***
Это был второй год в Варии. Это время называлось мирным. Киллеры начали жить своими интересами, редко собирались за общим столом. И редкие дни такие как «Дни Настоящего» или семейные праздники стали чем-то светлым, чем-то объединяющим, что могло охватить каждого и заставить улыбнуться. За последний год много чего изменилось, видоизменило форму или забылось. Прошёл год после кошмара. Войны. Анастасия сдавала досрочно сессию, Сабина с малышом прогуливалась по улицам Палермо в поисках подарков и идей к празднику. Все обязанности легли на хрупкие плечи урагана, она стала второй мамочкой после Луссурии. Своему сыну она говорила о снеге, о Деде Морозе и символах зимы. Малыш был одет в милый костюмчик с черепами. За ней шёл нагружённый сумками Бельфегор и рядовые. Отец был счастлив, у пацана был врождённый дар манипулировать всеми, а также любознательность. Мальчик уже, улыбаясь, смотрел на распотрошённых лягушек и сам просил ножик. Лада украшала поместье, Зинаида готовила меню. Уже был приготовлен мангал, и мариновалось мясо. Шашлык в Новый год? Почему бы и нет? Плюс дамы думали насчёт новогодней шаурмы на стол. Солнце-мужчина наряжал искусственную ёлку с орущим Скуало. Дождь запутывался в мишуре и постоянно падал. Он ждал возвращения Екатерины, которая вместе с Лидией осталась в России. Они обещали прилететь. Леви готовил подарки и представления. Его фантазия заканчивалась на глупых сценках, от которых были не рады девушки, вспоминая прошлый год. Но он старался. Сидел и искал в Интернете что-то такое, чтобы удивить. И впервые в Варии появилось столько алкоголя. Выпить на Новый год — святое, да и непьющая мошка была поставлена на место, ничто не ограничивало в разорении винных магазинов. Максим вместе с Беатрисой отсутствовали, их вызывал Девятый. Реборна не было, как и Рады, Александра, Петра и Николая. Они решили отпраздновать новый год с семьёй, это было их право. А Михаил полностью забыл о каких-либо праздниках, слишком много работы навалилось в Вестре.***
Осталось чуть более десяти часов. Поместье пропитывалось дурманящими голову ароматами еды, играла новогодняя и рождественская музыка, а иллюзионисты наколдовывали снег. — Ты опаздываешь, — недовольно причмокнул губами Маммон, увидев перед собой запыхавшегося рядового. — Я возьми с тебя комиссию за использования служебной машины. В камине потрескивали полено, сервировали стол, выставляли изысканные и в тоже время простые кушанья. Дом пустел, все уезжали к семье или к приятелям. Повара, уборщики, портные и даже врачи. Солнце заходило за горизонт. — У меня мигрень, эти идиоты тупые как пробки. Они даже схемы ни черта не понимают, твари! — орала Лидия лёжа на диване, прикладывая ко лбу мокрое полотенце. — Образование стало не то, не то, — зевала Екатерина, пытаясь в тоже время подпилить сломанный ноготь. — Как у вас со школой? Слышал, вы купили здание и сейчас достраиваете общежитие. Почему вы не хотите сотрудничать со школой киллеров? — подсел Бельфегор. Вид его был счастливый и слишком добродушный. — Потому что Россия и остальной мир немного отличается. С одной хорошо знать всех в лицо, с другой стороны тяжело отследить детей, забывающих о своей родине. Да и. Не все дети киллеров идут по родительским стопам. У них должен быть выбор.***
Дождь принимал душ. Вода смывала усталость и нервозность. Пальчиками он проводил границы своих шрамов, он вспоминал, какой за что получен и когда. И какая-то лёгкая и томимая печаль поселилась в душе. — Вро-ой, долго будешь там смотреть?! — и обладатель этого сиплого голоса постучал в дверь. Скуало был тем же и ценил свободное пространство, как не ценила Екатерина. Он не мог взять и распахнуть дверь, потому что не мог. Кран заскрипел. Екатерина знала, он улыбался, облокачиваясь на стену, смотрел в потолок с какой-то мечтательностью. Полгода… Девушка вышла, но её сразу же сгребли в охапку. Вода стекала с ног, с тела, с волос, одежда намокла, но им было всё равно. Оставить метку — главная задача. — Мне надо переодеться и высушиться, — прошептал дождь, отстраняясь. Он прекрасно знал, что так злит его. — Успеешь, — и он пытается придавить это хрупкое, истерзанное тело в стену, но не может. — Потом. — Врой, думаешь, легко полгода без секса? — но Екатерина усмехается и отходит на несколько шагов назад. — Прожил же несколько месяцев…***
Эти стены помнят всё. Как всё начиналось… Как заканчивалось. Их воспоминания могли просто помочь сойти с ума. Анастасия уже переодевалась в вечернее платье. Фран не мог смотреть, поэтому и стоял в коридоре. В его груди — радость, но сможет ли он растопить нарастающий лёд иллюзионистки? «Надо подождать», вот её фраза в письме. Как будто всё это уже произошло… И чувство паники начинает извергаться из тумана. Он не может с ней справиться. Он не может на неё смотреть. А что говорят её выцветавшие волосы? Они принимали старый оттенок. Что могло это значить? А его прорастающая борода? Более умное выражение лица? И печальные взгляд? Мальчик превращался в мужчину.***
— Принёс? — налетел на запыхавшегося рядового Маммон. И выхватил пакет. — Д-да… В следующий раз могли бы пораньше посылать, а? — Возьму комиссию за использование служебной машины, — повернул от неудовольствия голову хранитель фиолетовой соски. На угрозу слишком жалующийся человек быстро скрылся из поля зрения. А Маммон пошёл по своим делам.***
Ставили мангал мужчины. Накрывали стол. Рядовые уехали по домам, чтобы не быть связанными с тем, что предполагалось устроить. От греха подальше, в общем. Сабина бегала по поместью за своим карапузом, он никак не хотел переодеваться, поэтому и колесил по коридором почти нагим. Парень вырос. Волосы были светлыми-светлыми, а глаза голубыми-голубыми, он был сильно похож на родителей. С приходом в этот мир ребёнок подарил Варии спокойствие и озорство, что-то прекрасное и лёгкое. Он — начало нового поколения. Первый. Старший брат для всех. Для тех, кто ещё не родился. С украшенной гостиной теперь гремела песня «Праздник к нам приходит» на русском, варийцы и рундой пели, пританцовывая. Никогда ещё в Варии столько не было тепла. И по истине домашнего уюта. Рядовые закатывали истерики и предчувствовали стремительные перемены, их командиры взрослеют, у них появляются новые заботы и обязанности. Настало время рождение одиннадцатого поколения Вонголы. Со скоростью света разлетались байки про офицеров, как строили девушек будущих мужей, их «правдивые» истории, любви тоже. Пташки на побегушках успели попасть в кадр Маммона и Сабины, которая продолжала работу Анастасии — сбор материалов на День Настоящего. Стыдно было признаться, но у ураганши не было диплома, поэтому она дистанционно получала образование, чтобы хотя бы вровень стоять с принцем и ощущать себя полноценной принцессой. Семейная жизнь, казалось, имела только одни плюсы, не считая бытовые ссоры и частые набеги друг на друга. Но иногда жители поместья уставали, от шума, от мелких проблем, от работы. После Бьякурана осталось много разработок, много проблем. Нано думал о сокращении численности мафиози, их становилось всё больше и больше, создавались новые семьи на основе старых, поэтому требовался мировой съезд всех неб. Да и нужно было переписать законы, сделать их строже и придумать наказание соответствующее за преступления. Мукуро чуть опять не поймали охранники Вендичи, но Нано с Тсуной поставили точку и ему дали амнистию. С Хроме они отправились на мафиозный остров отдыхать. Мукуро изменился, он превратился в довольного и сытого кота, которого постоянно угощали и чесали за ушком. Для этого он даже проткнул трезубцем белого пушистого кота и ради шаловливых пальчиков его девочки терпел ласковые муки. Десять часов вечера, все уже рассаживались за стол и предвкушали, как будут дербанить мясо. В прямом смысле этого слова. Лидия хмуро смотрела на Занзаса, сверлила взглядом мужчины и тихо ненавидела. Они не могли жить мирно. Как только она прилетала, ощущала половым развлечением, отсюда постоянные ссоры и истерики и вылезали. Мужчина требовал женщину, но как? Если она успела сделать его в городе нежелательным лицом! И когда самолёт хотел приземлиться в аэропорте, выяснилось, что он не имеет права даже находиться рядом! В России. И они вернулись в Италию. В Италию! Тогда они месяца два не разговаривали. А всё из-за того, что кто-то хотел сделать более серьёзными их отношения. Занзасу на данный момент времени было на всё наплевать, закинув ноги на стол, закрыл глаза. Поведение женщины бесило, но убить он не мог, слишком много всего босс пережил, чтобы вновь возвращаться в прошлое ради будущего. Да и просто было лень поднимать пятую точку. А все чокались. Лилось шампанское и игристые вина. Мафиози смеялись, радовались этому празднику. Они были все вместе. И пускай не все спокойные. Луссурия установил ИнстаграммМаф. Это - специальная программа для людей мафии для передачи фотографий, коротких видео и информации, разработанной Маммоном и Верде. Поэтому был сфотографирован стол, висящие на люстре стринги Лады, закинутые маленьким проказником — Андрэ, поедающий шашлык Скуало, жонглирование банками зелёного горошка Леви, беспристрастные Фран и Настя. А также действующий президент РФ. Пьяная Зинаида пела «Мокрая девочка танцует», вернувшиеся Максим и Беатриса целовались. Через месяц они обменяются кольцами и станут мужем и женой. Это решение было озвучено парой как тост. У Занзаса аж лопнул стакан с виски. Это был удар ниже пояса, по самому больному. Какая посиделка проходит без конкурсов? Правильно, никакая. Они танцевали на столе, ставили сценку, катались на гладильной доске с главной лестницы, всему виной предложенные фанты. А также кое-кто выпил по заданию целую бутылку шаманского, чередуя с водкой. С кем-то. Если с одним ещё было всё нормально, то другого рвало под фикус. — Девушка соревнуется с мужиком. Боже. Катя, не отвлекайся, иначе языком завтра будешь чистить мои туфли, — поддерживала за волосы Лидия дождь и улюлюкивала подруге. — Бля, как хреново… — заорала Екатерина и склонилась над бедным растением. Лидия двинулась к праздничному столу, на который только что поставили блюдо с шашлыками. Но на этом пьянка не закончилась. Фран наколдовал снег прямо в фойе. Почти все радовались, пытались друг друга убить снежками или считали ущерб, но в битву девушек и мужчины подключились все. Один Андрэ не мог понять, куда идти: к маме или зелёному папе, который к тому же согласился на татуировку на бедре с надписью «Пидор из голубой крови». Но страшнее стало всем, когда раздался пьяный и довольный голос Лидии. — Зюзя! — пошла обниматься одинокая девушка, которая лишь хотела увлажнить горло и выпила коктейль из сока с водкой. Она запнулась об царский диван Занзаса и рухнула в ноги мужчине, тот усмехнулся от жалкого зрелища. Небо Рундой не собиралось сдаваться. Поднявшись с помощью ноги Занзаса, Лидия встала и внезапно схватила скотину за нос и начала трепать, приговаривая, — Я так тебя люблю, чтобы ты сдох позже меня, чтобы я не скучала. Вот не надо так на меня смотреть. Не смей открывать рот! — рявкнула Лидия, когда мужчина понял, дышать-то он не может. А ногти прямо впиваются в нос. — На меня не смей открывать рот! Но в голове что-то зазвенело, девушка отпустила бедного и бледного итальянца, обошла кресло и чихнула. Сильно. Что звуковыми волнами опрокинула царское сиденье вместе с Занзасом. Тут-то Лидия прикинулась дурой и, упав в снег, уснула. Небо Варии хмуро глянул на девушку и на застывших киллеров, бок сильно кололо. Да, лежать на спине, держать ногой любимое кресло. И кто ещё тут ребёнок? — Мусор пьяный, — пнул в сиденье так, что оно отлетело от него и врезалось в стену, Занзас, поднялся, взял за шкирку Лидию и пошёл наверх. — А вы, отдыхайте, — и заржал киллер. — О, это будет жарко, — крякнула Екатерина, мысленно пересылая своему боссу удачи и не устать. А сама уткнулась в бедный фикус, который начал расцветать. Ну, а какой праздник без подарков? Это было оставлено напоследок. Говорить, что Луссурия позаботился о разнообразии личной жизни каждой из пар? — Я тебе убью, курица лохматая! — орала Лада, гоняясь за солнцем с игрушкой для взрослых. — Ай-яй, какой же у тебя недостаток «этого», плохо стараешься Леви! — помахал рукой хранитель Занзаса и скрылся в ближайшей из комнат. — Что? — пошатнулся гроза и выпал в осадок. — Открывай, кому говорю! — колотила дверь Лада и орала. — Сейчас сама затолкаю эту хрень в жопу через штаны битой! — Как некультурно, тут же дети, — недовольно пробормотала Сабина, которая до сих пор затыкала уши сыну. — А культурно дарить это? — рычала гроза. — Ну, по крайне мере это полезно и нужно… Ладно, для меня, для меня, — хихикнула Зинаида, отпивая ещё красного вина. — А где Фран? — оглянулась по сторонам Беатриса, не увидев ни его, ни Анастасии. А парень, ставший мужчиной в одно мгновение, подходил к ней со спины и смотрел на неё, красивую, волшебную, замечательную. Но не его. А он до сих пор ощущал вкус её губ, запах её кожи. Фран любил её. Разлука ломала его, он спал в холодной постели, прижав забытой Настей носовой платок. Перечитывал письма. Рыдав тихо, в себе. Слёзы души разъедали, плавили органы, кожу. Как в тумане он ходил по поместью, из последних сих сдерживался и не рушил кругом. Он не мог обладать ею. Иллюзионист терял силы, терял фантазию, иллюзии, и только когда она была рядом, он мог колдовать. Красная нить слишком сильно обвязала его шею и затягивалась, затягивалась, затягивалась. А он хотел дышать! Пытался разрубить! Но не мог. Свет луны освещал половину его тела. Свет падал в его руку, лился в ладонь. Он хотел позвать Настю, окликнуть, но слова застряли в горле. Было невыносимо больно. Они стояли на улице. На ступеньках. Зима. Голые деревья. Она сделала шаг, и он сделал шаг. Они чувствовали друг друга. Анастасия понимала, что так не могло больше продолжаться. Своими метаниями она делала больно не только себе, но самыми близким. Но что-то не давало ей сделать шаг вперёд. Возможно, это были голоса мёртвых? Девушка не могла расслышать его, понять, что ей хотели донести. Каждый день, каждую ночь, всегда, она слышит голоса, хлопанье крыльев. Ей снятся странные сны. И нет покоя. Никакого. Как этим можно сделать счастливым Франа? А голоса становятся всё громче и громче, громче голоса разума. Она пытается крикнуть, заткнуть мёртвых, но они окутывает тело, впиваются в душу и глаза. Ей больно, ей страшно, но в горе своём она одна. Кто может понять её без слов? Без взгляда? Без объятия? Кто может её раскрыть, прочитать то, что она не может сказать? И вряд ли это будет этот парень, который так изменился за год. — У нас вряд ли что-нибудь получится, — прошептала Анастасия, но слова всё же долетели до парня и врезались в самое основание. — Я приношу лишь несчастья. Оставь меня. — Не оставлю, ты же прекрасно это знаешь. Постоянно меня отвергаешь, но снова и снова я перед тобой и на коленях. Или это из-за моей жалости и никчёмности? — Нет, вовсе нет! — слёзы скатывались со щёк. Туман плакал чёрными слезами. Духи вырывали с корнем чувства и воспоминания, драли её! Как невыносимо. — Тогда почему? Можешь сказать причину или мы будем так и бегать? Ты-я-ты-я. Тебе не надоело? Чего молчишь? Ответь мне, Настя. Я готов взять всю ответственность за тебя, но почему ты так поступаешь со мной? Ты… не любишь меня? Если так, то я отпущу… навсегда и не трону никогда, — он требовал ответа. Он ждал его. Анастасия сгорбилась, схватилась за то место, где должно быть сердце, и зарыдала. — Я… — и воздуха не хватало. — Я… — и снова… И снова. — Я… не… могу жить без тебя, — слова резали глотку, причиняли ещё большую боль. И последняя слеза скатилась и упала под ноги девушки. Чёрная капля. Туман рыдал. Он вспоминал всё. Он вспоминал огонь! Блок воспоминаний был стёрт. Крики, стоны, пляски огня. И там она была. Единственный, любящий её душой и телом покинул мир живых. Винит ли себя в смерти матери она? Да. Не урок ли это был в жизни? Она не знала. В восемнадцать лет она была так беспечна, была таким ребёнком, которые не подозревал, что на самом деле несёт смерть. Смерть чужих не трогало её, а смерть близких. И она думала, что все, кто её любит, будет несчастным. Это было проклятьем. Она в миг перестала любить себя, чувствовать себя живой. Для неё Сабина и Лидия были неподражаемым светом, сильным, нерушимым. Разве она была похожа на них? Нет. Она дура. Самая настоящая дура. Анастасия сделала шаг, а потом ещё один, сгорбившись. Ей было страшно. — Тебе не идёт. Возьми руку, — прошептал Фран, протягивая белую руку девушке. Туман схватил её и прижал к сердцу. — Прогуляемся? — С-спасибо, — улыбнулась Настя. И они пошли за пределы, в лес, к небу и звёздам. Солнце Рундой плюхнулась на диван, алкоголь ещё сильней ударил в голову. Не осознавая, что она делает, девушка начала отправлять бывшим смс-ки с текстом «курица тупая, пусть в НГ ты сопьёшься» или же «Альгердтта, я хочу тебя». Кое-кто перезванивал, кое-кто — нет, но, тем не менее, наблюдать было забавно. Зал пустел, мафиози расходились по комнатам, но не все хотели спать. Для них вечер только начинался. — Пьяная баба, — закинул за дверь Лидию и захлопнул бедный Занзас. Поскорее бы к дивану, шумный мусор оказался настоящим сбором. Девушка так быстро не сдалась, начала колотить дверь, кричать, но, как всегда случается, когда она напивается, заряд энергии и непробиваемости заканчивается. Прислонившись к двери, Лидия робким голосом позвала мужчину по имени и поникла, он не откликался. Ей стало плохо, её все покинули, а он даже вытерпеть её замашки не может. Возможно, он даже долго терпел. Лидия прочувствовала все те дни, как она поникла, прочувствовала желание жить, когда надежды не было. А она была предательницей. И кого небо спасло своим поступком? — Занзас… Услышав тишину, мужчина обрадовался и открыл дверь. Но… перед ним стояла растрёпанная, печальная Лидия. Да, в какой-то степени ему было плевать, но уже столько всего между ними произошло. Он мог бы уйти, оттрахать модель и получить ребёнка, но ему, как мужчине, этого было мало. И пускай от неё воняет вином и шампанским. И пускай она жалкая моментами. Но если надо, она порвёт всё и всех. Стоило бы вспомнить её жертвы и выдержку. Кто кроме неё достоин родить сына? Даже дочь. Его. От него. И пускай эти мысли не правильны, но было пора. Заскрипела кровать. Он был гораздо старше тела. И это позволяло думать гораздо шире. И пускай это нечестно, зато всё закончилось хорошо. И пускай она будет истерить, когда начнётся внезапно токсикоз, когда сделает тест, когда возненавидит его за то, что он «воспользовался». Зато у него было два контр-аргумента: «кольцо», «она согласилась, но была пьяна». Но была и третья романтическая пара, которая планировала узаконить отношения. — Хер ты будешь у меня пить, расчленю, нахуй, ясно? — рычал Скуало, кидая в полный стакан воды активированный уголь. — Тяжело пить, когда несколько лет не пил. Тебе этого не понять. — Улыбнулась Катя и взяла стакан. — Вро-ой. И что? Пьяные не в моём вкусе. Раздался смех, девушка подавилась. Недовольный Скуало сейчас был очень милым, что это быстро переходило в истерику. — Пей! — Пью, дорогой, пью. А говорил «серьёзный», на деле ранимый и пушистый. Вот за это ты мне и нравишься, — хохотала Екатерина, видя дёргающуюся от гнева нижнюю губу мужчины. Взгляд его темнел. Наверно, он жалел, что теперь не носит меч. — Ебанутая женщина, и ста жизней не хватит… — Не бурчи, дедуля. Вскоре они сидели на балконе и рассматривали небо, облокачиваясь на спины друг друга. Скуало хлебал виски, Екатерина — воду. И что-то важное должно было случиться ещё давно, но времени не хватало. — Узаконим отношения? — А? — промычала Екатерина, вновь подавившись. — Для тебя же это важно? Да и в браке ты обязана будешь исполнять долг. — Одним местом думаем? — последнее ей не очень понравилось. — Ну? — Вот сделаешь предложение на одном колене, тогда подумаю. Если так, то лети со мной и пообщайся с моим отцом. — Не охренела ли ты? — Ну у меня же есть семья, которая заботилась о мне, растила и любила. Каждый день они рвут и мечут, потому что теперь знают о моём роде занятия. И это традиция, спросить разрешения отца на брак. — А если откажут? — А когда тебя это волновало? — усмехнулась Екатерина и успокоилась. — Действительно. А теперь слушай сюда, колени у меня болят, да и мне лень поворачиваться. Но.. Екатерина Острова, властитель клинков, хранитель дождя, которой идёт платина, выходи за меня. Будем жить, пока ни прирежем друг друга, или пока нас ни прирежут. Давай создадим второе поколение Варии? — Романтик, Скуало, боже… Как мило. — Врой, соглашайся уже! И перейдём к основной части. — Хорошо, я подумаю, — но на самом деле она уже была согласна, но побесить Скуало было святым делом. — Врой, что-о? Но это всё уже не важно. Ведь в Новый год происходят чудеса. С праздником, фикрайтеры и читатели! Пусть в следующем году в вас будет всё хорошо и замечательно. Приходило вдохновение, когда надо. Интернет никогда не обрубали. Было время, здоровье и люди, которым вы не безразличны. У автора настал ответственный период, он физически не может писать, нет времени. Я пишу проект, занимаюсь и поддерживаю одну группу, но кое-кто лежит в черновиках, поэтому ждите.С НОВЫМ ГОДОМ!