***
Дрогон шипел и вырывался, не позволяя Дени заняться раной. Арбалетный болт угодил чуть пониже крыла, обломился и оплавился от жара драконьего тела, дымящаяся черная кровь обжигала девушке пальцы, Дрогон заслонялся от Матери крыльями, все норовил укусить ее, но когда Ирри внесла поднос с кусочками сырой ягнятины, дракон вытянул шею, довольно заурчав. Пока служанка скармливала ему мясо, Дени удалось вытащить болт. Увлеченный едой, Дрогон лишь выпустил дым из ноздрей да замахнулся на Неопалимую крылом. Девушка засмеялась, несильно дернув его за хвост. Дремавшие на подушках Рейгаль и Визерион подняли головы и зашипели, выдыхая дым из ноздрей. - Подать ли ванну, кхалиси? - темно-карий взгляд Ирри скользнул по спутанным волосам Дейнерис, перепачканных копотью. Дени проказливо хихикнула. Да уж, от королевы-завоевательницы несет гарью и лошадиным потом, царственный же у нее вид! Но Матерь Драконов сама повела своих Безупречных в битву, так пусть же в ней видят воина, а не девчонку с диковинной зверюшкой. Девушка откинула потемневшие пряди на спину и одела корону. Драгоценный венец давил на шею, но она даже не поморщилась. Позже, королевам некогда отдыхать. А сейчас ее ждут дела. В шатре ждали сир Барристан и Ракхаро. Агго маялся в горячечном бреду, получив ранение в живот от какого-то северянина, а Чхого поехал на фуражировку. В тонкой стальной кольчуге, в черно-алом плаще и короне Дени совсем не чувствовала себя королевой. Скорее ребенком, которому вдруг захотелось поиграть в войну. Но все это не игра - ее право вернуть Железный трон и призвать к ответу всех узурпаторов и мятежников. Армия Молодого Волка встретилась ей у Трезубца, когда она уже взяла Старомест и Солеварни, и отряд, возглавляемый Серым Червем, почти подавил сопротивление Драконьего камня. К досаде Дени Станниса Баратеона там не было, но никто из родичей узурпатора не уйдет от драконьего пламени. Дени дала работорговцам отведать огня и крови, скоро сполна угостит ими Баратеонов, Старков и Ланнистеров. Когда девушка небрежно откинула полог шатра, сморщенный старый мейстер, ранее служивший лорду Квинси, заливал рану на бедре Робба Старка кипящим вином. - Седьмое пекло!.. - юноша дернулся, дико зарычав. Грудь его тяжело вздымалась, на лбу запеклась кровь, едва различимая на фоне медово-рыжих волос, льнувших к мокрому лбу. Северянин был бледен, в глазах плясало нездоровое сапфирово-синее пламя. Он посмотрел на Дейнерис, но взгляд его был затуманен болью и маковым молоком. Робб облизнул губы и взвыл сквозь зубы, сжимая в кулаках покрывало - мейстер принялся зашивать рану. - Потерпите, милорд, осталось совсем немного. - Иные бы вас побрали! - рявкнул юноша, силясь отодвинуться, но Безупречные держали крепко. Они прижали Старка к тюфяку, не позволяя Молодому Волку шевелиться. Сир Барристан невесело усмехнулся. - Энергичный юноша. У северян кровь густая. - И ее немало пролилось на поле битвы, - промолвила Дени, жадно вглядываясь в искаженное мукой лицо Робба. Волк убежал после того, как Дрогон опалил его, но нескольких Безупречных нашли с перегрызенными шеями, а одному и вовсе оторвали руку. Юный Старк рычал и бился бешеным зверем, вырывался и скалился. На мгновение он обратил на Дени горящий взгляд, рванулся в сторону девушки так, что Безупречные насилу его удержали. Чхого схватился за аракх, заслонив собой Дени. Королева опустила ладонь на плечо дотракийца. - Не нужно, кровь моей крови. Я хочу, чтобы он жил, - пока что. Несправедливо, что сын Эддарда Старка жив, а маленькие Эйгон и Рейнис нет. Сир Барристан свел седые брови над переносицей. - Ваше величество... - Скажите мне, как только ему станет лучше, мейстер, - повелительно бросила Дени. Мучения этого волка должны радовать ее, но колючий озноб пробегал вдоль позвоночника всякий раз, когда Робб Старк хрипло стонал. Юноша сыпал проклятиями, звал отца, мать, братьев... если я оглянусь, я пропала. Но сердце испуганно замерло, когда ночь распорол по-зимнему зловещий волчий вой.***
Отец тянул к нему руки, но не мог произнести и слова - изо рта густой багровой рекой лилась кровь. Робб рванулся к нему, но Эддард Старк пропал в клубах белесого тумана. Вместо него появилась леди Кейтилин. По щекам женщины катились красные слезы, она прикрывала шею ладонями, и по ее пальцам струилось тягуче-алое. Она склонилась к юноше, но черты матери вдруг размыло, смазало, и из обволакивающей Молодого Волка темноты проступило совершенно иное лицо, чужое и незнакомое. Старик что-то бормотал, промокал горячий лоб Робба влажной тряпицей, но северянин не слышал его. В ушах грохотал барабанный бой, что провожал его в битву. Они победили? Или нет?.. после того, как Серый Ветер, охваченный пламенем, с визгом кинулся прочь, сознание заволакивало непроглядной черной пеленой. Но он жив. Если бы умер, боли бы не было. Пересохшие губы смочило что-то сладковатое. Робб жадно облизнулся и дернулся было вперед, но боль пронзила все тело раскаленной иглой, и он тут же рухнул обратно на тюфяк. - Нельзя, милорд, много нельзя, иначе совсем худо станет. Еще хуже? Остались бы у Старка силы, он бы усмехнулся. Но ему на бедро внезапно плеснули раскаленное железо, и юноша зашелся бессловесным воплем, вновь ныряя в ледяную бездну забвения. Он бежал по лесу, подгоняемый воплями, несущимися вслед. На языке горела пряная соль крови, бежать с полным брюхом было тяжело, но Робб ловко перемахнул через поваленное дерево и скрылся в буйных зарослях ежевики. Облизнув обожженный нос, Робб припал на передние лапы, навострив уши. Человек приближался, ветер доносил хруст веток и тяжелый топот. Шерсть вдоль хребта встала дыбом, невзирая на сытость, Робб оскалился, зарычав в предвкушении. И прыгнул... Юноша резко распахнул глаза, безумно озираясь. Воздух обжег пересохшее горло, тело отозвалось ломотой и шибануло раскаленным потоком крови в голову, ослепляя и оглушая. Молодой Волк сглотнул, тяжело дыша. В носу свербело от запахов леса - хвои, прелой листвы и земли, во рту было солоно. Желудок болезненно скрутило, и Робб поперхнулся желчью. В ушах все еще звенела агония того человека. - Серый Ветер... - прошептал он, мучительно кривясь, и попытался сесть. Окружающая его вязка тишина всколыхнулась от беспокойного кудахтанья. - Нет, нет, милорд, не вставайте, вы еще слишком слабы. Милорд? Не король? Юный северянин решительно приподнялся на локте, превозмогая слабость и накатившую волной дурноту, вяло отмахнулся от рук, пытающихся уложить его обратно. Некогда ему разлеживаться, идет война, Санса и Арья в плену у Ланнистеров, пришли вести о драконах и армии рабов-евнухов. Драконы... уж не та ли крылатая ящерица, плюющаяся огнем? Нет... нет, драконы давно вымерли. Робб сердито тряхнул головой и приглушенно взвыл от боли, вспыхнувшей в висках. - Ох, ваше величество... Ну, так-то лучше. Юноша, жадно глотая спертый воздух, обмяк на походном тюфяке. Нужно узнать об исходе боя, о погибших и раненых, о Сером Ветре, но Старка сковало немочью по рукам и ногам, не позволяя даже шевельнуться. Робб из последних жалких крох сил приподнял веки. И понял, что все-таки умер. Она была лунно-белой, какой-то мерцающей, и вместо волос по ее плечам струился иней, взгляд искрился аметистовыми льдинками. Слишком нереальная, чтобы быть живой. Тупое острие тоски кольнуло в грудь Молодого Волка. Теперь не увидеть ему больше мать и сестер, не вернуться в Винтерфелл... а он так хотел навестить дядю Бенджена и Джона на Стене. Робб алчно вглядывался в нежные тонкие черты, вздрогнул, когда бледно-серебристый локон, щекоча, мазнул его по щеке, а узкая ладонь легла на лоб, покрытый липким холодным потом. Она почти мгновенно отдернула руку, зло поджав губы, но ее взгляд не отпускал его, не позволял отвести глаз или вновь зажмуриться. - Ему лучше? - Я очистил рану, но все еще опасаюсь воспаления. Ваше величество, он... так страшно метался в бреду. Бился и рычал, словно дикий зверь... я прошу вашего разрешения привязать его, чтобы милорд не навредил сам себе. - Делайте все, что сочтете нужным, мейстер. Мне нужен этот волк. Нужен волк, нужен волк, дробно стучало в висках, пока запястья Робба крепко опоясывали кожаными ремнями.***
Отряд Безупречных, возглавляемый Марселеном, так и не смог найти лютоволка. Он скрылся в лесах, но у зверя хватило наглости напасть на фуражиров, которых Дени отправила к реке. Он загрыз двоих человек и задрал лошадь. Позже, когда сир Барристан с дюжиной воинов вернулся к Зубцу, от кобылы остались одни кости. Дрогон зашипел, почувствовав ее недовольство, и Дени рассеянно погладила его шею. Касаясь пальцами теплой чешуи, девушка думала вовсе не о Железном троне и не о Ланнистерах, занявших Королевскую гавань, даже не письмо от магистра Иллирио владело мыслями Матери Драконов. Королева грезила о Севере, о снеге, которого никогда не видела, о родины той женщины, из-за которой вскипело восстание. И о юноше, терзаемом сильной лихорадкой. Дейнерис было бы куда проще, если бы у Робба Старка был хвост или хотя бы когти как у зверя, но нет, сын Неда Старка оказался простым юношей, красивым совершенно не по-северному. Его мать урожденная Талли из Риверрана, который Дени еще предстоит захватить. Однако, может, рыбы будут посговорчивее, когда узнают, что Робб Старк в плену у дракона. Девушка провела ладонью по стальным зубцам короны Севера. Сталь и железо, простой кованый обод с остриями мечей по краю, не в пример скромнее ее короны. Ни драгоценных камней, ни золота. Сир Барристан говорил, что Север - суровый край, и столь привычная королям пышность ему чужда. Дени недовольно поерзала на скамье, отдернула руку, не позволяя Дрогону сомкнуть на стальном венце зубы. Зубы дракона щелкнули совсем рядом от ее запястья, Дрогон раздраженно взмахнул хвостом, свалил со столика небольшой медный кувшин. Холодное молоко выплеснулось на Ирри, раздувающую жаровню, дотракийка пронзительно заверещала. Дрогон закричал, сердито захлопал крыльями. После ранения его характер совсем испортился, он дважды подрался с Визерионом и укусил Чхику. Цепь могла бы усмирить его на время, но Дени не хватало сил надеть ошейник на одного из своих детей. Все одно, что заковать в кандалы саму себя, собственное сердце. Ирри закричала и упала на пол, прикрывая голову руками, - клубы черно-алого пламени вырвались из разверстой пасти Дрогона и обрушились на несчастную служанку. - Дрогон, нельзя! - Дени вскочила, бросилась к Ирри, голыми руками принялась сбивать с нее огонь. Дотракийка протяжно выла на одной ноте, ее волосы сгорели, оголяя полопавшуюся от жара кожу, дракон кинулся на служанку, выпустив кровожадно когти. - Прочь, нельзя! Заревев, Дрогон ринулся прочь, но запутался в пологе шатра, яростно извивался, силясь освободиться, но лишь сильнее увяз в путах полотнища. Дейнерис прижимала к себе обожженную плачущую Ирри, беспомощно взирая, как Безупречные заковывают в цепи самого злого, самого свирепого из ее детей. Подступившие слезы ошпарили глаза, сдавило грудь, но Дени отвернулась от кричащего плененного Дрогона. Если я оглянусь, я пропала... Сир Барристан нашел королеву дрожащей, кутающейся в львиную шкуру. - Ваше величество, - мягко промолвил он. Дени не могла поднять взгляд на старого рыцаря, ей казалось, что даже он осуждает. Это ведь ее дети... ее дети, рожденные из пламени и жизни Мирри Маз Дуур. И никто, кроме Дейнерис Таргариен, не знает, как тяжело быть матерью драконов. - Ирри лучше? - голосом тонким, как у девочки, спросила Дени, вдыхая запах шкуры, подаренной Дрого. Львиный мех пах пыльным тлением дотракийской степи, звездной ночью и костром. Сир Барристан печально покачал головой. - Жизнь ее вне опасности, ваше величество, но волос ей не вернут ни примочки, ни снадобья. Драконье пламя злее даже дикого огня. Слава Семерым, что девушка выжила. Ирри прошла с ней всю красную пустыню, была рядом с Дени в Заливе работорговцев и пересекла мертвую воду. Девушка чувствовала себя так, словно сама сняла скальп с несчастной Ирри, но ведь никто не научил ее, как воспитывать дракона. Ее дети - это пламя, заключенное в плоть, а разве можно приручить огонь? - Дракона невозможно выдрессировать, ваше величество. Даже их матери. - Но кто, если не я?.. - голос сорвался, и Дени закашлялась. Она навестит Ирри... позже. - Что со Старком? Ему лучше? - Лихорадка не отступает. Ваше величество, позвольте мне спросить... что вы намерены сделать с юношей? - Кровь за кровь. - сын Неда Старка за ее брата Рейгара, Ланнистеры - за мать и отца, за маленьких племянников. Это справедливо. Мирри Маз Дуур уплатила свою кровавую жертву на погребальном костре ее солнца и звезд, пришла пора и узурпаторам отдать свой кровавый долг. - Вы не согласны со мной, сир Барристан? Считаете, я должна проявить милосердие? А разве был Григор Клиган милосерден к принцессе Элии? Или сир Амори Лорх к принцессе Рейнис? И я поступлю с убийцами и предателями моего отца так, как они того заслуживают. - Эйгон Завоеватель принял капитуляцию Севера, когда король Торрхен Старк склонил перед ним колено. - А его потомок пошел войной на моего отца, - Дени сердито тряхнула головой. Упреки сира Барристана окончательно испортили ей настроение. Девушка устала от войны. Она была бы счастлива рядом с ее солнцем и звездами или в Браавосе, в доме с красной дверью, но боги распорядились иначе. Королева сбросила с плеч шкуру пустынного льва и решительно поднялась на ноги, - пожалуй, пора проведать моего плененного волка.***
Робб Старк спал, когда Дени вошла в шатер мейстера. Юноша вздрагивал во сне, связанные запястья вспухли и покраснели, вокруг подрагивающих век залегли темные тени. Лютоволки - дети Севера, снегов и зимы, но в болезненно-бледном юноше она не чувствовала льда. Королева коснулась ладонью щеки Молодого Волка. Она была горячей, словно нагретый солнцем камень, темно-рыжая щетина мягко колола кожу Дейнерис. Девушка осторожно отвела спутанные волосы с лица северянина, но испуганно отдернула руку, когда Робб вдруг рванулся вперед, хрипло зарычал, не открывая глаз. Мейстер Ринор, наносящий какую-то беловатую мазь на обожженную голову Ирри, заморгал, подслеповато щурясь. - Ваше... ваше величество, - старик согнулся пополам в поклоне, бренча цепью, - вы пришли милорда проведать? Рана хорошо затягивается, нагноения нет, но бредит он... а служанка ваша на поправку идет, крепкая девушка. - Позаботьтесь о ней хорошенько, мейстер. Ирри очень дорога мне, и если ей станет хуже... вы же не хотите разбудить дракона? Призрачное эхо истеричного смеха Визериса сквозняком пробежало по шатру, шершавым холодком запуталось в волосах Дени. Мейстер Ринор лихорадочно закивал, заламывая узловатые руки. - Конечно, ваше величество, конечно... вот уж не думал, что на старости лет буду дикарей лечить, вот уж не думал. Горазд на шутки Отец наш, ох, горазд... Дени задумчиво кивнула, прислушиваясь, как ровное дыхание Ирри переплетается с тяжелыми надрывными вздохами Старка. Интересно, похож он на своего отца, на друга Узурпатора? Или на тетку, ради которой принц Рейгар позабыл Элию Дорнийскую? Что-то невесомо коснулось пальцев королевы, девушка отпрянула от неожиданности. И встретилась взглядом с темно-синими глазами Молодого Волка. Юноша бледно улыбнулся потрескавшимися губами. - Ты Дева? - еле слышно прошептал он. - Я все-таки умер? - Нет, милорд, - мозолистые пальцы Молодого Волка легонько сжимали кончики тонких пальцев Дейнерис, и Мать Драконов не спешила убирать руку. Робб Старк наморщил лоб. - Кто ты? Ты... не человек. Таких не бывает. Таких... красивых и... тут все такие? Если да, то я рад, что... умер. Жаль только, что матушку... не увижу... Молодой Волк поперхнулся и зашелся кашлем, мейстер торопливо посеменил к нему. Аккуратно оттеснив королеву от юноши, он немного приподнял голову северянина. Кожа, где ее коснулись пальцы Старка, пылала. Дейнерис Таргариен, Мать Драконов и законная королева Семи королевств, вспыхнула совсем не по-королевски. Но она ведь еще молода, думала Дени с отстраненной улыбкой. Юности простительны некоторые глупости, что недопустимы для королевы.***
Она пришла опять, спустя, наверное, целую вечность, хотя Роббу казалось, что он лишь на мгновение смежил веки. Дева улыбалась юноше, даже позволила коснуться ее руки, но все равно уходила. Молодой Волк засыпал, вновь несся по лесам в шкуре Серого Ветра, пока жажда не возвращала его обратно в реальность, наждачной сухостью селясь во рту и пытаясь расколоть голову северянина, будто орех. Но всякий раз, когда Старк открывал глаза, он видел Деву. Локоны вились прирученными лунными лучами, глаза казались аметистами, оправленными в серебро. Робб только и мог, что смотреть на нее, а Дева улыбалась. Конечно, что ей до метаний смертных... юноша хотел с ней заговорить, но глотку словно камнями завалило, а потом появлялся тощий противный старикашка, который вливал в Робба горькие отвары, и северянин снова засыпал. Это и есть пекло - вечное забвение и беспомощность? Юноша потянулся всем телом, открыл глаза, но зажмурился в то же мгновение. Зыбкий полумрак давил на глаза, выступили будто раскаленные слезы. Робб приподнялся на тюфяке, но не смог шевельнуть руками - не позволяли стянутые ремнем саднящие запястья. Старк поморщился, попытался зубами развязать узелок, но скрутили его на славу. Чертыхнувшись, Молодой Волк сел и окружающий его мир завертелся, потолок и пол поменялись местами, а стены ринулись к северянину. Робб едва не рухнул обратно, глухо взвыв от боли в бедре. Из глубины сознания вереницей разноцветных вспышек поднимались обрывки воспоминаний. Леди Кейтилин плачет и умоляет вернуться... Серый Ветер задыхается яростным рыком и исступленно разгребает лапами пухлую землю... небольшой крылатый ящер рвет куски из тела мертвого рыцаря, а к нему во весь опор мчится всадница, и ее серебристо-белокурые волосы развиваются за спиной... Робб выдохнул сквозь зубы, схватил со стола небольшую чашу с какой-то жидкостью, расплескав половину, - онемевшие от долгого бездействия пальцы не слушались. Юноша жадно приложился к чаше, глотая какой-то горьковатый травяной настой. Хуже ему уже точно не будет...***
Зеленый Зубец ревел разъяренным драконом, вода гневно пенилась, разбиваясь мириадами брызг. Острые лучики рассвета, бледные и робкие, пронзали крошечные капли, и над Зубцом раскинулась широкая сияющая дуга. Она мерцала прозрачно белым, но верхушка отсвечивала золотисто-оранжевым, как небо на востоке. Дени смотрела неотрывно на это "коромысло", смешливо морщилась, когда острые холодные брызги попадали ей на лицо, даже пыталась ловить их языком и озорно хихикала. Лагерь просыпался, Безупречные сменяли караул, и Дрогон негодующе кричал в своей клетке. Он оплавил огненным дыханием прутья и укусил Чхику, когда она пришла покормить его. Визериона и Рейгаля пленение брата тревожило, они улетели охотиться и не рисковали подлетать близко к лагерю, но Дени не сомневалась, что следующая же битва приманит их запахом крови, а гнев Дрогона она прибережет для Ланнистеров. Девушка улыбнулась отчаянно зевающей Миссандее. Девочка зябко куталась в шерстяной плащ, прятала покрасневший нос в воротнике, отороченном кроличьим мехом. Королева подставила лицо прохладному утру и ласкающим поцелуям солнечных лучей. Сердце сладко металось в груди, трепеща сотней бабочек. Дени была счастлива уже просто ступив на родной берег, а когда пред ней склонятся все лорды, признавая ее своей королевой... и, пожалуй, признания одного вассала Мать Драконов жаждала больше всего. Аметистовый взгляд намеренно небрежно скользнул в сторону мейстерского шатра. Робб Старк в бреду звал ее Девой, болезнь обнажила его душу, разбив вдребезги всю лордскую надменность и юношескую браваду. Рядом с ним Дейнерис Таргариен чувствовала себя не королевой, а простой девушкой. Молодой, наивной... и, кажется, немножко, влюбленной. Глупо это - влюбляться во врага. И Дени будет не первым драконом, обжегшимся на Старках. - Здесь куда холоднее, чем в Заливе, - заметила она. Наатийка согласно шмыгнула носом, - ты свободна. Если желаешь вернуться в Юнкай или в Наат, только скажи. Сразу после окончания войны, я посажу тебя на корабль. - Ваша слуга не хочет покидать вас, - пробубнила Миссандея. Девочка немного простудилась и тяжело привыкала к вестеросскому климату, куда более суровому, чем юнкайский, - она счастлива рядом с вашим великолепием. - Я рада, что ты со мной, - Дени притянула маленькую переводчицу к себе, погладила по волосам. Сама королева находила прохладу куда более приятной, чем удушающую вязкую жару Юнкая, с жадностью любовалась лесами Речных земель, быстротечными реками и лугами, пестреющими великолепием цветов. Здесь... дома даже лучше, чем рассказывал Визерис. Дейнерис прикрыла глаза, сердце остро защемило тоска по брату. Он должен был подождать, лишь немного потерпеть, и они бы вернулись в Семь королевств... Дени сжала плечо Миссандеи, прогоняя образ брата. Золото стекало по его щекам густыми сверкающими слезами, наполняло разверстый в крике рот, он смотрел на сестру, молил ее о помощи... девушка содрогнулась, втянула голову в плечи, словно наяву слыша пронзительный вопль. Пять ударов сердца спустя королева поняла, что кричит Миссандея. Громадный волк крадучись подступал к королеве, и с его оскаленных клыков капала тягучая слюна. Правое веко запало и почернело, обожженная шкура лоснилась и сочилась сукровицей. Дени отшатнулась, не выпуская дрожащую Миссандею из объятий. Янтарно-желтый уцелевший глаз лютоволка отливал кровожадной краснотой, он зарычал, вздыбив угрожающе шерсть вдоль хребта. Зверь всегда быстрее человека, и его клыки полоснут по горлу Дени прежде, чем спешащий к ним сир Барристан успеет обнажить меч. Зверь прижал уши, готовясь к прыжку. Девушка закрыла собой маленькую переводчицу. Тело словно окаменело, кровь вскипела и одновременно жидким холодом тягуче растеклась по всем членам. Королева попятилась, и волк кинулся вперед, тут же отскочив в сторону. - Не шевелитесь, ваше величество!.. Мышцы звенели напряжением, густой кислый страх разлился в воздухе. Лютоволк давился собственной злобой, желал кинуться на Дейнерис, запустить клыки в ее плоть, но медлил. Словно ждал чего-то. Девушка сделала еще один крохотный шажок назад и замерла, поймав северно-синий взгляд. Робб Старк стоял на пороге палатки мейстера и видел перед собой не Деву, а завоевательницу Таргариен, что разбила его армию. Дени вскинула голову, щурясь от летящих в лицо капель воды. Солнечный свет дробился, вспыхивая искрами в каждом осколке реки, зажег осенним золотом спутанные волосы северянина. Уж не его ли слова ждет лютоволк? Один короткий приказ - и одним драконом в Вестеросе станет меньше, жизнь дома Таргариен истлеет на звериных клыках. Страх испарился, растаял туманом в преддверии рассвета, оставив после себя черную выжженную пустыню печали и щемящую горечь разочарования. И совсем слабый огонек надежды на... Дени сама не могла понять, на что. Она застенчиво улыбнулась Молодому Волку, прячась за ней, как за щитом. Лютоволк подскочил к Матери Драконов, хищно щелкнув зубами. - Серый Ветер, ко мне! - заслышав голос хозяина, зверь прижал уши и плюхнулся на зад. Хвост быстро-быстро заметался из стороны в сторону, и волк опрометью кинулся к Старку, счастливо повизгивая. Он наскочил на юношу, повалив его на землю, принялся пылко вылизывать его лицо. Робб хохотал и отпихивал Серого Ветра, и, глядя на них, Дейнерис не смогла сдержать улыбки. Волк отступил перед драконом, однако не склонился, но поклонов ей и не надо. Хотелось только, чтобы Робб Старк продолжал считать ее своей Девой. Тума́нная ра́дуга (бе́лая ра́дуга, тума́нная дуга́) — радуга, представляющая собой широкую блестящую белую дугу, обусловленную преломлением и рассеянием света в очень мелких капельках воды. Она появляется при освещении солнечными лучами слабого тумана, состоящего из капелек радиусом около или меньше 25 мкм.