Hey, Brother

Не бойтесь любить! Любовь побеждает и будет побеждать. Главное в борьбе друг за друга — верить друг в друга. Эльчин Сафарли.

„Я верю в нас как никогда раньше.“ Гарри. Гарри проснулся от прохладного ветерка, пробежавшего по бледной коже, заставившего его зажмуриться чуть крепче, будто в темноте можно спрятаться от холода, и глубже закутаться в белую простынь. Он вытянул руку на соседнюю подушку, но она была пустой. На секунду парень подумал, что он находится в стереотипном фильме, где главный герой уходит за кофе, оставляя девушку одну. Они разминаются у выхода, а потом весь фильм мусолят эту одну несчастную тему. Но это исключено, Луи не ушел. Может он готовит завтрак? Гарри поразился своей гениальной идее. Он лениво сел и про себя подметил, что на заднице можно сидеть — это хороший знак. Он обмотался белой простыней и только потом заметил, что прохладой веет с балкона, а не из окна. Парень поплелся к двери, чтобы закрыть её, но оказалось, что там стоял Луи, облокотившись на перила. Томмо был уже одет. Он сжимал тонкую сигарету между пальцами, жадно заглатывал порции горького и такого желанного дыма в легкие, выпуская колечки, которые растворялись в утренней прохладе Лондона. — Я думал, ты пошел приготовить мне романтический завтрак в постель, — сказал Гарри, приобняв Луи сзади. Парень обернулся, опуская сигарету вниз. Он грустно улыбнулся. Очередная до тошноты грустная мысль съедала его изнутри, но этот мальчик умеет лишь одним своим голосом поднять его настроение. — Прости, я не умею ничего готовить, — тихо ответил парень, накрывая губы напротив своими. — Я умею… Немного. Гарри широко улыбнулся. Луи не мог представить себе ничего более прекрасного и совершенного, чем этот парень, завернутый в простыню и протягивающий к нему свои большие руки. — Ты такой красивый, — прошептал он, целуя тыльную сторону ладони. — Я думал, ты не куришь сигареты, — переводя тему, сказал парень. Никакого осуждения, только факт. — Только после охрененного секса, — пояснил Томмо, делая очередную затяжку. — Как ты себя чувствуешь? В смысле, что-нибудь болит? — Я чувствую себя до неприличия счастливым, — прошептал Гарри, прислоняясь к парню. — Можно? — он потянулся за сигаретой. Луи удивленно покосился на Гарри. Он не знал, что его парень умеет курить хоть что-то. Он никогда не представлял этого ангела с сигаретой в зубах. — Я тоже думал, что ты не куришь. — Только после охрененного секса, — передразнил своего парня Гарри. Луи аккуратно поднес свои пальцы, сжимающие сигарету, к алым губам Гарри. Он внимательно следил, как Гарри закрывает глаза и глубоко затягивается. Казалось, Томмо даже отследил движение дыма до легких и обратно. Стайлс выдохнул куда-то в пустоту и прислонился к перилам. Его лицо приняло какое-то умиротворенное выражение. Луи поцеловал линию его скул, а потом снова сам затянулся. Гарри потянулся за второй дозой табачного дыма, но Томлинсон покачал головой. Это показалось ему неправильным. Он не хотел, чтобы Гарри курил. — Ангелам это ни к чему, — словно заботящаяся мать сказал Луи. — Я такой голодный, — запрокидывая голову назад, сказал Гарри. Он все понял: его парень заботится о нем, поэтому не стал возражать. — Мы умрем с голоду, если будем ждать меня. Оба парня засмеялись, но в воздухе все еще висела какая-то меланхолия. Это, наверное, осень, которая входила в свои права. Осень была только началом. Эти моменты, когда они были счастливы по-своему в своем маленьком мире, длились и повторялись не один раз. Они построили вокруг себя стену из своих собственных чувств, мыслей и переживаний. Это был маленький мир, где есть только Луи и Гарри. Не было абсолютного непрерывного счастья, они просто росли вместе со своими эмоциями. Они боролись со всем, как и обещали друг другу. Против всех. Университет. Спустя пару дней после их первого секса и расставания с родителями парни все-таки решили выйти в свет вместе, рука об руку. Догорали последние теплые деньки, а Гарри уже начал мерзнуть. Давно знакомая ему парковка, он по обыкновению оставляет машину на привычном месте, но есть одно обстоятельство: рядом Луи. Они приехали вместе, потому что так удобнее им. На одной машине, и они чувствуют себя семьей. Сразу же, как только они вышли из автомобиля, они обнаружили на себе любопытные взгляды зевак. — Почему на нас пялятся? — спросил Луи, подталкивая Гарри в бок. — Потому что ты надел слишком обтягивающие штаны? — спросил парень, опуская руки к ягодицам Луи. Тот недовольно отмахнулся, убирая руки Стайлса. — Маленький извращенец! Гарри прижал Луи к машине, ухватив его за руки, чтобы он не мог сопротивляться. — Хочешь показать им, кому ты принадлежишь? — спросил Луи, смотря прямо в глаза парню. Гарри ничего не ответил, он поцеловал его так пошло, как он не целовал его даже наедине. Все взоры студентов, преподавателей и просто прохожих были теперь точно обращены на них. Не потому, что они никогда не видели целующихся парней, нет. Это не редкость в наше время. Просто никто не видел именно этих двоих, никто даже представить не мог, что они знакомы и тем более встречаются. Гарри схватился за задницу Луи, сжимая ее ладонями. — Все, все, достаточно, — прошипел Томмо, отстраняясь. — Они уже поняли. Гарри засмеялся. Он любил, когда непрошибаемый Луи стесняется целовать его на глазах толпы. Ему это казалось до безумия милым. Потому что в такие моменты он понимал, какой его парень робкий и стеснительный. Стеснительный в делах, которые в действительно важны ему, и он дорожит ими. Только когда они одни, Луи чувствовал себя хорошо. — Сам нарвался же, Луи „я-надену-самые-узкие-джинсы-в-мире-на-свою-шикарную-задницу“ Томлинсон, — сказал Гарри, уже не сдерживая издевки. — Когда тьма опустится на туманный Альбион, грешники поплатятся! — громко заявил Луи. — Что? — кинул Гарри, не догнав мысли. — Я говорю, ночью поплатишься, придурок, — Томмо легко чмокнул Гарри в губы и побежал вверх по широкой лестнице университета. Гарри нравится такой Луи. Ему нравится любой Луи, лишь бы он был рядом. Работа. В середине сентября перед обоими встал вопрос о том, что они будут делать без денег. На место Гарри в пекарне взяли уже другого парня, да и этих денег им не хватит даже на бензин для двух машин. После долгих поисков Луи, уже почти заканчивающий университет, устроился помощником в консалтинговую фирму за шестьсот фунтов в месяц, если работать все предложенные работодателем часы. Никто, даже сам Луи, не ожидал, что его возьмут. Но его подвешенный язык на собеседовании понравился мистеру Финнигану, человеку, чьим помощником он должен стать. Это была его первая самостоятельная удача. Гарри не мог перестать им гордиться, как мамочка, вырастившая хорошего сына. Но Гарри не хотел сидеть на шее своего парня, ему тоже хотелось устроиться куда-нибудь хотя бы на полставки. В конце сентября ему представилась прекрасная возможность. Фирма, занимающаяся дизайном помещений, отбирала трех студентов с факультета, на котором учился Гарри. Ему нужно было лишь пройти собеседование и понравиться, чтобы его взяли на стажировку туда. Гарри настроился на то, что получит эту работу во что бы то ни стало. Утром он, одетый в свои любимые черные джинсы и свитер от Calvin Klein, стоял посреди их с Луи комнаты, держа в руках свое портфолио. — Гарри, уже восемь, ты опоздаешь и просрешь все, — кричал Луи, выходя из ванной. Он обнаружил своего парня, растерянно стоявшего и почти дрожащего. Он боялся не понравиться, боялся не справиться, боялся, что его эскизы обсмеют, а его самого вышвырнут из кабинета. Он боялся, что все пойдет не так. Луи сразу понял, что его Гарри просто боится. Он вспомнил, что это всего лишь мальчик, который все-еще боится быть не таким. — Гарри, — громко произнес Луи, — что с тобой? — Ни-ничего, я просто… Нужно идти, — дрожащим голосом сказал он. Луи подошел к нему и притянул к себе, чтобы крепко обнять. Гарри пытался сопротивляться, бормоча что-то наподобие „я в порядке“. Томмо посмотрел в его зеленые, наполненные таким беспочвенным страхом глаза. — Посмотри на меня, — сказал он, — я неуравновешенный, псих-наркоман, не ходивший на половину лекций в университете, и меня взяли на работу, — он подвел Гарри к зеркалу, стоявшему в углу. — Посмотри на себя. Ты красивый, умный, талантливый парень. Нет никого, кто мог бы отрицать мои слова, потому что это правда, — Гарри опустил глаза, — посмотри на него. Он сегодня пойдет и вырвет у них эту жалкую работу. — Они смотрят не на внешность, а на эскизы, — жалобно пробубнил Гарри. — Если бы ты видел себя моими глазами, — восторженно сказал Луи, уже развернув парня к себе. — Я всю жизнь жил в роскоши и я могу сказать, что твои эскизы ничем не хуже, чем эскизы самых маститых дизайнеров. Верь мне, — он притянул парня к себе, легко касаясь губами его кожи, — ты веришь мне? — Конечно, Луи, — прошептал Гарри. Луи взял подбородок парня и поцеловал его нервно дрожащие губы. Он верит ему, он должен верить в себя. Этот поцелуй успокоил Гарри, потому что Луи верит в него и это уже победа. Они разорвали поцелуй, громко причмокнув. — Иди и порви всех в этом заведении. Ты Гарри Стайлс, мой парень, они не имеют права говорить тебе „нет“. Никто не может. Окрыленный этими словами, Гарри покинул двери дома, чтобы доказать Луи, что он может сделать это. Он хотел, чтобы папочка гордился им всегда: и в постели, и дома, и на работе. Просто он сделает это, потому что Луи сказал, что он сможет. Потому что он зависим от него и не может разочаровать. Через три дня Гарри перезвонили и сообщили радостную новость. Его приняли стажером. Он попал в тройку. Дом. Есть их личные моменты, которые ничего не значат, по сути, они просто делают их обоих счастливыми. На часах где-то семь утра, а квартира парней сотрясается от учащенного дыхания и стонов. Гарри лежал широко раздвинув ноги, а Луи одновременно толкался в него и целовал. Просто иногда утренние поцелуи перерастали в утренний секс. Просто невозможно игнорировать целых два утренних стояка. — Который час? — пыхтя спросил Луи, не переставая толкаться в по-утреннему податливое тело. Гарри дрожащими руками потянулся к телефону, чтобы посмотреть время. Он издал еще пару стонов, прежде чем ответить. — Семь… Ох, черт, да, вот так, — выкрикнул он, хватаясь за собственный член, — сорок шесть. — Блять, опаздываю, — прошипел Луи. — Ускоряемся, Гарри. Луи произнес это, как будто он супергерой, собиравшийся спасти мир. Он начал двигаться в два раза быстрее, а Гарри просто сдерживал смех и стоны. Потому что это слишком смешно: лицо Луи и его попытка не опоздать на работу за счет того, что он будет быстрее трахать его. — Перестань смеяться, — попросил он, сам еле сдерживая смех. — Ты не болтай, а ускоряйся там, — прикрывая свой дикий смех подушкой, сказал Гарри. Из-за неудержимого смеха обоих парней тем утром никто не кончил, а Луи все равно опоздал. Пару часов спустя: „Из-за тебя у меня неудовлетворение и опоздание на работу.“ «Я хочу, чтобы ты меня наказал ночью из-за этого и больше никогда не говорил „ускоряемся, Гарри“.» „Ты будешь умолять меня ускориться сегодня ночью, мальчишка.“ „Конечно, папочка.“ Адольф. За окном уже шел снег. Декабрь, входивший в свои права, дарил незабываемые зимние дни. В воскресное утро парни мечтали только об одном — выспаться. Но жалобное и пронзительное мяуканье кота не позволяло им спокойно спать. Гарри забрался под подушку, чтобы приглушить звук, но это не помогало. — Луи, — сонно протянул парень из-под подушки, — успокой своего кота. — Все мое — твое, сам успокаивай, — Луи перевернулся на другой бок, закутываясь глубже в одеяло. — Покорми его, может он заткнется. — Ты же его кормил вечером, зачем ему обжираться? — тем же сонным тоном сказал Томмо. — Нет! Последние два дня была твоя очередь его кормить. Разве… Луи? — Гарри хотел схватить своего парня, но тот буквально за долю секунды вскочил. — Ты забыл покормить его? Два дня? — Гарри был просто вне себя. — Я просто, просто, черт, я думал, твоя очередь, — оправдывался он. Луи схватил Адольфа и начал укачивать, как ребенка. Он отнес его на кухню и, достав корм и воду, начал отчаянно предлагать ему еду. — Прости меня, прости. Я ужасный хозяин, — он сидел на холодной плитке в одних боксерах и поглаживал кота, пока тот жадно ел свою кошачью еду и пил. — Обещаю больше никогда не забывать. В дверях стоял Гарри и наблюдал за всей картиной. Он уже не осуждал Луи, а просто умилялся его детской натуре, которая иногда выходит наружу. Он приложил ладонь к губам, чтобы Томмо не увидел его глупую улыбку. Он любил этого парня. Бесконечно. Наркотики. Гарри вернулся домой очень поздно вечером. Работа и учеба доконали его. Отряхнувшись от снега, он снял пальто и повесил его на крючок. Бросив ключи где-то в прихожей, он прошел дальше в гостиную, где застал Луи, развалившегося на диване. Он знал… Даже по его глупому смеху он сразу догадался, что происходит. Он был все еще в шапке и, сложив руки на груди, дико хохотал. Заметив Гарри, парень приподнялся. — Гарри? — он хихикнул, — хорошо, что ты пришел. Посмотри, — он указал на дверь в комнату, — там кошки, белые, — он сделал какое-то странное выражение лица и прижал ладонь к глазам. — Белые кошки пришли в гости к Адольфу и начали танцевать вальс, — он засмеялся и стянул шапку, — вальс, Гарри, вальс! Они танцуют. Гарри тяжело вздохнул. Это не первый раз, когда Луи накидывается да галлюцинаций. Он устает и после работы перебарщивает с дозами. Он выглядит таким жалким в такие моменты, что Гарри просто хочется плакать и кричать, лишь бы кто-то излечил Луи. Как всегда, он оттаскивает Томлинсона в их комнату и раздевает его, разглядывая отголоски столь недавнего прошлого. Шрамы постепенно сходят, но часть останется с ними навсегда. Эти следы никогда уже не будут частью одного только Луи. Гарри запирает его в комнате и просто сидит на кухне, выпивая от безысходности и от своей неспособности помочь ему. Иногда он плачет. Иногда глаза его сухие и слёзы будто уходят на то, чтобы затушить пожар внутри. Пожар, в котором частично сгорает то, что они успевают сколотить до момента очередного срыва Луи. Что-то похожее на благополучие и безоговорочное счастье. Ревность. Луи и Гарри сидели в кафе недалеко от их дома. Гарри ел кексы, предварительно слизывая верхушки и вынимая начинку, а остальное он отдавал Луи, который, к слову, вообще не любил сладости. Он ходил сюда, потому что Гарри нравилось тут. Луи сидел спиной к входу, когда его окликнул громкий мужской голос. — Луи! Чертов Томлинсон, — позвал голос. Томмо обернулся и увидел высокого блондина с темно-карими глазами. Он был одет в серое пальто с ярким шарфом и уверенно шел прямо к их столику. Парень уселся на третий стул и нагло оглядел Гарри с ног до головы. — Как твои дела, Лу-Лу? — спросил парень, обращаясь к Томлинсону. — Гарри, знакомься, это Крис, мой… — Бывший парень, — прервал блондин. — Мы не встречались, просто занимались сексом, — исправил Луи. — Гарри, — он обратился к кудрявому, полностью игнорируя Томмо, — какой ты уже у него? Я имею в виду какой ты по счету на этой неделе? — Крис, съебись. — Нет, Луи, подожди, — прервал Гарри. — Очень приятно, Крис, я Гарри Стайлс: брат, парень, друг и любовник Луи. Я единственный на этой, прошлой, позапрошлой и еще куче предстоящих недель. Так что послушай Луи и съебись. Блондин вскочил, прожигая Гарри взглядом. Это был удар ниже пояса. — Далеко пойдешь, кудрявый. Он буквально выплюнул эти слова и удалился под самодовольный смешок Луи. Он так гордится своим мальчиком сейчас. […] Они счастливы, когда просто сидят друг с другом, целуются просто так, лежат и смотрят вечерние шоу после долгого рабочего дня. Каждый момент и есть настоящее, в котором они живут и любят. Есть они и их огромная любовь. Гарри не хочет, чтобы это рушилось. Луи не хочет разрушить это.