Соломенное солнце

Глава девятая. Запись.

      Это невозможно.       Это невероятно.       Я и представить себе не могла, что со мной такое произойдет.       В глубине души я ожидала, что сегодня проснусь у себя дома, в своей комнате, в своей кровати.       Но нет. Я по-прежнему здесь. На маленькой лодке, плывущей бог знает куда по бескрайнему морю.       Сон ли это? Я не знаю. То, что со мной происходит, выходит за рамки здравого смысла, но чем дальше это продолжается, тем всё больше я сомневаюсь, стоит ли его придерживаться.       Конечно, не зря говорят, что человек — существо адаптивное. Новое окружение уже не кажется мне таким диким, странным и ненастоящим. В моей голове уже существует достаточно чёткая и понятная картина мира, на которую я в случае чего опираюсь. Я готова (сейчас будет излишне пафосная фраза) играть по новым правилам.       Или, может быть, всё дело во мне, в том, какой я по натуре человек? В том, что я безропотно принимаю всё на веру, так, как оно есть, запоминая и усваивая на будущее?..       В то же время я не могу не думать логически. Или это, скорее, даже не столько логика, сколько привычка смотреть на всё со своей, устоявшейся точки зрения, которая больше применима к родной для меня обстановке.       И с позиции вот этой «логики», хочу я того или нет, это не сон.       Будь это сном, я бы, наверное, хотела ещё немного не просыпаться. Ведь он так прекрасен. Это не может происходить в реальности.       Здесь семнадцатилетний парень в соломенной шляпе отправляется в путешествие в поисках товарищей и приключений с целью стать Королём Пиратов. А я не увидела иного выхода, кроме как присоединиться к нему, предложив стать его летописцем — тем, кто будет неотступно сопровождать его в его похождениях и увековечит их в книге.       В своих снах кем я только не была: могущественной волшебницей, лихой и бесстрашной авантюристкой, кроткой и слабой, но отважной жрицей. А здесь — летописец. Необычная профессия для самой обычной девчонки. «Элен, или туда и обратно»? А что, было бы неплохо…       А ведь именно так и будет.       Я должна идти вперёд, искать ответы на вопросы, искать своего «товарища по несчастью» — Сержа Остролиста, искать путь домой…       Знаешь, почему это мне не снится, а происходит наяву? Я чувствовала чужую боль как свою собственную. Ещё никогда и ни за кого я так не боялась. Это было как удар по голове — когда я поняла, что Зоро тяжело ранен, что он может умереть по-настоящему, у меня на глазах. Или Луффи. Или Нами. Каждому из них в какой-то момент угрожала смертельная опасность. А мне оставалось только стоять и смотреть. Это слишком страшно для сна, от которого нельзя проснуться.       Говорят, если чувствуешь боль — просыпаешься. Я не пробовала щипать себя за щеку. Но после вчерашнего приключения я обзавелась множеством ссадин и царапин на руках и ногах. Когда всё закончилось и мы спокойно отчалили, я промыла порезы водой и залепила пластырем (это мне Нами посоветовала). Они горели тогда. Они горят сейчас, на следующее утро.       …       Обязанности летописца были временно замещены обязанностями медика. Ничего удивительного, учитывая, что походная аптечка хранилась именно у Элен.       Вскоре после того, как всё успокоилось, лодки взяли верный курс, а между ребятами завязалась мирная беседа, девочка вспомнила, что приключение ни для кого не прошло бесследно, и немедленно начала действовать.       Ухаживать за друзьями оказалось даже весело, хоть и хлопотно. Нами предпочитала делать всё сама, и чужая забота была ей непривычна, но от помощи она, тем не менее, не отказалась.       Луффи был неспособен подолгу усидеть на одном месте и время от времени принимался ерзать, отвлекая Элен от её благонамеренного занятия, чем вызывал у неё досаду и недовольство, сопровождаемые негромким шипением: как успокоить этого большого ребёнка, она не знала, и оставалось только ворчать себе под нос. Наверное, у капитана до сих пор не выветрился адреналин после стычки с вражеской пиратской командой, вот он и не был в силах угомониться.       На Элен приключение в Оранж-тауне оказало несколько другой эффект: она стала значительно более дёрганой, что в итоге вылилось-таки во взбучку Луффи, когда тот в очередной раз вскочил с места. Нет, само по себе это было уже привычно, хотя мельтешение красной жилетки в поле зрения начинало влиять на попаданку почти так же, как красная тряпка на быка.       Всё просто: непоседа сорвался с места именно в тот момент, когда девочка должна была налепить ему пластырь на поцарапанную скулу. Элен, естественно, промахнулась, пластырь оказался на жилетке, не нуждавшейся ни в какой медицинской помощи, а Луффи засмеялся и весело затрещал. Элен, наоборот, нахмурилась, сжала руки в кулаки. Ресурсы аптечки были ограничены, никто не знал, что может ждать их впереди, а этот разгильдяй так просто этими ресурсами разбрасывался!       Последней каплей стало то, что парень, с трудом отлепив белую полоску от одежды, как ни в чём не бывало скомкал её и бросил за борт. Ровно три секунды спустя ему на голову, аки кара небесная, опустился кулак праведного возмездия.       Элен, сама не понимая, как она могла сорваться, тут же разжала пальцы и принялась гладить Луффи по макушке, пытаясь смягчить одновременно место удара и свою вину.       Она ударила его! А ведь никогда, ни с кем она так не поступала (шутливая короткая потасовка с одноклассником в начальной школе не в счёт)!       Он же на неё обидится! И что дальше? Как ей?..       Капитан. Элен похолодела, вспомнив. Он — их капитан и вправе поступить с провинившимся как угодно. И неважно, что в данном случае провинившимся (ну хоть сколько-нибудь) она считает его. Что стоит её мнение по сравнением с мнением капитана?       Что в книжках и фильмах про пиратов делали с поднявшим бунт (пусть даже такой, казалось бы, крошечный) против капитана?..       Луффи отвёл маленькую дрожащую ладонь в сторону, потрогал макушку, взлохматил волосы и не мигая уставился на лепетавшую извинения Элен. Похоже, он был ошарашен не меньше неё. Вот только чем?       Прошло полминуты игры в гляделки… и Луффи пожал плечами:       — А я даже ничего не почувствовал! — и расплылся в широкой улыбке.       Элен, не веря своим ушам, умолкла. Луффи ответным жестом потрепал её по голове, потом потянулся к аптечке, нашарил новый пластырь, раскрыл и протянул ей. Элен, опомнившись, продолжила там же, где её прервали: встав на цыпочки, она надёжно закрепила полоску поверх царапины.       После этой непреднамеренной воспитательной работы капитан смиренно дождался, пока с ним не закончат, почти ни разу не пошевелившись. Он вернулся к своему обыденному очень энергичному поведению только после слова «Готово!»       Элен, хоть и продолжала чувствовать себя виноватой и так и не поняла, почему Луффи столь странно отреагировал, была благодарна ему за понимание и вскоре, немного передохнув, принялась за Нами. С той никаких подобных проблем не возникло, и хотя Луффи за её спиной снова взялся за старое, на судёнышке воцарился шум и гам и оно немного раскачалось, Элен больше замечаний ему не делала. Впрочем, он ей уже почти не мешал.       После всех трудов праведных, с помощью Нами позаботившись о самой себе, Элен придвинула к губам горлышко фляги, водой из которой она до этого промывала порезы. В рот ей упала одинокая капля. Элен недовольно потрясла сосуд и даже заглянула внутрь, но ничего, разумеется, не увидела.       «Как я могла столько истратить? Да быть такого не может, фляга же большая», — с досадой подумала Элен и тут же вспомнила: не задумываясь о последствиях, она в своё время вылила добрую треть (если не половину) фляги на обожжённые ладони Нами. Элен не жалела об этом поступке, ведь сейчас рыжеволосая девушка не испытывала почти никакого дискомфорта, делая что-либо или держа что-то в руках. Но сам факт такой неосмотрительности выводил попаданку из себя.       Хотелось пить. И вообще хотелось окунуться полностью в воду, потому что недавно потревоженные царапины снова заныли и всячески отравляли жизнь. Элен устало откинулась на борт, запрокинув голову назад и наслаждаясь бризом, приносившим хоть какое-то облегчение. Хотелось лечь и больше ничего не делать, ни о чём не думать, расслабиться, отдохнуть, поспать…       Но разве ж ей дадут?       — Элен! Элен!..       …       Здесь меня будут знать как Элен. Просто Элен — ни имени настоящего (хоть и почти одно и то же), ни фамилии. Не знаю, что меня дёрнуло так назваться, но, надеюсь, это не выйдет мне однажды боком. ^___^       Если посудить, все имена, которые мне встретились, похожи на чужестранные. А большинство еще и не склоняются. Забавно — вся команда как на подбор. Луффи, Зоро, Нами — и Элен.       …       Мы пираты. Раз Луффи хочет стать Королем Пиратов, то кем же еще быть нам, его соратникам?       В детстве многие ребята, играя, представляют себя персонажами любимых сказок или фильмов. Принцы и принцессы, мушкетеры и феи, ковбои и индейцы, разбойники и волшебники… Не обходилось и без пиратов, разумеется. Иногда интересно даже в одиночку: залил ванную почти доверху, высыпал игрушки, самодельные кораблики — и играешь, представляешь какой угодно сюжет.       Я, помню, если так и играла, то представляла подводный мир. Крабы, скаты, рыбы, акулы… Русалок только не было, приходилось вместо них обычных кукол брать.       В любом случае, в пиратов я, кажется, не играла никогда. Только в разбойников. Соберется во дворе детвора, разобьется на компании-команды, шайки-банды — и давай носиться по всей площадке, прячась между лесенок, горок и прочих «укрытий» и потрясая игрушечным, в большинстве случаев самодельным оружием.       Но даже это было по-другому. Не всерьез же. А сейчас я — пират. Нет, даже в мыслях так назвать себя не получается. То есть получается, но я как будто не до конца понимаю значение этого слова. Наверное, потому что сама я на пирата не похожа и себя им не считаю.       Может, конечно, это у меня такое глупое восприятие, но то ли мы не кажемся такими устрашающими нарушителями закона или просто еще не успели насовершать чего-нибудь эдакого, отчего весь Морской Дозор на уши встанет, то ли мы самая странная пиратская команда на свете.       Например, Луффи, наш капитан, на первый взгляд тоже на пирата не похож. Честное слово. Похож, скорее, на обычного беззаботного и задорного мальчишку, моего ровесника или даже младше. А ведь старше меня, на самом-то деле.       А Зоро буквально позавчера еще на пиратов охотился. То есть считался охотником на пиратов, поскольку гоняться за их головами ему его положение арестанта не позволяло. Но под давлением обстоятельств он решил сменить род занятий. Правильное решение. Мы смогли выйти из сложившейся ситуации живыми. Не знаю, что было бы без помощи Зоро.       К счастью, как я понимаю, идти вразрез со своими принципами ему не пришлось, поскольку его цель — стать сильнейшим фехтовальщиком в мире, а тут уж всё равно, на чьей стороне ты находишься. Наверное.       А Нами, вон, вообще утверждает, что ненавидит пиратов и нужны они ей только затем, чтобы позволить ей себя обокрасть. Желательно на несколько (десятков) миллионов белли. Нашу же необычную компанию она считает выгодным деловым партнером, поскольку с нами сможет бросать вызов тем пиратам, с которыми не рискнула бы связаться в одиночку (да и плавать по морю, на мой взгляд, безопаснее с кем-то вместе). Мы же приобретаем талантливого навигатора и, следовательно, не заплываем туда, куда Макар телят не гонял.       Правда, Нами просила не забывать, что она с нами временно… У меня смешанные чувства по этому поводу. Потому что она свободный человек, вольный делать, что хочет, и нельзя заставлять ее продолжать путешествовать с нами, если у нее другие планы. С другой же стороны… Со мной что-то не так. Я давно так быстро не привязывалась к людям. Может, подлинной привязанности тут и нет, но она мне нравится. Не хочется думать, что в один прекрасный день она попросит меня перебраться с ее лодки обратно на лодку Луффи и Зоро, попрощается и уплывет в закат. К тому же, без нее мы немедленно заплывем незнамо куда, потеряв верный курс. Я в местной навигации (да и в навигации вообще) ничего не смыслю, Луффи тоже, а у Зоро, мягко говоря, проблемы с ориентированием в пространстве.       Весело, ничего не скажешь. Но… мне нравится. Кажется, я давно не чувствовала себя такой живой, думая и переживая о ком-то, разговаривая и даже просто слушая шутливую перебранку.       …       Оживлённая болтовня прекращалась не больше чем на пару минут, после чего снова возобновлялась. Не забыли и игру в «слова»: завязался новый раунд. Теперь уже вчетвером. Теперь — ещё веселее.       Нами быстро уловила смысл игры и в первые же два круга напомнила, какие две вещи она любит больше всего свете, а когда её очередь подошла в третий раз, убедительно доказала, что «мандарин» и «мандаринка» — это два разных слова. А также «деньги», «денежки», «деньга» и… Тут уж пришлось её остановить и заявить о попытке жульничества. Конечно, никакого наказания за подобную провинность предусмотрено не было, да и откуда бы, если это всего лишь игра для компании друзей, но сам факт!       В ответ Нами гордо вздёрнула носик и позже отомстила каскадом экономических и навигационных терминов, а потом словечками из воровского жаргона, большинство из которых заканчивались на неудобные буквы…       Игра велась на высоких — вербальных и умственных — скоростях: стоило прозвучать одному слову, как в ответ на него немедленно выдавалось новое, громкостью и экспрессией подобное боевому кличу. Лично Элен это напоминало битву, в которой каждый её участник орудовал острым, верным кинжалом.       — Вертеп, — ввернула жаргонизм воровка; в воображении девочки рыжая лениво бросила в её сторону кинжал.       — Перо! — неожиданно обратилась попаданка к непосредственной своей специализации, в самый последний момент отбив атаку и не глядя послав собственный кинжал дальше.       — Обед! — радостно вскричал Луффи: для него буква «о» не представляла особого вызова, особенно учитывая, что он начинал чувствовать голод.       «Даркан», — мысленно ответила за Зоро Элен, вспомнив, как в прошлый раз он неизменно отвечал названием различного оружия. Впрочем, книга, в которой фигурировал этот заговоренный клинок, здесь, к сожалению, не существовала.       — Даймё, — не открывая глаз, мгновенно парировал мечник.       Это лишний раз подтвердило догадку Элен о том, что Зоро имеет отношение к стране, похожей на Японию в её мире.       Между тем никого не удивило, что попаданка не стала спрашивать, что такое или кто такой «даймё». Элен никогда не упускала момента спросить, что означает то или иное незнакомое ей слово (впрочем, это касалось и остальных в отношении её собственных фразочек). Девочка здраво рассудила, что информация — сила, а раз никакой другой силой она не владеет, значит, надо пользоваться этой её разновидностью. Знание — малое или великое — непременно поможет ей не пропасть. Она не сомневалась, что друзья ей помогут, что бы ни случилось, но её невежество не может распространяться на общедоступные, общеизвестные, примитивные вещи и понятия.       Между тем Ророноа украдкой глянул в сторону внезапно задумчивой Элен. На этот раз пусть несколько скованная, но непременно открыто-любознательная девчонка смолчала, не стала ни о чём спрашивать, хотя он успел прочесть на её лице удивление пополам с плохо сдерживаемым интересом и заметить, как она кивнула каким-то своим мыслям. О чём она думает? И не то что прямо сейчас — постоянно, каждую минуту. О чём она думает, когда разговаривает? О чём думает, когда просто сидит, что-то строча в своей книжице или просто глядя на горизонт? О чём она думала, шагая по мощёной мостовой Оранж-тауна, вертя головой во все стороны, будто ребёнок на ярмарке? О чём она думала, когда пыталась вмешаться и принять несоразмерный для неё вызов?       Между тем никто не заметил странного напряжения, возникшего между мечником и попаданкой, игра продолжалась как ни в чём не бывало. Нами на миг запнулась и бойко крикнула: «Ёжик!», понадеявшись, что Элен не станет зацикливать внимание на том, что ёж уже однажды в этой игре уже примелькался.       — Катастрофа, — не растерялась девочка, не обратив ровно никакого внимания на разочарованный возглас капитана: бедняге надо было опять напрячься и придумать слово на «а».       — Абракадабра! — наконец, выкрутился он и довольно скрестил руки на груди — теперь не ему одному мучиться и совершать умственную гимнастику.       Впрочем, Зоро будто бы любая гимнастика была по плечу.       — Айкидо.       — Отмычка! — задорно воскликнула Нами, вскидывая руки в победоносном жесте.       Фантазия Элен тут же нарисовала изящный кинжал, брошенный почти без замаха, однако воткнувшийся в воображаемую стену в миллиметре от её шеи. Попаданка сокрушённо вздохнула: зря она про катастрофу вякнула, целее бы была, к ней злосчастная буква «а» бумерангом не вернулась бы, но, как назло, именно это слово единственное ей в тот момент в голову пришло, и неудивительно!..       Размолвка между ней и Зоро не спешила разрешаться.       …       Есть вещи, которые мне не понять. Не потому что я из другого мира. А потому что мой менталитет, менталитет моей страны и моего народа отличается от менталитета Востока. Там, в Японии, жили-были самураи. И было у них все совсем не так, как у нас, точнее, как может себе представить западный человек. Или это я одна такая?..       Словом, у этих самураев был свой кодекс и путь меча (эти мечи на самом деле называются катаны). Я читала об этом в свое время, но довольно поверхностно. На деле все куда запутаннее и сложнее, чем я сейчас помню.       Зоро значительно старше меня, ему уже девятнадцать. Обычно он остается для меня непостижим настолько же, насколько и любой девятнадцатилетний парень со своей жизнью и проблемами, частью которых я стала совсем недавно (частью и жизни, и проблем, я имею в виду, а не только проблем).       Но когда Зоро вынимает меч и готов драться, он становится для меня абсолютной загадкой. Я могу понять, к чему он стремится — к победе над врагом; но я не могу понять, о чем он в это время думает, какими принципами руководствуется в бою.       Одно мне, по крайней мере, стало ясно. В чем-то он схож с пресловутыми японскими самураями.       Он не примет чужого вмешательства, не примет помощи. В поединке существует только он, его меч и его противник.       Жаль только, это знание пришло ко мне опытным путем.       …       «Он дерётся до последнего, неважно, насколько сильно он уже ранен, — тщательно прописывала Элен свои умозаключения касательно фехтовальщика, вспоминая битву в Оранж-тауне. — Никому не позволяет вмешаться в свой поединок, а если это всё же произошло, разбирается с помехой своими методами».       Последнее ей довелось прочувствовать на своей шкуре, хотя товарищу Зоро вряд ли сделал бы силовое внушение.       Воспитывать Элен он взялся вскоре после отплытия из Оранж-Тауна, когда страсти на двух лодках немного улеглись, оба судна следовали просчитанному новообретённым штурманом курсу, и ничто не нарушало воцарившееся спокойствие.       Несмотря на благоприятные условия для полуденной дрёмы, почему-то погрузиться в целительное царство сновидений Зоро не удавалось. Делать было совершенно нечего: чтобы не тревожить заживающую рану, оставалось только лежать на спине и считать чаек. Но такое бессмысленное занятие было Ророноа не по нраву, и, когда Элен не посчастливилось напомнить ему о своём существовании, фехтовальщик её окликнул.       Говорил он негромко, не угрожая и не ругаясь, но лучше бы он кричал. Элен хотелось провалиться сквозь землю, чтобы больше никогда не вводить окружающий мир в почти не прекращающийся фейспалм своими выходками.       — Но он же… специально бил по больному месту, — попыталась она в какой-то момент даже не оправдаться — просто возразить.       — Ты правда думаешь, что он такой единственный? — с иронией парировал Зоро.       На это ответить было нечего. У Элен зародилось подозрение, что честного поединка как такового в природе вообще не существует: ради победы, ради жизни противники будут рвать друг другу глотки, метить в самые уязвимые точки, опускаться до любых низостей… В каком-то смысле это, наверно, и было честно.       Но у Зоро было своё понятие о чести — более благородное, что ли. Он бы не стал придумывать хитроумные ходы. Он бы шёл напролом, вкладывая в удары всю свою силу.       — Хорошо, Зоро, — скрепя сердце согласилась Элен, когда мечник закончил. — Я больше не буду тебе мешать. И даже смотреть в твою сторону, когда ты дерёшься, не буду, чтобы ненароком не поддаться искушению.       Вышло горько и грубовато, но Зоро, видимо, удовлетворившись её словами, ничего не сказал и закрыл глаза. Элен повернулась к нему спиной. Её душила обида.       …       Я никогда не боялась вида крови. Вроде бы есть даже название у этой фобии, но я его сейчас не помню. В любом случае, у меня ее нет… Или не было — до тех пор, пока я не оказалась здесь.       «Здесь», кстати, это море под названием Ист Блю. «Восточная синь»? «Восточное синее море» лучше звучит.       Значит, по логике должно быть еще три моря с отсылками к остальным частям света. Надо спросить.       … Да, я была права. Существует всего четыре моря: Ист, Вест, Сауф (Саус? Саут? как бы это нормально написать…) и Норс (а почему не Норд? странные люди…), и все они Блю. Мило (нет, я серьезно). Нами сказала, что весь мировой океан разделен пополам огромным материком Ред Лайн (к слову, материк всего один. Вся остальная суша — острова, рассыпанные по морской глади). А морей четыре, потому что поперек Ред Лайн проходит великое течение Гранд Лайн (как по названиям-то все просто!), которое, как и Ред Лайн, опоясывает всю планету.       Ой, за своей временной переквалификацией в юного географа забыла, о чем вообще писала. Итак, вид крови. Точнее, связанное с ним бездействие.       На самом деле нечто подобное я замечала за собой давно. Не в смысле вида крови, а в смысле лицезрения различного рода травм. Вот тогда я и цепенею. Руки трясутся, зубы стучат, лицо бледнеет, ноги не держат.       К счастью, ни у меня, ни у кого-либо из моих близких или знакомых никогда серьёзных травм не было. По крайней мере, не при мне. Или это произошло много лет назад (в случае взрослых).       Помню, когда я ходила в начальную школу, некоторым моим друзьям не везло с собаками или кошками. Кусали, царапали. Кто-то даже получил серьезные травмы. Так что я боялась, что меня это тоже затронет. Боялась-боялась, а потом забыла, потому что меня подобная участь обошла стороной.       Потом, в средней школе, среди моих одношкольников пошла тенденция на переломы. Опять же, я ни одного случая своими глазами не видела, но богатого воображения мне хватило. Гипс, который почему-то никто не торопился расписывать или разрисовывать, служил прямо-таки источником нездорового вдохновения. Но и эта «мода» меня миновала.       Учитывая, что напрямую с травмами мне встречаться не приходилось, никак не могу взять в толк, почему я смотрю на раненого Зоро, как кролик на удава. И страшно — потому что невооружённым глазом видно, как ему больно, — и не смотреть не получается. Что со мной не так?       Или, может, всё дело в том, что я не умею оказывать даже первую помощь? Я ведь даже никогда не рассматривала всерьёз возможность учиться на врача… В том числе и из-за своего непонятного страха.       С этим надо бороться. Не знаю, как, но надо. Потому что… так не может продолжаться.       Что я буду делать, если помощь понадобится мне самой, а поблизости — ни одного врача?       Что я буду делать, если единственным человеком, который может оказать помощь раненому, стану я?       Надеюсь, мне не доведётся узнать ответы на эти вопросы…       …       Нами подняла голову, ненадолго забыв о карте и компасе, когда её ушей достигло сердитое шуршание материи. Элен, до этого долгое время сосредоточенно строчившая в своей записной книжке, с остервенелым выражением лица рылась в сумке. Книжка, закладкой которой служил один только карандаш, сиротливо лежала на краю сиденья, готовая вот-вот спикировать на доски из-за качки и непоседливости хозяйки.       Из своей большой, не особо изящной походной сумки девочка вытащила вторую, поменьше и квадратную, с крепкими стенками и надёжной застёжкой, отчего больше походила на коробку или ящик, чем на сумку. На боку красовался красный крест.       «Хоть что-то в разных мирах общее», — мимоходом отметила Элен и принялась тщательно изучать содержимое аптечки.       Сейчас она готова была бесконечно благодарить те несколько занятий по первой помощи, проведённые в школе в этом году и которые все считали пустой тратой времени (в том числе и она, потому что после шести-семи часов учёбы хотелось домой, а не слушать лишний урок). И кланяться до земли главной школьной медсестре, которая сумела рассказать, показать и объяснить всё так, что это отложилось у Элен в памяти.       Надо было только эти знания досконально вспомнить и тщательно рассортировать в голове.       …       По-моему, я поняла, почему столько мыслей, идей и выводов уже оказались записаны в этот дневник. Потому что сегодня ночью у меня было достаточно времени, чтобы обо всем этом подумать.       Это была передышка от ставших уже обыденными забот. Как ожидание на светофоре, на которое я раньше тратила время почти ежедневно.       В день это несколько минут. А в неделю? В месяц?..       Пока стоишь и ждешь, когда загорится зеленый свет, успеваешь обдумать разное, хоть и понемногу. А иногда эти размышления продолжают друг друга от светофора к светофору. И если удалить все, что между этим ожиданием, получится куча времени — и прорва мыслей.       А сегодня это «от светофора к светофору» свалилось на меня целиком, без перерывов. В голове было столько всего, столько мыслей и переживаний, столько вопросов и попыток дать на них ответы…       За то время, что я не спала, я успела пережить заново и обдумать все, что со мной произошло за последние два дня. Так что утром я проснулась, можно сказать, в гармонии с собой, наказав себе не волноваться по пустякам, а посвятить все внимание тому, что происходит вокруг. И тем, кто вокруг. Они — мои попутчики, защитники, компаньоны, товарищи…       Друзья.       Думаю, я должна поблагодарить Луффи за эту передышку и это ощущение безопасности.       …       Проснулась Элен затемно. Проснулась не по своей воле — её разбудили.       Луффи, беспокойно ворочавшийся во сне, давно сбил своё покрывало в бесформенную кучу и свободно разбросал конечности по сторонам, неосторожно перекинув одну руку через Элен.       Чугунная голова навалилась попаданке на плечо, и та распахнула глаза.       В первый миг она никак не могла понять, что произошло, потом догадалась скосить глаза и прислушаться.       Луффи довольно посапывал во сне, пуская носом пузырь, и, похоже, найдя удобное положение, шевелиться больше не собирался. Непослушные угольно-чёрные волосы щекотали Элен скулу и шею, и она нечеловеческим усилием заставила себя лежать неподвижно. Из ушей, казалось, вот-вот готов был повалить пар.       Почему-то мысль отодвинуться ей в голову не пришла.       Элен попыталась снова заснуть, абстрагировавшись ото всех внешних раздражителей, но она слишком хорошо себя знала. Если, рано проснувшись, она не чувствовала сонливость, значит, пытаться вернуться в царство Морфея — гиблое дело. Даже если до утра ещё далеко, а она потом весь день проходит сомнамбулой, присутствуя только физически.       Элен открыла глаза и стала смотреть на ночное небо.       Сверху ей изредка подмигивали звёзды — россыпь алмазной крошки на тёмно-синем, почти чёрном бархате. В стороне мягко сиял красивый месяц. Элен чудилось, что она даже может различить узоры на белом серпе — то ли отбрасываемые кратерами тени, то ли силуэт лунного зайца из японских преданий.       Сердце сжалось; Элен вспомнила, как совсем недавно вычитала где-то эту легенду. И как потом пересказывала её маме. И не только её — девочка всегда любила читать, для неё не было лучшего подарка, чем новая, безумно интересная и захватывающая книга. А хорошая память и богатое воображение позволяли поведать близким о запомнившемся и впечатлившем, о возникших мыслях и ярких образах.       Элен зажмурилась. Вдруг сильно-сильно ей захотелось, чтобы это приключение оказалось сказкой, сном, как и другие, некогда прочитанные или увиденные. Как бы ни было здесь хорошо, изнутри её точила тоска по дому.       Она только сейчас поняла, как же соскучилась по родным, как же сильно их любит. От этой всепоглощающей любви в горле встал ком, а в глазах защипало от слёз. Элен зажмурилась, прижала к глазам запястье, чувствуя, как впитывается в кожу холодная влага, до боли закусила щёку, давя рвущиеся наружу чувства — не столько жалобные рыдания, сколько полные тоски всхлипы.       … Шёпот звёзд. Шорох волн. Шелест ветра. Молчаливое сияние месяца. Мудрый, тёплый, непроглядный мрак.       Элен услышала, почувствовала всё это — этот мир — когда схлынули грусть и отчаяние и наступило отрешённое умиротворение.       Она лежала в лодке посреди бескрайнего моря рядом с людьми, которых знала от силы всего полтора дня и которые неведомым образом заняли своё место в её сердце. Это было удивительно (а ведь чем старше она становилась, тем хуже умела сходиться с людьми, не торопясь знакомиться даже с новичками в классе).       Это было почти как в сказке (или со сказкой, запавшей в душу), только это происходило с ней на самом деле.       «Если долго всматриваться в бездну, бездна начнёт всматриваться в тебя».       Элен глядела в бесконечно высокую безжалостную чёрную синеву, а та глядела на неё в ответ, будто бы являя собой высшие силы на этом свете.       Это был сон, от которого невозможно проснуться.       Возможно, это был вовсе не сон.       Так что всё, что ей оставалось, это продолжать его смотреть.       … Элен сама не заметила, как снова заснула.       Наутро у неё ныло отлежанное плечо (кажется, им действительно срочно нужен корабль), а настроение было не самым радужным, но Нами сказала, что во сне Элен улыбалась.       …       Хорошо, что Нами к нам присоединилась. И хорошо, что свою лодку она реквизировала у пиратов, которые её добротно оснастили и загрузили провиантом. Благодаря этому мы смогли сегодня позавтракать.       К слову, к себе (на свою лодку) Нами пригласила меня именно затем, чтобы об этом поговорить — как так вышло, что мы вышли в море без запаса провизии, без какой-либо подготовки вообще. На её месте любой задал бы этот вопрос, даже я.       Я вкратце пересказала ей события в Шеллзтауне. Нами только головой покачала. «Как можно быть такими безответственными!» — так и читалось на её лице. Я была с ней целиком и полностью согласна.       Не согласна я с её характеристикой в моём отношении. Нами посчитала меня самой разумной в этой компании (за исключением её самой, разумеется). Если бы я действительно была такой, как она думает, у нас было бы меньше проблем.       За всеми нашими приключениями в Оранж-тауне я совсем позабыла о провианте. Непростительная ошибка, как я могла об этом забыть?! Безусловно, я уже неплохо приспособилась к непривычным условиям нашего путешествия: если посудить, вчера я ела всего один раз — нас угостили завтраком Рика и её мама Ририка, однако этого мне хватило на весь день.       Но мозги тоже нужно поставить на место. Надо заранее думать, где достать ещё еды и воды, тщательно рассчитывать, какими темпами их тратить. Мне, никогда не испытывавшей ни в чём недостатка, сложно это спланировать, но сделать это жизненно необходимо. По крайней мере, до тех пор, пока у нас не появится повар. То есть кок. Надеюсь, это будет скоро…       А до его (или её) появления надо как-то суметь справиться своими силами. Пока мы питаемся только фруктами и хлебом, задумываться о готовке не нужно — только о том, где бы достать ещё еды (а с этим, я надеюсь, проблем не возникнет). Но что делать, когда мы раздобудем корабль? Там будет камбуз, и там можно будет приготовить всё, что душе угодно (и на что хватит умения). Так что грех будет питаться сухпайком и дальше при наличии кухни. Вот только кто этим займётся, если кок не встретится нам раньше корабля?       Боюсь, на Луффи и Зоро на этом поприще рассчитывать бесполезно. Значит, остаёмся я и Нами. Интересно, как обстоят дела с техническом прогрессом в этом мире? Раньше я как-то об этом не задумывалась… Какая окажется (и окажется ли) на нашем камбузе плита? А духовка? Смогу ли я с ними управиться? Холодильник-то, думаю, хоть какой-нибудь будет, а морозилка? Пока мы были дома у Рики и её мамы, мне так и не пришло в голову осмотреться, а жаль!       Думаю, заботы о пропитании (когда таковые серьёзно возникнут) надо будет взять на себя мне. Хотя бы простые блюда я смогу осилить… Ведь Нами навигатор, у неё своя нелёгкая задача. А вот я к своим непосредственным обязанностям пока приступить не могу. Так что не дело это — бездельничать! Это нечестно по отношению к остальным. Надо и мне на что-то сгодиться.       Единственное, с чем я попрошу помощи, это как управляться на камбузе с местной техникой. Дальше постараюсь действовать сама. Это справедливо — разделить обязанности.       Нами и без того кажется мне мастерицей на все руки…       …       — … А ты и по звёздам умеешь ориентироваться?       Девушки увлечённо говорили о навигации. Нами с энтузиазмом рассказывала о своём ремесле (одном из), а Элен, упоённо слушая, с трудом формулировала интересующие её вопросы.       Она с неподдельным восхищением ловила каждое слово новой подруги, мотая знания на ус; в её глазах блестели звёздочки благоговения.       — Разумеется! — с гордостью отвечала штурман. — Конечно, карты неба не моя специальность, но, если нет других ориентиров, я найду путь по звёздам.       — Здорово…       Элен подтянула колени к груди и обняла, опустив на них подбородок. Взгляд её устремился в чистое голубое небо, но до заката было далеко, и она, конечно, ничего не могла увидеть в вышине.       — Я бы тоже хотела так уметь. Но дома мне нечасто выпадала возможность внимательно и подолгу наблюдать ночное небо, поэтому я с трудом распознаю даже самые известные созвездия.       Слушая девочку, рыжая невольно подобралась, навострила уши, точно любопытная кошка. Ещё бы — Элен впервые заговорила о доме, а учитывая, что́ воровке довелось услышать…       — А здесь, — продолжала начинающая мореплавательница, — мне не удаётся даже это. Здесь звёзды чужие, и они не складываются ни в один рисунок… — Она обняла себя крепче, словно хотела унять дрожь; её руки покрылись гусиной кожей.       — Значит, это правда… — поражённо прошептала Нами. Нет, на самом деле она уже не испытывала такого сильного удивления, но слышать реальное подтверждение своим догадкам — совершенно другое дело.       Элен вздрогнула, пристально взглянула на девушку, требуя объяснений.       — Я подслушала рассказ Багги, — призналась воровка. — Практически от начала и до конца. — Она глубоко вздохнула. — Никогда бы не подумала, что доведётся встретить человека из другого мира.       Элен с трудом сдержалась, что самым грубым образом не перебить её.       — Ты тоже?.. Тебе тоже известно о таких, как я?       Нами почти с сожалением покачала головой — такая сильная, безрассудная надежда светилась в глазах попаданки.       — Слухами море полнится. Гуляет молва, что где-то когда-то, из уст в уста передают байки… Но всё это досужий вымысел. Вряд ли мифы имеют под собой реальную основу. Я не думаю, что все эти выдумки как-то связаны с такими, как ты. По-моему, ни в одной сказке о вас не упоминается.       Элен опять погрустнела. Казалось, надежда утекала сквозь пальцы, словно песок.       — Но если слова Клоуна — правда, а ты действительно родилась под иными звёздами… Это удивительно!       Нами широко улыбнулась. Элен несмело улыбнулась в ответ, с каждой секундой всё более искренне, счастливее, с благодарностью, чувствуя, как вновь окрепшая надежда расправляет крылья.       …       Я — попаданка.       Попаданцы — те люди, что по неизвестным причинам оказались в этом мире без понятия, как вернуться обратно.       Сверхъестественная особенность нашего «прибытия» — это некая погодная (?) аномалия, золотистое сияние или облако. Правда, очевидцам, как правило, некогда рассматривать этот феномен, поскольку они заняты спасением утопающих. Именно утопающих: почему-то нас выбрасывает в море, как котят, и уповать можно только на помощь мимо проплывающей лодки (как в моём случае) или корабля (случай Сержа Остролиста).       Серж Остролист. Мой, можно сказать, земляк. Товарищ по несчастью.       Я решила разыскать его. Кажется, это едва не самое важное решение в моей жизни.       По моим подсчётам, он очутился здесь лет двадцать назад. За это время, учитывая, что хотя бы часть этого времени он провёл в плавании, то есть путешествовал по свету, встречая разных людей и узнавая много нового, он мог найти способ вернуться домой. Или хотя бы разузнать что-то о том, как и почему мы оказываемся здесь.       По самым смелым моим предположениям, мы с ним можем быть не единственными. Так что какая-то информация, как мне кажется, должна была остаться. Должна существовать. Неведение — это страшно.       Клоун Багги утверждал, что давно ничего о Серже не слышал и что тот может быть где угодно — или не быть нигде. И понимать это можно как угодно. Его могло не стать, или он действительно смог вернуться. Но что-то мне подсказывает, что он, по меньшей мере, жив. А значит, я приложу все усилия, чтобы пройти его путём.       Шанкс, друг Луффи и старый знакомый Багги и Сержа, похоже, тоже давно потерял с ним связь. Но то, что, вероятно, никто на целом свете ничего не знает о Серже Остролисте, меня не остановит. Мир огромен, но, может быть, в мире пиратов мне повезёт?       Я всё равно уже здесь, и мне некуда деться — с этой лодки, от этих людей. Между нами уже образовались незримые, необъяснимые, но надёжные узы, и разрушить их не удастся. Тем более, Луффи обещал мне … … …       Почти каждую минуту я узнаю о каждом из них что-нибудь новое. Это и называется — команда?       …       После всех приключений в Оранж-тауне пираты стали укладываться спать невероятно рано — едва солнце скрылось за горизонтом и замерцали на ещё светлом небосклоне первые звёзды. Сказывалась усталость.       Элен устроилась между Луффи и Зоро и накрылась покрывалом, но, несмотря на то, что её буквально валило с ног, сон не шёл. Она смотрела в медленно заливающееся чернильной синевой небо, обдумывала то, что говорил Багги о её товарище по несчастью («Серже Остролисте, не забывай!») и, вдруг решившись, повернула голову влево.       — Луффи… Ты спишь? — шёпотом окликнула она друга.       Луффи чинно лежал под своим покрывалом, положив одну руку поверх него вдоль тела, а второй бережно придерживая потрёпанную шляпу, чтобы она не скатилась у него с груди. Он посмотрел на Элен: похоже, у него тоже сна ни в одном глазу пока не было, хотя изнурён он должен был быть больше всех, не считая Зоро.       — Не-а. А что?       — Кто такой Шанкс? — без обиняков спросила Элен.       Не то чтобы её так уж мучал этот вопрос, но узнать всё же хотелось. К тому же, Луффи вполне мог пролить свет на другую тайну, которая не давала Элен покоя.       В отличие от Клоуна, Луффи был краток, сумев простыми словами высказать то, что было у него в душе. Но даже если бы рассказывал он долго-долго, попаданка бы не заметила: его широкая улыбка затмевала всё остальное.       Луффи приплыл с острова с красивым названием «Рассвет», где он прожил всю свою жизнь, сколько себя помнил. Обретался он в основном в деревеньке Фуша (переводится как «ветряная мельница»). Десять лет назад там же на целый год бросил якорь пиратский корабль с носовой фигурой в виде головы дракона на длинной шее.       Пираты были лихие, весёлые, смелые и бесстрашные, немало историй поведали о своих приключениях и награбленных сокровищах. Маленький мальчик, с ранних лет грезивший о море, многократно упрашивал отважных авантюристов принять его в команду. Но кто решит взять с собой в полное смертельных опасностей путешествие семилетнего малыша? Это надо совершенно бесчеловечным, бездушным быть, чтобы так обойтись с ребёнком.       Члены команды раз за разом объясняли Луффи, что их капитан — самый лихой, весёлый, смелый и бесстрашный из них — не может с ним так поступить, потому что заботится о нём. Луффи на Шанкса (да, Рыжий Шанкс и был этим капитаном) дулся, обижался, раз за разом не слушался и пытался доказать, что он уже большой, сильный и отважный — он может отправиться с ними.       — Глянь, — Луффи повернул голову так, чтобы Элен была видна его левая щека. — Видишь этот шрам? — Он показал на тёмную дугу под глазом, которую пересекали две полоски, видимо, следы, оставшиеся, пока порез заживал. — Я сам его себе поставил. Взял кинжал и ка-ак резанул! Крику сколько было. Это я хотел показать, что боли ни капельки не боюсь. Но мне только налепили пластырь и усадили сок пить. А Шанкс ещё и смеялся.       Да, Рыжий был непреклонен. Шутками-прибаутками он пытался отвлечь Луффи от неудач и обид, но получалось не всегда: мальчишка и сам был упрям, как стадо баранов, и на обманные манёвры не поддавался, продолжая упорно стоять на своём. Его не смущало и то, что он не умел плавать — а ведь для моряка это очень важно!       Зато не было обидно, когда среди сокровищ команды Луффи нашёл дьявольский фрукт и, приняв за обычный, съел на сладкое. И мало того, что фрукт невкусный оказался, так незадачливого любителя покушать ещё и отчитали.       «Ну в самом деле, — мысленно упрекнула пиратов Элен. — Положить нечто ценное и съедобное там, где до него сможет дотянуться голодный и любопытный, как все дети, Луффи!»       Но проступок мальчишки был вскоре забыт, поскольку завязалась стычка между морскими разбойниками, которых в деревне уже год знали и которые вели себя порядочно, и пришлыми, горными. Незваные гости наследили в баре, где праздновали с выпивкой пираты, облили Шанкса пивом и посмеялись над ним и его командой. Луффи не смог этого простить, но, вступившись за друга, только разозлил главаря бандитов. Тот забрал его с собой, вышел на лодочке в море и хотел уже убить наглого пацанёнка, но тут их заметил хозяин прибрежных вод — огромная зверюга, подобных которой зовут морскими королями. Едва не погибшего Луффи спас Шанкс — правда, при этом он лишился левой руки. Невзирая на ранение, разъярённый пират одним взглядом прогнал мгновенно струсившего угря-переростка.       Вскоре после этого происшествия пираты Рыжего собрались отчаливать — подошёл к концу срок, за который они должны были подготовиться к новому многообещающему плаванию. Провожать их собралась вся деревня — и, конечно, Луффи.       На прощание Луффи поклялся, что соберёт команду, которая будет круче Шанксовой, найдёт главное сокровище в мире — Ван Пис — и станет Королём Пиратов.       Шанкс же оставил ему свою соломенную шляпу, взяв с него обещание однажды эту шляпу вернуть. Когда он станет тем, кем хочет. Великим пиратом.       Когда рассказ подошёл к концу, Элен некоторое время молчала, переваривая услышанное. Она узнала куда больше, чем могла ожидать. Не только о Шанксе, кумире и добром друге, но и о шраме, шляпе и обещании. Теперь ей было больше известно о своём капитане, что он пережил, почему вышел в море и чего он хочет достичь. Ей казалось, что она начала понимать его чуточку лучше.       — А о Серже Остролисте он никогда не говорил? — снова подала голос Элен.       Судя по рассказу Багги, трио юнг разошлось много лет назад, отправившись каждый своей дорогой, но, быть может, Шанкс знал чуть больше и однажды упомянул о старом товарище при Луффи?       Парнишка сильно нахмурил лоб и даже зажмурился, раздумывая, но в конечном счёте ответ был неутешительным. Элен неосознанно намотала прядь волос на палец, выпростав руку из-под покрывала, и с силой натянула. Она была не настолько самонадеянна, чтобы ожидать чего-то конкретного, но от разочарования это не уберегло.       — Но и об этом красноносом он ни разу не говорил, — справедливо рассудил Луффи.       — И то верно, — рассмеялась Элен: ох и любит же Луффи давать другим прозвища!       Вместо ответа раздалось шуршание ткани: похоже, парнишка устраивался поудобнее, но так, чтобы не потерять и не помять многострадальную шляпу. Подождав ещё немного, Элен хихикнула про себя: посчитав разговор оконченным, Луффи немедленно заснул.       «И правильно. Мне тоже пора бы», — Элен тоже завозилась, завернулась в покрывало и, свернувшись в уютный комочек, закрыла глаза.       …       Я не знаю, куда заведут меня мои поиски. Я даже не знаю, в том ли направлении я начинаю искать. Ведь мир так огромен… Но всё же мне кажется, что Луффи прав, и наш путь неотвратимо лежит на Гранд Лайн.       Я сумею дойти до конца. И получить ответы на все свои вопросы.       А пока… можно считать это бессрочной прогулкой (поездкой? вояжем?) по местам очень отдалённым, но оттого безумно интересным…       …       Элен уже заканчивала записывать очередную мысль в дневник, как вдруг её осенило. Нет, пришедшая ей в голову идея новой, в сущности, не была и впервые посетила попаданку в первый же её день здесь, но шанса задать соответствующий вопрос ей так и не выпало. До сих пор.       В конце концов, если это почти как путешествие в незнакомой стране, то стоит озаботиться различными аспектами своего пребывания там.       — Нами, — окликнула Элен задумавшуюся о чём-то своём рыжую девушку.       Та недоумённо оглянулась. Элен давно не принимала участия в общекомандной деятельности, занявшись своими записями, и её «возвращение к жизни» было немного неожиданным.       — Как здесь обстоят дела с валютой? — сделала очень официальный запрос девочка и, видимо, осознав, какую заумную фразу выдала, тут же упростила формулировку: — Как называются местные деньги? Какие в среднем бывают цены? На продукты, одежду, таможенные пошлины какие-нибудь и так далее…       В первый момент Нами даже не поняла, чего от неё хотят. Но потом вспомнила, что Элен действительно очень многое неизвестно и её стоит просветить. И штурман принялась объяснять.       — Практически во всём мире используется одна денежная система. Денежная единица называется «белли».       Нами дотянулась до мешка с бывшими Баггиными сокровищами, чуть ослабила верёвку, достала сверху монетку и бросила её Элен.       Это был, надо сказать, весьма опрометчивый проступок: девочка не ожидала, что Нами передаст деньгу таким способом, и монетка, ловко ускользая от растопыренных пальцев, едва не улетела в воду. К счастью, в самый последний момент Элен удалось схватить строптивую денежку.       Когда она вернулась на своё место, подобрав упавшие вещи, и возмущённо взглянула на Нами, возмущение мгновенно сменилось оторопью и чувством вины: выражение лица штурмана (и воровки, больше всего ценящей деньги, некстати вспомнила Элен) было ужасающим. Девочка тихонько попросила прощения и съёжилась.       Нами опустила руки со скрюченными пальцами (она явно была готова то ли прыгнуть за монетой в воду, то ли придушить Элен за неуклюжесть) и мило улыбнулась.       Она быстро вернулась к прежнему благодушному настроению: похоже, искреннее раскаяние Элен пришлось ей по нраву. Тем не менее, свой урок из происшедшего она тоже извлекла.       — Впредь буду передавать что-либо только из рук в руки, — покачала она головой и, поставив жирную точку в этой ситуации, продолжила поучительный рассказ.       Элен слушала очень внимательно, разве что только не записывала (хотя парочка свежих фактов и оказалась запечатлена на страницах дневника). Иногда она задавала новые вопросы, и штурман с готовностью отвечала, стараясь, впрочем, не слишком отходить от главной темы. Порой, к неудовлетворению Нами, приходилось разжёвывать и раскладывать по полочкам простейшие, с её точки зрения, вещи, из чего она заключила, что в экономике Элен несильна — в силу не то недостатка знаний, не то не того склада ума.       Но самое основное попаданка усвоила — Нами могла гордиться своим педагогическим талантом. Теперь Элен не пропадёт, а если что, её можно отправлять с поручениями. И, конечно, научить чему-нибудь ещё. Немного. Как любой профессионал, Нами не собиралась раскрывать все свои секреты.       Элен, переваривая новые сведения, со всех сторон рассматривала предоставленную ей во временное пользование в качестве наглядного пособия монетку. Символ белли был похож на символ доллара: большая латинская буква «B», поверх которой шёл значок интеграла из учебника по высшей математике. Девочка негромко засмеялась, как ребёнок, восхищённой новой, но уже очень нравящейся игрушкой.       Когда монета была, наконец, полностью изучена, Элен вернула её Нами. Та положила её обратно в мешок и тщательно его обвязала верёвкой.       — А что, получается, у тебя совсем нет с собой денег? — поинтересовалась штурман. — Даже из дома?       Похоже, Нами не отказалась бы взглянуть на чужую валюту — и по возможности продать её подороже: всё равно недействительна, а так за антикварную редкость сойдёт. Элен, смеясь, отрицательно тряхнула головой.       — Когда я очутилась здесь, у меня с собой не было ничего своего, за исключением платья, которое я разодрала на лоскуты для перевязки, после чего оно своё отслужило. Всё, что у меня есть с собой сейчас, это подарок жителей Шеллзтауна в качестве благодарности. Но денег у меня нет.       — Понятно…       Нами хотела что-то добавить, но в конечном счёте так ничего и не сказала. Кажется, безденежное положение Элен её немного пугало, а ещё сильнее удивляло то, что попаданку это, по всей видимости, ни капельки не волновало.       — Это не беда! — вдруг вмешался Луффи.       Он давно прислушивался к разговору девушек со своей лодки, но ему было скучно, пока в ход шли одни заумные экономические термины, зато теперь ему наконец-то представилась возможность вставить своё веское, капитанское слово.       — Мы обязательно найдём сокровища, поровну их поделим, и тогда у тебя будет своё богатство! — весело воскликнул он.       Элен очень тронуло его участие, и она тепло улыбнулась в ответ.       — Спасибо, Луффи. Думаю, это будет хорошее приключение!       Парнишка заразительно засмеялся. Зоро, давно не подававший признаков жизни, всхрапнул, Элен забеспокоилась, зашикала на Луффи, чтобы он мечника не разбудил, но Ророноа лишь чуть-чуть сменил позу, повернул голову в другую сторону и засопел дальше, пуская носом пузырь: ему стал сниться новый сон.       Ребята посмеялись над этой сценкой, теперь стараясь не слишком шуметь, и продолжили болтать о приключениях и сокровищах — с надеждой, что всё это скоро случится с ними. В частности, Луффи хотел, чтобы что-то захватывающее происходило с ними каждый день, а Нами стремилась собрать сто миллионов белли — неизвестно для чего.       Что же касается Элен, то она пока просто плыла по течению, довольная всем.       ***       Краткий отчёт о приключении на острове «Карающего леса».       Нами, как и обещала, починила Луффину шляпу. Полминуты спустя он её продырявил заново, за что и получил. Правда, не кулаком, как я сделала, а иголкой. А что, логично: резине ничего не будет, если её стукнуть. А вот если прорвать или порезать… Тогда, наверное, понятно, почему Луффи на меня не обиделся за тот удар — он его просто не почувствовал! Но это, конечно, не значит, что его можно бить по поводу и без. Даже не понимаю, как я могла тогда так поступить…       Во второй половине дня мы заметили вдалеке остров и высадились на нём в поисках провианта и новых членов команды. Нами пыталась Луффи предостеречь, и лично меня её предупреждение немного напугало. По слухам, остров пользовался дурной славой, и лучше его оплывать стороной. Но разве Луффи таким проймёшь?       (Вот, кстати, один из первых уроков мне: не верить всему, что слышу.)       На сушу (земля! долгожданная земля под ногами!) мы сошли втроём: Зоро остался в лодке спать и выздоравливать во сне. На острове, как ни странно, в конечном счёте ничего такого опасного мы не нашли, поэтому он немногое потерял.       «Карающий лес» начал удивлять нас в первые же пять минут. Едва мы зашли под сень деревьев, как нашим взорам представилась необычная местная фауна. И под словом «необычная» я подразумеваю действительно необычных животных! Каждое создание совмещало в себе два разных вида. Например, лисопетух: тело лисье, а гребешок, серьги и хвост — петушиные! Или понравившийся Луффи змеекролик: змея с кроличьими ушами и круглым пушистым хвостиком на конце (!!!) хвоста змеиного! Или свинолев — симпатичная даже крупная свинка с львиной гривой. Я бы погладила, не будь я такой трусихой. И это далеко не все существа, которых мы видели, но если перечислять всех, то на это уйдёт куча страниц и времени.       Когда мы углубились в чащу, мы наконец-то встретили Гаймона, человека, из-за которого этот лес и называется Карающим. Под конец нашей встречи Луффи метко обозвал его «тоже редким и ценным животным», на что мистер Гаймон обиделся, и я, конечно, не могу его за это винить.       Оказалось, что когда-то м-р Гаймон был пиратом и двадцать лет назад приплыл на этот остров вместе со своим капитаном и командой за спрятанными здесь сокровищами. Но сколько бы они ни искали, они так ничего и не нашли, и корабль уплыл, забыв м-ра Гаймона на острове. Тот в самый последний момент увидел сундуки на скале посреди леса, самой высокой точке острова. Но сообщить о находке товарищам он не успел: он сорвался с уступа и упал в пустой сундук, а когда пришёл в себя, было уже поздно.       Из сундука он также выбраться не смог (и запретил нам пытаться его вытащить: за столько лет он в буквальном смысле сроднился с этим ящиком) и стал жить в лесу, подружившись с местным зверьём и бдительно охраняя сокровища от охотников за лёгкой наживой. Нас он, естественно, тоже принял за подобных проходимцев, но, к счастью, выбрал своей целью Луффи, а на него пули не действуют. В конечном счёте мы смогли мирно обо всём договориться.       На самом деле я не могу перестать поражаться Луффи. Какой же он хороший, добрый и мудрый.       Он забрался на скалу за сокровищами, но отказался отдавать их. Я не сразу догадалась, в чём дело, но подвох почувствовала сразу. Судя по тому, что я уже видела, Луффи бы не стал так поступать из алчности или тому подобной пиратской прихоти. Тем более дело касалось мечты, а мечта — ключевое для Луффи слово.       Сундуки действительно были пусты. Кто-то успел обчистить их ещё до прибытия м-ра Гаймона и его товарищей.       Луффи, конечно, рассмеялся — и сказал, что за эти двадцать лет произошло одно хорошее событие: сюда приплыли мы, а ведь ожидание могло длиться и тридцать лет. И предложил м-ру Гаймону присоединиться к нам. Тот, правда, отказался. Он захотел и дальше жить на этом острове и охранять — но теперь уже животных, которые из-за своей необычности тоже становятся целями разных плохих людей, да и привязался он к ним. К тому же, теперь, когда точно известно, что никаких сокровищ здесь нет, у него будто гора с плеч свалилась.       На прощание м-р Гаймон позволил нам вдоволь запастись дарами «Карающего леса». Даже звери вышли проводить нас! Мы смотрели на исчезающий позади остров до тех пор, пока он не превратился в маленькое тёмное пятнышко на горизонте. «Жизнь — бесконечная череда встреч и расставаний», да? Ну что ж… По крайней мере, это было хоть и короткое, но весёлое приключение!       Примечание 1. А Зоро всё проспал! :)       Примечание 2. Мне отчего-то хочется верить, что однажды на этом острове окажется человек, которому будут не нужны ни сокровища, ни звери, но который составит м-ру Гаймону компанию. Мне трудно представить, каково это — пробыть столько лет одному; когда тебе подобные приходят лишь затем, чтоб забрать то, что тебе дорого. Поэтому… пусть на этом острове всё будет хорошо.       Примечание 3. Помимо всего прочего м-р Гаймон немного рассказал нам о Гранд Лайн. О так называемом «Пиратском кладбище». Уже эти слова внушали тревогу, а дальше — ещё хуже. В своё время м-р Гаймон своими глазами видел пиратов, вернувшихся с Гранд Лайн. Он сказал, что они были похожи на живых мертвецов. Никто не знает, что такое они увидели там, но, очевидно, нечто ужасное. Луффи и Нами на эти слова внимания не обратили, но у меня они почему-то никак не идут из головы.       Обычно люди, говоря о сомнениях, ссылаются на конфликт разума и сердца. Я же разрываюсь между тем, что мне диктует инстинкт самосохранения (да кого я обманываю, трусость это обычная!), и простым, как пять копеек, но очень сильным и заветным желанием вернуться домой.       Мне страшно. Да, я решила, что отправлюсь вместе с Луффи в поисках ответов на самые важные для меня вопросы, но смогу ли я пройти то, что путь мне этот готовит?..       Примечание 4. После визита на остров Гаймона (так мы стали его называть из уважения; не относиться же к нему по-прежнему как к «Карающему лесу», когда мы знаем правду?) игра в «слова» необычайно разнообразилась…       …       — Змеекролик!       — Кабанокрот!       — Тигрокролик!       — Э-э-э, а это честно — дважды использовать кролика?       — Но слова-то сами по себе разные!       — Стоп-стоп-стоп, я уверена, что кролика, скрещённого с тигром, там точно не было!       — Ха-ха…       — Да откуда вы всех этих мутантов берёте?!