Удел, дарованный свыше

- Выметайся, - севшим, не своим голосом проговорил Арин, выходя из раскинувшегося под его телом на столе Ширамиля. Возбуждение все пропало, сменившись чувством вины перед мужем, который застал Арина в такой щекотливой ситуации. Альфа был растерян. Что теперь ему делать, когда Эйли теперь вряд ли подпустит его к себе? Мужчине захотелось завыть волком от бессилия и злости на самого себя. Как он мог обидеть того, кому подарил свое сердце и жизнь на целую вечность?  - Господин? - Ширамиль недоуменно потянулся руками к королю, но альфа их грубо оттолкнул, грозно посмотрев на любовника.  - Я сказал - убирайся! И чтобы я тебя больше не видел, - договорив, Арин начал собираться, не обращая внимания на то, что омежка обиделся на него, горько всхлипнув. Позвав стражу, король приказал отвести Ширамиля в гарем и охранять как следует, следя, чтобы омега не покидал отведенных ему покоев. Решив дать Эйли время, чтобы прийти в себя и немного свыкнуться с тем, что он увидел, Арин, приведя себя в порядок, отправился выполнять свой долг перед страной. Перед сезоном дождей нужно было решить предстоящие проблемы и распорядиться об укреплении мостов и портов, расположенных между островами. Нужно было решить дела с послами от отца Эйли, которые требовательно просили аудиенции. Арин как мог отгонял от себя мысль, что Эйли его не простит. Боги, кто бы знал, как сожалел альфа о своем поступке, ведь он обещал, что не будет спать с гаремными омежками. У короля появился муж, но стоило отношениям между супругами наладиться, как король умудрился все испортить одним лишь глупым поступком. Сколько же обиды отразилось в синих глазах Эйли. Арин видел, как омежка, будто бы стараясь защитить себя и ребенка, скрестил руки на животе, но альфа заметил, как тряслись ладони юноши, которые тот старательно прижимал к себе, будто бы отстраняясь от причиненной боли. Пару раз Арин вызывал к себе Миэля, чтобы узнать о состоянии мужа, но служка лишь повторял снова и снова, что молодой господин спит или сидит в кресле, бездумно листая страницы подаренной Арином книги. Вести о состоянии омежки не радовали короля. Единственное, о чем проболтался верный слуга Эйли - омежка долгое время плакал после того, как вернулся из трапезной, но потом благополучно уснул крепким сном.  Совесть продолжала долгое время мучить альфу, а он все не решался предстать перед супругом и извиниться перед ним. Король попросту не знал, что он может сказать в свое оправдание. На примере родителей альфа всегда видел, как провинившийся в чем-нибудь отец задаривал папу Арина подарками, но сам Арин понимал, что омеге нужно совершенно не этого, поэтому с Эйли он не мог поступить так, как его отец поступал с супругом. Нужно было искренне попросить прощения за гнусное поведение, свидетелем которого стал Эйли. Правитель Летних островов очень долгое время изводился противоречивыми чувствами. С одной стороны альфа понимал, что в чем-то есть вина Эйли, который не подпускал к себе, а с другой - альфа винил себя, потому что он мог сдержать порывы в удовлетворении своих низменных потребностей. Медлить было равносильно тому, что альфа признал виноватым Эйли. Собравшись с духом, когда все дела были решены, Арин направился в свои с Эйли покои, где обнаружил своего драгоценного мужа в обществе Миэля и Мирта, которые всячески пытались отвлечь господина от дурных воспоминаний. У Арина сжалось сердце, когда он увидел, как сжался Эйли в комочек в кресле, подтянув колени к груди. Юноша слабо улыбался, слушая рассказы своих служек, но глаза омежки были холодны и безжизненны, как будто бы вся радость ушла из тела эльфа.  Как только в покои вошел король, омеги тут же отошли от юноши, склонив головы перед величеством. Эйли вздрогнул, как от удара, и отвернулся, не желая смотреть на мужа. - Оставьте нас, - приказал Арин слугам, которые тут же ретировались, но краем глаза король заметил, каким обеспокоенным взглядом Миэль посмотрел на супруга короля. Двери за слугами закрылась, а Эйли в очередной раз вздрогнул, прикрыв уставшие глаза.  Эльф очень устал от самобичевания, которым терзал сам себя. После увиденного в трапезной, мальчишка прибывал в глубоком шоке, ведь он считал, что Арин будет честен с ним и никогда не предаст, выполняя данные перед Эйли клятвы. Увиденное до такой степени поразило омежку, что он не сдержался, расплакавшись, как маленький мальчик. Он не помнил, как добрался до своей с Арином комнаты, забыл, как Миэль с Миртом успокаивали его, давая выпить какое-то странное зелье темно-коричневого цвета. А потом Эйли снился сон, будто бы он вновь очутился на корабле Ясона. Пират прижимал Эйли к себе, шепча на острое ушко сладостные слова, а загорелые руки капитана гладили омежку по значительно округлившемуся животику. Сон был настолько ярким и четким, что проснувшись, Эйли не сразу понял, где находится. Во сне Ясон был непривычно нежным и теплым. Пальцы омежки теребили перышки в голове мужчины, играли с сережками в ушах, которые оказались новым приобретением, а сам Ясон прижимал к себе Эйли так крепко, будто переживая, что омега куда-нибудь исчезнет. Юноше так сильно захотелось оказаться во сне, но этого не могло случиться. Эйли расплакался, когда осознал, что его тянет к совершенно другому альфе, который подарил ему сына, развивающегося в утробе юноши. Его истинная пара оставил его, наверное, испугавшись того, что у Эйли будет от него ребенок. Хоть эльф частью души и ненавидел Ясона за то, как он с ним поступил, но остальной частью хотел увидеть его, соскучившись по взгляду янтарных глаз. Когда Арин нарушил покой омежки, Эйли не обратил на мужа никакого внимания. Отвращение к мужчине липким налетом покрыло сердце. Стоило Эйли представить, как Арин будет прикасаться к нему после того, как занимался сексом с Ширамилем, как тут же становилось дурно и противно. Эйли съежился в кресле, что не укрылось от короля, который в сотый раз возненавидел себя за несдержанность и похоть. - Эйли, - как можно более ласково и мягко позвал супруга король, делая несколько шагов по направлению к юноше. Эйли лишь вздрогнул от звука голоса Арина, сетуя на то, что не может исчезнуть далеко-далеко, чтобы не видеть обреченный взгляд мужа. Впрочем, Эйли и сам понимал, что был частично виноват в произошедшем. После ночи в постели альфы, Эйли испугался того, как хорошо ему было. Нет, юноше нравилось, как ласково и осторожно обращался с ним супруг, но на краткое мгновение на месте Арина предстал перед юношей Ясон. Омега как в реальности видел, как чернеют прекрасные янтарные глаза аазимара. Эйли чувствовал, что он самый желанный на свете. Юноше стало так стыдно перед королем. Именно поэтому он перестал подпускать Арина к своему телу, переживая, что нечаянно назовет его чужим именем.  Боги, что же творится? Почему же образ смелого капитана не хочет покидать эльфа, как будто бы преследуя везде и всегда? - Любимый, - севшим голосом прошептал Арин, видя состояние Эйли. Прошло три месяца, и кожа принца без яркого солнца потеряла тот приятный загар, поэтому король отчетливо заметил, как побледнел Эйли. - Прости меня, - Арин перестал робеть, решив действовать. - Я так виноват перед тобой. То, что ты увидел... - мужчина хотел сделать еще шаг, но тут Эйли заговорил: - Я не должен был видеть, - перебил короля юноша. - Не нужно оправдываться, Ваше Величество, - и столько желчи прозвучало в голосе супруга короля, что альфе стало не по себе. - Вы в праве делать то, что Вам заблагорассудится, - договорив, Эйли прикрыл глаза. Что же нужно сказать, когда все действия были красноречивей слов? Эйли не хотел ничего слышать, ведь ему было так стыдно за то, что его мужу пришлось обращаться за удовлетворением к гаремному юноше, фактически, изменяя тому, кому клялся в любви перед богами.  - Не говори так, - нахмурился Арин и присел на корточки перед мужем, предварительно отдернув подол длинной одежды, - я должен был сдержаться. Ширамиль... - Всего лишь у него начиналась течка, - Эйли качнул головой и пряди волос упали на плечо омежки, которые тот нервно откинул за спину. - Арин, с беременностью я не потерял способности различать запахи. У Ширамиля почти наступила течка, и знаешь, я не думаю, что хоть одну из них ты пропускал. - Так же, как и ты в первый же раз залетел от того, кто никогда не сможет дать тебе то, что даю тебе я, - устало, но очень грубо проговорил мужчина, поднимаясь на ноги и смотря на мужа сверху вниз. Альфа увидел, как широко распахнулись глаза омеги, а в щеки ударил нездоровый румянец, обагрив острые скулы.  Арин так устал завоевывать любовь того, кто даже не обращает на него внимания, так надоело пытаться доказывать, насколько сильно дорог омега. Король устал за целый день, накручивая себя, решая сложные вопросы королевства. Арину уже наскучили прыжки настроения омежки, которые менялись чересчур быстро. Эйли то улыбался, шебеча что-то с Миэлем, сидя в саду, то грустил, смотря на волнующееся море. Наблюдая в свободное время за мужем, альфа не переставал ревновать любимого эльфа, понимая, что не только волны притягивают взгляд принца, но и то, что он оставил позади. - Как ты можешь такое говорить мне? - прошептал Эйли, не веря тому, что сказал ему супруг, смотря прямо в лицо. Арин шумно втянул воздух в легкие, нахмурившись еще сильней, боясь сорваться на юношу. Это была первая ссора королевской пары. Оба эльфа не хотели признавать сторону перемирия. - А что ты хочешь слышать, Эйли?! - отойдя от сидящего в кресле юноши, король подошел к выходу на балкон, скрестив руки на груди.  Мужчине не хотелось смотреть на омежку, который пребывал в огромном изумлении от слов мужа, который сам же согласился жениться на Эйли, носящего в себе малыша. И теперь упреки ранили юношу так же сильно, как и то, что Арин ведет себя так низко по отношению к омеге. - Арин, - эльф встал с места, хмуро смотря на спину мужа, - ты сам согласился жениться на мне, пребывая в курсе того, что я жду дитя от другого мужчины. Не ты ли всем сообщил, что я беременен? Как ты можешь теперь говорить, что я сам виноват в том, что во время своей первой течки понес?! Король сжал губы в тонкую полоску, скрипнув зубами. Ревность и страх потерять любимого мальчишку настолько поглотили Арина, что он сам перестал понимать, как своими словами причиняет боль тому, кто дорог ему больше жизни. Мужчине, разумеется, было неприятно, что юноша так активно защищает ребенка убийцы в себе. Эйли тоже стонал под пиратом? Точно также выкрикивал его имя и просил еще больше? Эти вопросы разрывали все внутри Арина.  - Я - альфа, Эйли! - хрипло проговорил король, обернувшись к супругу. - Ты и представить себе не можешь, как тяжело сдерживаться, когда рядом с тобой находится объект твоих мечт и желаний, но ты не можешь даже пальцем дотронуться, потому что возлюбленный отталкивает тебя! Ты считаешь, что если любишь, то перетерпишь? Тогда скажи мне, почему ты, любящий меня, по твоим словам, переспал с убийцей и висельником?! Оскорблений в сторону отца своего дитя Эйли не вытерпел. Быстро подойдя к мужу и занеся руку, юноша с силой ударил короля по щеке. Голова мужчины слегка дернулась, но больше всего Арина поразило не то, что Эйли задели именно те слова, что произнес альфа, а то, что супруг посмел ударить его. Арин никогда не получал шлепков ни от родителей, ни от воспитателей, а тут его собственный муж позволил себе поднять руку на королевского отпрыска. Тем более, он не помнил, чтобы Эйли хоть когда-нибудь позволял себе быть непочтительным со старшими и высшими по рангу. - Не смей так говорить про Ясона, - прошипел Эйли, схватив пальцами ткань одежды Арина на его груди. - Пусть ты и мой король, но когда мы наедине, то нет между нами разницы. Мы - семья, как бы смешно это в данном случае не звучало... - Почему сме...? - Потому что сейчас ты ведешь себя глупо, Арин! - воскликнул Эйли, толкнув мужа. - Ясон пусть и держал меня в плену, пусть он и... надругался надо мной, - выдавил омега, - но он был более честен в своих желаниях, чем ты! Если ты хотел тело Ширамиля, то не нужно обвинять во всем меня, будто бы я виноват в том, что произошло!  Эйли освободил от захвата одежду Арина и отошел в сторону, обхватив руками живот. Маленький сын аазимара еще не толкался, но когда Эйли принимал ванну, он отмечал, как меняется его тело. Появился небольшой животик, смотря на который, Эйли не мог не улыбаться.  - Эйли... - начал альфа, хмуро смотря на мальчишку, но омежка его перебил, подняв руку: - Ты - мой супруг, Арин. И я не хочу обсуждать то, что сделал или не сделал Ясон. Я не прошу от тебя многого, но просто, - голос юноши стих, перейдя на шепот, а сам омежка прикусил нижнюю губу, - будь честен сам с собой. Эльф устало присел на край кровати, вздохнув. Юноша выплеснул очень много эмоций, испытывая теперь огромное чувство опустошения. Внутри все скрутилось, и Эйли посильнее прижал к животу ладонь, сжавшись.  Как бы альфа не злился на своенравность омеги, но состояние мальчишки напугало короля. Он подошел к мужу, присев рядом с юношей на постель. Недолго колеблясь, Арин положил свою ладонь сверху на руку Эйли, прижав пальцы к небольшому животику супруга. Там, внутри, растет новая жизнь, которую должен будет оберегать король, потому что где-то глубоко в сердце он уже признал ребенка чужого альфы своим сыном. - Прости меня, - прошептал мужчина, посмотрев в глаза Эйли, всем своим видом выражая свою вину. - Я не хотел кричать на тебя, любимый. Извини за вспышку гнева. Эйли вздохнул и уткнулся носом в шею супруга, кивнув. Юноша прикрыл глаза, ощущая, как поглаживает его Арин. - Я люблю тебя, очень сильно люблю, Эйли, - поцеловал омежку в макушку король, тоже прикрывая глаза и свободной рукой прижимая к себе юношу за плечо еще ближе. - Я не хотел, чтобы так получилось. Эйли покачал головой, прощая супруга. Арин признал свою вину, поэтому омега простил его, видя искренность мужчины. - Не поступай больше так со мной, Арин, - Эйли нежно провел пальчиками по шелковистым волосам своего короля. - Я не мечтал понести от того, кто никогда не сможет быть со мной. И ты прости меня. Я виноват в том, что старался не замечать того, чего ты жаждешь. Альфа улыбнулся. Теперь ощущение тепла не покидало мужчину впервые за долгое время. Ни Ширамиль, никто либо другой не может дать этого ощущения счастья, что испытывал Арин, обнимая любимого.