В этот вечер должна была состояться премьера нового спектакля Квентина Мейкписа "Лебеди Аравии". Рекламка гласила, что "мы окунемся в томный мир страсти восточных афритов и людей". Звучит интересно.
До спектакля был еще час, а Девина уже была готова. В этот раз она надела синее в коктейльное платье чуть ниже колена. Его простой, и даже целомудренный крой компенсировался пайетками, которыми было расшито все платье. Волосы девушка необрежно уложила на затылке, оставив несколько произвольных прядей. На этот творческий беспорядок вместо шляпки закрепила коричневый берет, расшитый синими полудрагоценными камнями. Плотный синий плащ и туфли на основательном каблуке ждали своего часа в прихожей. Кожаный коричневый ридикюль и тонкие лайковые перчатки покоились перед Адамс на столе.
Сегодня она хотела выглядеть мило и стильно, чтобы окончательно заткнуть сплетни о своем красном платье. Ветеран выходов в свет, теперь оно висело в шкафу без надежды вновь быть надетым.
Коротая время, девушка пила остывший чай, забравшись с ногами на кресло в своей крохотной кухоньке. Наконец часы пробили шесть. В дверь позвонили.
"Господин министр удивительно пунктуален", - усмехнулась про себя девушка.
Девина навесила одну из своих самых очаровательных улыбок:
- Как я рада вас видеть,милый Стюарт!
И девушка поцеловала в щеку молодого человека, стоящего на пороге. Он слегка смутился от такой встречи:
- Здравствуйте, Девина. Вы уже готовы? Машина ждет у подъезда.
Они ехали на черном лимузине министра здравоохранения. Неверный свет уличных фонарей не позволял рассмотреть лица простолюдинов, закутанных в громоздкую одежду. На улице значительно похолодало: лужи от дневного дождя начали покрываться тонким слоем льда. Девина немного виновато шевельнула туфелькой. Она тоже не владела магией, но в отличие от прохожих, могла позволить себе одеться красиво и не практично. А этим бедолагам не приходится рассчитывать на личный транспорт.
Девина вздохнула, но тут же опомнилась и улыбнулась своему попутчику. Министр здравоохранения Стюарт Келлоу не владел искусством непринужденной беседы, поэтому девушка заговорила сама:
- Спасибо за приглашение на премьеру, Стюарт.
Молодой человек довольно улыбнулся:
- Не стоит, Девина, я рад, что вы согласились. Для меня честь сопровождать вас, - он взял ее руку в свои ладони и поднес к губам. - Я хочу сделать вам небольшой презент. Я хотел дождаться конца спектакля, но, кажется, не выдержу. Примите этот сувенир в знак нашей.. дружбы.
Спутник Девины извлек из внутреннего кармана плаща плоскую коробочку. Словно боясь, что Девина откажется, он практически сунул бархатный футляр девушке и отвернулся к окну.
Девушка осторожно приняла коробочку, не забывая поддерживать на лице заинтригованное выражение. Спутник нетерпеливо попросил:
- Откройте ее.
Девина послушно откинула крышку. Внутри поблескивали бриллиантовые серьги и браслет. Девушка задохнулась от впечатления, которое они произвели. Множество граней отражали желтоватый свет фонарей. Совершенно искренне она заговорила:
- О Боже, Стюарт, они прекрасны.. Благодарю вас! Впрочем... Я не могу принять столь дорогой подарок, - почти через силу произнесла она привычную форму отказа.
Стюарт Кэллоу смутился:
- Но, Девина, вы оскобрите меня, если отвергните этот скромный дар.
"Скромный?" - хотела переспросить девушка, но вовремя прикусила язычок. Он хочет быть ее героем - вон как весь надулся от гордости - значит, он им будет. Не смотря на то, что свой образ, включая украшения, она подбирала добрую половину дня.
- Правда? Тогда я надену их сейчас же. - Согласилась девушка.
- Позвольте вам помочь.
Старые украшения девушки были бесцеремонно засунуты в футляр, а на мочках и запястье Девины вскоре засверкали подареные бриллианты.
Они выехали на Шафтсбери-авеню. Это была узкая кривая улочка, мекка ночной жизни привилегированного лондонского общества, полностью застроенная ресторанами, барами и театрами. Многие из них были новенькими железобетонными зданиями, возведенными в рамках правительственной программы по борьбе с трущобами. Названия заведений сияли розовыми, желтыми, лиловыми, алыми светящимися неоновыми трубками - нововведение, позаимствованное в Японии. На тротуарах кишели толпы мелких волшебников и привилегированных простолюдинов, за которыми бдительно наблюдали наряды ночной полиции: сегодня здесь должны были появиться сильные мира сего, а значит простым смертным проход был запрещен.
Лимузин замедлил ход и въехал на огороженное канатами пространство под золоченым навесом. За ограждением стояла полиция и волшебники из госбезопасности черных пальто. Между ними торчали несколько фотографов с камерами на штативах. Фасад театра был весь залит светом, от мостовой к дверям вела великолепная красная ковровая дорожка.
На ковре, отчаянно размахивая руками, топтался невысокий кругленький джентльмен. Когда подъезжала очередная машина, Квентин Мейкпис подпрыгивал и бросался встречать гостей; если приезжали чиновники низших рангов, драматург отступал, уступая место камердинеру, а если появлялись гости поважнее, Мейкпис спешил к машине и лично приветствовал гостей.
Он провожал их по дорожке и в это время так нахваливал свою новую пьесу, что Девине стало даже как-то неловко: она была невысокого мнения о предыдущих творениях Мейкписа.
- Ну, дорогая мисс Адамс, очень надеюсь, что вам придется по вкусу этот маленький пустячок, эта забавная пьеска. - И драматург тут же переключался на Стюарта, - И все же, смею вас заверить, мистер Кэллоу, это величайшая постановка современности!
- Я ничуть не сомневаюсь в этом, мистер Мейкпис, - с вежливой улыбкой отвечал спутник Девины.
- А сейчас проходите в зал, друзья, и помните, что вы желанные гости на банкете, который состоится сразу после спектакля! Восточные красавицы, пряности, сладости и еще кое-что... Идите-идите, - и Квентин, подтолкнув к самому входу в театр, уже устремился к очередной черной машине в правительственными номерами.
- Кто это тут у нас? Мистер и миссис Ричардсон! Как я рад вас видеть!Вы уже знаете, о чем будет сегодняшняя пьеса?
***
Зал был полностью забит, ни единого свободного места. Девина сидела в ложе, предназначавшейся для министров ближнего окружения Деверокса. С ее места была отлично видна не только сцена, но и партер.
Первые ряды предназначались для министров, менее приближенных к премьеру, и заместителей и помощников. Середина партера была заполнена членами правительства второго разбора, их женами, помощниками и советниками. Изредка, когда свет прожекторов касался своими лучами зала, поблескивали линзы биноклей. Когда один из таких лучей скользнул по залу, внимание Девины привлек второй ряд. Девушка почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
Как и следовало ожидать, Саймон Лавлейс явился на премьеру. В сопровождении мисс Кэчкарт. Как и следовало ожидать.
Не смотря на всю зрелищность спектакля, взгляд Девины периодически соскальзывал со сцены в партер, где Саймон что-то шептал на ушко Аманде, держал ее за руку и... И тут Девина одергивала себя, улыбалась Келлоу и опять смотрела на сцену.
Там танцевал балет. Все девицы были, как на подбор, смуглые и черноглазые. Они изображали невольниц и демонстративно гремели цепями перед залом. Затем декорации сменились жаркой пустыней: слепили софиты, сцена была просто залита светом. Вышла красивая девушка в атласных шароварах и топе, покрытом блестками. И это ежедневный наряд бедной служанки мага, которой предстоит влюбиться в горячего африта?
Да, с костюмами Мэйкпис переборщил.
История была стара как мир. Похотливый хозяин хочет затащить в койку служанку, девушка же мечтает о Любви с большой буквы. Затем она влюбляется в прекрасного юношу по имени Меван, который в результате и является афритом, вызванным ее хозяином. Все как всегда, они не могут быть вместе, бла-бла-бла. Классический любовный треугольник, поставленный, в общем, с нужной долей романтизма и иронии, чтобы понравиться скептически настроенным волшебникам и их нежным спутницам.
И все же, когда взгляд Девины опускался в партер, червячок ревности подтачивал ее самообладание. И именно он заставил ее взять Стюарта за руку, когда "африт" и "служанка" исполняли арию любви, и улыбнуться ему.
Окончилось первое отделение. Девина, рука об руку со Стюартом, вышла в фойе, где в это время вовсю шла подготовка к предстоящему банкету. На время антракта столы прикрыли плотной тканью. Небольшой оркестр, до этого репетирующий какую-то восточную мелодию, при появлении гостей тут же заиграл спокойную музыку.
К Стюарту тут же бросились сразу несколько капельдинеров, наперебой предлагающих закуски и подносы с искрящимся вином. Девина и Стюарт взяли по бокалу.
Стены фойе были оклеены афишами премьерного спектакля. На большей части афиш красовался сам Мейкпис в различных видах: улыбающийся, подмигивающий, погруженный в задумчивость..
- Сразу видно разностороннюю личность, - нарочито серьезно сказал спутник Девины.
- О да! - рассмеялась она в ответ.
- Мистер Келлоу! - к ним приблизился Шолто Пинн, знаменитый торговец. Он передвигался с помощью огромного костыля.
- Добрый вечер, Шолто. Как ваша нога?
- Уже намного лучше, спасибо, - кивнул Пинн.
- Позвольте представить вам Девину Адамс.
- Очень приятно,мисс, - торговец склонился над ее рукой.
- Как вам пьеса? - продолжал Стюарт.
- Прекрасно. Если бы не африты, наша страна давно уже развалилась бы. Вы же знаете, что в том ужасном инциденте задержать преступника помог именно африт?
- Ну, я пожалуй пойду, поздороваюсь моим старым другом.
Девина вежливо кивнула торговцу и вдруг замерла: старым другом оказался никто иной, как Лавлейс. Он стоял один, без Аманды.
До Девины донеслись слова Саймона:
- Да, конечно, все будет по высшему разряду, Шолто. Завтра с утра я уезжаю в Хедлхем, чтобы лично курировать подготовку.
- Бедный Шолто, - покачал тем временем головой Стюарт. - После того погрома, учиненного джинном в его магазине, он ни о чем другом думать не может.
- Да, я читала, - рассеянно отозвалась девушка. - Извини, у меня закончилось шампанское, ты мог бы принести еще?.. Спасибо.
Тут Саймон наконец заметил пристальный взгляд Девины.
- Секундочку, Шолто, - сказал Лавлейс, и подошел к ней.
- Добрый вечер, госпожа Адамс.
- Госпожа? - ухмыльнулась Девина. - Как формально, после того что у нас... - Саймон начал беспокойно озираться по сторонам.
- Не волнуйся ты так, я слежу, чтобы чужие уши оставались в неведении. Вы уже подобрали музыкантов для конференции, мистер Лавлейс? - она неожиданно перешла на официально-отстраненный тон. Через секунду стало понятно, почему.
- Саймон, ты не представишь нас? - подошедшая только что Аманда не преминула подцепить волшебника под локоток.
- Вы уже виделись с мисс Девиной Адамс. Мисс Аманда Кечкарт, которая любезно предоставляет свое поместье для проведения конференции на следующей неделе.
- Очень приятно, мисс Кечкарт, - любезно улыбнулась Девина.
- Вы здесь с подругами? - в голосе Аманды почти сквозило презрение. Она прекрасно понимала, чем такие девушки, как Девина, занимаются в обществе.
И тут, очень и очень вовремя, подошел Стюарт.
- Вот ваш бокал, Девина, добрый вечер, - он поздоровался с подошедшими.
- Стюарт, вы знакомы с Саймоном Лавлейсом? Он министр торговли.
- Да.. виделись как-то в Вестминстере, надо полагать, - было заметно, что Келлоу пытается, но не может вспомнить Лавлейса.
- Его спутница, мисс Аманда Кечкарт. А это Стюарт Келлоу, самый молодой министр здравоохранения и личный врач мистера Деверокса.
Тут, словно подтверждая ее слова, к ним подошел сам премьер-министр:
- Ну как, Стюарт, я же говорил, что постановка обещает быть великолепной! - Деверокс скупо кивнул Лавлейсу и Аманде. - Однако это уже второй звонок, не пора ли нам в зал? Не терпится узнать, что будет дальше! - и Деверокс, потирая в предвкушении руки, отправился в сторону лож. Стюарт виновато улыбнулся Девине: мол, ты не взыщи, такой вот у нас премьер-министр.
-Возможно, я вас разочарую... - шепнула девушка.
- Это невозможно..
- ..Но мне нравится представление, - шепотом на грани слышимости шепнула девушка.
- Стюарт, вы идете? Я понимаю вас, когда рядом такая очаровательная спутница... - министр глубокомысленно закруглил мысль и вошел в свою ложу.
Девина хихикнула от комплимента и помахала рукой стоящему с каменным лицом Саймону.
Кажется, это называется "нокаут", не без гордости подумала она.
***
Второй акт получился на редкость трогательным и трагичным.
Влюбленные пели о несчастной судьбе, из-за которой они не могут остаться вместе ни в ее мире, ни в его. В довершение негодяй-хозяин велел красавцу-африту, которого играл невероятно обаятельный и красивый актер, убить непослушную служанку, отказавшуюся удовлетворять его пошлые потребности.
Африт, конечно, отказался, и вместо этого провел прекрасную ночь со служанкой. Наутро хозяин вызвал обоих, произнес долгую едкую речь, заканчивающуюся словами:
Так смотри, как пылает
Проклятье Любви!
Жалкий демон погибнет!
За меня выходи!
С этими словами колдун вызвал Испепеляющее Пламя, и влюбленные, ринувшись друг к другу в последний раз, поклялись всегда любить друг друга. Неизвестно как, но сгорающий африт умудрился послать на прощание в волшебника Инферно. Того отбросило к заднику сцены, особождая аван-сцену для безутешной служанки, рыдающей над пентаклем, в котором еще недавно стоял ее возлюбленный. От огненного шара вспыхнул занавес, язычки огня побежали своими дорожками вверх, туда, где на металлических балках висели осветительные приборы и прятались от линз бесы, запускающие спецэффекты.
По залу прокатился испуганный "ох". Самые впечатлительные даже взвизгнули. Стюарт испуганно глянул на Мейкписа, сидевшего в соседней ложе, однако творец взирал на сцену с такой гордой улыбкой, что стало понятно: так надо. Девина вспомнила о предупреждении на антракте: ничего не бойтесь, чтобы ни происходило на сцене. Она еще подумала тогда: чем, интересно, можно напугать сильнейших мира сего в какой-то там театральной постановке. Оказывается, есть такое средство.
Срывающимся на рыдание голосом, девушка затянула последнюю арию, смысл которой был в том, как она любила Мевана, что волшебник бездушен, что без любви не может быть жизни. Актриса потрясающе отыграла эту последнюю сцену. В начале ее монолога оркестр дрожал скрипкой, выводя грустнейшие рулады, которые она словно подхватывала голосом, потом вместе с музыкой как-бы сбивалась и начинала говорить вновь. От истерики на полу, полного отчаяния голоса и заламывания рук, она постепенно поднялась, голос ее окреп и наполнился звенящими от решимости нотками:
- Нет жизни без Любви. Есть Смерть.
И выбор сделан за меня,
Коль мне не суждено его увидеть,
Дорога для меня теперь одна.
И сделан шаг, возврата нет.
Взглянуть последний раз на город!..
Не суждено мне видеть свет
Но что дрожу? откуда холод?
Боюсь я.. Страхи, плоть - обман
Души оковы бесконечной,
Прощай, любимый Самарканд
Я ухожу в объятья Страсти вечной!
- девушка в последний раз обернулась на пентакль. Пламя, пробежавшее по занавесу, спустилось вниз, и теперь между сценой и первыми рядами партера полыхала полоса огня высотой с человеческий рост. Все происходившее на сцене казалось несколько расплывчатым.
- Для нас с тобой возврата нет... - пропела девушка, подняв голос вместе с музыкой до предельных высот. Она достала кинжал откуда-то из складок одежды, и грациозно взметнув руки, пронзила себе грудь.
Стюарт предложил Девине платок. Благодарно взглянув на спутника, девушка принялась аккуратно вытирать лицо, залитое слезами.
Спектакль окончился, и актеры (все, кроме главных героев) вышли на поклон. Поклонившись, они отошли назад и начали аплодировать вместе со всеми. И тут из-за противоположенных кулис выбежала служанка и африт; они взяли друг друга за руки. Начал опускаться занавес.
Девина не помнила, когда она вскочила с места и стала аплодировать стоя. За ней поднялся и Келлоу. Подобная картина наблюдалась со всем зале. Растроганные, заплаканные барышни поднимались со своих мест, кричали браво и яростно отбивали себе ладошки, чтобы апплодисменты звучали громче. Менее впечатленные красивым финалом, кавалеры растроганных барышень нехотя поднимались вслед за спутницами и тоже хлопали, правда, несколько менее воодушевленно.
Пожалуй единственным, кто был столь же растроган, как и прекрасная половина зала, был премьер-министр.
После продолжительных апплодисментов многочисленная толпа потянулась к выходу в фойе, где уже все было готово к предстоящему банкету. Когда импровизированная банкетная зала наполнилась, Мейкпис, забравшись на невысокую сцену, сказал длинную благодарственную речь, и пригласил всех (уже, кстати говоря, давно приглашенных) на банкет по случаю премьеры. По его команде официанты сдернули со столов скатерти, прикрывающие, как выяснилось, все великолепие восточных лакомств, доступных очень богатому человеку.
А потом он очень удивил всех присутствующих. Одним словом.
- Бал! - воскликнул драматург. Насладившись недоумевающими лицами приглашенных, которым ни о каком бале не говорили, Квентин уточнил. - То есть, сначала будут выступать танцовщицы. Восточные красавицы станцуют вам танец живота, а после мы пробежимся по всем остальным горячим танцам, разжигающим страсть. Впрочем, можете не волноваться. По истечению заготовленной программы, во время которой вы вдоволь успеете насладиться общением и не только, - он многозначительно кивнул в сторону столов, - начнется самый обычный вальс, и вы сможете немного растрястись. - Писатель очень харизматично улыбнулся и волна улыбок прокатилась по залу. - Будет три тура вальса. Так что прошу разанее определиться в партнерами!
Оркестр заиграл что-то восточное, и девушки в шароварах и в звякающих топах и поясах принялись трясти животами.
Мать Девины сказала бы, что вечер удался. Девина блистала, введенная своим спутником в самые высшие привелигированные круги и пила шампанское бокал за бокалом. Танцевала с министром обороны, а мистер Деверокс уже был готов перехватить ее для следующего танца. Девина хохотала, запрокинув голову, над шутками премьер-министра и слушала его пошловатые комплименты, шепотом, на ушко. Теплый свет золотых светильников смешивался с золотом гардин и от постоянного кружения Девина стала терять равновесие. Она почти повисла на премьере, когда мимо них пронеслась в стремительном танце удивительно красивая пара: Аманда улыбалась, Саймон, склонившись, что-то говорил ей. На мгновение взгляды Саймона и Девины встретились; он холодно улыбнулся и вновь переключился на свою спутницу.
- У меня кружится голова, Руперт.
