Жестокий сезон

Она в очередной раз глухо выругалась в усы, провалившись в рыхлый снег по самое брюхо: тонкий слой наледи не выдерживал её веса, между прочим, не такого уж и большого. Выбравшись на более-менее твёрдую поверхность, она невольно обернулась и сразу же недовольно скривилась: за ней тянулась длинная вереница следов, иногда прерывавшаяся неглубокими ямками на тех местах, где тонкий слой подтаявшего и вновь застывшего снега предательски проламывался. Вот тебе и уроки, полученные от «великих, но неправильно понятых предками воинов». Видели бы сейчас эти самые воины свою ученицу… Ученица, уже давно ставшая воительницей, фыркнула и отвернулась. Она сомневалась, что наставники прошли бы лучше по такому-то снегу. В их времена, если верить старейшинам, таких суровых Сезонов ни разу не было. Те, кто прошёл перед ней, ловкостью тоже не отличались: Искра отчётливо видела, как один из них то и дело оступался и проваливался едва ли не по самые уши. Странные следы для воина, видевшего, куда он идёт… а для незрячего целителя? Но что могло заставить его внезапно сорваться с места и покинуть лагерь в непогоду, да ещё и когда нет ни больных, ни раненых? «Львиносвет и Голубка тоже ушли с ним», — подумала она, раздражённо взмахнув хвостом. — «И ни слова мне!» Конечно, они могли бы отправиться на охоту, с наступлением холодов добычи никогда не было много. Но она отчётливо помнила, что те двое только вернулись из патруля. Львиносвет мог заставить свою бывшую ученицу попытать удачу ещё раз, но зачем тогда им нужен Воробей? Он ведь даже не сможет пройти по снегу, не наделав шума и не провалившись! И почему они никому не сказали, куда направляются? Она единственная заметила их уход, да и то случайно. Выходит, эти трое вновь решили обсудить свои планы по спасению племён от зла. В очередной раз не позвав её, хотя именно она рассказывала им всё, что происходило в Сумрачном Лесу. Разве могут быть у них тайны от неё? Особенно у сестры? Искра приостановилась и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Они с Голубкой никогда не были идеальными сёстрами, но она надеялась, что теперь тайн станет меньше. А вышло так, что перестала скрываться только одна из них. Следы проходили сквозь колючие кусты, под которыми без потерь мог бы пройти разве что совсем маленький и тощий котёнок. Обойти возможности не было, разве что совсем уж далеко уйти. На ветках остались небольшие клочки шерсти — серые, разных оттенков, и золотистые. Она вздохнула, заранее оплакивая свою шубку, и пошла сквозь заросли по следам Троицы. Колючки легко прошли сквозь шерсть, оцарапав кожу. Боли не было, тренировки в Сумрачном Лесу значительно влияют на болевой порог, но приятным ощущением назвать это язык не поворачивался. Радовало лишь то, что сестрица тоже продиралась сквозь заросли. Она почти засмеялась, но услышала отзвук голоса Львиносвета и сразу же приникла к земле. В одном или двух лисьих хвостах от неё был овраг. Голос Львиносвета звучал снизу, и она, прижавшись животом к земле, осторожно подползла ближе, надеясь, что её не заметят.  — …мне был сон, — Воробей закончил фразу, начало которой ей услышать не довелось.  — Как удивительно, — буркнул Львиносвет. Воробей ненадолго замолчал и, судя по шороху, бил хвостом по снегу.  — Я нашёл Четвёртого, — глухо уронил он. — Вернее, Четвёртую. Она услышала, как Львиносвет ахнул. На неё слова Воробья не произвели впечатления. Да, ей в своё время было обидно, что сестра обладает чудесными способностями, а она — нет, но и только. Но ей хотелось узнать, что это за кошка и что она может, вдруг стоит держаться от неё подальше?  — И кто же это? — тихо спросила Голубка после продолжительного молчания. Шпионка даже дыхание затаила. Воробей снова замялся, а потом проговорил имя так быстро, словно оно жгло ему язык.  — Остролистая. Остролистая, Остролистая… Она попыталась вспомнить, кто это, но не смогла. Ни в одном из племён не было такой воительницы или старейшины, это она знала точно. О домашних, одиночках и бродягах и думать нечего. Во-первых, не бывает у них таких имён, а во-вторых, где это видано, чтобы Звёздное племя раздавало дары направо и налево всяким посторонним котам и кошкам?.. Остролистая… В памяти словно нехотя заворочался какой-то смутный, изрядно стёртый временем обрывок. Когда-то она слышала это имя, но вот когда и от кого?  — Если это шутка, — произнёс Львиносвет тусклым голосом. — То крайне неприятная и глупая, брат.  — Я не шучу, — тихо сказал Воробей. — Щербатая сказала, что…  — Твоя Щербатая ошиблась, — резко оборвал его Львиносвет тихим, свистящим шёпотом. — Этого просто не может быть. Перестань подавать себе и мне глупую, нелепую надежду на то, что она всё ещё жива. Это, знаешь ли, слишком больно. Он умолк. Голубка и Воробей тоже молчали, и шпионка медленно поползла назад. Если Львиносвет решит покинуть остальных, не стоит попадаться ему на глаза. Ей было невероятно интересно, кто такая эта Остролистая и почему Львиносвет не ховет даже допустить вероятность того, что она жива. Убегая, Искра мысленно перебирала в голове тех, кто должен знать и может — и хочет — поделиться воспоминаниями. Едва ли это приятная история. Уже рядом с лагерем ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Она оглянулась, уверенная, что это Голубка или её бывший наставник заметили её, и приготовилась оправдываться. Но не было ни Голубки, ни Львиносвета, ни даже Воробья. За её спиной, в тени деревьев, сидел незнакомый кот. Если у него и была шерсть, то давно облезла, обнажив покрытую уродливыми шрамами кожу. Круглые серые глаза слепо таращились не то в Пустоту, не то на неё.  — Кто ты такой? — спросила она. — И что забыл на территории моего племени?! Кот не ответил. Стоило ей моргнуть, как он исчез, не оставив после себя ни единого следа, будто его и не было. Шпионка медленно попятилась. Она была уверена, что этот кот слеп, но он словно видел её — и взгляд его слепых, абсолютно точно слепых глаз не предвещал решительно ничего хорошего.

***

Поворот, обманный удар правой лапой, настоящий и очень тяжёлый, аккурат по уху, — левой, да так, что ухо на лоскутки, затем кувырок, чтобы уйти от атаки взбешённого и потому уязвимого противника, затем стремительный рывок вперёд и новый удар, на этот раз по морде, наискось от того же уха и до подбородка. На морду попало несколько капель — то кровь, одуряюще тёплая и настоящая в этом извечном царстве мёртвой, жуткой прохлады и теней, также никогда не отличавшихся особой живостью… Если только не обращать внимания на злобу, ненависть, беспощадность и желание убивать. Уж в этом-то здешние мертвецы не только не отставали от живых, но и даже несколько перегоняли их… Заминка, продлившаяся лишь одно мгновение, не более, обернулась резкой болью в распоротом плече и сокрушительным ударом в бок. Искривлённая, залитая кровью морда Краснохвоста — и как только глаза остались целы?.. — вдруг исчезла, сдвинулась куда-то в сторону, а перед глазами самой Искры возникла лишь сухая, безжизненная трава. Противник, о котором она неосторожно забыла в пылу драки, успел подкрасться сзади, а сейчас, должно быть, собирается ударить по незащищённому животу. Она ушла перекатом, успев заметить лишь тусклый проблеск когтей там, где была мгновение назад, и вскочила на лапы. Плечо обожгло болью, Искра пошатнулась: даже стоять было больно, не то что атаковать теми приёмами, которым её научили здесь. Но нельзя было ни сдаться, ни сбежать — либо эти двое догонят и прикончат, либо невидимый, невесть где затаившийся наблюдатель. Конопушка и Краснохвост переглянулись — и вместе бросились на Искру, работая так слаженно, словно тренировались вдвоём всю жизнь. Но и это не спасло их от ответных ударов, несильных, но достаточно ощутимых. Достаточно скоро ухмылявшаяся и довольная собой ветряная кошка получила когтистой лапой по шее и разве что чудом успела увернуться до того, как артерия оказалась повреждена, а разъярённый Краснохвост, которого Искра часто видела среди воинов племени Теней, начал отступать, всё время прикрывая покрытый несколькими жуткими царапинами правый бок. Ей показалось, будто он уже побеждён, поэтому она выпустила его из виду и чуть не поплатилась за это — зашедший со слепой зоны кот набросился и едва не вцепился ей в шею клыками. Искра с трудом успела увернуться и сбросить его с себя.  — Думаю, на сегодня хватит. Все трое замерли: Конопушка с занесённой для удара лапой, Искра, не знавшая, кого из противников атаковать, опрокинутый на землю Краснохвост. И все трое смотрели на неторопливо приближавшегося Коршуна, гадая, доволен он или нет. По морде бывшего речного воина ничего нельзя было понять, разве что по речи, но говорить он не торопился, задумчиво глядя на каждого. Дольше всех он задержал взгляд на Искре, и та нервно заёрзала, с трудом сдерживая желание попятиться, вжав голову в шею. С того дня, как она стала шпионкой, страх перед обитателями Сумрачного Леса рос неудержимо, становясь всё сильнее и крепче с каждым днём… вернее, ночью. Старый способ победить страх, заглянув ему в глаза, ни капельки не помогал. После каждого зрительного контакта с любым мертвецом становилось только хуже, даже если этот самый контакт длился всего-навсего мгновение.  — Все свободны, — уронил Коршун, судя по всему, даже не думая что-либо говорить о минувшей тренировке. Конопушка исчезла сразу, Краснохвост сначала поднялся, едва держась на дрожащих лапах, кивнул Искре и медленно выцвел, просыпаясь. Искра замешкалась. Она ведь ничего не узнала за сегодня, а ведь хотела, чтобы хотя бы перед собой искупить вину за тот дневной акт шпионажа. Ей было стыдно за то, что подслушивала у своих же, такого ведь никогда не было. И не будет, решила она и глубоко вздохнула, переминаясь с лапы на лапу и пытаясь найти наиболее удобное с учётом новых травм положение. Надо всё-таки быть осторожнее, так ведь и умереть недолго…  — Тебе особое приглашение нужно? — наставник наконец-то обратил на неё внимание.  — Я просто хотела… — робко начала было Искра, но быстро запнулась, не зная, что сказать.  — Сейчас на вас всех нет времени, — отрезал Коршун. — Возвращайся в свой лагерь.  — Но…  — Немедленно, Искра. Она прижала уши к голове и отшатнулась, так холодно прозвучал его голос. В этот момент к ним приблизился кто-то из тех мертвецов, кого Искра не знала, но часто видела. То был жуткий, неимоверно тощий кот со свалявшейся бурой шерстью, почти полностью прозрачный. Неудивительно, что Искра его не заметила сразу. Он смерил её любопытным, но противным взглядом — глаз у него был всего один, тускло-янтарный, и остановился в паре лисьих хвостов от Коршуна, выжидая, когда тот подойдёт к нему. Не то вредничал, не то принёс действительно важную информацию, о которой ученикам даже краем уха слышать нельзя. Коршун холодно взглянул на Искру, напоминая о необходимости убраться прочь, и быстро направился к одноглазому. Тот что-то быстро и тихо заговорил. Искра как можно более незаметно подалась вперёд, надеясь разузнать хоть что-то, но мир начал тускнеть, а звуки смазывались, слипались в один громадный ком. Она едва не зарычала от досады: какой-то умник решил зачем-то разбудить её, да ещё в такой момент! Ну ничего, он ещё своё получит…  — Она готова… Звездоцап приказал… ту, Остролистую, — успела она услышать перед тем, как проснулась. Над ней была проседающая под тяжестью снега крыша воинской палатки, а на её фоне маячила обеспокоенная морда Голубки. Сестрица что-то говорила, но Искра не могла разобрать ни слова, да и не пыталась. Рана на плече горела, мелкие царапины по всему телу неприятно щипало, и надо бы пойти за паутиной к целителям, при этом не попавшись никому. Её постоянные раны и так привлекают много ненужного внимания, а в колючку в подстилке уже давно никто не верит. Мама даже начала подозревать остальных воинов, даже Голубку и отца. Если сейчас увидит, то одни предки знают, что будет… Надо как можно скорее встать, пока никто не успел почуять запах крови… Но почуять, кажется, было некому. Она не слышала ни всхрапываний, ни дыхания, разве что Голубка что-то говорила, но её можно было не считать. И с главной поляны доносился какой-то странный, слишком возбуждённый для утра шум. Искра резко села и чуть не взвыла от боли в плече.  — Куда ты так резко… — пробормотала Голубка, глядя на неё испуганно.  — Где все, Голубка? — прервала её Искра свистящим из-за боли голосом. — Что случилось? Физиономия сестры из напуганной очень быстро превратилась в разъярённую и обиженную.  — Ты меня не слушала, — громко и не то зло, не то обиженно сказала Голубка, но не стала выговаривать и вдруг быстро, возбуждённо затараторила: — Представляешь, такое случилось… Искра фыркнула, поторапливая. То, что произошло нечто неординарное, было и так понятно, она же жаждала уточнений.  — Даже не знаю, как тебе сказать, — Голубка на несколько мгновений замялась. — В племя вернулся старый воин… вернее, воительница… которую уже никто не чаял живой увидеть. Мы с тобой её не знаем, потому как она пропала до нашего рождения, но вот все остальные… Эй, почему ты молчишь, а не спрашиваешь, кто это? Потому что я догадываюсь, хотела было ответить Искра, но не стала. Молча прошла мимо Голубки, припадая на больную лапу. Ей хотелось посмотреть на эту кошку, таинственную Остролистую, в чьё существование, кажется, не верил Львиносвет. И заодно узнать, если получится, чем пропавшая невесть когда воительница умудрилась заинтересовать самого Звездоцапа.