Лента Мёбиуса

Франция. Ницца. - Твоя кровь, - увидев, что девушка замерла с недонесённой до рта чашечкой, Элайджа продолжил: - Вчера я провёл ритуал с чашей и выяснил, что кровь воздействует на моих вампиров нестандартно. Взвинчивает их адреналин до небес. - И что это значит? - Ты странное существо, Катерина. В плане появления тогда в Англии, - Элайджа внимательно оглядел десерт в её блюдце. - Вчерашний допрос ты помнишь: мы выяснили, что достоверно ничего не знаем о том, откуда ты. Но и наш разговор до этого, касающийся воздействия твоей крови на вампиров: он-то остаётся действительным. - Тогда, может быть, я всё же двойник? – она в задумчивости отправила в рот ложку рассматриваемого им варенья. – Вдруг двойниковость действует как мутация: та бывает переданная от предка по генетике, а бывает приобретённая в силу, например, облучения. В случае Татьи и Елены она генетическая, а моём приобретенная, что равнозначно магической природе. - Нет. Я думал об этом, и с утра попробовал для чистоты эксперимента напоить твоей кровью вампиров из линии Бекс, - отверг предположение Элайджа. - Если бы ты была двойником, то воздействие на всех было бы одинаковым, но этого не случилось. Твоя кровь влияет исключительно на вампиров моей линии. - Тогда это связано лишь с тобой. Ты транслируешь на своих вампиров эту реакцию. - А ты по-прежнему ешь цукаты на завтрак? - Ты против? – Она отправила в рот очередную ложку. - Изменились вкусы? - Не изменились. Проблема в том, что именно сейчас мы и обсуждаем мои вкусы, и я хочу понять все степени воздействия сторонних веществ на них. - Понятно. Варенье… Когда я обратилась, то пришлось попутешествовать. В процессе узнала много интересного: например, ты знаешь занятный факт, что наложниц в восточных гаремах кормили розовым вареньем, чтобы их кожа, пот, и иные выделения слизистых приобретали нужный запах? - Кетрин фыркнула: - Я была просто шокирована – бесстыжие набобы пичкали девочек гераниолом* как каплунов душистыми травами под Рождество. Ну, что скажешь? - Немного переигрываешь, - усмехнулся мужчина, откидываясь на спинку стула. Стояло уже позднее жаркое утро, но вокруг пока было тихо – после вчерашнего праздника домочадцы не спешили просыпаться. Решив, что теперь она не должна прятаться от Первородных и их слуг, Кетрин приняла предложение Элайджи позавтракать вместе, и сейчас они сидя за столом на террасе вполне мирно обсуждали планы на день. - Ладно, в общем, когда твои «конфеты» оказались теми же цукатами, что ели эти бедолаги-наложницы, я решила - раз это нравилось привередливому Первородному, то и остальные мужчины тоже будут не против. Да и на духах экономия. Но наверняка, у тебя было много любовниц, и не я первая, не я последняя. - Мои любовницы их ели. Но они не давали такого сильного впечатления, - Элайджа посерьезнел, - почему это происходит мне не ясно. И с какого момента. - Ты ведь попробовал мою кровь, когда я была человеком. Об этом впечатлении речь? Англия. 1491 год. Путешествие обратно в Девоншир было быстрым и довольно лёгким. После посещения ярмарки Катерина совершенно оттаяла, простила все мнимые прегрешения и жизнерадостно болтала в пути, без устали расспрашивая о проезжаемых ими городках и деревнях, и истории простиравшихся пейзажей. Девушка могла держаться в седле, но не имела большой практики, поэтому Элайджа специально отрядил ей кобылку настолько старую и смирную, которая разве что и была способна выдержать путь домой. И всё равно Катерина умудрялась то вырваться вперёд, то отстать и оказаться в самом хвосте кавалькады. Отрядив одного из паллиев приглядывать за непредсказуемой попутчицей, сам Первородный почти всё время посвящал обдумыванию ситуации с зельем: объяснить Клаусу причины его использования было той ещё задачей. Тем более его постоянно отвлекали. - Вас не радует природа, милорд? – полюбопытничала поравнявшаяся с ним девушка. – Вы сегодня вновь мрачны. Вчера вы объяснили хмурые брови дождём, но сегодня земля уже совсем просохла. - Я думаю о ночлеге, - солгал Элайджа. – В нескольких милях есть аббатство, но в подобных местах всегда много мм... нечистот. Или же можно разбить лагерь, но он некомфортен для леди. - Ну уж нет! – воскликнула девушка и в горячности ударила лошадку по бокам. Лошадка порыва не оценила – шагу не прибавила и покосилась явно недобро. - Лучше пусть болит спина, чем брюзжат грязные монахи и по коже бегают клопы. - Отлично, тогда мы уже через полчаса будем устраиваться на ночлег. - Вот и решен ваш ужасно «сложный» вопрос. Давайте проедем до того поворота, пока не стемнело. Ну же, – она пустила лошадку лёгкой рысью и оглянулась через плечо. – У вас просто нет выхода, милорд! Или придётся признать, что солгали мне и горюете о другом, а там я пристану к вам с вопро… Из-за потери траектории, оставшаяся незамеченной ветка не выбила её из седла – слишком низкая скорость, но сильно хлестнула по ключице. Плечо онемело и повод выскользнул из пальцев. Хорошо лошадь была не только стара, но и очень умна, поэтому, почуяв несчастье всадницы, тут же перешла на шаг. Ещё через мгновение стражник Элайджи перехватил поводья так ловко, что девушка толком и напугаться не успела. - Но как вы… – Катерина растерянно моргнула, пытаясь понять, как Элайджа бывший на довольно большом расстоянии вдруг оказался совсем рядом и уже вынимает её из седла. – Я не зна… Больно! Длинная царапина уходила за вырез каре**, но что хуже – капли крови мелкими бисеринами проступали на коже. Теряющий кровь двойник и огромное число вампиров, сведённые на одной опушке - плохо дело. Элайджа оглянулся на своих спутников и, ещё раз оценив обстановку, жестом приказал остальным к ним не приближаться. - Дайте посмотреть. – Видя её смятение и растерянность, Майклсон улыбался, однако тон его не предполагал отказа, а пальцы уже по-хозяйски развязывали завязки плаща: - я уже говорил вам, что созерцание шеи девушки вряд ли меня смутит. Даже такой совершенной. Приспустите немного рукав. Катерина покраснела: в дороге она отказалась от неудобного корсета, так как за последний год разбаловашись комфортной замковой жизнью всегда предпочитала ночёвку в лагере грязным постоялым дворам или иным приютам, а прикрывала беспорядок в одежде плащом. После первой же болезненной попытки размять вывихнутое плечо, Петрова кивнула, немного ослабила шнуровку и обнажила часть руки. Вправить плечо было делом мгновения и пары слезинок, но с кровью закапавшей из-за сотрясения из раны совладать было сложнее. - Если боитесь вида крови или смущаетесь, то лучше закрыть глаза. Я посмотрю. Катерина послушалась. Ноздри Элайджи поджались, глаза захлестнуло маревом – рана пахла маняще. Точнее пахла как ей и положено свежей кровью и розой. В мозгу Первородного одна за другой замелькали картинки того, как он вгрызается в тонкую шею, кусает грудь, пока Катерина пытается отбиться и кричит. Медленно наклонившись, он слизнул самую крупную каплю языком. Потом вторую поменьше. Желание выкачать всю кровь окончательно затопило сознание, но драгоценная жидкость уже впиталась в тонкую нижнюю рубашку, и не осталось ничего кроме как высосать её из ткани, одновременно лаская кожу языком. Брюнетка не видела его уже лишившихся радужки глаз: она смежила веки и откинув голову возбуждённо улыбалась в пространство, осторожно водя по скулам мужчины кончиками пальцев. А вампир в нём урчал, наслаждаясь покорностью жертвы и готовясь вцепиться в сосок с кучей кровеносных сосудов и тоненькой кожей, и вдруг обеспокоился: Катерина неудачно подняла поврежденную руку, её лицо исказилось гримасой боли. Первородный вампир замер, разрываемый противоречием: он хотел причинять боль сам, но его сильно встревожила боль жертвы, причиненная не им – вкус такой крови бы испортился. И это промедление позволило Элайдже вырваться из ловушки. Отстранившись, и оцепенело глядя в глаза двойника, он не знал, что в произошедшем ужасает его больше: неисполнение данного Клаусу слова или то, что девушка легко могла погибнуть. - Забудь всё с момента начала лечения. И через мгновение лишившаяся воспоминаний Катерина переступила с ноги на ногу, чувствуя непонятные теплоту и тяжесть внизу живота и вопросительно посмотрела на стоящего на расстоянии вытянутой руки и отчего-то казавшегося ей в эту минуту невероятно привлекательным лорда Майклсона. Быстро затянула шнуровку платья, завязала плащ. Чуть извиняющаяся и благодарная улыбка осветила её лицо: - Спасибо, вы так быстро справились. Не сердитесь, пожалуйста. Вы же видите, со мной всё почти хорошо, Элайджа. - Катерина осторожно провела ладонью по плечу мужчины. – Но я боюсь, что не удержу поводья. - Вижу. – Он окинул взглядом мирно прядавшую ушками кобылку девушки, раздумывая. Кровь из царапины остановилась, зализанная слюной, достаточно закутать тело Катерины в ещё один плащ поплотнее и останется только запах. Его конь выдержит двоих, а вот двойник, по крайней мере, лишится возможности вышибить себе мозги. - Поедете со мной, миледи. - То впечатление недоказательно, - отмахнулся он и, увидев лёгкий согласный кивок, долил кофе в чашку Кетрин. – К тому моменту я слишком давно и сильно мечтал укусить тебя, чтобы вкус что-то значил. Если человек месяцами смотрит на пирожное, которое хочет, то дай ему его, и оно в первый миг покажется амброзией. Но это вовсе не значит, что он вправду готов его употреблять ежедневно. - Тебе хотелось месяцами? - в уголке губ женщины появилась улыбка. - Если точнее ежемесячно, – фыркнул Первородный: - Это был ад по части воздержания: ты с первого дня и в огромных количествах начала поедать привезённые из Индии леденцы, лишив их моих любовниц, при этом ходила по замку и пахла кровью. Доверить драгоценного двойника другим и убраться в деревню я тоже не мог. Тебя, конечно, в тот же день запирали в комнате, а когда месячные заканчивались, я внушал забыть об этом, но ведь в процессе должен был приходить вечером и лично проверять всё ли с тобой хорошо. Еле ноги уносил. - О Боже, Элайджа… - представив себе его страдания, Кетрин залилась звонким смехом. Её настигло неожиданно сильное чувство довольства. Ей нравилось сидеть с ним за завтраком и обсуждать происходящее. Элайджа сейчас ею любовался, считал красивой, умной… Может быть, он слишком педантичен, но ведь и не менее безупречен. Задумавшись, Кетрин почти нежно сообщила: - Только я совсем о другом. Ты ведь не кусаешься. И я многие годы пыталась понять почему и есть ли кто-то, кого ты укусил. Никого не нашла, включая Сильвию Ребурн. Но ты… - Его тошнит. Он не кусается из-за тонкого обоняния, потому что брезгует запахом кожи и пота донора. – Ребекка вышла на солнце, в отличие от облаченной в шелковое платье Кетрин одетая чрезвычайно просто в джинсы и топ, и только украшение на шее - золотое ожерелье, состоящее из монет, казалось совершенно неуместным. - Доброе утро, Элайджа, я смотрю ты не изменяешь себе и таскаешь шлюху за стол. - Доброе утро. – Майклсон вздохнул: нежное выражение с лица Катерины словно ластиком стёрли. - Сестра, я не желаю слышать этого слова в адрес Катерины. - Исходя из общественных наблюдений, первое, что тебе приходит на ум при виде неё – пристроится ей между ног. – Бекс села за стол и, подняв крышку, придирчиво осмотрела блюдо. Её устроило и девушка, накладывая, скучающе продолжила: - И что важнее для данного определения - она послушно эти ноги раздвигает. Может быть, скандалит и плачет, но раздвигает. – Чуть наигранное удивление: - Так кто же она ещё? «Я именно та, кого он не брезгует укусить…» - первое, что хотела бросить в ответ Кетрин и посмотреть, как вытянется самодовольная мордашка Первородной, но вовремя прикусила язык. Если Элайджа не посвятил сестру в нюансы, то и ей лучше смолчать. - Элайджа, не стоит, – голос Кетрин был елеен: - я-то вполне довольна положением дел. Твоя сестра такого права лишена и вместо того, чтобы жить-поживать в Новом Орлеане, выбирает тут из... Мы ещё в Мистик Фоллз видели из кого выбирает. Ситуация куда печальнее, поэтому… - не завершив фразу, она пожала плечами и вновь принялась за свои кофе и варенье. Удар был крайне болезнен, судя по тому, что на вилке в руке Первородной появилась вмятина. - Брат, если она не уймется, я сверну ей шею. - Зачем? – немного устало поинтересовался Элайджа. - Это ей особо не повредит, но ты уже испытываешь негативные эмоции от диалога. А я потеряю время, пока Катерина очухается. Поэтому, пожалуйста, избегай уничижительных эпитетов, а я прослежу, чтобы Катерина не обижала тебя. И шпионаж за моей постелью в Швейцарии – понять можно, но мнение держи при… Блюдце лишь тонко звякнуло, стукнувшись о мрамор и превращаясь в осколки. Ложка отлетела к лестнице. Тщетно пытаясь вздохнуть, Кетрин в ужасе смотрела на Клауса, сжимавшего её шею. Глаза гибрида полыхали диким золотым огнем, светлая кожа стала ярко-розовой, до красноты. Жилы на шее вздулись. - Брат, отпусти её. - Стоило этой твари очутиться на пороге… - глаза Кетрин начали закатываться, по плечам струйками текла теплая кровь – пальцы гибрида мгновенно вспарывали артерии на шее и груди. - Зачем ты это сделала? Отвечай! - Что она сделала? Скажи мне это, Клаус. Кетрин отлетела к лестнице, впечаталась лицом в балясины и закашлялась, выплевывая сгустки крови и пачкая мраморные плиты, но Клаус молча смотрел в сдержанное лицо Элайджи, державшего его за руку. Черты гибрида, искаженные отчаянием и ненавистью, нервно подёргивались. - Она впустила в нижнюю мастерскую шпиона Марселя. – Гнев мгновенно перекинулся на старшего брата. - Ты её сюда притащил. - Катерина не видела Марселя полтора года. И ты забываешь, что я её купил за очень большую цену. - Это не помешает мне её убить, - гадко улыбаясь, прошипел Клаус. – Допрошу суку и… - Ты всегда это успеешь сделать. Убить, оторвав голову или вынув сердце. Или просто сжаришь на солнце. Это всегда можно сделать – она же теперь не может сбежать. – Предельно спокойно и мягко Элайджа предложил: - Подожди немного. Давай я начну допрос. Катерина, подойди сюда. – Встав, Кетрин замерла. Пускай гнев Элайджи и был сейчас направлен на брата, только какое ей дело – Клаусу всё простится, в том числе и её смерть. Инстинкт самосохранения запрещал подходить к гибриду даже на пару шагов. Повернув голову, старший Первородный встретился с настороженным исподлобья взглядом брюнетки. Подошёл сам. – Ты впустила шпиона Марселя в мастерскую? - Нет. - Ты знаешь, где в доме нижняя мастерская? - Нет. - Ты знала, что она существует? - Нет. - Я возьму твоей крови. – Осторожно надкусив венку на её запястье и собрав немного крови в стакан, Элайджа протянул его Ребекке, по-прежнему пристально глядя на Клауса. – Попробуй, сестра, и скажи нам, есть ли здесь вербена? - Нет. – Бекс тоже быстро взглянула на Клауса, смотревшего предельно подозрительно и подтвердила: – Тут нет вербены. – На негнущихся ногах блондинка подошла к нему: - Хочешь сам попробовать, Ник? Эл, давай не лезть в бутылку из-за… Она не договорила, Клаус дернулся обернувшись – на террасе с легким вскриком появилась Керолайн, широко раскрытыми глаза уставившаяся на осколки, перевёрнутый стол и кровавые разводы. Все замерли, ожидая от Клауса рывка. Рывка не последовало, старший Майклсон переместился спиной к брату, закрывая Петрову от обзора. - Катерина, успокойся, – коснувшись лба брюнетки поцелуем, Элайджа почувствовал вкус её крови. Взяв лицо в ладони, сказал: - Пока иди умываться и восстановись, как будешь готова, Фарид тебя проводит на урок - ты же хотела почитать про двойников. Катерина послушно кивнула и улыбнулась, но Первородный не обманывался – в застывшем стеклянном взгляде не осталось вообще ничего от той флиртующей девушки, что сидела с ним за завтраком несколько минут назад. Только страх и судорожно просчитываемые варианты, куда бежать, учитывая запрет покидать территорию усадьбы. - Я сниму тебе дом, и сегодня же ты переедешь. – Он внушил: - Иди, пожалуйста, и сделай, как я сказал. Поняв, что она дико боится пройти мимо Клауса и тем более повернуться к нему спиной, Майклсон сам вывел её из террасы в гостиную и закрыл дверь. - Видишь, это сделала не Катерина, Клаус, – голос вернувшегося Элайджи, снимавшего со спинки стула пиджак, был по-прежнему ровен. Клаус, уже выместивший первый приступ ярости на двойнике, как бывало всегда в таких случаях охолонул. – Если бы ты спросил меня – после пожара в шале я внушил ей не причинять вреда нам и нашему имуществу. Думаю, на этом мы и закончим на сегодня. - Брат, мне нужна помощь, – голос Клауса был твёрд. - Сейчас. - Сейчас я занят поисками дома, где Катерина сможет чувствовать себя в безопасности. Возможно, мы поговорим, позже. - Я могу сделать так, что тебе не потребуется дом для неё. Хорошо… - увидев, что угроза не подействовала, и Элайджа уходит, Клаус смягчил тон, крикнув вслед: - я дам слово. Не трогать её без разговора с тобой. - То же слово, по которому ты мне продал её за линию Кола? - А может вы просто, ну, договоритесь? – Бекс стояла молча, потупив взгляд, как всегда когда спорили старшие братья: жизнь ей не раз демонстрировала, что вмешательство в их диалог на пользу никому не идет. Керолайн такого опыта не имела и отчего-то решила, что настал лучший момент явить обществу дипломатические и организаторские способности: - Я не фанат Кетрин. Она меня вообще убила. Но это же решаемо. Если она намеренно причинит тебе вред, Клаус, то ты обращаешься к Элайдже и просишь о допросе. А если Клаус без оснований убьёт Кетрин, то Элайджа может же убить кого-то, кто очень нужен Клаусу и вы… нет! - Это хороший способ, мисс Форбс, - старший Майклсон почти весело улыбнулся, - только как вы уже поняли, опасный в первую очередь для вас. - Он поклялся, что не тронет тебя, Керолайн. - Клаус отмахнулся, но вены на руках от напряжения вздулись. – Не бойся. - У Керолайн есть пока ещё живая мать. А ещё Стефан Сальваторе, которым она дорожит практически как братом. Я уж не говорю про Марселя, которому многое спускаешь ты, но которым очень мало дорожу я, и неприкосновенность формы носа Катерины в моих глазах куда ценнее наличия мозгов в его черепной коробке. Что скажешь, брат? - Клаус?.. – Керолайн сглотнула и отступила на шаг назад, проклиная свой болтливый язык, что вмешалась. – Я очень надеюсь… Пожалуйста, Клаус. Давайте, мы постараемся жить мирно здесь. Хотя бы теперь. Первородные стояли, не демонстрируя больше тяги к насилию. Взгляд Николауса стал тяжёлым: сначала скользнул по перепуганному лицу Керолайн, чьи сейчас синие глаза были полны пока ещё непролитых слёз, потом по понурившей голову сестре, уныло глядящей в стакан с кровью Катерины и, наконец, оценивающе встретился с холодными тёмными глазами брата. И стал спокойным. Гибрид протянул руку: – Я согласен. Ценность душевного мира Керолайн для меня велика. Черты лица Элайджи смягчились в ответ. Он кивнул, показывая, что готов к диалогу, Ребекка просияла улыбкой, и Керолайн выдохнула от облегчения, даже захотела вновь что-то сказать… как вдруг пристальнее глянула в лицо Клауса, и язык её словно примерз к нёбу. Она ведь знала его искренность – очарованную и разочарованную, гневную и недоуменную, обиженную и злобную. Сейчас в его лице не было и оттенка чистосердечного чувства. У улыбчивой Бекс тряслись пальцы. Элайджа… Керолайн совсем ничего о нём не знала, кроме того, что он всегда спокоен, и потому это спокойствие не говорит ни о чём. Они все трое просто лгали друг другу, прячась за ширмами внешнего благополучия. Клаус будет мстить за унижение: как только предоставится возможность, он убьет Кетрин и сделает это максимально жестоким способом. В ответ Элайджа проучит брата и тоже уничтожит кого-нибудь. Нет, не её мать - Лиз к тому времени умрет. И не Елену – этому телу, у которого та же очаровывающая его форма носа, что у Кетрин, он не причинит вреда самостоятельно. Голова заболела, и слёзы всё-таки полились из глаз Керолайн. Элайджа убьёт Стефана, по тысяче причин это будет Стефан. Её, по большому счёту, единственный друг в мире вампиров. И ещё кто-то попадет под раздачу, как Дженна тогда. И только потом они оба помирятся. Если успеют. Окончательно деморализованная, Керолайн громко разревелась от собственной беспомощности, некрасиво хлюпая носом. - Почему вы так себя ведёте?! – Клаус сжал её в объятиях, она в ответ ударила его по плечам кулаками. - У вас же больше нет вечности! Он же почти покойник! Ты мне сам говорил. Разве ты забыл об этом?! Они забыли. По тому как в недоумении застыло лицо Первородного Гибрида, в которое она вглядывалась, а потом там проступил почти животный страх, Керолайн вдруг поняла - Клаус забыл. Совсем забыл. Повисла душная как это к полудню бывает в курортных городках тишина. - О чём она? – голос Ребекки возвысился до противно-визгливого на именах: - Элайджа? Ник?! Керолайн обернулась: Элайджа не придавал значения, Клаус забыл, а Ребекка – да, ей просто не сказали! И потому они все сейчас стояли, оторопевшие и растерянные от внепланового стороннего вмешательства в их славный мирок психологического садо-мазо. И эта оторопь давала силы заговорить. - Ну, раз так получилось… Я скажу ей. Твой старший брат не планирует участвовать в вашем ритуале, Ребекка. – Форбс утёрла слюни, сопли и слёзы низом футболки, освободившего её от хватки Клауса. Подошла к Первородной. – Он не хочет ребенка Елены, поэтому как я поняла, вам немного осталось вместе. Год или два. И сейчас вы скандалите из-за девушки, которая ему нравится. – Иногда Керолайн овладевало странное чувство, что она делает всё, как единственно нужно делать. Так было во время обращения Тайлера. Так было с отцом. И вот сейчас было тоже так. - Она ни хера не леди Годива***, и я не понимаю, на что ваш брат купился. На что Сальваторе купились, Мейсон, и все прочие, но, Клаус, ты когда-то отправил меня в Европу с матерью, потому что нам оставалось лет двадцать… - вспомнив истончившиеся до прозрачности руки и ноги Лиз, выпадавшие волосы, которые она пучками находила зацепившимися на своей кофте после объятий, Керолайн сглотнула, и все равно голос уже стал твёрдым: - Ты был во всем прав. А у меня не оказалось двадцати лет. И сейчас ты бесишься из-за какой-то… Я не самая умная по жизни, но знаю, что Кетрин ничего из этого не стоит. Да я уж точно получше вас всех вместе взятых знаю, что Кетрин этого не стоит и… вот. Мигрень дико усиливалась с каждым словом. Керолайн дернула плечом: расхотелось говорить - этим бесполезно что-то объяснять, и побежала по лестнице вниз. - Куда она пошла? – ровно спросил Элайджа. - В больницу. Я… - Клаус смотрел перед собой в пространство, и тихо пожаловался: – Я поговорю с Катериной. Но они же уничтожили её. Посмотри. *** Вернулась в дом Керолайн как всегда поздно, когда уже стемнело. Зная куда нужно идти, девушка не стала подниматься в спальню – отправилась прямиком в мастерскую-галерею, где и нашла что искала: одинокую фигуру сидящего на диване мужчины. Клаус отсутствующим взглядом смотрел на остатки картины. От тысячелетнего портрета её близняшки не осталось почти ничего: по краям рамы висели кусочки полотна и те с каждым новым часом рассыпались от ветхости под действием кислорода. Ей стало невыносимо горько от этого тяжелого дня, от ссор, от неумолимости смерти матери, и от этой тоски Клауса по потерянной картине тоже: та вещь, которая была с ним всегда вдруг исчезла. Это была его муза, породившая желание расти как художнику – невиданные прежде техника и краски, холст так отличавшиеся от угольных рисовок на стенах пещеры. Он и ребенка, наверное, хотел похожего на ту девушку и уж только потом на неё Керолайн. Это было немного унизительно понимать, но Керолайн ещё в шестнадцать лет с Деймоном успела получить прививку и узнать невеликую цену гордыне. - Привет. Уже ночь. - Как Лиз? - Не здорово, но могло быть и хуже. – Блондинка подошла к картине и, не касаясь, стала рассматривать испорченную раму. – Они ведь переехали? Твой брат и Кетрин? - Да. Но она будет приезжать днём, – быстрый взгляд на блондинку: - заниматься с тобой и работать в лаборатории. Катерина хочет найти способ выжить. Я сказал ей, что пока она не причинила вреда хозяевам - она будет гостьей в моём доме. – В ответ на невысказанный вопрос: - Гость в моём и её времени означал безопасность. Уважение, кров и стол. - Клаус… - Подойдя к нему, Керолайн опустилась рядом на диванчик. - Мне жаль. Я даже сама не знаю почему - у меня и без того бед навалом, но мне так жаль твоей картины... *** - Устал от размышлений? - Есть немного. – Элайджа на ходу осторожно погладил пушистые волосы женщины. Катерина оттаяла после утреннего унижения. Не забылась – на это он и не рассчитывал, но теперь, когда они были одни, оттаяла: слова ли Клауса были тому причиной или то, что ей был куплен дом и позволено самой решать будет она приходить в особняк Клауса или нет, но когда к вечеру расставили вещи, и Катерина обернулась при встрече, он не увидел в её глазах матовой остекленелости. – Ты делала сегодня что-то кроме выбора обстановки? - Да. Читала ваши дневники о двойниках. – Петрова оглядела лестницу на второй этаж – из прозрачного высокопрочного кварца, словно парившая в пространстве, она отлично вписывалась в интерьер в стиле хай-тек. Не то что идиотская лепнина у Клауса. – Мне необходимо понять – двойник уникален и единственен в своём роде изначально, или же Татья оказалась им просто потому, что подвернулась под руку твоей матери? Если второе, то любой женский организм вампира можно попробовать преобразовать в организм двойника-вампира. Вообще, - она прошла к барной стойке, где у неё валялись в больших количествах закупленные канцелярские предметы, достала с полки тетрадку и объявила: - у нас на повестке три вопроса. Во-первых, объяснение ситуации с вашим пророчеством или проклятьем. Почему вы считаете, что ребенок вообще возможен? Во-вторых, двойники – их природа, происхождение и всё прочее, и, в-третьих, что нужно Марселю? И дополнительно неплохо бы узнать, кто я такая. Чаю? - Да. Взгляд мужчины сначала по достоинству оценил целый ряд коробок с чаем и тонкий фарфор чашек: чай Элайджа любил китайский, а вот сервировку европейскую; потом интерьер в целом: зелено-серые тона и прозрачный кварц Катерина явно любила сама, но деревянные балки и формы дивана, кресел, журнального столика – тут подбиралось в расчёте на его предпочтения. Она, видимо, не планировала дуться, а постаралась создать комфортную для них обоих атмосферу в доме. - Я думаю, это не разные вопросы, а один общий, - сев в понравившееся кресло, сказал Элайджа. - По крайней мере, первые три. Вряд ли Марсель ищет секрет создания Первородных только ради создания Первородных. Но ты права, давай я начну с самого начала. Спустя минут пять Катерина появилась с подносом и, передав ему чашку, подхватила всё те же знакомые тетрадь с карандашом, устроилась на диванчике напротив, подогнув под себя ноги и всем видом выказывая готовность внимать. - Ты уже должна знать, что у викингов изначально не было института жречества, священства или чего-то подобного, как у древних цивилизаций вроде египтян или индусов. У нас правитель являлся лидером в вопросах обрядов и магии в силу их не сильной развитости. В принципе, учитывая небогатые природные ресурсы германских народов – это более логично, чем содержать целую касту довольно бесполезного населения. - Подожди. Ты, судя по тону, считаешь, что магия – просто закон природы. Несмотря на мать-ведьму? – Видно было, что Катерина озадачена. - Верно. Почему нет, если я застал время, когда человечество почитало за магию громы и молнии? Вполне вероятно, что в ритуалах ведьм тоже есть общий закон, постоянно используемый, но не осознаваемый. Так древние люди знали о воздействии солнечного света на растение опытным путём, при этом не имея никакого представления о фотосинтезе. Кстати, Сильвия Ребурн придерживается того же мнения. Она крайне умна и образована, и смогла ещё в Средневековье в ряде случаев найти обоснование магическим ритуалам африканских ведьм генетикой. Тебе будет полезно с ней пообщаться, когда она приедет. - Аж спать теперь не смогу от нетерпения, - буркнула брюнетка, и нетерпеливо кивнула, мол, дальше. - Я не знаю точно, чьим сыном был Майкл – он отказывался об этом говорить, но судя по тому, что в деревне на судилище именно за ним оставалось решение, и корабли, на которых было совершено путешествие из Европы, также принадлежали ему, то он и по происхождению был знатнее остальных. - Этим наверняка и объясняется, что эти «остальные» после обращения терпели ваши закидоны дольше одного дня, – предположила Кетрин. – Что? Я бы на их месте отправила вас к праотцам уже после первого убийства, пока вы не оклемались и не спалили дуб. - Не сомневаюсь. Кстати, ты завариваешь очень хороший чай. – Сказано было крайне мило, и градус раздражения Кетрин предсказуемо взлетел до небес - он издевается, когда полагает, что это умение равноценно «крайней степени ума и образованности»? Промолчала. Сделав очередной глоток, Первородный продолжал: - Эстер – ему соответствовала. Она жрица одного из таких родов правителей, очень своевольная и богатая, имела доступ не только к рунам, но и к христианским книгам – в те годы это было довольно обычным делом из-за большого числа торговых путей в Константинополь. Поэтому, если не считать Финна, мы все имеем Ветхозаветные или Библейские имена. И именно с родом Эстер было связано пророчество. – Увидев предельные серьезность и сосредоточенность на лице Катерины, Майклсон не удержался от улыбки: - Можешь записывать: род моей матери исчезнет с лица земли, когда немёртвые объединят все виды магических существ общей кровью с мёртвыми, и те станут живыми. Пророчество переходило от одного члена рода к другому, и никто уже и не задумывался сильно о его смысле – оно казалось нелепым даже в том обществе, а семья по меркам времени плодовитой, пока не пришёл черед моей матери продолжить род. Судя по вчерашнему разговору, ты точно знаешь, что социальный статус у нас наследовался по женской линии. Майкл был очень влюблен, но изначально Эстер отказала ему в браке, посчитав недостаточно прославленным воином. Он уплыл и посвятил себя набегам на сопредельные земли в течении нескольких лет, а когда все-таки прославившись вернулся, то вместо будущих родственников нашёл кучу трупов, порченых оспой. Эстер всё это время жила в пещере неподалеку от их поселения, остальная часть жителей разбежались кто куда. Нужно говорить, насколько то, что она единственная не заразилась, сохранила ценности, книги и оружие семьи, подняло её авторитет? Но оспа продолжала делать своё дело, Эстер тем временем забеременела Финном, викинги осваивали всё более далекие земли, и однажды она и Майкл погрузились вместе со своим имуществом и людьми на корабли и отплыли на Запад. Не думаю, что изначально они планировали оказаться в месте, сейчас именуемом Вирджинией, непогода или что-то ещё повлияло: они попали в ту Америку, что была вдали от поселений остальных викингов. И обосновавшись, стали просто богатыми земледельцами. - Твоя мать ведь ведьма. Очень сильная, но жившая в местах далёких от алтарей силы, где аккумулируется магическая энергия. Ты думаешь случайно они оказались в Мистик-Фоллз? - Учитывая, что оборотни в ту пору обитали только в Америке, а согласно пророчеству она должна была родить от оборотня – вряд ли. - Глаза Первородного удовлетворенно блестели - ему явно нравилось обмениваться знаниями и мыслями с собеседницей, которая понимала и суть изложения, и образ его мыслей. - Но тогда мы не знали, что Эстер окажется последней смертной в своем роду, да и такие пророчества не особо старались рассказывать детишкам на ночь даже в моё время. - А дальше? – Она наклонилась вперёд, поставила локти на стол и оперлась на сцепленные в замок руки подбородком. Элайджа почувствовал, что его едва ли не сканируют: – Меня не слишком волнуют голозадые подвиги из детства Клауса и Ребекки, первые потрахушки Кола и всё такое прочее, но что там у тебя с Татьей? - С Татьей проблемы. Я её не помню. И, предваряя вопрос, Ник тоже. - Нелогично. – Она вновь взялась за карандаш. - Ты же принял меня за Татью в 1491 году. - Нелогично, но объяснимо. Ты помнишь меня в замке, когда я ворвался к тебе в спальню? Катерина на мгновение задумалась, подгрызая кончик карандаша, на лице появилось хитрая, лисья улыбка. - Это когда ты меня развращал? - Это когда я тебя чуть не сожрал. - Ах, это… Разумеется, помню. - И как ты меня воспринимала? - Как скотину, которая меня пришла сожрать, - отрезала брюнетка. – Неожиданный коленкор, учитывая все мои идеи на твой счёт. Я была почти уверена, что твоего братца прирежут за компанию в деревне, а тебе не останется ничего кроме как жениться на мне во исполнение его клятв. – Кисло подытожила: - А тут такой бепросветный пиздец. Да заебись просто! - Хм,.. — он ничего не ответил, налил ещё чашку чая. - О'кей, меня не порадовало. Лучше к делу – а как я тебя должна была воспринимать? - Как скотину, но именно в прямом смысле слова. Неразумную в тот момент. В начале нашего вампирского существования, когда мы помимо оборотней начали массово уничтожать и людей в деревне, Эстер провела ритуал, который дал мне контроль над жаждой крови. В общем-то, у меня самый сильный контроль в этом плане, не считая Кола, потому что я не знаю о его контроле или бесконтрольности совсем. Но вместе с тем ряд воспоминаний утратился, - Элайджа отодвинул чашку и, закатав рукава рубашки до локтя, устало откинулся на спинку кресла. – О Татье я почти ничего не помню, включая лицо и фигуру. Я знаю сведения, а это совсем не то же, что личные воспоминания. Она была очень привлекательная вдова, жила в нашей деревне, ко всему имела ребенка от первого брака. В дохристианские времена это считалось положительным качеством для женщины, свидетельствующим о высокой фертильности, наличии сексуального опыта. Но в общем, нет – я не помню ни единого момента нашего взаимодействия. Когда я увидел тебя, то понял, что ты выглядишь абсолютно как она. Видимо, в подкорке отпечаталось. - Из чего мы предполагаем, что вы-таки сожрали Татью. Не надо на меня так смотреть. – Кетрин быстро записала что-то в тетрадь. – Если ты не помнишь только Татью и её смерть, то логично, что ты её и сожрал или в одиночестве, или за компанию с Клаусом. - Вообще-то её убил Клаус. Перед ритуалом прострелил сердце, и тело её не носило никаких следов укусов, когда мы его воскресили, - сказал Элайджа. - Я не помню её смерти, потому что я этого и не видел. - Тогда нелогично, но ладно. – Она вычеркнула уже записанное и начала писать вновь: – Возможно, ты не помнишь её из-за ритуала или из-за обращения? - Во-первых, над Клаусом ритуал не проводился, и он её тоже не помнит, а над Колом его провели, но он помнит. Хотя в отличие от остальных Первородных, он не может транслировать воспоминания прикосновением. Что-то другое сыграло здесь роль, не её смерть и не ритуал Этер. - Словам Клауса после вскрытия гроба вашей maman доверия нет, Колу – тем более, поэтому вопрос открыт, - объявила Катерина и вправду поставила знак вопроса, после чего пробормотала себе под нос: - Да я бы и тебе не стала так уж доверять, однако всё это может быть частью того, что прольет свет по маниакальной реакции на мою кровь. Но может, конечно, ты её любил до невозможности, и психика тебя попыталась уберечь от страшной боли потери. И Клауса тоже. Хотя, - Петрова окинула мужчину задумчивым взглядом, заправила лезущий в глаза локон за ухо и решительно резюмировала: - крайне сомнительно в вашем случае. - У тебя всегда был скверный характер или это Англия повлияла? - Я имела ввиду, что люди тогда умирали как мухи, чтобы смерть была таким уж большим делом. Зато суть вопросов я поняла – время от времени что-то случается, у тебя сносит крышу, и мы получаем вместо интеллигентного вкусителя крови из хрусталя потрошителя а-ля Стефан. Как часто и каковы причины? - Обычно катализатором служит большое количество нестандартной крови, попадающее мне в организм. Крови вампиров, оборотней или людей, но заражённых чем-то вроде чумы – это провоцирует выброс адреналина и снимает «заглушку». - Точно как моя кровь? - Да. Но с той лишь разницей, что твоя кровь мне доставляет удовольствие выше среднего, а больная – повышенное отвращение. - То есть «странная» кровь расшатывает баланс, созданный твоей матерью. - В твоём случае это выгодно. - Посмотрев на брюнетку, он добавил: - Ты же уже догадалась. – Да, – жизнерадостно подтвердила Кетрин. - Ты не можешь причинить мне вред, руководствуясь инстинктом в этом «игровом режиме». - Брюнетка прошлась по гостиной, разминая ноги и заодно приглядываясь новому жилью: у неё никогда не было постоянного дома, поэтому дискомфорта от перемены мест не случилось, но какое-то предчувствие говорило – здесь она задержится. Скосила взгляд на следившего за её «прогулкой» Элайджу – кажется, ему тоже выбор ночлега пришелся по вкусу. - Поэтому ты никогда не пьёшь кровь напрямую без проверки, а вовсе не из-за обоняния как сказала Ребекка? - Обоняние тоже влияет, но я вполне могу себя заставить, если есть необходимость. В большей степени это вопрос безопасности для сохранения моего самоконтроля. - Я ошибалась. Я всегда думала, что это Клаус уничтожил жителей в окрестностях замка, а это всё время был ты. - Я не уверен, твоя кровь – природное свойство или заражена чем-то, что действует на меня как кровь чумных, но в обратную сторону. - Может быть. – Она наклонилась и записала в тетрадку ещё один подпункт. – Вопрос только - как это проверить. Но ты не думал о вербене? Может, она поменяла характеристики стандартной вампирячьей крови – учитывая, что эффект от вакцинации Керолайн сохранился, то мог сохраниться и эффект вербены. Плюс цукаты. - Я пил твою кровь как вампира и до вербены. - Когда? - Своей условной, или не условной – я теперь не знаю, девственности ты же как-то лишилась. В семнадцатом веке это сделал я. – Элайджа, оценив удивленные глаза женщины, пояснил: - Не помнишь из-за того, что я был в состоянии, как ты выразилась, потрошителя, и в этом случае внушение спадёт и память к тебе вернётся, только если я окажусь с кинжалом в груди в подобный момент. - Понятно. – Очередная строчка украсила конспект. - Подверглась злоупотреблению в семнадцатом веке? – прочитал Майклсон. – Я, конечно, всегда за феминизм, но деликатности тебе не достает. - Ещё расскажи мне, что я её лишилась добровольно и с песней. А люди мы вроде друг другу не чужие, поэтому термин злоупотребление точнее просто изнасилования, – пробормотала Кетрин, скосив взгляд продолжила: – Это важно. Во-первых, нужна вся информация обо мне, а во-вторых, вся информация о том, насколько мой живот физиологически пригоден для вынашивания ребенка. - Я не повредил тебе в плане органов. - Тогда нам стоит вернуться к теме пророчества, ребенка и двойников, - почти мягко сказала Кетрин. - Рассказывай дальше. - Мать поначалу полагала, что мы уже и есть те, кто объединит всех магических существ. Ритуал ведь был не направлен на наше убийство, мы никогда не умирали. Тем временем в Ребекке всё ярче выявлялись ведьмовские способности, унаследованные от Эстер, пусть и основанные лишь на магии крови и жертвоприношений, Николаус как гибрид был скован, однако ген оборотня оставался при нём, а мы с Колом - просто чистые вампиры. Майкл был тем, кто устроил охоту на Николауса, но, – в голосе мужчины невольно проявились горькие нотки: - ты должна понимать, что вопрос стоял только в очередности нашего уничтожения. - Скорее в минимализации усилий и затрат времени по выполнению воли Эстер. Вряд ли ты зажился бы после смерти брата, потеряв вас Ребекка бы отчаялась и стала лёгкой добычей, а Кол… - Сейчас Катерина тщательно подбирала слова, чтобы не звучать грубо: - насчёт, Кола я не знаю, но у него нет последователей, верно? - Верно. Где-то спустя пару столетий после обращения, Бекс в одну из встреч с Майклом пришла в голову мысль посмотреть на руны снова посредством его воспоминаний. Выяснилось, что мы не объединили магию в себе. Эстер биологически сейчас сорок – Финну было двадцать три в момент обращения, то есть она была молодой, когда читала руны в Скандинавии и просто выкинула непонятное, а пророчество в Америку она не взяла. Объединение магии не значило объединения в одном последователе рода, который потом умрёт: там шла речь об объединении последователей под рукой родоначальника, и эти последователи должны жить. Но со смертью Майкла стало очевидно, что с Первородным погибает и вся его линия. Сомнительная жизнь. - Кетрин издала короткий нервный смешок, Элайджа никак это не прокомментировал. - И ты знаешь, что в большинстве языческих верований, откуда берут корни магические ритуалы ведьм – понятие ‘жизнь’ по контексту почти никогда не бывает равноценно существованию, а равноценно именно размножению. Ребекка не может обращать ведьм, сохраняя при этом у них способности к колдовству и размножению. Клаус вроде бы объединяет способности оборотня и вампира, но снова – гибриды в отличие от оборотней не родят. Ещё страннее вопрос со мной, Финном и Колом – кого и каким образом мы должны были объединять? Если двойников, то их случается пару штук за тысячелетие, и всё происходящее не имеет того же смысла, что для ведьм и оборотней. В итоге вопрос магии повисает в воздухе. - Подожди. По твоему так: вы немёртвые, - Петрова на скорую руку начертила фамильное древо: от имени Эстер расходились пять стрелок с именами Первородных на концах. - Майкла мы не считаем, так как он не из рода Эстер, и потому логичным образом почил в бозе не оставив потомка, кроме вас. Тут, кстати, - быстрый взгляд, - пророчество уже не соврало. А магические существа это оборотни, - она обвела кружком Клауса на фамильном древе, которое нарисовала, - ведьмы, - квадратик достался Ребекке, - и по-твоему двойники, - в треугольники попали Финн, Элайджа и Кол. Чтобы были последователи, вы должны родить детей или преобразоваться сами. Или же Эстер должна родить кого-то ещё. - Эстер родить не может в силу травм, нанесённых её телу Николаусом, – отверг предложение Элайджа, и спустя паузу напряжённым тихим голосом продолжил: – В какой-то момент мы решили, что паззл сошёлся: гибрид, ведьма и три двойника для трёх Первородных. Но ты не двойник, дорогая. – Заправив ей пряди волос за уши, чтобы те не мешали писать, Элайджа уставился немигающим взглядом на стену: - Это пророчество как и любое пророчество - одна большая двусмысленность. Если права Эстер и "живые последователи" не имеют значения "рожающие", то она нас просто перебьёт вместе со всеми линиями и очистит мир от вампиров раз и навсегда. Если же права Ребекка, то мы каждый должны стать способны зачать ребенка после окончания войны. Но в моём случае это не сильно обязательно, потому что всегда есть Кол и Финн. - Ну нет. Есть же ещё вампиры… - Кетрин резко выпрямилась и подошла поближе, имея ввиду себя. - Мёртвые мы или нет, объясняются наши способности законами природы или нет, но мы тоже магические существа в общепринятом смысле. Наши способности не просто свойства тела, изменённые из-за обмена и концентрации веществ, такие как скорость или ловкость, а например, внушение - явная магия. - После этих слов женщина совершенно не ожидала оказаться в кресле на коленях Элайджи и тем более не успела запротестовать, когда его рот неожиданно впечатался в её. - Честное слово, Клаусу ещё в Мистик Фоллз следовало не отпускать тебя, а посадить в библиотеку под замок, - с чувством сказал Элайджа, когда поцелуй прервался. Его черные глаза сверкали словно угли. – Вы не думали о вампирах так, - самодовольно констатировала Петрова устраиваясь поудобнее. - А как проходил выбор пары? - Мы консультировались с большим числом ведьм, да и сами потомки, - обхватив левой рукой её за талию, правой Майклсон дотянулся до тетрадки и, пристроив листки на коленях Катерины, принялся чертить. - Размножение возможно при наличии точки пересечения. В нашем случае точка - магическая природа и сущность. Пара выбирается по принципу пересекающих множеств. Мы немёртвые. Обращённые нами – мёртвые, но бывшие когда-то живыми. Но есть и что-то ещё, дополнительное условие. В Клаусе это сущность гибрида и излечив Керолайн, он привлёк её к своей линии. Грубо говоря, у них есть точки соприкосновения – общая кровь с примесью сущности оборотня. - Подожди-ка. Керолайн - оборотень? - Скорее их родственница. - Он улыбнулся, увидев недоверие на её лице. - Ген никогда не проявит себя, но важнее, что он просто есть. Оборотни в Мистик Фоллз обитают с незапамятных времён. Насколько я помню, ты была знакома довольно близко с одним из них ещё в 1864г. А наша «Мисс Мистик Фоллз» – девушка из семьи основателей, где близкородственное скрещивание как норма уже многие годы. Девочки у Локвудов были в наличии, но фамилий потомкам не давали. Керолайн и Сальваторе до кучи, и Гилберт в каком-то колене, ну, и Локвуды тоже не мимо пробегали. Возможно, у той же Елены не будет тяги к вытью на луну как у двойника, но ручаюсь, что Деймон, Стефан или тот же Джереми их имеют, хотя опять же в минимальном объеме, недостаточном для обращения. В случае Керолайн предок-оборотень будет якорем для мира живых, а вампиризм линии позволит быть одного вида с Клаусом. – Не логичнее было взять готового оборотня, и увеличить площадь соприкосновения множеств? - Клаус редко объясняет свои мотивы, но даже в моих глазах в партнерше-оборотне есть очевидные проблемные места. Пара должна быть мёртвая, то есть вампир. Обратить его можно, но в случае Клауса мы получим не вампира с геном оборотня, а бессмертного оборотня, то есть гибрида. Да ещё в процессе поучаствует лишняя магическая составляющая в виде крови Елены, необходимой для выживания любого гибрида. Нужно обращать либо не активированного оборотня, либо человека с неактивным геном в принципе. Клаус по какой-то причине выбрал второе. - А что Ребекка? – Катерина расслабилась, положила голову Первородному на плечо - устала. - Бекс должна обратить ведьмака, его и её гены объединят ведьм. – Два новых множества пересеклись в тетрадке. – Структура та же. А мне остаются двойники. Видимо, нас с ними объединяет чистый человек и вампиры. Я до твоих слов никак не мог понять, почему двойник участвовал в создании всех Первородных, но при этом пророчество должно заработать в паре с ним на чистых вампирах без дополнительных способностей. - Поэтому я тогда и поменяла линию? – с нескрываемой горечью уточнила Кетрин, чувствуя, как слова Первородного, как блохи ползают по коже. - Чтобы формально ты обратил меня? Я должна была стать твоим двойником. - Верно. - А Марсель в прошлом – ведьмак. Вот почему он хочет твою сестру. И похоже, Хьюстон, у нас проблемы, – брюнетка отобрала карандаш: - если нужна точка пересечения в магии, то двойник – сам по себе явно магическое существо и уникален изначально. Я не могу им стать, если только не стать магическим существом самостоятельно. Как-то же появились оборотни. - Да. – Согласился Элайджа. - Если вампиры созданы моей матерью, и наделены именно ею магическими способностями, то почему бы какой-то честолюбивой ведьмочке в свое время не создать и оборотней. Повисло молчание, Кетрин, изредка моргая и поглаживая записи на своих коленях, смотрела в пространство. Наконец, она сказала почти извиняющимся тоном: - Я хотела всё сразу, но слишком много информации. Мы можем перенести все вопросы по моему происхождению на завтра? Нужно обдумать пока всё это. – И не увидев протеста с его стороны, вдруг сверкнула глазами, демонстрируя кончик языка. - Чувствую, нам нужно решить ещё один вопрос. - Чувствуешь? – голос Элайджи стал бархатным. - Да. Хорошая ткань, достаточно тонкая, – подтвердила Кетрин, кивнув на свою пижаму, состоящую из черных шелковых шорт и майки на запах, отделанных широким кружевом. Сколь важной ни была обсуждаемая ими тема, но периодически чувствуя скользящий по её телу взгляд, Кетрин была уверена, что Майклсон уже оценил этот домашний костюм по достоинству. - Кстати, тебе нравится дом? Любишь зеленый цвет? - Зеленый цвет в моём народе считался одним из самых замечательных. – Покрывая невесомыми поцелуями лицо женщины, он принялся неспешно поглаживать её бедра. – Прекрасный дом, но его обитательница ещё лучше. - Подожди. – Уперевшись ладонями в грудь мужчины, Кетрин остановила его. - Мне кажется, мы вчера расставили точки над «i». Он коротко невесело рассмеялся. - Снова будем играть в эти игры? Ответом послужили лишь выразительно вскинутые брови. Элайджа едва слышно вздохнул и немного отодвинул брюнетку, чтобы иметь возможность видеть её лицо. Голос его снова звучал обычно – хладнокровно и немного небрежно: - Тебе достаточно сказать мне простое «нет». - Я не скажу тебе «нет». – Кетрин встала с его колен, забрала тетрадь и положила на полку барной стойки. Взгляд на мгновение задержался на римской монете, валяющейся рядом с другими мелочами вроде ластиков, ракушек, гелиевых шариков-увлажнителей и конфеток – хочешь спрятать, помести на видное место среди барахла. Сейчас монета её не интересовала. Кетрин обернулась и торжествующе объявила: – Но ты можешь отказаться от возможности самостоятельно, если тебя что-то не устраивает. США. Новый Орлеан. - Я думал из нас двоих в семье весь вуайеризм достался мне. – Кол упал на диван рядом с девушкой. Редкой красоты – с удивительно светлой кожей и с мягким лицом в форме сердца, смоляными кудрями до пояса и огромными, чёрными как яшма глазами, - она, пусть и сморщив нос – от огромной хрустальной чаши, над которой склонялась, несло смрадом, - но предельно внимательно слушала диалог, ведущийся между Первородным и Кетрин Пирс в серо-зеленой гостиной. - Я ничего такого и не вижу. – Изображение плыло из-за того, что её внимание рассеялось, растрачиваясь на разговор с Первородным. - Она бросила якорь на стойку, прямо перед которой они сейчас... Брюнетка замолчала, краска смущения запятнала всю открытую для взгляда кожу - лицо, шею, руки. - И как впечатление? – Кол внимательно посмотрел в лицо девушки. Расстройство её достигло крайней степени, казалось ещё немного, и она заплачет. – Не очень. - Могла бы быть и поласковей. Почему у них всё так плохо… Я не понимаю этого! В ответ Кол посерьёзнел и успокаивающе чмокнул брюнетку в лоб. - У неё свои причины, Анна. Как бы ласков не был Элайджа, но Кетрин фактически пленница в его доме, поэтому и третирует его в отместку. – Он фыркнул, почти неразличимое от ряби изображение, повинуясь его воле, стало вновь чётким: - Не беспокойся – полагаю, она не соскочит с насеста. - Фу, Кол… Мерзкий же ты! – Изображение в чаше так же внезапно исчезло уже по её желанию, и Анна полностью переключила внимание на юношу рядом, которого хорошенько треснула в назидание. - Ты знал, кто найдёт якорь? - Конечно. – Свалившийся с дивана Кол, потёр плечо – рука у Анны была тяжеленной. Кинул в чашу пару веток розмарина и лаванды, чтобы те окончательно разрушили магию зелья и в комнате перестал висеть запах старых потных носков. – Его необходимо было найти. Время ещё не пришло, а два якоря рядом почти мгновенно создадут необратимое искривление пространства. - Именно поэтому Атенвуд уничтожил картину, как только Ребекка переступила порог дома? Почему ты мне так мало рассказываешь… - последние слова звучали донельзя уныло. Кол сел рядом, и отсутствие в них внешнего сходства проступило ещё сильнее: он не был блондином, русоволосым, но это лишь сильнее подчеркивало пастельно-светлую масть и черты носили отпечаток усталой надменности, и Анна – темноволосая, но всё в ней казалось невинным и столь беззащитным, что и её удивительная красота не поражала, а лишь умиляла. Впрочем, Кол знал, что беззащитность наблюдается лишь в определённых обстоятельствах. Анна потискала подушку и, наконец, то ли спросила, то ли заключила: - Хочешь снова увидеться с матерью? - Очень. – Парень улыбнулся. - А скоро увидишь? - Да. От радости Анна потискала в объятиях и брата. Франция. Ницца. Кетрин откинула голову, выравнивая дыхание и цепляясь пальцами за стойку. - Я не откажусь от этой возможности, моя дорогая, – раздалось над ухом. – Только если в меня воткнут кинжал. Или ты скажешь "нет". Ладони мужчины ритмично сжимавшие её грудь выскользнули из-под пижамной кофточки, губы и язык выводившие узоры на шее тоже пропали. По спине прошёлся неуютный холодок и раздался звук застёгиваемой молнии. Кетрин подавила рвущийся жалобный вздох. – И надеюсь, ты скоро осознаешь, что не давая нам нормально заниматься любовью, тоже теряешь. Детское упрямство. - А ты уже не за честность? У нас есть разрядка, а не любовь. И получаешь ты тоже её. – Она подхватила шорты, болтавшиеся у щиколоток, надела и обернулась, глядя как Элайджа застёгивает ремень. Мстительно: – Или можешь меня заставить. - Где моя спальня? – донеслось вместо ответа. - Второй этаж третья дверь направо. Ты останешься на ночь? - Вряд ли. – Он приостановился на ходу, пояснив: – Завтра к обеду нужно быть в Новом Орлеане. Картина, видимо, была дорога брату - какой-то средневековый портрет, и стала последней каплей в крышке гроба Марселя. Вы с Керолайн остаётесь одни под присмотром Фарида. Когда спустя полчаса Элайджа вышел из душа, он запретил себе злиться – в конце концов, хоть это и не было сексом с прелюдией, свести всё к вчерашнему «исполнению долга» перед природой Катерине не удалось. Хотела она того или нет, но свою долю поглаживаний получила и чем дальше, тем больше ей будет не хватать добавки. Он слабо верил, а точнее почти не верил в возможность выживания, и слова девочки-блондинки, приведенной Клаусом в дом в качестве невесты, набатом отдавались в ушах. У них с Катериной нет времени на споры, скандалы и взаимные упрёки, всё что можно ей дать: максимум интересного, пусть даже это исследования по части выживания, и побольше ласки. Спускаясь по лестнице и вспоминая переменчивое лицо Керолайн, Элайджа вдруг улыбнулся. Весьма вероятно, что к ним в семью попала лучшая из возможных девочек, с которой Николаус сможет успокоиться и стать счастливее. На сердце становилось легче. На нижнем этаже было темно везде, кроме кухни. Там горел свет, а Катерина сидела рядом со столом, столовой ложкой ела знакомо пахнущее варенье. В её вену на левой руке была установлена игла, и по трубке в трансфузионный пакет поступала кровь. Рядом стояла сумка-холодильник, в которой было уже три таких пакета. - Что это? - Очевидно, что моя кровь. – Женщина приоткрыла расфокусированные глаза и фыркнула. - Адреналин всегда полезен в бою, да и ты как никак викинг и знаешь толк в настойках на мухоморах. Количество пакетов в минихолодильнике превышало нормы допустимого для смертных, но Катерина была вампиром, и из-за процессов постоянного распада и восполнения она испытывала просто сильные слабость и боль в теле. - Думаю, тебе лучше бы меня порадовать набором чаев. - Элайджа вынул иглу и отсоединил пакет. – Лучше поспать чуточку. – Кудрявая голова тут же легла на стол. – Но можешь укусить. И заметь, я хороший союзни… Не закончив предложения, она вырубилась. Майклсон закинул пакет в холодильник и захлопнул крышку. Оглядел женщину, убедился в мертвенной крепости её сна и со вздохом подхватил на руки: планировала или нет, но вынуждала обнимать её Катерина просто мастерски. *** - Смотри. – Керолайн нашла нужный ключ и открыла стеллаж с украшениями. – Ты сам говорил: картина - точная копия меня в этих украшениях. Ты просто нарисуешь новую. Сделай эскиз одежды, и я завтра же пойду в ателье и закажу нужное платье. - Вряд ли возможно достать все материалы. - Почему нет? Если я поняла верно, удивительно в картине то, что там были использованы материалы и способы, которых не знали в одиннадцатом веке нигде. Но мы же с тобой живём в двадцать первом, в котором возможно почти всё. – Она села на диван рядом и положила ладонь на его сжатые в замок руки. – Ты прекрасный художник, с большой практикой. Так что нам помешает? Клаус чуть склонил голову, разглядывая её тонкие изящные пальцы с аккуратными ногтями розового цвета. И платье было розовым. Верно - внешне похожа на Барби. Но вот сердце у неё было совсем не кукольное. - Я… наверное, сегодня понял. Я люблю тебя, Керолайн. – Разжав переплетенные пальцы, он поцеловал тыльную сторону её ладони. Рассматривая порченую раму, коротко вздохнул: – Хотя, возможно, это ложь: вампиры не могут любить. - Возможно. – Она положила голову ему на плечо, тоже разглядывая всё тот же кусок старинного дерева. – А возможно, нет. Ты ведь не вампир.