насколько мог помнить, когда был очень молод и не мог справиться с окружающим миром. Портным Ганнибала оказалась крупная блондинка лет 55-ти. Она занимала большую часть верхнего этажа, переделанного складского помещения, у нее были постоянно нахмуренные брови и акцент, который Уилл не мог определить. Они с Ганнибалом говорили исключительно по-французски. — Ее ассистент снимет с тебя мерки, — произнес Ганнибал спустя несколько минут. — Не мог бы ты встать на платформу? Уилл встал на низкую, покрытую ковром подставку рядом с зеркалом в золоченой раме, подвешенным к потолку. Молодой человек в испачканных краской джинсах измерил длину внутреннего шва, обхват талии, плеч, а на самом деле снял больше мерок, чем Уилл думал, что кто-либо сможет найти им применение, если костюм, о котором шла речь, не должен сидеть как вторая кожа. — Это действительно необходимо? — спросил он. — Сюзанна будет хранить твои данные на случай, если тебе что-нибудь понадобится в будущем. Лучше быть тщательным сейчас. Ассистент измерил его лодыжки. И ступни. Уилл посмотрел вниз, на его макушку, светлые волосы, уложенные гелем в спайки. — Это просто кажется немного чрезмерным. Ганнибал выглядел довольным. — Тебе нужно потерпеть только один раз. — А о чем вы говорили раньше? — Как много ты понял? — Почему ты думаешь, что я понял хоть что-нибудь из этого? — Твоя память и время, которое ты провел в Новом Орлеане. Ты должен немного знать французский. Уилл пожал плечами. — Что-то насчет рубашек и галстуков, что меня не очень-то удивило. Я и не думал, что ты позволишь мне выбраться отсюда только с одним костюмом. А прическа? Она же не парикмахер, не так ли? В уголках глаз Ганнибала собрались складочки, а его губы ежеминутно подрагивали. — Она сказала, что тебе нужно постричься. А также, что ты выглядишь так, словно готов сбежать через ближайшее открытое окно. Уилл вздохнул и откинул волосы назад с лица. — Она не ошибается. Ни по одному пункту. Ганнибал окинул его критическим взглядом. — Мне больше нравятся волосы подлиннее. Но, возможно, мы можем сделать кое-что с укладкой. — Я не имел это в виду… Это было не предложение. — Не сейчас. В следующий раз. Джексон, ты там закончил? Испачканный краской ассистент вскочил и почти отсалютовал. — Да, доктор Лектер? — Принеси варианты узоров синего на белом для сравнения. Думаю, я сам займусь подбором цвета на этот раз. — Ничего розового, — подал голос Уилл. — Вы могли бы действительно справиться с ним, — сказал Джексон. — У вас прекрасная кожа. — Ничего розового. Или лавандового. Ничего из того, что бы вы нашли в пасхальной корзине. — Как я уже сказал, я сам займусь выбором цвета. — Ганнибал отправил Джексона подальше и подвел Уилла к низкому, бархатному дивану, положив руку на его локоть. — А ведь он прав в том смысле, что розовый тебе пойдет, но эти решения не должны приниматься только на основе эстетики. Личность должна приниматься во внимание. — У меня не блеклая личность. — Нет, определенно нет. Что-то немного темнее, я думаю. — Ты воспринимаешь такие вещи довольно серьезно. — До некоторой степени. Мне это нравится. Все мы играем роли. Сознательное принятие костюма и зрелища делает нас более осведомленными о таких ролях, и, таким образом, об их поверхностности. — Налет цивилизации. — Большинство из нас проживают свои жизни в одном неверном шаге от дикости. — Все мы, — произнес Уилл. Ганнибал согласился с утверждением кивком головы, и Джексон вновь появился с ворохом рубашек. Он положил их на журнальный столик. Рубашки лежали друг на друге веером, одеяло темно-синих узоров на белом. Крошечные водовороты пейсли, полоска, более широкая полоска, горошек, небольшие синие цветы. Уилл, нахмурившись, посмотрел на них и не смог представить себя ни в одной. — Могу я принести вам что-нибудь, джентельмены? — спросил Джексон. — Бутилированная вода? Мимоза? — Нет, спасибо, — ответил Уилл. — Чай «The Haka Estate silver needle» для меня, пожалуйста, — сказал Ганнибал. — И я думаю, виски для моего друга. Уилл не стал спорить. Он уже начал чувствовать острую потребность выпить чего-нибудь покрепче. Он откинулся на диван, подальше от рубашек, и повернулся к Ганнибалу. — Не мог бы ты выбрать? — Возможно, тебе не понравится мой выбор. — Никакого пейсли. — Что насчет цветочного принта? — Это не ужасно? Я, наверное, носил вещи и похуже. — Не явное одобрение. Ну, давай посмотрим. — Он склонился над столом для изучения узоров и затем встал. Вторая стойка с рубашками стояла, прислоненная к стене, и он снимал их с нее, одну за другой. Уилл подумал о том, чтобы проверить свою электронную почту. Вместо этого он смотрел на руки Ганнибала. Он хорошо их знал, часто наблюдал за ними, когда Ганнибал разговаривал. Они несли в себе то же спокойное, неизменное достоинство, что и остальное его тело. Руки хирурга. Иногда Уилл воображал их скользкими от крови, оставляющими разводы на всем, к чему они прикасались. Кровавые отпечатки пальцев на клавишах из слоновой кости. — Ты играешь на клавесине, что стоит в твоем кабинете? — спросил он. Ганнибал посмотрел на него через плечо. Похоже, удивлённо, судя по отсутствию какого-либо выражения на его лице. — Временами. В нем нужно поменять струны. — Но ты умеешь. — Да, умею. — Не мог бы ты поиграть для меня как-нибудь? Ганнибал слегка улыбнулся ему. — Конечно, Уилл. В любое время, когда захочешь. Джексон появился с подносом, на котором находился виски для Уилла, маленький железный чайник и белая чашка из тонкого фарфора. — Что-нибудь приглянулось? — спросил он. Уилл напомнил себе, что Джексон ни в чём не виноват, и удержал порыв сказать «дверь». Вместо этого он пил свой виски, который оказался отличным. Он даже сложил губы в улыбку после первого глотка. — Мне нравится, — сказал он. — Что это? — Десятилетний «Talisker» односолодовый. Сюзанна разрешила мне попробовать его один раз. Это было просто охуительно. — Пожалуйста, Джексон, — сказал Ганнибал, не отрывая глаз от рубашки. — Я говорил тебе ранее о такого рода лексике. — Извините, доктор Лектер. Хотите, чтобы я отнес что-нибудь в примерочную? — Да, если не возражаешь, — он передал свыше полудюжины рубашек. Никакого пейсли и ничего в пастельных тонах, насколько Уилл мог видеть. — У вас еще остались те шелковые саржевые галстуки? — Да, сэр. Я принесу их. Ганнибал откинулся на обитый бархатом диван и налил себе чай, бледно-зеленое золото в фарфоровой чашке. — Ты выглядишь так, будто у тебя есть вопросы, — сказал он. — Я разрываюсь между желанием знать, всегда ли ты так делаешь покупки, и любопытством, скажешь ли ты мне, что это слишком, если я назову виски просто охуительным. — Не всегда, но, когда могу, да. И, естественно, я бы не позволил себе исправлять твою речь. Уилл почти поперхнулся следующим глотком, стараясь не рассмеяться. — Я думаю, что ты бы позволил себе все, что угодно, — сказал он. Ганнибал улыбнулся ему поверх чашки. — Позволил бы? — По шкале трансгрессивного поведения, попросить меня не ругаться — это где-то здесь… — он жестом показал на уровне талии. — А покупать мне одежду… вероятно, выше, чем я могу дотянуться. Примерно на уровне потолка. И это высокий потолок. Или мы делаем вид, что это нормально? — Ни один из нас не очень-то хорошо притворяется нормальным. — Ты лучше, чем я. Обычно. — Когда должен, да. — Ты берешь свою эксцентричность и… что ты сказал? Принимаешь свой костюм и зрелищность. Доктор Лектер со своим иностранным акцентом и клетчатыми костюмами. Ты превращаешь себя во что-то причудливое. Что-то безобидное. — Я так же безобиден, как и ты. — Я думаю, в этом и была моя идея, — Уилл посмотрел на свой стакан и обнаружил его пустым. Ганнибал забрал у него стакан. — Я принесу тебе другой. После того, как ты примеришь пару вещей. Уилл позволил Ганнибалу проводить себя за полотняный занавес к ряду примерочных, каждая с креслом, черно-белой фотографией полуголого мужчины и поручнями, чтобы повесить одежду. На поручнях Уилла висели отобранные рубашки и темно-синий костюм. — Просто чтобы взглянуть, как он смотрится с рубашками, — сказал Ганнибал. — Твой будет готов для подгонки в среду, сможешь ли ты прийти? — Только после работы. — В любое время до семи. Теперь выбери что-нибудь и покажи мне результат. — Он повернулся и ушел в лес из хлопка и шерсти. Виски сделал свое дело, и Уилл чувствовал себя более расслабленным, чем представлял возможным, гибким и разгоряченным, и любопытно свободным от теней, которые обычно цеплялись за него. Он перебирал рубашки, отбросив одну на том основании, что она выглядела как миллиметровая бумага, другую из-за рыбок, вышитых на манжетах, и вытащил одну, чтобы примерить. Она была немного светлее, чем костюм, цвета стальной синевы океана, попавшего в штиль, с каким-то клетчатым узором, вплетенным в ткань, такого же цвета, как рубашка, едва видимым. Он застегнул все пуговицы, кроме верхней, а затем забрался в костюм. Стук в дверь, голос Джексона. — Вы хотите взять наполненный стакан с собой, мистер Грэм? Уилл открыл дверь. — Да, я возьму его. Спасибо. Джексон протянул стакан с виски и смерил Уилла взглядом. — Вау. Мы обычно не… я имею в виду, доктор Лектер выглядит неплохо для парня его возраста, но… я должен пойти посмотреть, нужно ли Сюзанне что-нибудь, извините, пока. Уилл все еще хмурился ему вслед, когда услышал еще одно извинение от Джексона, а Ганнибал появился из-за угла с тремя галстуками, перекинутыми через руку, как официант с полотенцем. — Ты, кажется, произвел впечатление, — сказал Ганнибал. Скольжение его пристального взгляда вверх и вниз по телу Уилла было очень, очень медленным. От этого взгляда Уилла чуть не вырвало, и только уважение к виски удерживало его от того, чтобы не допить напиток залпом. — Это всего лишь костюм, — пробормотал он. Ганнибал взял его под локоть, чтобы отвести к угловой стойке зеркал. Уилл попытался вспомнить, сколько раз Ганнибал коснулся его сегодня, но неопределенность и новизна ситуации, сопутствующие нервы и присутствие Ганнибала прямо за ним, влияющее на все чувства, — всё было против него. Пиджак костюма прилегал более плотно, чем его собственный, и он чувствовал себя стесненным в движениях, даже в своих мыслях. Ганнибал перекинул три галстука через плечо Уилла. — Предпочтения? Уилл только покачал головой. — Все, что хочешь. — Ты удивительно пластичен сегодня. Это из-за виски? Уилл покачал головой, хотя могло быть и так, по крайней мере, немного. — Просто… ума не приложу. — Тебе не нужно волноваться. Я буду держать тебя на плаву. Ганнибал повернулся, поднял воротник рубашки и обернул темно-серый галстук вокруг его шеи. На галстуке был почти невидимый геометрический узор из светло-серых квадратов и темно-синих линий, когда смотришь с расстояния в шесть дюймов, но он слился в сплошной блеск, когда Уилл посмотрел на него в зеркало. Ганнибал развернул Уилла к себе лицом и потянул за конец галстука. — Я могу сам завязать себе галстук, — сказал Уилл. Он протянул одну руку, другой продолжая держать стакан и не находя места куда его поставить. Ганнибал быстро положил свою ладонь на руку Уилла, и тот замер. — Ты можешь завязать двойной виндзорский? — Э-э. Наверное, нет. — Тогда позволь мне. Пожалуйста. Уилл позволил. Он наблюдал за движением рук Ганнибала на шелке и чуть не забыл, с какой целью это происходит, до тех пор, пока узел не был затянут вокруг его горла. Он сглотнул, когда Ганнибал опустил воротничок вниз. — Ну? — протянул Уилл. — Взгляни на себя. — Я предпочел бы услышать, что ты думаешь, — произнес Уилл, и черт, вот это был виски. Он глянул вниз и обнаружил, что и второй стакан наполовину опустел. Ему нужно было ехать домой. Как можно скорее. На такси, если это необходимо. Ганнибал со слабой улыбкой разгладил пиджак. — Ты выглядишь элегантно, — сказал он. — Возможно, немного опасно. Тебе идет. Затем Уилл позволил повернуть себя к зеркалу, хотя и прошло несколько секунд, прежде чем он смог оторвать глаза от пола. Когда же Уилл поднял глаза, то в его голове прозвучало описание Ганнибала, и он оказался достаточно объективен, чтобы увидеть, что это правда. Он сделал глубокий вдох. — Так это значит, мне не придется примерять другие? Ганнибал усмехнулся. — Нет, если не хочешь. Тебе нравится? — Я думаю, что… да. Думаю, что нравится. — Он рискнул еще раз взглянуть в зеркало. Он был непохож на себя, что было вовсе не плохо.