На перекрёстье трёх дорог

Прошлое всегда висит за спиной отвратительным комком, который практически нереально оторвать, перечеркнуть, уничтожить, чтобы его больше никогда не было. Бейбарсов скривился – прошлое, увы, не только собственное, но и многих других людей, наваливается десятками камней и пытается едва ли не уничтожить, потому что другого выбора попросту не существует. Когда на человеке висит таким камнем магическая связь с кем-либо, от этого никак не избавишься – и голоса, которые слышатся в голове, принадлежат миллионам чужих мыслей, которые прорываются в собственное сознание и перечёркивает его жирной полосой. - Здравствуй, - Гроттер сидела на стуле и что-то внимательно читала – Глеб узнал старую, потрёпанную книгу по магии, но вырывать её из рук девушки не стал, рыжеволосая и так едва ли не уронила дорогостоящий и редкий том, который превратился в набор пожелтевших и слишком устаревших страниц. Таня резко вскинула голову и содрогнулась от неожиданности. Бейбарсову совершенно не нравилось, что она так сильно боялась его, но Глеб, впрочем, не собирался возражать – с Таней это делать было бы бесполезно. Желает каждый раз содрогаться и вскакивать – пожалуйста, ему мешать совершенно не хочется, в этом нет абсолютно никакого смысла. - Привет, - улыбнулась рыжеволосая. – Прости, я… - Дочерям инквизиторов порой полезно читать книги, - усмехнулся Бейбарсов. – Интересно? – он подошёл вплотную к вскочившей на ноги Гроттер. – Как себя чувствуешь? - Всё хорошо, - Таня всё ещё силилась казаться спокойной, но получалось у неё почему-то не слишком хорошо – девушка сильно побледнела и теперь смотрела на Бейбарсова так, словно он и вправду планировал её как минимум убить. На самом-то деле Глеб совершенно не желал девушке ничего плохого. Первый приступ ненависти отступил в сторону и превратился в обыкновенный набор слов, и девушка совершенно, кажется, не обижалась даже на то, что случилось. Бейбарсову и вправду достаточно сильно хотелось убедить её в том, что ничего страшного не должно произойти, но он разговаривать с нормальными людьми совершенно не умел, наверное, потому, что с такими и вовсе практически не общался. - Я рад, - он улыбнулся. – Но, тем не менее, мне следует сегодня поговорить с твоим отцом. Это, знаешь ли, часто бывает проблемно. Девушка отпрянула. Казалось, упоминание о Леопольде Гроттере вновь вселило в неё уже погасший было временно страх, но Таня продолжала пытаться стоять на месте и спокойно реагировать на всё, что только мог сказать Бейбарсов. - И… что от меня требуется? Времени прошло не так уж и много с того момента, как она оказалась здесь – Гроттер-младшая привыкла только к одному. К тому, что для некромага не было большего врага, чем Леопольд Гроттер, к тому, что убить её отца Бейбарсов желал едва ли не больше всего на свете. И Таня, как бы это странно ни звучало, порой поддерживала его в этом немом и слишком уж кровожадном порыве. Это было неправильно, но Гроттер понимала – то, что делает отец, слишком страшно. - Ничего особенного, - Бейбарсов взмахнул рукой, и посреди комнаты появилось зеркало. Оно, впрочем, тут же поспешило отплыть в следующую комнату, словно не желая задерживаться в этой – Глеб потянул Таню за собой, и рыжеволосая, так и не понимая, что происходит, спокойно последовала за ним. Чёрное платье из какой-то тонкой и явно очень дорогостоящей ткани, которую Гроттер так и не смогла узнать, придавало ей сходство с хрупкой эльфийкой – особенно неестественно рыжие волосы, впрочем, вполне осязаемые и реальные. Бейбарсову нравились локоны Тани – но пугать девушку какими-то глупыми прикосновениями совершенно не хотелось. Гроттер молчала. Она в последнее время была менее пугливой, чем прежде, но это "ничего особенного" не могло не испугать даже самого смелого человека, особенно после того, что ей пришлось пережить. И Глеб это прекрасно понимал. - Знаешь, я пообещал твоему отцу, - он резко притянул Гроттер к себе, проводя кончиками пальцев по её лицу, - что убью тебя. - Значит, ты собираешься… - рыжеволосая умолкла на полуслове, не собираясь больше продолжать собственную мысль, и отвернулась. Умирать в таком возрасте не хочется совершенно никому, особенно если ты не болен и вполне перспективен, и Тане тоже не хочется на тот свет – Бейбарсову же явно не хотелось её отпускать туда, наверное, потому, что она сейчас показалась чем-то слишком необычным, лучше даже, чем те самые представительницы ведьмовства, которых он знал в огромном количестве. - Ты боишься? – весело уточнил Глеб. - Ничуть. Ты уже раз меня убивал, - спокойно ответила Таня – дрожь в голосе чувствовалась, но девушка отчаянно пыталась её скрыть и смотреть на Глеба как можно более интересно. - Да, я помню, - кивнул он. – Не переживай, на сей раз без ножей, - он усмехнулся. – Не люблю холодное оружие. Кончики пальцев на мгновение вспыхнули пламенем, а после огонь моментально погас – Бейбарсов ещё крепче прижал к себе Гроттер, прикасаясь к её коже и оставляя какие-то практически совершенно неощутимые следы. - Конечно, твой труп Леопольда впечатлит мало. Мёртвая дочь – это повод для того, чтобы мстить, но никак не для того, чтобы давать амнистию, - спокойно продолжал Глеб, глядя куда-то вперёд, мимо Тани, - но, тем не менее, если дочь жива, но очень сильно страдает, это порой приводит к желанию её спасти. Ты согласна с моим мнением? - Вполне. Хотя бы нотку страха в голосе! Девушка словно не желала признавать, что на самом деле ей действительно очень страшно, и смотрела куда-то тоже вперёд, мимо него, наверное, пытаясь скрыть проступившие на глазах слёзы. Если бы Бейбарсов стоял немного дальше, то она попыталась вытереть бы слёзы украдкой, но поскольку он был слишком быстро, то сделать это оказалось просто невозможным. - К тому же, - продолжал спокойно Глеб, - поговорить мне с ним хочется сейчас, а синяки проступают, милая моя, как минимум несколько часов. Даже не содрогнулась. Нельзя сказать, что девушка была так уж выдержана, но, тем не менее, она предпочитала вести себя как можно более спокойно и демонстрировать, что совершенно ничего не боится. Бейбарсову это нравилось – смелость, неожиданная для той, кто являлась дочерью верховного Инквизитора, придавала ей особенный шарм. - Порезы? – тихо уточнила она. Бейбарсову захотелось рассмеяться. Бедное дитя. Интересно, её родители с самого детства пугали, что маги такие злые, или это она впитала с материнским молоком, а не с отцовскими речами? И интересно, какая у неё мать… - Нет, - отрицательно покачал головой Бейбарсов, - нож тут ни при чём. Гроттер словно только сейчас вспомнила о вспыхнувшей магии, коротком мгновении пламени, которое скользнуло по коже Бейбарсова и затихло, не причинив ему вреда, и грустно улыбнулась – она не питала особых иллюзий по поводу собственных способностей терпеть боль. - Огонь? – спросила Таня. – Я не боюсь, правда! - Смелость тут излишня, но огонь – хорошая идея… - Бейбарсов улыбнулся. – Надо будет подумать. И где-то у меня было твоё старое платье. - А зачем платье? – Гроттер с содроганием вспоминала о белом, слишком чистом для того, чтобы запятнать его кровью, которая навсегда въелась в ткань бурыми пятнами, и пыталась продолжать сохранять то, что с уверенностью прежде называла спокойствием. Теперь от оного не осталось ни единого следа, но Таня верила в то, что может с достоинством отвечать на слова Бейбарсова и не реагировать на его издевательства. Она даже приготовилась гореть заживо – но Глеб вдруг резко схватил её за плечи и повернул лицом к зеркалу. Нежная кожа была покрыта ожогами, синяками, какими-то тонкими царапинами и более заметными порезами. На шее виднелся знаменательный шрам, уже старый, но многие другие раны кровоточили, пусть и не сильно. Изорванное платье, к счастью, ещё держалось на плечах, но висело клочьями и выглядело едва ли не кошмарнее самой Тани… Великолепные рыжие волосы превратились в какие-то обрезанные клочья, которые едва-едва доставали до середины шеи и прикрывали уши, хотя прежде Таня могла гордиться собственными длинными, красивыми волосами. Ей вдруг стало до жути обидно – единственное, что осталось от неё прошлой – это глаза, и то синяки под ними совершенно не радовали и не прибавляли красоты. Она прикоснулась кончиками пальцев к своей коже – на ладони остался след крови, но боли упорно не было. Может, шок? - После я принесу тебе воды, и ты умоешься, - вдруг прошептал совсем тихо ей на ухо Бейбарсов. – Но пока что рано, и тебе придётся демонстрировать из себя мученицу, поняла? Глеб вновь приобнял её за талию, утыкаясь носом в то, что осталось от волос, и Тане стало не по себе. - Что это? – прохрипела она. - О, мне было так жаль портить твои волосы, - прошептал немного расстроенно Бейбарсов. – Они мне нравятся… Обязательно заплетёшь потом в косу, хочу посмотреть, подойдёт ли тебе так…. Всё вернётся. Мы поговорим с твоим отвратительным отцом, и всё вернётся. - То есть это… это всё не по-настоящему? – тихо прошептала Таня, отворачиваясь от зеркала. – Это всё, эти ожоги, порезы… - Ну, ты ведь не чувствуешь боли, - рассмеялся Бейбарсов. – Если хочешь, я могу даже руку тебе отрезать, но только, тем не менее, она всё равно будет на месте, - Глеб вздохнул. – Я предпочитаю красивых девушек искалеченным. Да и… ладно, мне следует запомнить, что ребёнок не отвечает за семью, в которой по стечению обстоятельств показался на свет, так что не стоит издеваться над ним за это. Таня даже не поняла, когда успела оглянуться – в зеркале показались родные, до боли знакомые люди, но они пока что не видели девушку, точнее, то, на что она сейчас стала похожа. Мама – это был первый человек, которого Гроттер увидела в небольшом импровизированном портале, который должен был служить чем-то вроде магического зеркала. Таня моментально узнала родные черты, искажённые чёрной вуалью, которую обязана была надеть мама… Но грустила ли Софья? Таня с содроганием осознала, что она не знает, был ли траур на самом деле. Возможно, на самом деле, Леопольд просто приказал своей жене выглядеть так, потому что в таком состоянии она будет привлекательнее для окружающих… Ведь как удобно, враг убивает неугодную дочь, и она больше никому не помешает собственным неповиновением! - Здравствуй, Леопольд, - Гроттер даже не поняла, когда её отпустили, предварительно шепнув на ухо, что она должна играть девушку, над которой действительно слишком долго издевались. Таня даже не поняла толком, что именно следует делать – просто продолжила стоять, чувствуя себя не слишком хорошо и прикрывая глаза от слишком сильного волнения. Она должна успокоиться. - Таня, дочка! – Софья вскочила с места и бросилась к зеркалу, которое, очевидно, появилось непонятно откуда посреди комнаты, в которой проводили совет, и рухнула обратно в своё кресло, когда Леопольд резко дёрнул её за руку, заставляя жену занять своё место и не сдвигаться с места. Женщина прижимала ладонь к губам, наверное, пытаясь заставить себя не закричать – действительно, Таня только сейчас представила себе, как она выглядела, и почувствовала, что сердце банально падает куда-то вниз. - Ты обещал её убить, - Леопольд говорил вполне спокойно, но, тем не менее, рука его едва заметно дрогнула, а перо, которое отец сжимал в руке, треснуло пополам и было моментально отброшено вниз. – Почему же моя дочь до сих пор жива? Некромаги не проявляют милосердие. - Естественно, не проявляют, - Бейбарсов резко дёрнул Таню за волосы, точнее, за ту часть, которая оставалась видимой, и потянул Гроттер на себя. Рыжеволосая, не сопротивляясь, буквально рухнула безвольной тряпкой в его объятия. Сначала Таня не поняла, почему так отреагировала, ведь она так и не сориентировалась, не поняла, что надо делать, но, тем не менее, спустя несколько мгновений поняла, что совершенно не способна двигаться по собственной воле. Она висела в руках у Бейбарсова какой-то тряпичной куклой, словно кто-то вытянул из неё все кости, и не могла прошептать ни единого слова. О боги, какой кошмар… - Не смей! – вскрикнула Софья, вновь вскакивая на ноги, но Леопольд вновь придержал её рукой. - Наша дочь не может стоить безопасности всего народа. Я не стану объявлять амнистию, - спокойно промолвил Гроттер. – Татьяну ты уже получил, но больше ничего не будет, и ты сгоришь, как и все остальные! Женщина хотела что-то возразить, но могла лишь молча смотреть на искалеченную, едва живую дочь. Бейбарсов притянул Таню к себе, заставляя её повернуться к родителям спиной, а после резко оттолкнул от себя, и рыжеволосая обрушилась на пол, куда-то вне предела виденья Зеркала, чтобы родители больше не могли наблюдать за нею. Возможность передвигаться вновь вернулась, буквально ворвалась свежим ветром в реальность, и Таня шумно вдохнула воздух, отползая немного дальше и пытаясь наблюдать за тем, что происходило дальше. Бейбарсов её не прогонял – он окинул девушку, точнее, то, что должно было быть на её месте, скрытое под мороком, презрительным взглядом, а после отвернулся. Отец молчал. Таня ожидала, что он скажет хотя бы что-то, чтобы защитить собственную родную дочь, но Леопольд упорно молчал, и ему было наплевать на то, кто страдает за его великое государство, кому сейчас хуже всего. Он всегда поступал подобным образом, это было в его стиле, и Таня уже практически привыкла, но стало почему-то ещё обиднее, чем прежде. Гроттер пыталась спокойно дышать, но, тем не менее, слишком внимательно слушала то, что говорил Бейбарсов и что отвечал её отец. Пришлось смириться с тем, что она была там не нужна – если бы мама действительно пыталась её вернуть, а она ведь на самом деле молча подчинилась отцу и даже не думала о том, насколько плохо может быть её дочери… Её это банально не интересовало. Наверное, женщина поплачет несколько дней о том, насколько плохо Тане, а после спокойно будет улыбаться и строить из себя сильную перед глазами у людей, и никто даже не подумает о том, какой приговор они подписали собственной "кровиночке", как говорил Леопольд. Тане жутко захотелось вскочить и разбить проклятое зеркало, но она лишь продолжала спокойно смотреть вперёд. Молча. Главное было молчать и не выдать того, что с нею всё хорошо – неприятно быть пешкой в чужой борьбе, но папа бы для реалистичности действительно избил и изрезал бы её, точнее, приказал бы сделать это тем, кто на самом деле не стал бы смотреть, кого бьёт, а после свалил бы на некромагов. Или каких-нибудь других колдунов – какая-то разница? - Меня не интересует амнистия, - язвительно протянул Бейбарсов. – Меня интересует девушка, которую вы пытались сжечь. - Она сгорела на костре. Воскрешением мёртвых занимаются тёмные силы, а не великая инквизиция. Великая инквизиция заглянула в мир, в котором магия действительно существовала, и испытывает удовольствие от того, что кто-то кричит на её кострах. Великой инквизиции нравится, когда страдает и плачет её народ, и им абсолютно наплевать на то, что будет дальше. Таня это понимала, но должна была молчать. Она после скажет. Глеб не должен быть против. - Она не сгорела на костре, - усмехнулся Бейбарсов. – Мы вообще не сгораем, и ты, Леопольд, прекрасно об этом знаешь. Огонь – это не зло, как бы ты в его не превращал в оное… Или, если по вашим меркам, то огонь не бывает добрым, даже если его приручить и посадить в каминную клетку и на факельную цепь. Инквизитор усмехнулся и спокойно промолвил, явно издеваясь и совершенно не переживая о том, что что-то может случится с его дочерью: - Огонь, возможно, неподвластен таким, как, к примеру, ты, некромаг. Но Великая Инквизиция, к вашему сожалению, способна на очень многое, - Леопольд усмехнулся. – Мне может быть жаль мою дочь столько, сколько угодно, но это не стоит того, чтобы вся страна страдала из-за наличия волшебников. - Я не могу подчинить огонь? – рассмеялся Бейбарсов. – Огонь не может подчинить твоя дочь… Её волосы горели таким же цветом, как и они сами, - тонкий огонёк пламени пролетел по его руке, промчался по рубашке, не причиняя некромагу вреда, остановился на волосах, вспыхнул и моментально исчез. Точка – больше совершенно ничего не происходило, а Глебу это не принесло никакого вреда. Таня думала, что с ним должно было что-то случится – но нет, абсолютно никакого вреда, и Бейбарсов спокойно смотрел на Леопольда. Тот содрогнулся, но не подал виду. - Ожогов нет, - спокойно констатировал факт Леопольд. – Я видел как работает регенерация. Но, тем не менее, при достаточном количестве пламени это исправимо, и…. - Леопольд Гроттер, ты не ценишь дочь, но говоришь, что ты ценишь свою страну. Мне жаль твою дочь, она стала жертвой. Но мне не жаль твою страну и твой город. Надеюсь, ты тоже сгоришь, - зеркало вспыхнуло пламенем, но Таня могла ещё видеть отца, маму и всех остальных. Она содрогнулась, пытаясь заставить себя встать, но всё ещё не могла это сделать – и не хотела показываться на глаза кому-либо. Таня не поняла, что случилось – какие-то склады, которые стояли на конце города, что-то ещё – там бродили неспешно люди, но сейчас площади наполнились криком, ужасом, воплями, которые ни за что не собирались стихать. Гроттер смотрела внимательно на то, что прежде было складом для борьбы с магией, на охотников за ведьмами и ведьмаками… Они горели. Всё горело. - Удачи тебе. Леопольд, в тушении пожара, – спокойно промолвил Бейбарсов. – Надеюсь, тебя хотя бы немного обожжёт. Что-то крикнула Софья, но Таня так и не услышала её слов. Она отпрянула, содрогнулась, а в следующее мгновение вдруг поняла, что зеркало превратило в какой-то банальный прах, и больше ничего не было. Гроттер оглянулась, попыталась подняться на ноги, но что-то не пускало её, и девушке вдруг стало ещё тяжелее дышать. Бейбарсов устроился рядом на полу и притянул Таню к себе. Всё ещё пылала пустая огненная рама, которой на самом деле не существовало, и… Рыжеволосая содрогнулась и попыталась вырваться, но замерла рядом с Бейбарсовым, не собираясь вырываться из его рук, почему-то понимая, что это может привести к огромным проблемам. Девушка вздохнула, прикрыла глаза и попыталась как-то успокоиться – нет, ничего не получалось, словно только время повернулось в противоположную сторону и не спешило останавливаться ни на единую секунду. Таня почувствовала какую-то лёгкую щекотку, и сначала даже не поняла, что произошло – а после Бейбарсов протянул ей какое-то обыкновенное зеркальце. Гроттер сначала не поняла, что происходит, но, тем не менее, спустя мгновение, увидела, что её волосы стали точно такими же, как и были прежде. - Теперь всё нормально, - спокойно ответил Бейбарсов. – Теперь ты не будешь видеть в зеркале что-то ужасное вместо себя, - Глеб улыбнулся. – Ты как? Всё в порядке? - Ты сжёг город, - прошептала Таня. - Я сжёг тебя, - отозвался он. – Но, тем не менее, это не остановило твоего папулю…