Соломенное солнце

Глава пятнадцатая. Тингтаун.

      Незаметно пробраться в город не составило пиратам и воровке никакого труда. Они чудом успели добраться до городских стен до того, как зарядил сильный ливень.       Как оказалось, они юркнули в захудалый магазинчик оружия, чей дряхлый владелец несказанно обрадовался первым за долгий срок посетителям. Радость его, разумеется, была недолгой: искренне заинтересовался товаром только длинноносый парень, рыжая девушка брезгливо вздёрнула носик и отвернулась от стеллажей, предпочитая смотреть сквозь заляпанное дверное окно на улицу, а единственный вооружённый член странной компании обвёл взглядом всю коллекцию, обратил более пристальное внимание лишь на пару экспонатов и фыркнул, тем самым высказав своё отношение к магазину в целом. Старик чуть не взорвался от негодования: попробуй вести бизнес хоть на каплю лучше в этом проклятом городишке! Естественно, что товар никто не покупает, кроме совсем сбрендивших чудаков. Никто в эти серые дни не найдёт лишней монеты на старые мечи и копья, тут бы себя да семью прокормить. Старик сам подумывал закрыть лавку, да только оружия жалко — где ещё такой раритет сыщешь? Вдруг однажды времена переменятся, и сюда зайдёт настоящий ценитель…       Не удержавшись от соблазна, лавочник попытался втюхать длинноносому мальчишке парочку самых ржавых — «но оттого и более ценных, имеющих за собой историю!» — предметов, но вмешалась девица. Схватив приятеля за ухо, она яростно зашипела, что платить за него не будет, и если они останутся без красок, то с неведомым капитаном он будет разбираться сам. Парень неохотно послушался, а старик плюнул на тщетные попытки сбыть хоть что-нибудь и грубо велел троице выметаться из его магазина, раз ничего покупать они не собираются. Препираться молодые люди не стали и ушли, благо дождь уже сошёл на нет. Лавочник не подозревал, насколько ему повезло.       Этот случай был не единственным: выбираясь из трущоб ближе к более цивилизованным районам, троица насмотрелась и не такой грубости. Нет, в остальных случаях они просто становились свидетелями местных превратностей жизни, но настроения это им, естественно, не поднимало. Вокруг была одна нищета, голод, грязь, жестокость — иначе здесь было не выжить. Жёстко действовали и местные стражи порядка — крепкие молодчики в чёрных мундирах. Они пресекали драки и разборки, не глядя, кто прав, кто виноват, а кто мимо проходил.       На глазах у пиратов (и воровки) полицейские бросили факел в старый амбар, а потом отловили каждого, кто покидал дом. Жуткое зрелище — человек вырывается из пожара в горящей одежде, с горящими волосами, наверняка с многочисленными ожогами, не кричит даже, а только кашляет от дыма. И сразу попадает в цепкие руки полицмейстеров и в наручники.       Кто-то из зевак вполголоса пояснил, что наконец-то застали врасплох всю банду, терроризировавшую район, в логове до последнего человека. Когда ловля закончилась, пожар, не продлившийся и десяти минут, быстро потушили, чтобы огонь не перекинулся на другие дома. Но амбар был настолько ветхим, что в процессе рухнул, значительно облегчив пожарным задачу.       Слухи, которые знали к этому моменту пираты, потихоньку обретали подлинные очертания. При таких настроениях неудивительно, что стражи порядка столь пристально за этим порядком следят и такими методами его восстанавливают. К примеру, та банда специализировалась на воровстве и поджогах, не брезгуя избиением всякого, кто оказывается у них на пути. Полицейские, прежде чем поймать, отплатили им той же монетой. У кого конфисковали «по подозрению» имущество, кого припугнули и отделали в тёмном переулке. Но с пожаром сработали, конечно же, куда лучше: огонь переходит с дома на дом легко, и необходимо как можно быстрее с ним разобраться, что у бригады и получилось. Жители района, измождённые, в поношенной и несвежей одежде, выглядящие старше своих лет, искренне благодарили уходящих полицейских, но вслед им смотрели с неприкрытой завистью — хорошо одетым, упитанным, имеющим постоянную, неплохо оплачиваемую работу и живущим в казармах у замка. Вот это жизнь!       Чувствуя общий настрой, пираты поспешили отделиться от толпы и отправились дальше по своим делам. Проняло всех. Нами твёрдо решила, что они доберутся до центра города и закупят всё необходимое там, а не в этом ужасе. С той же решимостью трио чужаков ненавязчиво избегало отряды полицейских, стоило чёрным мундирам показаться в поле зрения. Штурман порадовалась, что сумела убедить фехтовальщика взять с собой только один меч для самообороны. Подозрительным могло быть уже то, что Зоро вообще при оружии, но пока к ним никто не присматривался.       Чем дальше в лес, тем толще партизаны. То есть чем глубже в город, тем лучше жизнь. Этот принцип сработал и тут. Улицы были куда чище, никаких мрачных закоулков, разбитые скверы, клумбы, фонтанчики, лотки со сладостями, корзины цветочниц, витрины магазинов с внушающим доверие товаром. Стражей порядка здесь было на порядок меньше: никаких отрядов, одиночные, максимум сдвоенные посты там и тут, да и то, скорее, для общего спокойствия.       Теперь пираты искали рынок: Нами не собиралась упускать возможность поторговаться и заплатить меньше. Что ей и удалось, и вскоре она загрузила спутников мешками с рисом и другими продуктами. Троица немного посидела на лавочке в маленьком скверике, отдыхая и лениво наблюдая за прохожими.       Первое впечатление было обманчивым: да, здесь уровень жизни явно был лучше, люди больше ели и лучше одевались, но это измученное выражение лица и затравленный взгляд ни с чем не спутаешь. Если приглядеться, то далеко не всегда люди, подходившие к лоткам и витринам, что-либо покупали или даже заходили внутрь. Самые разные цветы шли буквально за бесценок — чтобы выручить хотя бы что-то. Нами с грустью заметила, как маленький мальчик указал матери на приглянувшуюся игрушку, но женщина печально покачала головой и что-то произнесла, отчего мальчуган понурился. Непробиваемая воровка невольно обняла себя руками: как же ей было не по себе в этом месте. Спутники её поведение списали на негостеприимную погоду.       — Отлично, друзья! Мы отдохнули, и теперь можно отправляться дальше! — жизнерадостно объявил Усопп, вскакивая на ноги и подхватывая самые маленькие мешки.       Остальные, ворча, тоже поднялись, взяли поклажу. Пришла пора искать магазин с рисовальными принадлежностями. Усопп обнадёжил товарищей, сказав, что видел похожую лавку по дороге на рынок. Нами великодушно разрешила обманщику делать всё, что ему вздумается, главное, чтобы в итоге краски были и платил он из своего кармана.       Опрометчивое решение. Усопп протащил их по всем магазинам, где только можно было найти краски. Потому что это не так, это не эдак, это жидко, это слишком густо, это бледно, это вообще не тот цвет, не тот размер, не тот оттенок, тут брак, это некачественно, такое быстро выцветет и потускнеет, да разве ж это банка — мазнёшь разок и сразу с донышка всё снимешь, а это вообще грабёж среди бела дня, такую ерунду по такой цене продавать, а это чересчур дёшево, тут явно есть подвох… И так далее, и так далее, и так далее. Как выяснилось, Усопп умел торговаться и на глаз выбирать нужный товар и отсевать всё остальное не хуже Нами. Когда хотел, конечно.       Товарищи его бурной деятельности не одобрили. Усопп умудрился вывести из себя даже Зоро, мирно дремавшего вполглаза снаружи каждого нового магазина, не выпуская при этом из рук покупки. В конце концов Нами эта беготня по улицам надоела, она как следует прикрикнула на горе-художника, пригрозила карой небесной (в пределах своей скромной должности штурмана, но и это уже немало) и едва не пинком отправила расплачиваться в ту лавку, где Усопп лучше всего отзывался о нужном им товаре. Душа поэта, в смысле художника, возмущалась, но вслух не роптала. Усопп быстро заполучил всё, что приглянулось из требуемого, и вернулся к друзьям. Те немного поостыли, и Нами вполне справедливо разделила между ними покупки.       Следующей благой идеей Усоппа было пойти куда-нибудь и перекусить, восстановить силы — им же ещё обратно возвращаться с тяжёлой ношей. Дельное предложение он выдвигал с опаской: не рассердится ли воровка ещё сильнее? Нами усмехнулась и — явно мстительно — сказала, что они и так справятся.       — Ты не хотела надолго оставаться в городе, потому что опасалась правдивости слухов, — попытался переубедить её Усопп. — Но теперь-то мы убедились, что к нам это не имеет ни малейшего отношения!       На Нами его аргументы не возымели никакого эффекта. Неторопливым шагом троица отправилась обратно в направлении неприметных воротец в городской стене. Но, пока Усопп бегал чуть ли не по всему Тингтауну в поисках подходящих материалов, компания очутилась в лабиринте похожих одна на другую улочек. Тут не только Зоро заблудится! Но пираты не сдавались и настырно искали дорогу восвояси. Но не спешили. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь. А в данном случае — забредёшь ещё куда-нибудь не туда.       Нами прекрасно чувствовала мельчайшие изменения в воздухе и обнадёжила спутников хотя бы тем, что дождя в ближайшее время не предвидится. Свинцовые тучи продолжали висеть над городом мрачным потолком, и казалось, что небо стало ниже, а дышать — тяжелее, и сам Тингтаун здорово смахивал на закупоренную со всех сторон коробку. Серую, беспросветную коробку. Нет, нельзя сказать, что серым было прямо-таки всё, но вся разноцветная гамма улиц, зданий и людей смешивалась в неотступную серость.       Яркие цвета в этом богами забытом месте были скорее исключением и воспринимались местными жителями двояко: кто-то смотрел с любопытством, кто-то неодобрительно. Оно и неудивительно: выбиваться из общей цветовой гаммы позволяли себе только невежественные дикари… то есть приезжие. В большинстве своём это были купцы и богатые люди, уставшие от родных земель и желающие повидать мир, а заодно и найти себе неприятностей… приключений, да.       Но и среди чужеземцев встречались весьма красочные личности — даже такой разномастной компании, как Нами, Усопп и Зоро, было до них далеко, это они признали сразу. С другой стороны улицы навстречу им вальяжно прогуливалась очень колоритная парочка — создавалось ощущение, будто на каждого из этих двоих вылили по ведру краски, такой же яркой, как в той лавке, где в итоге затарился Усопп. А потом ещё одно ведро на двоих: оба носили схожего оттенка синие джинсы. Высокий стройный загорелый мужчина в ярком сомбреро и насыщенно-бордовой рубашке галантно вёл под руку смешливую молодую женщину в пончо цвета фуксии. На них оборачивалась вся улица, а им было всё нипочём: они весело болтали, задорно смеялись, женщина иногда что-то запевала. Сопровождаемые взглядами — здесь и старая добрая зависть, и восхищение, и возмущение, и опаска, и грусть пополам с разочарованием в собственной жизни, — эти одиозные ребята скрылись в дверях какого-то бара.       Пираты только головами покачали и продолжили путь. Окружение угнетало всё больше и больше, хотелось вырваться отсюда на свежий воздух, туда, за каменные стены, в лес, пусть даже и под дождь, но нужная дорога никак не находилась, а спросить ни у кого было нельзя — вызовет подозрения. А им только внимания «чёрных мундиров» не хватало.       Один раз друзья случайно вышли к набережной. Путеводитель по городу они найти так и не смогли, и Нами ругала карту острова, на которой Тингтаун не стоял настолько близко к высокому скалистому южному берегу, где и порт-то не сделать. Ожидая, пока штурман выговорится и решит, куда им идти дальше, пираты бесстрастно смотрели на море — такое же серое и холодное, как и всё на этом острове. Вдалеке плыл корабль, явно направляясь в гавань к северо-востоку; с набережной не разглядеть было ни модель, ни флаг, ни какое-либо приметные детали. Усопп логично предположил, что это торговец: другие суда сюда и не ходили. Зоро только пожал плечами. Вскоре Нами позвала парней, и они снова вошли в серый каменный лабиринт.       Вроде они шли той дорогой, возвращаясь к центру Тингтауна, а всё равно оказались в незнакомом месте. Проходя мимо небольшой площади, пираты услышали трубный голос глашатая, возвещавшего о турнире лучников, который состоится через несколько часов. Вокруг глашатая собралась толпа, с жадным любопытством выпрашивавшая детали: кто может участвовать, каков приз, обязательно ли приходить с луком или обычная рогатка сойдёт… На каждый вопрос давался подробный ответ.       Услышав сумму награды, Усопп чуть не выронил свои бесценные банки с краской.       — Эй, Нами! — громким шёпотом воззвал он к воровке. — Ты слышала?! И ты ничего не сделаешь?       — Это не моё дело, — совершенно спокойно ответила девушка. — Да и выигрыш не настолько велик, чтобы я пыталась его заполучить. Я могу без каких-либо усилий выкрасть сумму втрое больше у пиратов, которых никто не хватится. Или ты хочешь сказать, что ради меня примешь участие в турнире? Сомневаюсь, что твоими соперниками будут дилетанты, которые совсем недавно, в преддверии турнира, впервые взяли лук в руки.       Даже не поняв, каким это образом хитрая Нами перевела все стрелки на него, Усопп стушевался и пробормотал только укоризненное: «Ты настолько не веришь в мастерство капитана Усоппа?» Тема была закрыта. Усоппу и самому не хотелось задерживаться здесь на лишние часы.       Обрывки разговоров, выкрики торговцев, шумные торги за пучок петрушки, запах рыбы и чуть погодя овощей… Ребята шли смутно знакомыми мостовыми и, перебрасываясь малозначимыми фразами, не заметили, как оказались на краю другой незнакомой площади.       Вся весёлость слетела с пиратов в один миг. Слухи таки имели в себе зерно истины. Только уж лучше бы это относилось к ушам на стенах.       Это была площадь казней. Сейчас на ней было мало народу и всего пара полицейских, один из которых клевал носом, а второй считал ворон. В середине площади бодро чирикала стайка птичек, будто не понимая, где они находятся. Создавалось мерзкое ощущение, что серые камни едва заметно отливают алым, а в спёртом воздухе витает чуть уловимый запах крови, столько здесь её пролили. Зоро, на протяжении всей прогулки сохранявший каменное выражение лица, нахмурился сильнее и невзначай положил руку на гарду белой катаны. Нами и Усоппу стало сильно не по себе; забегавшие по спине мурашки хорошего самочувствия не прибавили.       На противоположном краю площади стояло несколько плах и заключенных в них людей. Кто-то из прохожих с плохо скрываемым содроганием бросил, что это несчастные, лишившиеся всего и так и не сумевшие заплатить высокий налог. Следующей мерой наказания для них будет тюремное заключение, а затем, спустя определённый срок, который определит для них шериф или его приближённые, срок, полный страданий и голода, этих бедняг казнят. Снова начнётся сезон «крови и зрелищ», добавил прохожий и поспешил покинуть площадь.       — Крови и… зрелищ? — с ужасом повторил Усопп страшную фразу, переделанную на отвратительный манер из привычного «хлеба и зрелищ».       Нами казалось, что она видит кошмарный сон. Она неотрывно смотрела на крошечную ссохшуюся старушку, которая подковыляла к одному из приговорённых, такому же дряхлому и слабому старичку, и, с трудом двигая маленькой рукой, кормила его кашицей из принесённой с собой миски. Оба, кажется, плакали.       Прежде чем стать узниками каменных стен, обречённости и голода, арестанты должны были провести здесь определённое количество дней и ночей, также не получая ни воды, ни питья, а только презрение, насмешки и камни зевак. А в этом проклятом городе наверняка найдутся такие жестокие люди, хотя все они здесь в одной лодке, все они висят на волоске — видели же методы «чёрных мундиров». Тем ведь всё равно, кого губить, им на всё — приказы вышестоящих. Приказы шерифа — того, кто правит здесь на самом деле.       Нами неосознанно прикусила губу. Как же всё это… И не им освобождать этот остров, если он вообще может быть освобождён.       — Усопп, — негромко окликнула девушка лжеца.       Тот встрепенулся, в первый момент не узнав её голос, да и она не узнала — настолько чуждо прозвучала сама для себя. Большие глаза выдумщика вернулись в привычную форму, когда он вспомнил, что не один.       — Твоё предложение было пересмотрено и признано дельным, — усмехнулась воровка и штурман в одном лице, восстановив самообладание. — Пожалуй, нам и впрямь стоит перекусить.       Усопп ухмыльнулся в ответ — так, как делал всегда. Он тоже очнулся от страшных видений.       — Отлично! Тогда — вперёд! — и он бодро потянул товарищей за собой.       — Куда пошёл! — привычно прикрикнула Нами. — Нам вообще не в ту сторону!       Они выбрали симпатичную таверну подальше от центра и поближе к тем районам, через которые вошли в город — им удалось вспомнить свой начальный маршрут. Таверна была не только симпатичной, но ещё и довольно приличной для своего расположения. И меню было разнообразным — на любой вкус, и цены не кусачие. То, что нужно после перенасыщенной впечатлениями прогулки.       Столик пираты себе выбрали неподалёку от стены, но и не так уж далеко от центральных столов, и им были неплохо слышны чужие разговоры — это Нами постаралась. Руководствуясь одной ей известными причинами, она хотела быть в курсе того, что творится в Тингтауне и вообще в окрестных водах. Парни, уверенные, что, поев, они немедленно отсюда свалят, и уплывут, и больше никогда сюда не вернутся, не понимали её действий, но спорить не стали — всё равно никаких неудобств они не испытывали, а там кто знает, может, действительно что-то интересное услышат.       Так и произошло. Вскоре после того, как ребята выбрали каждый блюда и напитки себе по душе и продиктовали заказ миловидной официантке, в таверну ввалилась компания рабочих пополам с рыбаками. Из их громкой, перекрывшей все прочие разговоры, перебранки стало известно, что в море, то ослабевая, то ярясь с новой силой, буйствует шторм. Нами шипела не хуже рассерженной кошки: да, она знала, что к острову Нотт «Гоинг Мерри» причалила в том числе и для того, чтобы переждать суровую непогоду, но продолжительность морского гнева штурман недооценила. Может, к тому времени, когда они вернутся к каравелле, море поутихнет, и они с чистой совестью отправятся дальше, на запад…       До пиратов долетели обрывки разгорячённого обсуждения предстоящего турнира. С более-менее мирным «хлебом и зрелищами» в Тингтауне, судя по всему, было туго. Несколько раз в год шериф великодушно устраивал какую-нибудь народную забаву, подобную этому турниру, а куда чаще баловал подконтрольную ему местную знать. Охота, балы, светские развлечения… Горожане злились и завидовали, роптали и явно мечтали поднять бунт: пока они горбатятся и трудятся в поте лица, чтоб на пропитание да на налог хватало, эти пируют и отдыхают! Их бы в такие условия. Но в голос такие мнения не озвучивались — мало ли кто услышит…       — …Клиффорд, говорят, и беднягу Барона выпустит порезвиться в этот раз. А то как бы он не зачах в своих покоях в замке! — донеслось из-за соседнего стола, оккупированного компанией обрюзгших обывателей, частых зрителей «хлеба и зрелищ» любой категории. Такие с одинаковым воодушевлением смотрят и на скачки, и на казни.       Говоривший загоготал, довольный остротой; его поддержали остальные.       — Когда мы Митцельна в последний раз видели? Мельком на зимней охоте? — сострил кто-то ещё, и стол снова заходил ходуном от хохота.       Из уже подслушанного от разных людей в разное время Нами сделала вывод, что Клиффорд — это здешний шериф, как раз узурпатор, а барон Митцельн — наследник местного престола. Слухи в очередной раз подтвердились. Всем заправляет шериф, а барон заперт в замке и выходит из него только с позволения Клиффорда. Вот… мерзость.       Нами сидела, положив подбородок на переплетённые пальцы, и гипнотизировала картину на противоположной стене, изображавшую неизвестно что, когда к их столику подошла та же миловидная разносчица. Девушка сноровисто подхватила пустые тарелки, вернулась с запоздавшим десертом, свежим чаем и бутылкой сакэ для Зоро, пообещала принести потом счёт, ненадолго метнулась к барной стойке и снова вернулась, присев на свободный стул в уголке рядом. Похоже, она честно заслужила от хозяина немного отдыха.       — И так всегда, — неожиданно завязала она непринуждённую беседу с необычными посетителями. — Всегда такой ажиотаж, — пояснила она, заметив удивление на их лицах.       Хотя в общих чертах пираты и знали, что за «ажиотаж», Усопп не отказал себе в удовольствии расспросить девушку поподробнее. Та и сама была настроена поболтать: после бесчисленных заказов, окриков посетителей и критики, ежели попадались особо надменные, хочется обычного тёплого разговора, пусть и с незнакомцами.       Девушка — её звали Эмили — перебросила одну белокурую косу через плечо, чтобы не мешалась в довольно широком, растянувшемся вырезе выцветшей блузки, и с удовольствием принялась рассказывать и отвечать на новые вопросы. Нами и Зоро им не мешали, тоже отдыхая душой, и иногда присоединялись к беседе.       В целом картина вырисовывалась уже понятная и знакомая. Есть Маркус Клиффорд. Шериф, давным-давно захвативший власть, избавившийся от предыдущего наместника (того называли маркизом, а нынешнего почему-то бароном), окруживший себя небольшой армией — теми самыми «чёрными мундирами», подмявший под себя местную знать и правящий в своё удовольствие. Есть Лукас Митцельн — тот самый барон. Его жители Тингтауна видят, если повезёт, раз десять в год — на тех самых народных забавах. Из замка он не выходит. Подлинная причина неизвестна, но все быстро решили, что, когда приехал наследник скончавшегося якобы из-за болезни маркиза, шериф сразу взял быка за рога и показал новоприбывшему дворянину, кто здесь хозяин. Митцельн даже взбунтоваться не мог: у него не было своих людей, а служащий ему штат, по слухам, целиком состоит из шпионов шерифа. Барон и думать не смеет о восстании — не то что попытаться набрать союзников. Так или иначе, но барон, похоже, ведёт себя так, как от него ожидает шериф, потому и может иногда выбираться на воздух. Здесь Усопп сжал кулаки: слишком уж этот расклад ему напоминал то, как заправлял Куро в особняке госпожи Каи.       Итак, барон — марионетка, как и ожидалось. И шериф может творить всё, что заблагорассудится. И душит Тингтаун в налогах — не убивает, но и не даёт лишний раз вздохнуть. Как будто мало болезней, пожаров, недостаточного улова, гибели посевов, не доходящих до порта кораблей с товаром и разграбляемых разбойниками караванов.       Но город не сдавался. Он не жил, лишь существовал, но продолжал надеяться. Надежда почти угасла, но что ещё оставалось?..       — А уйти? — спросила Нами, прочистив горло. Хоть она и знала, что происходит в Тингтауне, и без рассказа Эмили, услышать это от того, кто видит это каждый день, совсем другое, нежели просто представлять себе. — Уйти никак нельзя? Порт открыт…       — Корабли досматривают, — с грустной улыбкой пояснила Эмили, и воровка мысленно чертыхнулась: по той же причине отказалась ведь вести «Гоинг Мерри» непосредственно к городу. — Охрана в порту будет построже, чем в самом замке. Все не уйдут, а кого поймают — тех в тюрьму, на эшафот. Разговор у нас тут короткий. Да и куда идти? Кто нас ждёт? Всё же мы ещё не умерли, продолжаем жить и делать своё дело. Здесь наши корни. И некоторые — не все, конечно, — объединяют усилия, чтобы выжить и что-то изменить. Эта таверна принадлежит моей семье. Рядом — лавка и гостиница. Они принадлежат моим родственникам. В этих заведениях работают и живут все, кто связан кровными узами. Так было не всегда, но теперь мы всё делаем вместе, помогаем друг другу. Только кузены не с нами.       Здесь Эмили сделала паузу, будто подбирала правильные слова. Пираты уже хотели выразить свои соболезнования — по постановке фразы они подумали, что двоюродных братьев девушки уже нет в живых, но она сказала:       — Кузены предпочли уйти… как это называется… на вольные хлеба. — Эмили коротко улыбнулась. Вольные хлеба, в чём бы они ни заключались, были явно не в почёте в местном обществе. — Выбрали более лёгкую жизнь. Но зато живы-здоровы. Не это ли главное? Сейчас нигде нельзя почувствовать себя в безопасности. Даже полный диких зверей Шейдвудский лес может показаться гостеприимней и надёжней неприступных стен Тингтауна.       Пираты нервно посмеялись над шуткой. Совсем здесь худо, раз дикие звери пугают меньше людей.       — Надеюсь, вы в Тингтауне не задержитесь, — искренне пожелала напоследок Эмили, собираясь вернуться к работе.       Она встала, элегантно расправила коричневую юбку в пол, поправила пояс и в несколько шагов скрылась в толпе, хлынувшей в таверну. Удивительное смирение и борьба в одном флаконе. Особенно сильной эта мысль звучала на фоне новости о какой-то арестованной и отведённой в замок красно-розовой парочке. Сочетание красного и розового было чем-то знакомым, но ребята не обратили внимания.       То, что коснулось слуха пиратской троицы сразу после этого, не ожидал никто из них.       — …Корабль! — размахивая руками, вещал какой-то подвыпивший морячок; ему благосклонно внимало полтаверны, а приятели-матросы так и норовили его перебить.       — Каравелла! — незамедлительно поправили они его.       — Каравелла! — повторил он. — Такая маленькая, но такая замечательная! Какие паруса, какое дерево, какой руль — я таких прекрасных кораблей сто лет не видывал!       — Бухта! — загомонили приятели. — Бухта Поющих скал!.. Следопыты прочёсывали южный берег и нашли!..       Пираты сидели в своём углу как громом поражённые. Они уже не слушали — всё и так было ясно.       Нами со стоном уронила голову на руки, вцепившись пальцами в волосы.       — Сокровища! Мои сокровища!.. — бормотала она, раскачиваясь из стороны в сторону.       Потом стукнула кулаком по столу.       — Я убью этих идиотов, — с ненавистью прошипела она.       Зоро и Усоппа занимали несколько другие вещи.       — Если их сумели схватить и увести корабль, значит, там был кто-то очень сильный, — задумчиво потёр подбородок Зоро.       Но и он не до конца в это верил. Чтоб нашёлся кто-то, способный победить их капитана? Скорей уж, их застали врасплох. А если добрались до Элен первой, то чего уж проще — использовать её как заложника. Шанса удачнее не сыщешь, девочка — божий одуванчик же, хоть и хочет мнить себя чуть большим, чем это. Но даже в такой ситуации Луффи что-нибудь придумал бы…       Услыхав вывод мечника, Усопп затрясся. Да что происходит на этом проклятом острове?!..       Он попытался представить себе, как это могло случиться, но мысли всё время возвращались к «Мерри». Бедная Мерри! Плохой из них экипаж, не сумели её уберечь!       Нет, надо сосредоточиться… Вот «Мерри», вот их беззаботный капитан, всегда собранный в критичный момент, вот Элен, не знающая оружия тяжелее и лучше сковородки… На них вышли некие следопыты, наверняка часть всё тех же «чёрных мундиров», но не могут же они быть настолько сильны?! Их задача — выслеживать и исследовать, драться — умение в их случае второстепенное…       — Ребят, — вполголоса окликнул Усопп товарищей по несчастью.       Те недобро на него воззрились. Не по отношению к нему недобро, просто картина трагедии выходила у каждого чересчур мрачной.       — А может, это не они?       — Что «не они»? — рассерженно процедила Нами. — Скажи ещё, что и корабль не наш, а нашли похожий, как две капли воды, да ещё и в том же месте!       — Я имею в виду, может, те двое арестованных, помните, кто-то упомянул, мол, парень в красном и девчонка в розовом, — это не наши. — Усопп недоверчиво воззрился на друзей. — Да вы сами подумайте, да разве ж сумеет Луффи усидеть на корабле, где нечего делать, столько времени?       — Думаешь, ушёл искать новые неприятности? — всерьёз воспринял версию товарища Зоро. — И Элен с собой захватил?       — Если это действительно так, он тем более покойник, — не смилостивилась Нами.       — Нет, — всё же передумал Зоро. — Не настолько наш капитан безалаберный. Да, безголовый, но у нас был уговор: на кого пал жребий, тот остаётся. Ни шагу с корабля. Да и что могло заинтересовать его на берегу? И Элен с ним осталась, она умеет заниматься чем-либо длительное время и припрячь кого-нибудь за компанию. Вот с ней в такой ситуации мне не страшно было его оставлять…       — И, Усопп, — вступила Нами, поостынув, — ты же не думаешь, что две пары людей в одежде одних и тех же цветов на одном острове… Нет, даже договаривать не буду. Таких совпадений не бывает.       Обманщик был вынужден с ней согласиться.       Но дело было не в том, бывают ли такие совпадения. Налицо следующие факты: они в городе, где следят за каждым подозрительным шагом, в гавани надёжная охрана, и любой человек, который попытается приблизиться к странному кораблю, будет задержан, друзья в заключении в замке, куда тоже так просто не пробраться, сокровища конфискованы, и их по всё тому же замку ищи-свищи. Сделать так, чтобы вернуть всё отнятое и уйти, будет ой как непросто…       У Усоппа над головой словно лампочка зажглась — его озарило. Вот оно, нехитрое и действенное решение! Он положил руки на плечи товарищам, заставляя наклониться к нему и прислушаться.       — Слушайте, — заговорщицки зашептал он, — у меня есть идея…       И он рассказал друзьям свой план действий.