Беспелспективняк

Мне кажется, что я действительно попал в сказку про Золушку: Артур так качественно меня избегает, что у меня нет никакой возможности с ним поговорить. И тут уже не действует мое пожелание видеть его у меня в кабинете: паршивец ловко выкручивается и посылает вместо себя коллег. Конечно, порой у меня возникало желание пообщаться с ними и «передать» интересующую меня информацию через третьих лиц… но я все-таки оставался благоразумен и не впутывал никого в выяснение наших отношений. Слава богу, туфельки я не находил, особенно хрустальные, поэтому бегать и примерять всем окружающим юношам и девицам ее не пришлось. Тем более тут туфелька была бы явно от сорокового размера. Да и зачем? Я и так прекрасно знал личность Золушки-Белоснежки, чтобы постараться ее выцепить. Увы, на деле все оказалось не так просто, как я думал. Знаете, почему? Потому что этот негодяй в спешном порядке взял отпуск, который ему одобрило его начальство. К слову, на тот корпоративный вечер Артур попал тоже с легкой руки своего начальника: тот, видимо, посчитал совершенно нормальным пригласить этого мальчишку с собой как любимого сотрудника. Честно скажу, эти две недели я не мог никак выкинуть из головы то, что случилось на дне рождения нашего коллеги. Я не могу понять, отчего этот поцелуй не давал мне покоя… но в какой-то мере мне даже не хватало общества этого кудрявого наглеца. К своим родителям я заглядывал несколько раз на неделе. Матушка была все такой же бодрой и язвительной, словно целью ее жизни было подкалывать меня. Отец оставался невозмутим и спокоен, но я прекрасно знал, насколько большое удовольствие он получает от наших домашних перепалок. От своего дома до дома родителей я ходил пешком, благо было довольно-таки близко. Подсознательно я, наверное, ждал внезапного появления Артура, как черта из табакерки, однако признаваться себе в этом очень не хотелось. Да и не встретил я мальчишку. Но чем ближе подходил конец его отпуска, тем больше я злился. Мне чертовски не нравится, что мной и моими ощущениями вот так пытаются управлять! Особенно какой-то зеленый парень, считающий, что он имел право вот так подойти и поцеловать меня на глазах у всего менеджерского состава. И я уже продумывал то, как я поймаю его в первый же рабочий день после отпуска и заставлю отдуваться за то, что из-за него я ощущал себя… некомфортно. Каюсь, появлялись в моей голове и другие мысли. Мысли о мести. Например, перевести мальчишку в другой отдел и заставить сидеть рядом с педантичными внутренними аудиторами, которые могли своим занудством свести с ума кого угодно. Хотя помня о характере Белоснежки… скорее, я поверю в то, что через пару дней его обитания на новом месте сотрудники соседнего отдела будут танцевать румбу в повязках из пальмовых листьев на поясе. Поэтому рисковать сохранностью мозга одного из серьезнейших отделов я не рискнул бы. А это значило, что нужно найти другой способ утихомирить этого наглеца с чертовски привлекательными кудряшками. — Хиломанты и хилулги халактелизуют хволи лахитов хлупкостью хлящей и хлоническим хломосомным халакили, — еле слышно бормочу я себе под нос. Сегодня в интернете я нашел новую скороговорку, отличавшуюся особой оригинальностью.

***

— Может, ты все-таки побеседуешь со мной, а не будешь сбегать?! В первый же рабочий день я вызываю Артура к себе в кабинет. Так, что он уже не может отвертеться. Сложно сбежать, когда ты получаешь прямой приказ от руководства, не так ли? Если он не хочет идти тонко, тогда и я буду идти напролом. И особенно мне в этом помогает ощущение тихой злости, которое зарождается в груди, сплетаясь в клубок, словно змея. Я заставляю себя дышать спокойно и ровно, отчасти не совсем понимая причин такого своего бешенства, которое вызывает у меня этот упрямый мальчишка. Довольно резко захватив его запястье, я дергаю шокированного Артура за руку и заставляю прижаться спиной к двери, которая только закрылась за ним. Благо, открывается она внутрь, а потому сбежать так просто у него не получится. Да и не будет казуса, как в глупых американских комедиях, когда он мог бы вывалиться из кабинета на всеобщее обозрение. — Объясни свое поведение, — в моем голосе звучат глухие нотки, отдаленно напоминающие рычащие, вот только без «р». Ладонь резко опускается на поверхность рядом с головой Белоснежки, который с искренним изумлением смотрит на меня. Мне нравится, что я не вижу в этих темных глазах страха: наверное, я бы разочаровался в ином случае. — Денис Всеволодович, — мое имя срывается с его красивых губ, и я теперь внимательно и как-то отстраненно за ними наблюдаю, словно это какое-то произведение искусства в музее. И чувствую, как у меня где-то вдоль позвоночника бегут мурашки, когда острый язычок скользит по губам. С трудом заставляю себя поднять взгляд и посмотреть вновь Артуру в глаза. Этот наглец молчит, только щурится как-то немного лукаво. — Что ты себе позволяешь?! Ты хоть понимаешь, кто я здесь?! — сначала я пытаюсь говорить медленно и спокойно, но под конец в моем голосе вновь звучат тихие, рычащие нотки. Очки мне мешают, но я не собираюсь сейчас снимать их: слишком много лишних движений будет совершено. Как будто от этого ситуация потеряет свое напряжение, а буду выглядеть смешно. Словно поймав мою мысль, Артур внезапно поднимает руку и плавно тянет на себя мои очки, чтобы тут же сложить их и аккуратно опустить в верхний карман моего пиджака. Словно невзначай, его тонкие пальцы еле ощутимо задевают мою щеку. И я лишь чудом не дергаюсь, сдержав невольное желание резко отстраниться. — Мне кажется, ты совсем забыл о том, кто я, — я щурюсь, прекрасно зная, насколько потемнели от злости мои серые глаза. В такие моменты обычно даже мама трубит отступление и вывешивает белый флаг. Однако этот мальчишка непоколебим. Молчит и смотрит на меня с вызовом. — Ты так и будешь молчать, Белоснежка?! — он как будто насмехается надо мной, отчего я еще больше начинаю злиться. И теперь я уже даже не понимаю, отчего у меня по отношению к этому парню возникает столь нервное возбуждение. Я не могу оставаться спокойным, когда он вот так смотрит на меня, с некоторой насмешкой, вызовом и… восхищением. Теперь, наверное, моя очередь удивляться. Я бы никогда не подумал, что мои такие столь грубые действия в отношении подчиненного могут вызвать такой восторг на дне этих чертовски красивых темно-карих глаз. На меня тут же накатывает воспоминание о том, как мы пели на дне рождения. Этот невольный дуэт, от которого внутри разливалось ощущение невероятного удовольствия и единения. На мгновение мое дыхание сбилось: и это, кажется, не укрывается от Белоснежки. Парень щурится, прикрывая взгляд темными ресницами, а его губы расплываются в какой-то необъяснимо довольной усмешке. И это еще больше меня бесит! Эта наглость и это понимание чего-то того, что не подвластно мне. Окончательно взбесившись, я резко дергаюсь, чтобы отодвинуться и больше уже не разговаривать с этим упертым мальчишкой, как его рука цепко ловит мой галстук, не давая отстраниться. Напротив, Артур тянет меня за него к себе, не отрывая какого-то гипнотизирующего взгляда от моих глаз. Почти физически я ощущаю, как расширяются мои зрачки: не хватает лишь резкого движения, чтобы я столь же резко среагировал. Как с диким зверем, которого можно то ли спугнуть, то ли еще сильнее разозлить. Артур двигается плавно, очень мягко, продолжая безжалостно сминать мягкую ткань моего довольно дорогого галстука. Впрочем, не это сейчас главное. Главное то, что его глаза находятся как-то слишком близко от моих. Я чувствую его дыхание на своих губах. — Денис… — он тихо выдыхает, после чего еще крепче сжимает мой галстук в кулаке, словно я собираюсь сейчас сбежать. И уже через несколько мгновений накрывает мои губы поцелуем. Я чувствую, как он сдерживается, чтобы не быть напористым: его рука подрагивает так, что я ощущаю это через галстук. По спине вновь маршируют мурашки, заставляя немного судорожно выдохнуть. Я почти физически ощущаю, как от Артура пышет жаром, будто он впитал в себя все солнце, которое только существует. Я боюсь обжечься об него. И все-таки я не выдерживаю такого искушения. Внутри будто прорывается плотина, которая затапливает мой разум и обостряет все ощущения. С очередным тихим выдохом я подаюсь ближе уже самостоятельно и целую парня в ответ, прикусывая его губу. Мне кажется, на миг Артур теряется от моей властности и напора, напрягается, однако уже через несколько мгновений он расслабляется, второй рукой обнимая меня за шею. Я целую его жадно, ненасытно, словно я мечтал об этом уже довольно давно. Конечно, таких мыслей я за собой не замечал, однако сейчас я и думать не хочу о чем-либо. Для этого будет время и потом! Уж точно не тогда, когда мальчишка так сладко изгибается в моих объятиях, задыхаясь и не в силах открыть глаза. Мне кажется, если бы у меня было хоть немного меньше выдержки, я бы разложил его прямо здесь, на столе у себя в кабинете. — Что, Белоснежка… — я с трудом оторвался от его сладких губ, медленно выдыхая и опуская голову, упираясь лбом в его плечо. Мне нужно восстановить свое внутреннее равновесие. И присутствие рядом этого мальчишки с невероятными кудряшками никак не помогает. Я ощущаю, как Артур напрягся всем телом и замер, словно маленький зверек, готовый в любой миг сбежать. Хотя я так и не понял, куда он собирался бы бежать в этой ситуации… но ощущение было именно таким. Медленно выпрямившись, я поднимаю взгляд на него. Он смотрит все так же с вызовом, немного нервно облизывая губы. И молчит. Вот только на дне этих карих омутов было какое-то невообразимое… безумие. Не нарушая тишины, я столь же медленно, словно боясь спугнуть его, поднимаю руку. Замираю лишь на миг, но потом с каким-то необъяснимым удовольствием касаюсь кончиками пальцев его выбившейся из-за уха кудряшки. Эти непослушные волосы, завивающиеся игривыми колечками, заставляют мое дыхание сбиваться. — Что же ты делаешь, Белоснежка… — я тихо и хрипло выдыхаю, не отрывая немного пьяного взгляда от этих карих глаз. Мое бешенство, до этого наполнявшее все мое естество, теперь плавно перетекает в ощущение странного притяжения к этому темноглазому нахалу. — То же, что и вы… схожу с ума, — от тихого и немного хриплого смеха Артура у меня по телу вновь бегут мурашки. От такой близости я чувствую, как короткие волоски сзади на шее становятся дыбом, как у дикого зверя, которого пытаются приручить. Именно этим и занимается мальчишка?! — Зачем ты от меня бегал? Я продолжаю смотреть в его глаза, будто иначе он будет мне врать. Я хочу услышать правду от него. И я готов смотреть на него до тех пор, пока он не признается мне во всем. Во всяком случае, мой тяжелый взгляд всегда заставлял окружающих признаваться во всех своих грешках. Всех вокруг, но не Артура. Мальчишка лишь нагло и как-то слишком довольно сверкает взглядом и запрокидывает голову, звонко смеясь. Его пальцы выпускают многострадальный галстук, и вот он уже и второй рукой обнимает меня за шею. И как-то совершенно чудесно он изгибается всем телом, прижимаясь ко мне. — Вам доставляло удовольствие охотиться за мной, тигр. Я же видел, — Артур вновь смеется, а потом прижимается губами к моей щеке. — У вас чудесная небритость, шеф. Она меня заводит. Внутри вновь поднимается злость, однако какая-то… довольная. Скорее, это уже больше похоже на игры, когда некоторые наглые Маугли пытаются дергать Шерхана за усы. — Будь внимательнее с хищниками, — я не в силах подавить усмешку. Вся эта ситуация, разворачивающаяся сейчас в моем кабинете, настолько абсурдна, что я не могу уже сдерживать свое нервное возбуждение. Мои пальцы сжимаются на его подбородке, фиксируя голову. — Наглец. Когда-нибудь ты доиг… — я вовремя спохватываюсь и щурюсь, — …добалуешься. — Но вам же это так нравится, — нахальный мальчишка прекрасно знает, что я не буду причинять ему боль. И он этим всячески пользуется. Его голос становится глубже и более бархатистым. — Тигр-р-р… — Мальчишка, — я коротко фыркаю и внезапно качаю головой. А он ведь прав. Мелкий пронырливый засранец с притягивающими меня не хуже магнита кудряшками. Усилием воли заставляю себя разжать пальцы и отпустить челюсть Артура. А потом с улыбкой склоняюсь к его губам, целуя его вновь, уже не в силах сдерживаться. Маленькая наглая мартышка.