Беспелспективняк

Честно говоря, я настолько шокирован сейчас, что забываю о том, что избегал этого несносного мальчишку и не желал с ним разговаривать. Я только и могу растерянно хлопать ресницами, при этом с какой-то неконтролируемой жадностью рассматривая знакомое лицо. И как только я не заметил, что фигура в этом красном платье совсем не женская! Теперь, при ближайшем рассмотрении, я вижу, что и плечи широковаты, и бедра слишком узкие. Видимо, здесь был настолько подходящий крой, что он достаточно скрывал особенности мужского строения тела, и я даже не обратил на это внимания. Хотя Артур и не обладал никогда фигурой атлета с греческих скульптур. Господи, о чем я думаю! Я только собираюсь открыть рот, чтобы что-то сказать, как меня перебивает мальчишка: — Денис… Денис, подожди! Пожалуйста, давай поговорим, — он порывисто совершает движение мне навстречу, однако замирает на полпути, тихо выдыхая. Его руки слегка подрагивают, а во взгляде отражается такая отчаянная надежда, что я не могу отказать ему. Сдержав порыв просто подойти и обнять этого кудрявого негодяя, я, напротив, отступаю на шаг и скрещиваю руки на груди, подсознательно пытаясь отгородиться от него. Сердце мое бьется так сильно, что я боюсь, Артур услышит этот настойчивый и гулкий звук, поймет все. Я должен оставаться спокойным. — Ты… ты не будешь против, если я переоденусь? — осторожно спрашивает он, а я киваю в ответ. Мне будет значительно проще так разговаривать. Теперь я понимаю, что если бы не этот цирк, я бы никогда не стал разговаривать с Белоснежкой. Я бы сделал все возможное, чтобы избежать любых встреч. А мама… с мамой я на эту тему поговорю позже. В наступившей тишине я слышу, как с уверенным скрипом сдвигается стрелка старинных часов, стоящих в небольшой гостиной на самом видном месте. Я никогда не понимал склонности моей матушки тащить в дом всякую рухлядь, однако именно эти часы еще с детства мне приглянулись. Когда мне нужно было успокоиться и подумать, я часто приходил именно сюда, чтобы наблюдать за тем, как плавно и уверенно качается тяжелый маятник, как стрелки отсчитывают секунды с механической точностью, с абсолютной неизбежностью. Витая в мыслях, я подхожу к часам и осторожно провожу кончиками пальцев по темной, лакированной поверхности. Она немного шершавая и удивительно теплая — годы все-таки не пощадили покрытие, однако от этого антикварное чудо лишь еще больше приобретало атмосферу уюта и таинственности. — Денис, — я слышу голос за спиной, однако не спешу сразу оборачиваться. Невольно вздрагиваю, искренне надеясь, что это не было заметно со стороны. Мне кажется, теперь я понимаю ощущение йогов, которые в своих представлениях ходят по углям или битым стеклам.  — Да? — я все еще стою спиной к мальчишке, продолжая поглаживать шероховатую деревянную поверхность, покрытую сотнями мельчайших царапинок. Мое сердце бьется размеренно, как маятник — они словно синхронизировались! Может, именно поэтому систематическое передвижение стрелок вселяло веру в стабильность и некую предопределенность. А еще так проще становилось смириться с проблемами или же, наоборот, найти силы с ними бороться. — Нам нужно поговорить. — Да, я слышал. Если тебе есть, что мне сказать… давай, — теперь я смотрю серьезно и спокойно из-за стекол своих очков, которые уже не в первый раз становятся невольным барьером между мной и моим собеседником. Артур переоделся в футболку и джинсы, поэтому теперь он значительно больше похож сам на себя — если, конечно, не считать темные круги у него под глазами. — Я не работаю на конкурентов! — он произносит это так яростно, что я даже вздрагиваю от неожиданности. Его карие глаза горят, а кулаки сжаты, словно он вот-вот готов наброситься на меня. Если уж из кого и надо выбивать дурь, то уж точно не из меня! — Удивительно, — я приподнимаю брови как-то слишком снисходительно, позволяя себе даже холодную полуулыбку. И внутренне напрягаюсь, когда вижу гнев, проявляющийся на его лице. — Ничего не удивительно. Я не работаю на твоих конкурентов. И никогда не работал, — Артур вскидывает подбородок, но потом заставляет себя успокоиться. Я вижу, насколько ему трудно разговаривать со мной — но и он, впрочем, не пряник. Некоторое время мы стоим, не говоря ни слова. Молчание выходит напряженное, нервирует меня. Впрочем, не меня одного — Артур мнет в пальцах край своей футболки, не в силах успокоиться. Его непослушные кудряшки вновь выбились из прически, и мне невероятно сложно сдерживаться, подавлять нестерпимое желание прикоснуться. Мой кудрявый наркотик. — Я… — внезапно довольно тихо начинает Артур, не поднимая взгляда от пола. Он думает, собирается с мыслями, а я не планирую его торопить. Если он хочет мне что-то рассказать, то лишние пять минут уже ничего не значат. Я слишком много времени до этого находился в неведении, чтобы замечать такие мелочи. Если, конечно, он будет мне что-то рассказывать.  — Глеб Суслов — мой бывший парень, — он почти выплевывает это, теперь глядя прямо мне в глаза. — Мы встречались с ним два года. А потом разбежались. И в клубе он передал мне пакет с моими вещами. — Что?.. — я не в силах сдержать свое удивление. Мой самый главный конкурент — бывший парень моего парня?! Чувствую себя последним идиотом, который только и может, что хлопать ресницами. — Но… — Почему я тебе не рассказал про него?! Да какая разница, с кем я был до! Главное, что в тот момент я был с тобой. И уж точно не собирался тебе изменять, ревнивый идиот! — Артур злится, его грудь часто вздымается, как будто не хватает воздуха в комнате. И я не нахожу ничего более умного, чем отойти к окну и открыть его, впуская в помещение уличную свежесть. В моей голове все сказанное просто не укладывается. Бессильно сжимаю пальцы, опираясь на подоконник, и закрываю глаза. На меня будто вылили ведро ледяной воды: у меня даже по спине бегут мурашки. Мурашки осознания собственной глупости. — Но… — я только хочу продолжить фразу, однако Артур не дает мне вставить и слова. — Почему я не сказал тогда, когда ты выставил меня? — этот кудрявый черт делает шаг ближе и скрещивает руки на груди, сверля мою спину взглядом. Я почти физически ощущаю его гнев. — Потому что я даже и не думал, что ты будешь следить за мной! Мы с Глебом расстались нейтрально, а потому я и не думал, что эта встреча может как-то повлиять на наши с тобой отношения, — он сжал зубы и швырнул в меня игрушечную белку, которая лежала на диване, а потом замер, заставляя себя успокоиться. Переждав пару минут, он продолжил говорить. — Мне даже и не пришло в голову, что ты мог злиться именно по этому поводу.  — Не коси под идиота! Ты все отлично понял! — я резко оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Артуром. — Ты подумал, что это несущественно. — А ты хоть знаешь, что люди иногда разговаривают?! — он качнулся мне навстречу, гневно хмуря брови. — Раз-го-ва-ри-ва-ют! Чтобы донести друг до друга мысли! Которые я, черт подери, читать не умею! А ты, кажется, умеешь — раз говоришь, о чем я думаю! — Не забывайся, мальчишка! — я повышаю голос, чувствуя, что уже не в силах сдерживать свою злость. — Да что тут забываться! — Артур резко шагает ко мне и хватает за рубашку обеими руками, притягивая к себе ближе. — Просто смирись с тем, что ты ревнивый идиот! А я смирюсь с тем, что я недогадливый идиот. На этом и разрешим нашу проблему, — он придвигается ближе и жестко, даже жадно целует меня. Я отступаю на несколько шагов назад, чтобы упереться поясницей в подоконник, и замираю. Все мои чувства сейчас вопят только о том, насколько я идиот, насколько прав этот наглый мальчишка. А я осознаю, что все те стены, которые я так старательно возводил между нами, рушатся на глазах. Сначала я оглаживаю его ладонями по плечам, потом по спине — и теперь с отчаянной силой сжимаю Артура в своих объятиях. — Глупый мальчишка, — я судорожно выдыхаю ему на ухо, закрыв глаза и уже больше не собираясь его никуда отпускать. — Наглый и глупый. Артур лишь смеется в ответ, запрокидывая голову и сверкая своей белозубой улыбкой. Его кудряшки чертовски приятно пахнут апельсинами и медом. Наверное, он целенаправленно решил свести меня с ума — для этого сейчас достаточно одного запаха. — Я так соскучился, — его карие глаза блестят счастливо, но как-то слишком лукаво. И теперь уже я склоняюсь к его губам, чтобы шепнуть ответ: — Я тоже, А… — и невольно замираю, напрягаясь. Я не уверен, что готов раскрыть себя перед ним. Или… что за глупости?! Мне давно пора было бы поделиться с ним своим секретом. Однако я не успеваю это сделать: от следующих слов Артура внутри у меня разливается чувство искреннего изумления. — Ну же, тигр, — он трется щекой о мою щеку и вновь заглядывает мне в глаза. — Назови меня по имени… я знаю твою тайну, не бойся. — Что?! Откуда… — как-то беспомощно отзываюсь я, не отрывая взгляда от этого наглеца, который, оказывается, уже все знает. — И… как давно? — Достаточно, — он мягко целует меня в губы. — Я догадался почти сразу. Я ведь аналитик, не так ли? Мне не составило труда сложить два плюс два. Особенно твоя речь, тигр-р-р-р. Ну же, Денис… скажи, как меня зовут. Пожалуйста. Сделай это — я так долго терпел твою «Белоснежку»! Этот мальчишка явно издевается надо мной. Боюсь, такими темпами он доведет меня до сумасшедшего дома. Впрочем… я ведь совру, если скажу, что мне это не нравится. — Ты несносный, но такой любимый мальчишка… Алтул.

***

И не представлял, насколько сильно скучал по этому кудрявому недоразумению. Мы с невероятным трудом смогли уделить время моим родителям, чтобы попить с ними чай. Я думаю, это совсем не удивительно: мы слишком торопились домой, где могли бы полностью насладиться друг другом. Я задыхаюсь от его присутствия, от его прикосновений и поцелуев. Я схожу с ума от того, как мой несносный мальчишка стонет в голос, до боли впиваясь ногтями в мои плечи. Его подрагивающие ресницы, напряженные плечи и капелька пота, что медленно стекает по нежной шее — все это попадает в мою персональную копилку безумия. Не могу представить себе жизнь без моего Артура. Без этих невероятно красивых карих глаз и восхитительных черных кудряшек, которые с первого взгляда покорили меня. Мои глаза закрыты, а на губах блуждает рассеянная улыбка. Я обнимаю мальчишку, разместившего свою голову у меня на плече, и чувствую, что бесконечно счастлив. Тишина действует расслабляюще, а в воздухе нет ни капли того напряжения, что было раньше. Молчание прерывает Артур: — Денис… я понимаю, что не время спрашивать, но… ты спал с ним? — Ты уве… увелен, что хочешь это знать? — я прекрасно понимаю, о ком он сейчас говорит. Однако я совсем не уверен, насколько сейчас подходящее время вести такие разговоры. — Да, — откликается он как-то слишком твердо. — Спал, — я хмыкаю. Мне совсем не нравится вести такие разговоры, однако я не собираюсь ему врать. — И… давно? — Мы знакомы еще с института. Знаешь, он был такой нескладный в те годы. Но это не мешало нам длужить. А еще это не помешало нам однажды поплобовать, как это — пелепихнуться с палнем, — я дотягиваюсь до тумбочки и беру очки, чтобы надеть их. Не знаю, зачем я это делаю, однако мне просто нужно занять свою свободную руку. — Мы не испытывали никаких особенных чувств, но… мы спали с ним, пока он не уехал на втолом году учиться в Италию. А сейчас… он сильно изменился. Но он остается моим длугом, Белоснежка. — Ясно, — он садится на кровати и потирает переносицу несколько смущенно. Я успел заметить злость в его глазах, однако здесь я не могу ничего поделать: он сам меня спросил. А прошлое останется в прошлом. — Я не увелен, что тебе стоило пытаться это узнать… — Он мудак. Точнее… несмотря на то что он мудак, я благодарен ему, — внезапно произносит Артур, поворачиваясь всем корпусом и подтягивая под себя ноги, чтобы сесть по-турецки. — Ты спрашивал, как я смог найти тебя и твоих родителей… — Антон сказал тебе? — я изумленно смотрю на парня. — Да. Он нашел меня и весьма доступно показал, что если я не объясню тебе все, то он меня просто убьет, — Артур криво улыбается и отводит взгляд. Неужели ему стыдно, что его пришлось подтолкнуть к этому решению? — А еще он сказал мне, что это только мои проблемы, что ты меня избегаешь. И если ты мне не безразличен, то я должен был думать, как мне встретиться с тобой. Ну… я и вспомнил про твою маму. Пошел ва-банк. — Это сказал Антон? — мое удивление сейчас невозможно описать. Я ведь и не думал, что Кузнечик решит встретиться с моим кудрявым недоразумением. И даже то, что Артур внезапно решил действовать через маму, не было настолько шокирующим, как Антон, участвовавший в этом «запугивании». — Я думал… я думал, он ненавидит тебя. — Ха. Естественно! — Артур фыркает. — Я в этом не сомневаюсь. Он сказал, что если мне все равно, чтобы я валил из твоей компании. А если бы он увидел меня где-то поблизости, то убил бы. И… честно, я даже ему поверил, когда он это говорил. Он очень сильно меня ненавидит, — мальчишка сосредоточенно накручивает кудряшку на палец, а я не могу оторвать взгляда от этого нехитрого действия. Значит… значит, я должен поблагодарить Антона за то, что он для меня сделал. Он ведь столько сделал, что мне век не расплатиться. Мой персональный ангел. — Он беспокоился обо мне, — я улыбаюсь, однако моя улыбка выходит несколько неловкой. — Не всем дано иметь таких друзей, — Артур качает головой, после чего внезапно подается ближе и утыкается носом в мою щеку, по-кошачьи жмурясь. Обхватив меня руками за шею, он тихо, но очень пронзительно шепчет:  — А ты только мой, слышишь? И я тебя никому не отдам!