Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые они сами им привили. Иоганн Фридрих Шиллер.
«Луи просто хотел, чтобы отец любил его. Он всего лишь ребенок, который в глубине души желает помириться с отцом.» Гарри. — Почему эти амбалы опять стоят у моей комнаты? Луи буквально влетел в кабинет Джеффа, расталкивая все на своем пути. Он был настолько взбешен и спешил, что даже не успел застегнуть пуговицы на своей рубашке. Опять началось все это. Двое охранников стояли около его дверей и не пускали туда никого. — Начался учебный год. Я не хочу неприятностей, Луи. Они тебе не помешают, — заверил отец. — Ах не помешают? — вспылил Луи. — А вдруг я захочу привести к себе девушку? Они что, присоединятся к нам? — О, брось, Уильям, — отмахнулся Джефф, — им это не интересно. Я просто должен знать каждый твой шаг. — Заебись! Всего лишь каждый мог шаг, — нервно сказал парень. — Тебе хуже. Луи развернулся и вышел за дверь. Двое в черных костюмах уже стояли там. — Люди в черном, блять, — забубнил себе под нос Томмо. — Каждый шаг, ага, каждый шаг. Он не любил, когда его в чем-то ограничивали. Ему хотелось проводить дни в друзьями, а ночи с Гарри, ходить с Зейном по тату-салонам, курить травку и прогуливать учебу. Но все пойдет с точностью до наоборот: он поедет в ненавистный университет, зажатый между двумя охранниками на заднем сидении BMW. Отец давно не разрешает ему ездить на своей машине. Будет умирать от скуки на парах, а потом домой, чтобы там сидеть в своей комнате или еще где-нибудь, он даже не сможет поваляться с Гарри, потому что двое охранников все докладывают отцу. Скука опять началась. Гарри же буквально сиял от счастья. Он любил учебу и друзей в университете. За все это лето он подзабыл, что он достаточно популярен и востребован, что он, вообще-то, уверенный в себе и самодостаточный парень. В последние дни он, забыв обо всех проблемах и вспомнив о том, что он теперь богатый парень, ходил по магазинам. Гарри ужасно любил шоппинг, а теперь, когда на карточке кругленькая сумма, он поступает по методу Луи и тратит все. Он был готов к первому дню. Единственное, что заставляло его грустить, это Томлинсон, а точнее его отсутствие. Парень привык целовать его по утрам, спать вместе до обеда, засыпать под недовольные мяуканья Адольфа, а теперь с Луи ходят два человека-скалы и они не могут остаться наедине. Парень вышел из дома в хорошем настроении. Синие джинсы обтягивали каждый изгиб стройных ног, рубашка с кричащими узорами обнажала его грудь, показывая татуировки, бандана обрамляла пышную копну кучерявых волос — выглядел он просто идеально. — Что ты вырядился, как латиноамериканский сутенер? — дерзко спросил Луи. — Не твое дело, Томлинсон, — выпалил Гарри, — иди куда шёл. — Думаешь кого-то подцепить своими расстегнутыми пуговицами? — спросил Томмо, открывая дверь машины. — Ничего не получится. — Да я уже подцепил, если хочешь знать, — самодовольно сказал Стайлс. — Кого-то, о ком ты и мечтать не можешь. — Не завидую этому человеку, — кинул Луи и захлопнул дверь. Через минуту телефон в кармане Гарри завибрировал. (От кого: Лу. 8:24 a.m.) «Ты был таким горячим, у меня чуть не встал. Подробности во время ланча, на стоянке у твоей машины. Люблю.» Гарри улыбнулся и завел машину. Они договорились изображать прежнюю ненависть и, кажется, вошли во вкус. Луи не упускал ни одной возможности подколоть Гарри, а Стайлс в свою очередь пытался не отставать. Но за дерзостью Луи никому не угнаться. Да и зачем останавливать его, когда он такой сексуальный? Лекции для обоих парней проходили скучно. Луи пару раз почти заснул. Он пытался играть в телефон, слушать музыку, съесть сэндвич, отпроситься в туалет, но ничего не помогало. Он отсчитывал секунды до ланча, представляя, как встретится с Гарри наедине и сможет впиться в его уже несколько дней бледные губы, которые так соскучились по страстным поцелуям. От этих мыслей Луи даже издал тихий стон и упал головой на стол. Профессор что-то нудно говорил, студенты записывали за ним, все, кроме Томлинсона. Он ждал заветного окончания занятия. Время ланча. Все студенты вывалились на улицу, чтобы потратить это короткое время с пользой. Луи уже пять минут стоял у запертой машины Гарри, нервно стуча пальцами по капоту и притопывая ногой. Ему не нравилось, когда кто-то опаздывает, хотя сам делал это часто. Стайлс подобрался сзади и накрыл ладонями глаза Томмо. — Угадай кто, — спросил хрипловатый голос. — Кейт Миддлтон? — Холодно, — сказал Гарри. — Принц Уильям? — Еще холоднее, — обиженно заворчал парень. — Ммм, — протянул Луи, — скорее всего, это мой любимый парень, по которому я соскучился. — Горячо, — ответил Гарри, разворачивая Томлинсона к себе. Гарри потянулся, чтобы поцеловать Луи, но тот опустил голову и отвернулся назад. — Нас увидят, — настороженно сказал он. — Открой машину. Гарри захлопал глазами. Он не понимал, что это Лондон, и это университет, где слухи распространяются со скоростью света. Он открыл заднюю дверь машины и залез туда. Немного тесно, но это сейчас не помешает. Дверь машины захлопнулась за Луи. — Если я латиноамериканский сутенер, то ты моя шлюха, — сказал Гарри и тут же прильнул к губам Томмо, попутно хватая его за ягодицы. Луи сел к нему на колени раздвинув ноги и снова начал жадно целовать, так, что при первом разе их зубы стукнулись друг о друга. Томлинсон расстегнул рубашку, чтобы наконец разглядеть тело парня. Такое мягкое и податливое, горящее желанием и похотью. — Я так соскучился по твоим губам, — сказал он, разорвав поцелуй. — Я соскучился по тебе всему, — прошептал Гарри. Он смотрел снизу на Луи своими изумрудными глазами. Всего несколько дней в Лондоне, а они уже успели соскучиться друг по другу, живя в одном доме. Глаза Гарри блестели и изучали черты лица брата, как будто они видятся впервые. Луи тоже не отставал в игре «я-прожгу-тебя-своим-взглядом». Он смотрел на Гарри вблизи впервые за последние дни, он бы не вытерпел еще хотя бы одной пары, потому что ему нужен этот кудрявый мальчик все время, каждую секунду, он его зависимость. Одна из них. Они смотрели друг на друга, а потом снова и снова целовались. — Ты дьявольски красив сегодня, — сказал Луи, беря передышку. — Синие джинсы — просто шикарно. — Это все для моего папочки, — прошептал Гарри своими покрасневшими от поцелуев губами. Луи громко простонал и опустил голову, чтобы поцеловать очертания скул Стайлса. Тот тоже не терял времени даром. Он уже несколько ночей мечтал об этом. Парень подался пахом вверх, потираясь о промежность Луи. Тот громко застонал, совсем позабыв о том, что они на парковке около университета. — Тшш, Лу, ты привлечешь внимание. Ты был таким сексуальным утром, — начал нашептывать Гарри, — такой дерзкий, такой горячий, такой возбуждающий. Он начал тереться еще сильнее, создавая невыносимое напряжение. Он хотел доминировать и подчиняться одновременно, его разрывало. Действия происходили на автомате, он начал расстегивать ремень на джинсах Луи. Томлинсон, будто завороженный, не мог оторваться от шеи Гарри, целуя её снова и снова, понимая, что засосы на ней будут видны за километр. Но его нежная кожа и запах заставляли делать одно и то же снова и снова. Невозможно оторваться. — Папочка, — застонал Стайлс, — я хочу тебя, — он притянул его к себе, находя горячими губами мочку уха, — трахни меня прямо в машине. Луи опешил от такого заявления. Шаловливые руки Гарри проникали в его боксеры, а он просто окаменел. Ему всегда казалось, что их первый настоящий секс после всех этих событий должен быть особенным. Не в машине на парковке, не из-за минутного возбуждения Гарри, не здесь, не так. А главное, ему всегда казалось, что он сам должен быть инициатором. — Лу, что-то не так? — обеспокоенно спросил Гарри, тряся Луи за плечи. — Нет-нет… Только я, наверное, лучше пойду. — Ты что, ебанутый? — грубо спросил Стайлс. — Я только что предложил тебе секс, а ты убегаешь? Ты не хочешь меня? — с толикой обиды в голосе спросил парень. — Гарри, милый, — Луи начал целовать его лицо, — я встречаюсь с тобой не из-за секса. Я хочу, ты ведь сам видишь, как сильно я хочу тебя, — он опустил глаза на свой стояк. — Но не здесь, не так. Прошу тебя. — Ладно, — выпалил Гарри, сталкивая с себя Луи, — проваливай тогда из моей машины. — Ты что, обиделся? — Я сказал тебе уйти, — громко сказал он, — мне нужно побыть одному. — Гарри, — вздохнул Луи, — ты как ребенок. Парень ничего не сказал, лишь открыл дверь, указывая Томмо куда идти. Луи не ожидал такой реакции от Гарри. Парня, у которого было не больше двух сексуальных партнеров. Он хотел этого прямо в машине, около университета, во время ланча? Либо мир перевернулся, либо Луи сошел с ума, но он не верил в то, что Гарри только что обиделся на него, потому что тот не трахнул его прямо в машине. Луи боялся снова причинить ему боль. Он не хотел повторения той ночи, когда он не сдержался и сделал Гарри больно. Он не хочет больше боли, крови, слёз. Это новая жизнь вместе с его мальчиком, и всё должно пойти правильно, не спеша. Потому что он пытается контролировать себя сам, не позволяя гневу делать это. Есть осложнения, которые ему только предстоит преодолеть, но есть Гарри, и он только что попросил трахнуть его, и Луи отказал. Отказался, черт возьми, трахнуть Гарри Стайлса. Он улыбнулся сам себе. «Он хочет меня, » — подумал парень. Это что-то новенькое.***
Гарри никак не мог сосредоточиться на работе. Он отодвигал ноутбук от себя и снова брал, пытаясь взять короткие перерывы. Ему нужно было создать интерьер ванной комнаты за один вечер, а в голову лезли совсем другие идеи. Парень закрыл глаза, чтобы представить себе идеально гармоничную комнату, но перед его глазами появился Луи, растерянный и напуганный. Гарри искренне не понимал, почему он так отреагировал. Ему всегда казалось, что Луи будет только рад, но все оказалось совсем по другому: Гарри предложил себя сам, Луи напуган. За дверями послышались звуки. Это были мужские голоса, спорящие о чем-то. Слышался и звонкий голос его парня. — И не заходите сюда, — грубо указывал он. Дверь открылась, и в комнате появился Томлинсон. Он запер дверь и направился к Гарри, который даже не поднял на него глаза. Он сидел посередине кровати и что-то печатал на своем ноутбуке. Луи залез на кровать, предварительно сняв свои кеды. Сейчас он боялся злить Гарри, потому что он пришел мириться. А Стайлс не любил, когда к нему залазили в обуви. Кучерявый принял нейтральное выражение лица, которое не говорило совершенно ничего. Он не хотел показывать Луи, что рад его видеть, хоть и немного обижен. Томмо подобрался сзади и обвил руками шею парня. Гарри продолжал доделывать свою работу, а Луи начал аккуратно целовать шею парня, легко и ненавязчиво. — Гарри, — прошептал он, прикусывая мочку уха, — прости меня. Просто это было неожиданно. Гарри ничего не ответил. Он лишь попытался столкнуть с себя парня, но это же Луи, от него просто так не избавишься. Он пролез вперед и отодвинул ноутбук, занимая его место напротив Гарри. — Малыш, перестань дуться. Я не узнаю тебя, — сказал Томмо. Обычно Гарри устраивал истерики, как тогда после вечеринки, но он всегда прощал Луи. Это так непривычно. Он взял Гарри за подбородок, заставляя его посмотреть ему в глаза. — В чем дело? — спросил он. — Все в порядке. — Ага, сразу видно. Что с тобой случилось? — Ничего, Луи, — скидывая ладонь с лица сказал Гарри. — Просто я предложил своему парню заняться со мной сексом, а он сбежал, — он снова обиженно надулся. — Ты не хочешь меня. — Гарри, — тихо сказал он, — ты глупый мальчик. Правда глупый. Неужели ты думаешь, что я не хочу тебя? — он взял его за руку, сплетая пальцы. — Просто нам нужно правильное время и место. — Это отговорки, — пробурчал Гарри. — Я не верю. — Как тебе доказать, что я хочу только тебя одного и никого другого? — спросил Луи. — Что мне сделать? — Скажи всем, — тихо сказал парень, будто бросая ему вызов. — Что? Ему ведь показалось? — Скажи всем. Пусть все знают, что мы принадлежим друг другу. — Ты действительно хочешь именно этого? — испуганно спросил Луи. — Да, — ответил парень, поднимая изумрудные глаза на парня. Луи на секунду задумался. — Что ж, Гарри, — сказал, отстраняясь Томмо. — Можешь начинать паковать свои вещички. Завтра вечером каждая собака в Лондоне будет знать, кто спит в твоей постели. — Что? — Луи ничего не ответил. Он вылетел из комнаты, как ошпаренный. — Лу, что это значит? Но никто не ответил. Он говорил с пустотой. Эта безумная идея зрела в голове парня уже много дней. Самые большие глупости, совершаемые человеком, начинаются у него в голове. Луи заперся в своей комнате и начал перебирать мысли. Больше всего ему хотелось сейчас принять дозу и забыться, но каждый раз, закрывая глаза, он видел осуждающие глаза Гарри. Он представлял, как парень будет снова жалостливо смотреть на него. Это рвет его пополам. Наркотики и Гарри равносильны в его мозгу. […] На часах семь вечера. Весь сегодняшний день он провел в подготовках: он готовил себя и Гарри, который даже не подозревал ни о чем. Он даже не знал, что происходит. Джефф, Энн и Гарри сидели в кабинете хозяина дома, а Луи стоял прямо перед ними, готовя свою речь. Она давно готова, просто ее нужно произнести. Гарри хотел подойти и спросить, но ведь они, по идее, не общаются близко. Все были раздражены. Именно раздражены. Никто не знал, зачем Луи их тут всех собрал, когда у каждого в доме есть свои дела. Все понимали, что Луи собирается им что-то сказать, но никто не хотел просто сидеть и ждать, пока Томлинсон соберется с мыслями. Первым не вытерпел Джефф, он посмотрел на часы и раздраженно обратился к сыну. — Уильям, давай ближе к делу, зачем ты нас собрал тут? Луи выпрямился в спине, откинул челку назад и, выдохнув, принял непоколебимое выражение лица. Сейчас он все скажет и это закончится. Ради Гарри, ради их отношений, ради отца, который имеет право знать. В голове от посчитал до трёх, прежде чем начнет говорить. — Отец, — начал он, — наверно, это последний наш разговор. Прости меня, знаю, я подводил тебя много раз, этот раз не станет исключением. Мне очень стыдно перед Энн, — он повернулся к озадаченной женщине. — Да-да, потому что она прекрасная женщина и это будет для нее шоком. — Что случилось, Луи? — не вытерпела женщина. — Луи, прошу, не надо, — сказал Гарри встревоженным голосом. Он понял, что собирается сделать Луи, и он успел за долю секунду проклясть себя самого за то, что сам попросил его сделать такое. Это слишком тяжелый шаг, он не имел права просить его о таком. Луи проигнорировал просьбы обоих Стайлсов. — Дорогие родители, я хотел сказать, — он посмотрел на Гарри, ища в его глазах поддержку, но нашел только испуг. — Я и Гарри встречаемся. В комнате повисла тишина. Родители не верили своим ушам, Гарри покраснел, а Луи просто метал глазами, ища хоть какую-то реакцию. Все пошло не так, как он ожидал. — Позволь спросить, Луи, — истерично посмеиваясь, сказал мужчина, — что значит ты и Гарри? — Пап, я и Гарри геи, мы встречаемся и любим друг друга, что тут непонятного? — Гарри, — воскликнула Энн, — ты и Луи? Она давно знала, что ее сын би, но Луи? Гарри смущенно опустил глаза. Еще при входе сюда он почувствовал неладное. А теперь он чувствует свою вину, это из-за него теперь в семье разгорелся скандал. Звуки в его голове начали смешиваться. Джефф вскочил и ударил Луи, и никто даже не успел уловить тот момент, когда это произошло. У Гарри закружилась голова, Энн подбежала к мужу и начала защищать Луи. Тот встал с пола и начал что-то орать. Гарри подбежал к Луи, хватая его за руки и лицо, проверяя, все ли в порядке. В комнате был маленький семейный хаос. — Ты мне больше не сын, — кричал мужчина. — А ты, — указал он на Гарри, — я доверял тебе, а ты спишь с моим сыном. Геи в моем доме? Откуда? — мужчина достал сигарету дрожащими руками. — Не трогай его, — закричал Луи, вырываясь из объятий Гарри, — ты ебаный гомофоб. Ты даже своего сына поддержать не можешь. — Замолчи и убирайся из моего дома, — громко ответил мужчина. — Вы оба убирайтесь отсюда. — Джефф, прекрати, — вмешалась Энн, — ты не можешь прогнать своего сына. — Еще как могу. — Мы уйдем, но ты знай, — Томмо подошел к отцу вплотную, — ты отвратительный отец. Ты не выносишь меня, потому что ты и я абсолютно похожи. Это так противно мне, но мы одной крови. Я уйду и больше никогда не смей контролировать меня, никогда не смей звонить мне, никогда. Ты не мой отец… У меня больше нет отца, — твердо сказал он. Луи развернулся, идя к двери. Только один Бог мог знать, что творится в его голове. И даже в него Луи не верил. Только пустота в его голове и слезы на щеках. Только теплая рука Гарри, которая поддерживала его за талию. — Лу, тихо-тихо, — шепотом утешал Гарри. — Посмотри на меня, — он утирал слезы, текущие из голубых глаз, — тшш, ты поступил правильно, они должны были знать. Но Луи ничего не ответил, стоя в коридоре, он просто плакал, как маленький ребенок. Он полностью потерял отца сейчас. Сейчас он уедет и больше не вернется домой, он чувствовал легкость, отягощающую его жизнь прямо сейчас. Гарри прижал парня к себе, давая ему полностью выпустить эмоции. — Он всегда ненавидел меня, — сквозь всхлипы сказал он, — все ненавидят меня. — Я люблю тебя. Разве этого мало? Все хорошо, мы вместе, мы справимся. Гарри снова и снова вжимал парня в свою грудь. Белая футболка промокла от слез, а Луи все не переставал всхлипывать. Они сидели на холодном полу и просто обнимались. Эта боль, исходящая из самых глубин души Томлинсона, заполняла все вокруг. Эта боль, которую он носил в себе с детства, это те слова, которые он не мог сказать отцу долгие годы. Это Гарри, который помог ему выразить свои чувства. Он понял, как он слаб. Любовь пробила его стены. Он хочет быть слабым в руках Гарри, потому что он его не осудит за это, потому что он его понимает. Потому что он темнота, а Гарри свет. Он боль, а Гарри его морфий. Есть момент, когда родители теряют своих детей. Кто-то просто теряет их из виду, а кто-то теряет их навсегда.***
Всё в доме завертелось. Джефф уехал, чтобы напиться. Энн плакала, а Гарри с Луи паковали свои вещи. Донато помогал Гарри. Луи и еще две горничные в ускоренном темпе собирали многочисленные пожитки парня. Все шло настолько быстро, что эти два часа показались парой минут. Гарри уже заканчивал паковаться, когда в дверь вошла Энн. Донато, поняв, что он лишний, тут же удалился, а женщина спокойным шагом прошла вглубь комнаты. — Мам, прости, — тяжело, выдохнув сказал парень. Женщина просто обняла сына, снова проливая слезы. Ее мальчик вырос и теперь покидает дом. Он влюбился, и она знает, что его нельзя остановить. Она все понимает и готова отпустить сына, но ведь плакать ей никто не запрещал. — Ты не виноват, солнце, — сказала она, утирая слезы, — ты ни в чем не виноват. Ты взрослый и это твое решение. Просто это, — она огляделась по сторонам, будто ее кто-то слышит, — это так неожиданно. Почему он? Почему Луи? — Мама, — он схватил мать за плечи, — он удивительный. — Ты его любишь? — спросила она, придавая голосу серьезности. — Я не просто его люблю. Я одержим им, мам. Он такой, — у Гарри даже сперло дыхание, — он такой необыкновенный. Луи не такой плохой, как все думают. Он нежный, ранимый и хрупкий, просто он скрывается за маской. — Он любит тебя? — уже спокойно спросила женщина. — Он отказался от отца ради меня. Он любит меня, по-своему. Гарри утешил мать, женщина улыбнулась сквозь блестящие от слез глаза и погладила сына по голове. — Будьте счастливы, — ласково произнесла она. — Спасибо, мам, я люблю тебя, — он прижал мать к себе, вдыхая ее запах, так, чтобы он запечатлился в его памяти. Они всю жизнь провели вместе. Именно мать поддерживала его во всем, а теперь она снова доказывает, что она лучшая мама на свете. — Можно я поговорю с Луи? — спросила она, удивив Гарри таким вопросом. — Да, наверное. Он сейчас придет. Женщина села на кровать, пока Гарри укладывал последние вещи в чемодан. — У вас уже было? — краснея, спросила женщина. До Гарри не сразу дошла мысль матери. — Что было? — кинул он, все еще упаковывая вещи. — Нууу, — протянула женщина, — вы уже, ну, занимались любовью? — спросила Энн, уже краснея. — Мам! — воскликнул Гарри, — Боже мой! Я не буду обсуждать это с тобой. — Подумаешь, спросила, — отводя взгляд, сказала она, — я что, уже спросить не могу? — Нет, мам, серьезно, это очень неловко… — Гарри, ты готов? — в дверях появилась голова Луи, — Я уже собрался, — увидев Энн, он застыл в дверях. Ему стало стыдно, что он вот так отнимает у нее сына и забирает себе. Но, по его мнению, Гарри нужен ему больше, чем ей. — Я уже тоже, — промямлил Стайлс, — готов. Но мама хотела с тобой поговорить. Теперь Луи точно стыдно. О чем она вообще собирается с ним говорить? Он прошел вглубь комнаты. — С вами обоими, — сказала женщина, — я хочу сказать вам обоим. Сядьте, — она указала на кровать, куда оба парня тут же сели. — Это очень неожиданно, может быть, я даже должна злиться, но это уже не поможет. Я хочу сказать, что я люблю вас, — она посмотрела на Луи, — вас обоих. Луи, может мы и не ладили, но мой сын любит тебя, и я верю ему. Оба парня залились краской. Это было очень неловко, особенно для Луи. — Спасибо, — сказал Луи, встав с места, — вы прекрасная женщина, Энн. Я теперь вижу, в кого Гарри такой. — Береги его, Луи. Из глаз женщины снова полились слезы, и она бросилась на шею Томлинсону. Она отдавала своего мальчика в чужие руки, и ей страшно, как страшно любой матери за своего ребенка. Неважно, сколько ему лет, он всегда ее ребенок. Пока она жива, он ее маленький мальчик. — Всегда, — прошептал Луи, — он мое всё. — Хватит обниматься, я ревную, — протянул Гарри, — вас обоих. Они дружно засмеялись, утирая слезы, и в сердце Луи и Энн разлилось одинаковое чувство: восхищение и любовь. Этот мальчик такой простой и смешной, что его нельзя не любить. Он притягивает к себе простотой, его хочется любить и защищать. Гарри сам улыбнулся своей глупой фразе. — Идем, — сказал Луи, — нам пора ехать. Парни, попрощавшись с Энн, сели в машину Луи и навсегда покинули этот дом. Никто из них никогда не мог подумать, что они покинут этот дом вместе. По дороге Гарри узнал, что они едут в квартиру Луи, где он жил пару месяцев один, когда отец еще доверял ему. Весь день он готовил маленькую квартиру, потому что знал, чем закончится эта история. Он ведь знал своего отца. Когда они подъехали к многоэтажному дому, в сердцах обоих появилось какое-то тревожное чувство. Даже мяуканье Адольфа, до сих пор мирно спавшего в своей клетке, стало тревожным. Это новая жизнь, что-то совсем новое. Теперь они независимы, они могут не скрываться и любить друг друга. — Мне страшно, — сказал Гарри. — Мне тоже, — беря его за руку, ответил Луи. — Я и ты против всего в мире, — прошептал уже знакомые слова парень. — Я и ты, — повторил Томмо, — против всего. И они пошли, просто один шаг вперед. Войдя в квартиру, Гарри заметил, что она не такая роскошная, как все дома Томлинсонов. Там была всего одна спальная комната и гостиная. Кухня была небольшой, а в ванной лишь одна душевая кабинка. Никаких джакузи, диванчиков и огромных зеркал. Обычная квартира в Лондоне. Всю ночь они пытались запихнуть одежду в шкаф. В итоге все вещи пришлось сложить, а по вешалкам развесить только те, которые они надевали каждый день. Всё остальное сделал Луи сегодня днем: гостиная убрана, на кухне даже есть еда, постель заправлена, все есть. Главное, есть они сами. Одни, и им хорошо. Гарри даже обнаружил балкон, примыкающий к их комнате. Он выходил на маленькую улочку, откуда виднелись огни маленького кафе, а днем там играли в баскетбол местные парни. На балконе стоял журнальный столик и два стула. Квартира находилась на третьем этаже, и это было вполне удобно. — Вроде всё, — сказал Луи, пробираясь на балкон, где Гарри стоял, вдыхая свежий воздух. — Так непривычно. Мы одни, можем делать, что захотим, — сказал он не поворачиваясь. — Ты привыкнешь. — Спасибо, Лу. Это было смело, мне жаль, что все получилось так. Спасибо за всё. Луи развернул его к себе и потянулся, чтобы быть с ним наравне. — Я люблю тебя, — тихо сказал он, — люблю, и нет ничего в этом мире, чего бы я не сделал для тебя. — Лу, ты мне нужен, — он притянул Луи к себе так близко, что мог чувствовать его дыхание, — иногда я думаю, что ты уйдешь или случится еще что-то, и мне хочется кричать, потому что я не хочу, чтобы наша история заканчивалась. Я не смогу… Я не хочу дышать без тебя. — Пока я жив, ничего не помешает мне любить тебя. А может, и после. Их губы соединились в ярчайшем поцелуе. В этой темноте они жались друг к другу, вдыхали друг друга, стонали и просто терзали губы друг друга. — Мой мальчик, — прошептал Луи, — ты прекрасен. — Папочка, — простонал Гарри, начиная игру, — я хочу тебя. Прямо сейчас. — Ты уверен, Гарри? — спросил Томлинсон, полностью отрываясь от Гарри. — Да, да, да, — практически стонал кудрявый. — У меня нет смазки, — попытался отлынуть Луи. Гарри достал из заднего кармана купленную еще позавчера смазку и помахал ею перед глазами Луи, ехидно улыбаясь. Томмо кивнул, понимая, что нет никаких отговорок, и впился в губы Гарри уже более страстным поцелуем. Стайлс буквально запрыгнул на своего парня и обвил его ногами. Он схватился за плечи, чтобы не упасть, а Томлинсон пошел по направлению к кровати. Попутно Гарри успел скинуть свою белую футболку. Оба парня упали на кровать, и Луи разорвал поцелуй, чтобы снять свою футболку. — Папочка, — застонал Гарри, извиваясь под Луи. Его член за такое короткое время успел встать и уже буквально разрывал джинсы, — давай быстрее. — Нетерпеливый мальчик, — он сам освободился от джинсов, — мы не можем спешить, у нас еще вся ночь впереди. — Я просто хочу тебя, — выдавил каждый слог из себя Гарри. — Ты получишь всё, что захочешь. Папочка даст своему мальчику всё, если он подождет, — он наклонился к уху. Луи знал, что слова возбуждают Гарри так же сильно, как и действия. Они проникают в его мозг, рисуя пошлые картинки возможного развития событий и заставляют возбуждаться раза в два сильнее. — Я втрахаю тебя в эту постель так, что в твоих глазах появятся звездочки, — он схватился зубами за мочку уха, легко оттягивая ее. — Я хочу, чтобы ты стонал так же сильно, как я буду кричать, когда засажу тебе по самые яйца, — Гарри уже застонал от нетерпения, — сегодня ты получишь, что хотел. На этом слова кончились. Время действий, которые начались с того, что Луи впился в шею стонущего мальчика. Он провел дорожку от лица до ключиц, прикусывая нежную кожу. Она просто манила парня своим запахом, гладкостью и просто своей идеальностью. Снова и снова он впивался в еще не зажившие засосы, обновляя их. Красные пятна забагровели на бледной коже. Утром Гарри посмотрит на них с гордостью за себя и своего парня, а сейчас он тяжело дышит, просто наслаждаясь моментом. В голове Луи крутилась лишь одно слово «мой, мой, мой». Он схватил длинные пальцы рук Стайлса, на которых красовались разные кольца и перстни, которые кудрявый так любил, и начал обсасывать каждый. Старший пошло облизывал каждый палец, наблюдая за реакцией брата. Он делал это для своего мальчика, зная, как тот любит зрительный контакт. Сегодня всё было для него. Гарри завороженно смотрел на жадно сосущего Луи. Он будто сошел с ума от этих пальцев. Это просто руки, но они создавали такое напряжение внизу, что обоим хотелось выть от возбуждения. Томмо так давно мечтал сделать это, но все стеснялся или боялся, что Гарри посчитает это ненормальным. А сейчас это показалось ему таким нужным и правильным, что сдерживаться не было нужды. — Ох, черт, Луу, — протянул он, — ты такой сексуальный. Он бы улыбнулся, не будь его рот и язык немного заняты. Луи выпустил пальцы изо рта и опустился ниже, чтобы расстегнуть джинсы. Кое-как стянув узкие штаны, Луи вернулся к губам, требующим поцелуев. — Давай же, — жалобно попросил Гарии. Луи оторвался от губ и переметнулся к красным боксерам. Парень с секунду просто смотрел на них, а потом начал буквально вдыхать аромат своего парня, он провел по органу зубами сквозь ткань, а потом ими же оттянул резинку боксеров, тем самым дразня Гарри. Он медленно стягивал белье, гладя парня по животу. Мышцы на животе напряглись до предела, были видны даже самые маленькие узоры татуировок на груди и внизу живота, от напряжения Гарри сжимал кулаки, отчего на руках появился узор из тонких вен. Когда боксеры оказались на полу, взору Луи предстал стоящий и сочащийся смазкой член. Он задумал совсем другое, но это чудо просилось в рот хотя бы на пару секунд. Он просто не удержался. Парень провел языком по расщелине на головке, размазывая им смазку. Гарри хрипло простонал от таких действий шатена, в то время как Луи жадно вобрал член в себя до половины. — Ммм, — простонал он. Лицо Томмо буквально раскраснелось, но он не переставал сосать. Ему нравилось чувствовать его у себя во рту, понимать, какие ощущения возникают у Гарри: возбуждение, желание и еще раз желание. Эти легкие движения губами и языком лишь дразнили кудрявого, не позволяя достигнуть желанной разрядки. Луи боялся, что Гарри может кончить раньше времени от этого, и с жалобным стоном выпустил член изо рта. Громкий и пошлый шлепок раздался в комнате. Стайлс разочарованно рыкнул, но тут же заткнулся, когда Луи еще шире раздвинул его ноги. Одним движением он приподнял его зад и подложил подушку. — Расслабься, я постараюсь сделать тебе хорошо, — сказал Луи. Хотя он был не так опытен в этом деле, он хотел максимально расслабить Гарри перед тем, как он испытает боль. Парень схватился двумя руками за бедра кудрявого, чуть приподняв их. Гарри до последнего не понимал, что собирается сделать его парень. Луи провел языком по анальному отверстию пробуя эту часть Стайлса на вкус. Гарри тяжело выдохнул и вздрогнул, но тут же попытался расслабиться, как советовал Луи. Парень напряг язык и аккуратно попытался растянуть узкое колечко мышц. Гарри был слишком напряжен, и Томмо начал массировать его ягодицы, пытаясь успокоить его. Он гладил его живот, ягодицы. Через пару секунд он пришел в себя, дыхание выровнялось, и стенки мышц стали податливее. Он проник горячим языком внутрь, заставляя парня буквально кричать и выгибаться в спине от удовольствия. Это было какое-то состояние нирваны. Что-то между небом и землей, что-то дразнящее. Ему хотелось большего, но выпускать шаловливый язык, усердно работающий в его заднице, ему не хотелось. Он схватился за простынь, и она разорвалась под его пальцами, как кусок бумаги. Он снова выгнулся в спине, когда язык проник еще глубже. — Господи, папочка, да! — восклицал Гарри, — Еще! Луи начал активнее двигать языком, вызывая новые и новые стоны. Они разрывали тишину и темноту в этой маленькой квартире. Все поплыло перед глазами Гарри, когда язык Луи выскользнул из его отверстия и моментально оказался у него во рту. Парень жадно засасывал язык в себя, как будто это жизненно необходимый кислород. Луи потянулся за тюбиком смазки и выдавил немного на два пальца. Холодные руки начали массировать податливое кольцо мышц. Один палец легко проскользнул внутрь, и Луи тут же добавил второй. Из-за языка, побывавшего там, анус был уже немного растянут. Он начал водить пальцами внутри, попутно добавив и третий. Все пальцы легко вошли в Гарри, и тот уже нетерпеливо насаживался. Парень решил больше не медлить и не мучить брата. Он избавился от своих боксеров и освободил уже давно стоящий член. — Гарри, — тихо прошептал Луи, — будет немного больно. — Иди сюда. Он притянул парня к себе и поцеловал, чтобы развеять все его страхи. Именно страхи Луи, которые гложили его давно. Боязнь снова причинить боль. Он боялся повторения истории. Поэтому, даже лежа снизу, Гарри направлял Луи, был его якорем, держащим его гнев, был его опорой. Он тот, с кем ему хочется, чтобы все получилось. — Возьми мою руку, — сказал Луи, — сжимай ее, когда больно. Если будет невыносимо, скажи мне. Окей? Гарри закивал и схватился за руку парня. Его сердце бешено забилось, когда Луи пристроил головку около входа. Он не хотел думать о прошлом и обо всем плохом, что связано в его голове с сексом с Луи. Потому что это другой момент, другие обстоятельства и другой Луи. Он посмотрел в голубые глаза и понял, что сейчас в них только любовь. Настоящая и чистая, та, которую он хочет испытывать всю жизнь. Та, которую они дарят друг другу. Луи резко вошел до половины, и Гарри почувствовал боль. Не такую, как в прошлый раз, а просто боль, несколько приятную и тягучую. Томмо настороженно вглядывался в Гарри, дожидаясь, пока он подаст знак. Было слишком горячо и узко, но приходилось сдерживаться. Гарри начал двигаться, насаживаясь на член и Луи понял, что тот готов. Он начал быстро двигаться, ища ту самую точку. Гарри ничуть не изменился с прошлого раза, если не стал еще приятнее. Сам Стайлс чувствовал абсолютное счастье от того, что в нём сейчас находится именно Луи. Именно тот, кого он любит, заполнял его полностью. Это казалось ему каким-то чудом, происходящим с ним прямо сейчас. Нет никакой боли, которую бы он не смог стерпеть ради таких ощущений, ради такого нежного Луи, каким он предстал перед ним сейчас, держа его за руку. Он настоящий сейчас: добрый, любящий и боящийся за мальчика рядом. Таким настоящим он может быть только с Гарри, потому что он доверяет ему. Потому что он никогда его не осуждал, настоящего Луи. Они ни на секунду не разрывали взгляда, читая эмоции друг друга. Глаза Гарри блестели от подступающих слез. Луи вдалбливался в парня, и тот неожиданно воскликнул. — Да! Папочка, да! Он нашел ту точку и стал непрерывно касаться ее. Гарри вспотел, а из глаз лились слезы от нескончаемого удовольствия, которое доставлял каждый толчок Луи внутри него. Парень даже начал беспокоиться за кудрявого, потому что эти крики, рычания и стоны были слишком громкими. Стайлс потянулся к ноющему и требующему разрядки члену. Томмо не стал ему мешать, потому что сам уже почти кончал. Гарри начал яро надрачивать свой член, буквально несколько толчков в кулак — и он излился прямо на свой живот, сжимая пальцы Луи так сильно, что они побелели. Тот же резко вышел из кудрявого и хотел сам помочь себе кончить, но ему помешал Гарри, который, убрав руку Томмо с члена, схватил его губами. Луи снесло крышу, когда Гарри, сменив позу, начал посасывать член своего парня. Это было слишком красиво, чтобы терпеть. Парень закрыл глаза и, тихонько постанывая, пытался засунуть член глубже в рот. Глаза Гарри были закрыты, а ресницы спутаны, обычно белоснежная кожа сейчас розоватая, щеки горячие от того, что он только что кончил, но был еще возбужден. Про себя Томмо подметил, что эти алые губы хороши не только в поцелуе, они идеальны, когда обхватывают член и двигаются на нем, вбирая в себя все глубже и глубже. Томлинсон не вытерпел и нескольких секунд, кончив ему прямо в рот без предупреждения. Стоны Луи оказались еще громче, чем стоны брюнета. Гарри даже успел забеспокоиться о соседях. Неопытный Стайлс смог проглотить только половину, остальное осталось на его губах, которые Луи обсосал, не оставляя ни единой капли. Оба все еще тяжело дышали. Гарри лежал на вздымающейся груди Томмо, укрывшись одеялом по пояс и лениво выводя на ней узоры длинными пальцами. — Ты громкий, — сказал Гарри зевая и почти проваливаясь в сон. — Кто бы говорил, — усмехнулся Луи и погладил шелковые кудри. — Спи, солнце. Они оба счастливы в своем новом доме. Одни, ужасно уставшие, разбитые, вспотевшие и абсолютно счастливые. В доме, где воздух пропах спермой и сексом. Есть вещи, которые важны, например, занятие любовью. Не просто секс, а любовь, которую люди передают друг другу через прикосновения. Любовь, которую Гарри дарит Луи, это единственное, что у него есть. Любовь, которую Луи дарит Гарри, это единственное, что держит его в колее и заставляет жить. Даже после того, как отец отказался от него, он может оставаться спокойным, потому что есть его кудрявый мальчик, который стоит этого. Он стоит всех жертв в мире.