Серо-голубые мечты

Цуна вырвалась из сна. Всё тело ломило, а мышцы, казалось, кто-то пытался заживо разорвать, но у него ничего не вышло. И почему-то болели глаза. Зевнув, Цуна покосилась на будильник. Циферблат показывал почти час ночи. Удивлению не было предела: она не понимала, почему уснула на полу, а память не торопилась давать подсказок. Потянувшись, Цуна размяла плечи. И тут она неожиданно для самой себя наступила на что-то холодное. Подумав, что наткнулась на какую-то еду, которую не доела, Цуна только было нагнулась поднять эту мерзость, но уже в следующий миг отлетела в сторону, трясясь всем своим телом. Она вспомнила, почему была на полу, что происходило вечером и отчего сознание покинуло её, погрузив в приятное забытье, отпустившее её обратно в реальность. Не понимая, что делает, Цуна схватила сумку и трясущимися руками вытащила нетбук. Ей нужно было связаться с кем-то, посвященным в мир мафии, и выговориться. Не долго думая кому звонить, она связалась по каналу связи прямо с кабинетом Занзаса, ища поддержки у этого сильного человека, опекавшего её по неизвестным ей причинам. Тот не принимал вызов, и когда Цуна уже собиралась сбрасывать и набирать Скуало, как появилось изображение недовольного мужчины. — Мелкая, ты хочешь, чтобы тебя поскорее пристрелили? — зевая, спросил Занзас. — З-Зан… у-у м-меня т-тут р-рука… — стуча зубами и заикаясь, с трудом выдавила из себя Цуна. Занзас посмотрел на неё, как на сумасшедшую, не понимая, о чём та говорит. Часовые пояса между Японией и Италией были разными, и она позвонила именно тогда, когда он привык спать. — Мелкая, внятнее, — потребовал Занзас, пытаясь прогнать остатки сна. — Чья рука? — П-папы… — выдавила из себя Цуна. — Уже лучше, мелкая. — Занзас закинул ноги на стол, скрещивая руки на груди. — Как она у тебя оказалась? Непринуждённый вид Занзаса отрезвил Цуну, точно смачная пощёчина. В его среде убийства были делом обыденным, а если она сейчас скажет, что её выбило из колеи, то он посмотрит на неё как на ничтожество. Перед этим сильным человеком хотелось выглядеть сильной, достойной его уважения. Она передумала говорить. — Прости, Зан, не знаю, что на меня нашло, — попыталась улыбнуться Цуна. Ей не привыкать врать — собственная мать не разгадала её ложь за столько лет. — Приснился кошмар, а я почему-то решила тебе позвонить… Она не понимала, что скорее именно эти слова покажутся Занзасу жалкими, а не то, что ей стало страшно, когда она обнаружила руку собственного отца. — Мелкая… — Глаза Занзаса блеснули от гнева, и он отключился. Цуну продолжало трясти мелкой дрожью. Она покосилась на отрубленную кисть, и ей вновь стало дурно. Разозлившись на себя, Цуна вцепилась зубами в свою правую руку. Почувствовав металлический привкус, она окончательно пришла в себя, когда боль и хлещущая кровь затмили чувство страха. Из прокушенного места у основания большого пальца капала кровь, но Цуна уже не обращала на это внимания — внезапная догадка ошеломила её. Цуна, тряхнув головой, усмехнулась. Другие мысли заняли её голову, отшвыривая ситуацию с Занзасом в закрома памяти. Убрав кисть отца в пластиковую коробку, в которой та прибыла к ней, она положила её в ящик стола и села за свой новенький компьютер, который она собственноручно собрала из новых деталей, частично заказанных прямо из Токио. Пробив в поисковике то, что ей пришло в голову, Цуна прочла пару книг, прыгая по главам и читая по диагонали, и к своему неудовольствию поняла, что сотворили с её братом. Вырубив компьютер, Цуна сцепила руки в замок, думая над тем, что произошло. Её мозг работал, как механизм, в то время как психика порядком поехала крышей. Шестерёнки крутились, и картинка приобретала ясные очертания в голове. Цуна сама не заметила, как наступило утро, но к этому моменту догадки, одна за другой, встали на свои места. Пара просветов, которые ну никак из-за недостатка информации не складывались, такими и остались, но, сложив все факты, для неё происходящее стало ясно, как день: почему, зачем и для чего некто сотворил с её семьёй такое. Собрав школьную сумку и переодевшись, Цуна спустилась вниз, решив приготовить завтрак и обед для школы самостоятельно, не переставая прокручивать в голове ситуацию. Приготовив себе омлет, сварив в рисоварке приличное количество риса и наделав мелких закусок, Цуна в растерянности уставилась на стол, уставленный тарелками. Улыбнувшись, она решила сделать обеды для друзей и брата, раз уж им предстоял серьёзный разговор. Упаковав рисовые шарики с разными начинками и нарезанный омлет, Цуна завернула еду в платок и покинула дом, оставив записку Нане и Акихито, написав, что готовить матери на них с братом не нужно, а сама она пораньше пойдёт в школу. Глаза болели, голова адски раскалывалась. Цуна видела в зеркале, когда умывалась и чистила зубы, как у неё полопались сосуды, а тому, что голова грозила взорваться, удивляться было нечего: она всю ночь не спала, изводя себя мыслями. К школе Цуна подошла разбитая. Прошаркав мимо Дисциплинарного комитета, недовольно проводившего растрепанную ученицу, но не смевшего пойти против своего главы, она пришла в класс. Когда заявились друзья, Бельфегор и Акихито, она попросила не беспокоиться, когда они загалдели, узрев перед собой зомби наяву. Начался первый урок с того, что учитель представил классу Гокудеру Хаято. Цуна не без удовольствия отметила перекошенное лицо Акихито. Когда они встретились с Хаято взглядами, то она невольно улыбнулась, помня, как себя вёл парень прошлым вечером. Он лишь закатил глаза, увидев такую реакцию у своей знакомой, и сел на предложенное ему учителем место под восхищенные перешёптывания одноклассников, дивящихся тому, что за две недели это третий итальянец в их школе. Под конец урока Цуна разослала своим друзьям, Хаято, Акихито и его Рю сообщения, прося придти на крышу, но так, чтобы за ними привязались не Бельфегор и Реборн. Со звонком Цуна, подхватив коробку с едой, пошла на крышу. Спустя какое-то время подтянулись и остальные. Когда все были в сборе, она только было хотела начать разговор, но заметила над входом на крышу виднеющиеся ботинки Хибари Кёи. — Хибари-сан, могу я попросить вас покинуть крышу? — обратилась Цуна к Кёе. — Зверёк, ты нарываешься, — последовало в ответ. Вздохнув, Цуна положила на пол коробку и, развязав платок, предложила всем присоединяться к скромной трапезе. — Цуна, так в чём дело? — Акихито, взяв в руки рисовый шарик с вяленной сливой, надкусил его. — Что-то случилось, Цу? — обеспокоился Шоичи. — Для начала позвольте представить вам Гокудеру Хаято, нашего нового товарища, — Цуна махнула рукой в сторону недовольно взирающего на её брата Хаято. Повисло молчание: все обратили свои взоры на парня, чувствующего себя словно не в своей тарелке. — Хаято-кун теперь один из нас, и на этом всё, — хлопнула перевязанной рукой по бетонной поверхности крыши Цуна. — И прежде чем вы все начнете возмущаться, галдеть и прочее, у меня есть две новости для тебя, Акки. — Как я понимаю, хорошая и плохая? — нахмурился Акихито, глядя прямо в глаза сестре. Когда та кивнула, он доел кусочек омлета и положил палочки на платок. — Я тебя слушаю. Начинай с хорошей. Цуна вздохнула. Ей предстояло сначала обрадовать брата, а потом бросить его в бездонные пучины отчаяния. — Я уверена, что человек, который загипнотизировал тебя, не знает, что ты стал самим собой, — сказала она. — Так, и что в этом хорошего? — не понял Акихито. — Придурок, разве не очевидно? — встрял Хаято, с презрением глядя на него. — Это даёт фору! — Чё сказал? — Акихито хотел было дёрнуться к нахалу, открыто демонстрирующего своё неуважение, но его остановило покашливание сестры. Цуна подождала, пока все успокоятся и начнут вновь её слушать. Ей было и так нелегко, а тут ещё и это. — Хаято-кун правильно сказал, это даёт нам фору, — согласилась она со словами Хаято. — Тот человек ввёл тебя в состояние транса, а Юни вывела из него, сняв внушение. Но в этом есть подводные камни. Он может в любой момент появиться, чтобы «переключить» тебя на новый этап его мерзкого плана, желая добиться результата. — И это плохая новость? — озадаченно спросил Акихито, переваривая сказанное. Но Цуна, к его удивлению, отрицательно покачала головой. — Нет, плохая новость действительно плохая, даже кошмарная, — опустив глаза, произнесла она. — Смириться с этим стоило мне бессонной ночи и истерики. Без преувеличений, Акки. — Что случилось, Цуна? — потребовал Акихито разъяснений. Цуна достала телефон. Найдя в картинках нужную фотографию, она протянула ему смартфон. Акихито взял его в руки и, едва увидев изображение, опешил. — Какого хрена?.. — начал он, но Цуна выставила вперёд руку, прося помолчать: — Отец мёртв, Акки, его больше нет уже, как я понимаю, года два. Это его рука, не сомневайся. Я её тщательно осмотрела, и сомнений нет: кольцо, шрамы и прочее явно принадлежат нашему отцу, внешнему советнику Вонголы. Акихито переводил взгляд с фотографии на сестру, то вновь смотрел на изображение. Уронив телефон на пол, он схватился за голову. — Но постой, я чего-то не понимаю, — нахмурился Спаннер. — Скуало сказал, что внешний советник передал ему кольца… Цуне оставалось лишь согласиться со словами друга. А что ей ещё оставалось? — Акки, возьми себя в руки! — ударив брата по лицу, воскликнула Цуна, прежде чем ответить на вопрос. — Мы, как подобает его детям, обязаны наказать виновника, и ты мне нужен в здравом уме! Не огорчай меня! Присутствующие остолбенели. Они никак не ожидали от этой хрупкой девушки услышать столь жестокие слова. Откуда им было знать, что ей пришлось пережить за одну ночь, и каких усилий ей стоило остаться в рассудке, приняв реальность, пересмотрев свои взгляды на окружающий мир. Но на Акихито подействовали слова Цуны, и он, взяв себя в руки, спустя мгновение смотрел на неё. — Что тебе известно? Цуна натянуто улыбнулась, и от её улыбки всех передёрнуло. — Сначала я изложу факты, по которым я сделала заключения. — Она достала из-за пазухи, залезая во внутренний карман пиджака, лист бумаги, найденный в посылке, и положила его перед собой. — Моя знакомая из Сети прислала мне «подарок» в виде руки нашего с тобой отца. В послании говорится о том, что она скоро приедет и расскажет о человеке, лишившем нас отца. Предугадывая вопрос, я могу с уверенностью сказать, что это не она убила его, но имеет к этому прямое отношение. — С чего ты это взяла? — Взяв руки сложенный лист бумаги, Акихито развернул его и стал читать содержимое послания. — Гипер-интуиция, доставшаяся мне, как и тебе, от Первого Вонголы, — ответила Цуна. — И следующий пункт: тебя загипнотизировали ещё в детстве, то есть уже тогда у мерзавца было в планах сотворить всё, что он и сотворил с нами. Добавь к этому руку-послание, говорящую на языке мафии: «Он запустил руку в кассу» — и становится ясным то, что отец догадался о чём-то, и его убрали. А теперь подумай, каков резон кому-то убивать внешнего советника Вонголы, делать с его сыном такое, заставляя ненавидеть сестру, и потом передавать приёмному сыну Девятого кольца Вонголы? — Я не знаю, Цуна… — покачал в отчаянии Акихито, не находя ответа и не видя связи. Цуна перевела взгляды на друзей и не проронившего за всё время Рю. — Что вы думаете? — Логичный для одной из верхушек мафии шаг, — тут же ответил Хаято. — Умный ход, — согласился Рю. — Я бы даже назвал его дальновидным. Она удовлетворённо хмыкнула. Значит, не ошиблась, раз эти двое согласны с ней. — А теперь разжуйте для не особо умных, — попросил Такеши, криво улыбаясь. Он, как и Спаннер с Шоичи, давно потерял нить разговора. — Травоядные, всё просто: брат и сестра — наследники — удобные пешки. — Кёя, заинтересовавшись происходящим, а также понимая, что в случае участия схлестнется с сильными противниками, спрыгнул с надстройки крыши и направился к компании. — Если внушить наследнику отказаться от поста, то пост перейдет к сестре. А женщина — удобная пешка, если жениться на ней. Раз чьи-то умения в гипнозе настолько хороши, то если повлиять на эту женщину, то можно встать во главе, манипулируя ей. — Всё верно, Хибари-сан… — Цуна растерянно подтвердила умозаключения Кёи. — Если внушить Акки отказаться от наследования, когда он победит в конфликте колец Скайрини Занзаса — официального наследника со стороны внешнего советника, то я — следующая кандидатка. Полноправная. Хаято хмыкнул, понимая, что ввязался во что-то интересное. Рю же сидел, о чём-то задумавшись, водя пальцем по подбородку. — Я понял твой план: хорошая идея не менять события, воспользовавшись тем, что мы в курсе, но… — заговорив, Рю замолчал, так и не закончив. — Что «но»? — придвинулась к нему ближе Цуна, глядя прямо на смущенного от подобной близости парня. — Что с Занзасом? — ответил он, отводя глаза от расстёгнутого ворота белой рубашки девушки, видя ложбинку. — И меня напрягает «Истинное Небо», которым назвала вас с Акихито эта Юни… Хаято обратил свой взор на хранителя Урагана Акихито, который его ужасно раздражал, и усмехнулся. Девственников он терпеть не мог с их фонтанированиями. — Кого так назвали? — спросил Хаято, обращаясь к смущенному Рю. — Цуну и Акихито, но насчёт последнего я не уверен, — ответил тот, отползая подальше от Цуны, находящейся в неподобающей близости от него. — Тогда всё ясно, — хмыкнул Хаято. — Она ему нужна как наследница и Истинное Небо — так быстрее добьётся своих целей. Цуна села по-турецки, сложив между ног руки, подминая под себя ткань юбки. Все было очень и очень плохо, и радовало лишь то, что с ней товарищи, которые в случае чего помогут. — Так что с Занзасом? — напомнил Рю. — Ничего, — хмуро ответила Цуна. — В каком смысле? — не понял Шоичи, немного уловивший суть происходящего и более-менее пришедший в себя. Цуне не хотелось этого признавать, но Занзасу как боссу Варии лучше было не знать о плане — он мог лишить их форы, решив в открытую искать того, кто пошёл на Вонголу. — Пора мне отделяться от Варии, я стала слишком зависима от них в последнее время, — она нехотя озвучила свои мысли, зародившиеся после ночного разговора в её голове. — Мы должны набраться сил для того, чтобы самим расправиться с мерзавцем, убившим отца… Так что нам следует быть осторожными, стараясь вести себя так, как от нас ожидают. Потому тебе, Акки, придется и дальше изображать ненависть ко мне. — Цуна… — молчавший какое-то время Акихито обратился к Цуне. — Мы будем мстить? — Да, но я буду мстить не только за отца, а скорее за маму, которая ничего не знает, — ответила она. Её покрасневшие глаза сузились, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Акихито опешил. Он забыл о Нане, которая была в неведении уже два года, принимая самозванца за своего мужа.