Демокрион Асашейлэ приа Глошиарис ликовал. Пока все шло по его плану. Выглянув в окно такси-флаера, он увидел знакомую посадочную площадку и подсвеченную дорожку к входу в дом.
На этот раз комнаты с камерой не было. Все тот же механический голос приказал проследовать в спальню на втором этаже, где на прикроватной тумбочке лежала знакомая маска. Прозвучали все те же требования, Асашейлэ все так же поклялся и, разоблачившись, улегся в центре огромной по своим размерам кровати. Щелкнули замки наручников. Такое ложе было достойно императора. Да и рассматривать элементы декора не было никакого желания, все тело горело в предвкушении разгадки.
На этот раз его страстный любовник не стал тратить время на долгие прелюдии. Их первый акт был быстрым, было немного больно, но в то же время так сладко — партнер двигался на его члене так, будто делал это в последний раз. Его болезненные стоны перемешивались со вздохами удовольствий. Кончили они практически одновременно. Партнер громко вскрикнул и излился на грудь Асашейлэ, а сам он, пару раз вбившись в расслабленное тело, кончил глубоко внутри, примешав к жару тела любовника свой собственный.
Немного восстановив дыхание, приа Глошиарис решил, что настало время исполнять его план.
— Отстегни мне, пожалуйста, руки, — просить было непривычно.
Тело сверху чуть дернулось и сползло куда-то вбок. Минуту спустя к груди прижали влажное полотенце, тщательно вытирая следы утех.
— Нет, Рилэ. И не проси.
Асашейлэ уже и не надеялся на ответ, но все же был рад, что получил его. Единственное, что вызывало в нем досаду, это то, что его любовник продолжал шептать и идентифицировать его голос было невозможно. Благородный приа даже выругался, конечно же про себя.
— Почему? — решил он вести игру дальше.
— Почему? — печально протянул любовник. — Может, потому что я урод? — твердо и бесконечно устало вопросили в ответ. – Может потому, что ненавижу своё изувеченное тело?
— Развяжи все равно. Я хочу потрогать. Маску можешь не снимать…
— Да какая разница?! — Асашейлэ даже не предполагал, что шепотом можно выразить столько возмущения и затаенной боли. — Ты уйдешь сразу же — не ты первый, не ты последний.
Финальная фраза откровенно разозлила приа Глошиариса — как это так, с его любимой игрушкой будет играть не он, а кто-то другой. Если это конечно «она».
— А ты рискни, — продолжил гнуть своё. — Если ты прав — ну что ж, я всего лишь один из многих, как ты и сказал, а если нет — то ты приобретешь любовника, которому не нужно будет завязывать глаза и сковывать руки, и который будет ласкать тебя в ответ.
В комнате повисло молчание. Вот теперь благородный приа был почти уверен в том, что ответа не последует и сейчас его выставят вон.
— Зачем тебе это? — осторожно прозвучало практически в губы Асашейлэ. Он вновь почувствовал свежее дыхание, а его лица коснулись мягкие короткие пряди. — Просто интересно? Или ты действительно станешь моим постоянным партнёром, ире?
Сам того не осознавая, любовник практически назвал его очень личным сокращенным именем. Благородный демокрион хмыкнул, он не был фаталистом, да и как бы он мог, но это была судьба.
— Не просто интересно. Ты мне нравишься, — Асашейлэ высунул язык, в надежде, что его строптивец не отстранился и не прогадал. Самый кончик коснулся обжигающе горячей кожи чужих губ. Ответом ему был мягкий блаженный выдох. Рванувшись вперед демокрион захватил эти чудные губы в плен и тотчас толкнулся языком в жаркую глубину. Партнер не остался безучастным — он ответил.
Они целовались как умалишенные. Асашейлэ с каким-то особым ликованием обнаружил, что язык его любовника чуть раздвоен на конце. «Как у настоящей змейки», — подумал приа Глошиарис.
Оторвавшись друг от друга, они восстанавливали дыхание. Любовник лежал у него на груди, потираясь расселиной между ягодицами о полностью эрегированный член Асашейлэ.
— Ну же… Давай же… Развяжи… — жарко шептал приа Глошиарис, слепо целуя гладкие скулы, удовлетворенно порыкивая, натыкаясь на чешуйки. Теперь сомнений почти не было. Осталось только окончательно подтолкнуть упрямца, и он будет владеть им безраздельно.
Мягкие губы припали к продолговатой ушной раковине, типичной для всех потомков эльфиендов, а в следующую секунду замок на наручниках тихо щелкнул, и Асашейлэ молниеносно перевернулся, придавливая своего любовника к кровати, по-свойски обнимая за талию.
Тело под его ладонями напряглось и закаменело. Осторожно высвободив руки, благородный приа слепо поднес их туда, где по его расчётам должна быть голова. Кончики пальцев тут же наткнулись на гладкую поверхность щек.
— Не бойся, — успокаивающе прошептал он. — В этом мире не так много вещей, способных меня испугать или отвратить.
И Шейл не лгал.
Нежно погладив скулы и удовлетворенно скользнув вдоль линии чешуек, он стал медленно спускаться вниз, действуя двумя руками симметрично. Первый шрам длинный и изогнутый, словно лук, обнаружился на ключице. Тонкий провал, ровный, с покатыми краями, будто не хватало куска кожи. Проследив его дальше, приа Глошиарис ощутил, как тот завернулся с двух сторон спиралями вокруг сосков. Любовник судорожно выдохнул, когда демокрион ненароком задел возбужденные комочки.
Далее шли росчерки вдоль ребер, будто опоясывающие и, как он догадался, уходящие куда-то на спину. На ягодицах обнаружились такие же спирали, как и на груди — своими тонкими концами они проникали практически ко сжатому от напряжения входу.
Дальше исследовать не было смысла — Асашейлэ все понял и так. Кто-то срезал всю «чешуйчатую» кожу с тела этого несчастного существа, и в том, что здесь поработал эльфиенд, не оставалось никаких сомнений — только у их расы были достаточно острые ядовитые когти, которыми можно было наносить раны, которые даже не регенерируют, просто зарастают.
Шейл нежно погладил нервно сжатое колечко мышц и успокаивающе ткнулся куда-то в висок своего любовника, вырвав судорожный, полузадушенный всхлип.
— Все хорошо, — прошептал он. — Я никуда не ухожу и ни о чем не жалею. Тебя я тоже не жалею.
Демокрион еще раз накрыл губы своего партнера и уверенно проник двумя пальцами в обволакивающий жар его тела. Именно с ним почему-то не хотелось быть холодным или жестоким, не хотелось отстранённости, как с другими. Наверное, благородный приа Глошиарис уже давно сам бессознательно приметил своего милого секретаря и сейчас был практически на сто процентов уверен, что под его руками бьётся в страстных судорогах тело Саранде кри Вердэ.
Нащупав бугорок простаты, Асашейлэ провел по нему пару раз, одновременно лаская ямку между ключицами. Длинные сильные ноги обхватили его за талию и прижали ближе, практически роняя вперед.
— Войди… Рилэ, — стонал любовник, — войди сейчас…
Асашейлэ хмыкнул и с радостью повиновался, задавая сразу уверенный и очень интенсивный темп, который тут же подхватили и стали подмахивать. Чуть изменив угол, он стал прицельно бить по простате, вышибая из горла партнера сбивчивые стоны и крики. Собственное удовольствие плескалось в нём, как в полной чаше — если сказать, что ему никогда не было так хорошо, значит соврать, но ему никогда не было лучше. Он впервые достиг такого единения с партнером и мог бы продолжать еще очень долго, но почувствовал, что любовник вот-вот шагнет за грань и ускорился.
Удовольствие накрыло их с головой, вышибая дух.
***
— Как тебя зовут? — как бы между прочим поинтересовался благородный приа.
— Аран.
— Расскажи, откуда это у тебя, Аран? — спросил Асашейлэ, лениво выводя спирали на спине утомленного любовника, повторяя линии шрамов.
— Я не хочу об этом говорить, — отрезал тот, выскальзывая из-под рук демокриона. — Тебе пора.
Голос прозвучал глухо и послышался щелчок двери. Глубоко вздохнув, благородный приа Глошиарис удовлетворенно потянулся и расплылся в хищной улыбке. Дело осталось за малым и он, резко сдернув маску и бросив её на пол, вытерся оставленным на тумбочке полотенцем и отправился на поиски одежды. Снаружи его уже ожидал такси-флаер.
***
Через две недели ловушка для милого змеёныша, как окрестил его в мыслях Асашейлэ, была готова. Осталось только загнать внутрь дичь и захлопнуть. Сам приа Глошиарис никогда не задавался вопросом: зачем ему это надо? К чему он так торопится? Он был уверен. Как и всегда. Как будет и через сотню циклов. Несмотря на выдающуюся продолжительность жизни, благородный демокрион старался не терять времени попусту. И этот случай был из таких. Ему нужен Саранде, не так как он есть у него сейчас, а больше, честнее — каждый день в его постели, каждую ночь во снах и всегда в мыслях. Вот теперь Асашейлэ был близок к тому, чтобы поверить, что эльфиенды влюбляются лишь раз в жизни, каким бы романтическим бредом это не звучало.
Тишину кабинета нарушал лишь легкий трепет занавесок. Ночной ветер проникал в открытое окно, принося с собой аромат ночных цветов. Внезапно в комнату скользнула тень. Асашейлэ беззвучно усмехнулся и резко включил свет, который в мгновение озарил весь кабинет, не оставляя спасительных теней. Высокая, затянутая в сплошной черный костюм фигурка потрясенно замерла спиной к благородному приа Глошиарису, буквально в полуметре от «Хроминеи».
— Ну, здравствуй, «Чоризе», — насмешливо поприветствовал ночного гостя Асашейлэ.
Фигурка молниеносно развернулась и застыла уже лицом к демокриону, с занесенным для броска ножом.
— Пришел украсть жемчужину на этот раз у меня? Или еще за чем-то? — приа Глошиарис грациозно поднялся и, откинув длинную белоснежную косу за спину, уставился заинтересованным взглядом на известного вора.
Нарушитель спокойствия молчал. Черная маска почти полностью скрывала его лицо, оставляя на виду лишь горящие аметистовые глаза.
— Хм-м… — продолжал демокрион. — Я вижу, мы поменялись… — он приблизился почти вплотную и незаметным глазу движением рассек маску когтями. Две половинки беззвучно упали на ковер, открывая сосредоточенное лицо Саранде. — Или мне лучше называть тебя Аран, мой милый секретарь-воришка?
На миг лицо кри Вердэ побледнело. Он опустил голову и упал на колени.
— Ненавижу… — подавленно прошептал Саранде.
— Неправда, — рука приа Глошиариса скинула капюшон с головы любовника и зарылась пальцами в короткие пряди, натягивая их на затылке и заставляя оторвать подбородок от груди и посмотреть в глаза. — Неправда. Ты любишь меня.
Кри Вердэ дёрнулся и затих, прикрыв веки, не в силах выносить пронзительный взгляд абсолютно черных глаз.
— Неправда, — прохрипел он. — Ненавижу… — и спустя время, — должен бы ненавидеть вас, но ненавижу почему-то себя. Ведь вы такой же… Такой же, как и все эльфиенды — жестокий завоеватель, холодный глава одного из правящих домов. Возможно, в будущем даже император, но… Вы правы. Люблю. Люблю и ненавижу, — Саранде тяжело вздохнул, запрокидывая голову сильнее, открывая беззащитное горло. — Так убейте меня, мой господин. Убейте за то, что сюда я пришел отнюдь не за «Хроминеей»…
— Я знаю, — тихо прошептал на ухо своему милому змеёнышу Асашейлэ. — Знаю, потому что это я заманил тебя сюда. И я втайне мечтал, чтобы желал только меня одного. Потому что лишь ты можешь утолить мои печали, погасить мой внутренний голод. И ты тоже прав. Во всем. Я достойный сын своего народа и именно такой, как ты и описал, — приа Глошиарис обхватил лицо Саранде и приблизил к своему. Черные ресницы затрепетали, и на Асашейлэ доверчиво посмотрели такие знакомые глаза цвета аметиста. — Но сейчас я только твой.
Демокрион легко прикоснулся к губам своего теперь уже возлюбленного, но юноша внезапно отстранился, прервав поцелуй, и, открыто посмотрев в глаза своего господина, произнес:
— А я пришел украсть твою любовь.
Конец.
