Гарри никогда еще так не наказывали, как за историю со сраной змеёй. Когда синяки сошли, уже начались летние каникулы, а Падли уже успел сломать новый компьютер, разбив монитор, когда его кто-то затроллил в интернете. Успел встать на учёт в полицию за воровство в супермаркете, а в первый раз сев на новый мотоцикл, умудрился врезаться в миссис Фиг, которая оказывается выжила после перелома шеи, и сбить ее с ног, так что на этот раз она померла окончательно.
Гарри был рад, что занятия в школе закончились, но расслабиться и поваляться в летнем, горячем песочке не удавалось. Приходилось скрываться от Падли и его банды гопников, которые каждый день приходили к нему домой. И Пирсинг, и Пеннис Малкольм, и Гондон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Падли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их авторитетом и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Падли — охотой на Гарри.
По этой причине Гарри проводил много времени вне дома, шатаясь возле помойки и ловя голубей на ужин.
Как-то в июле тетя Петунья повезла Падли в Лондон, в больничку, сдать тест на IQ без которого не принимали в новую школу.
В тот вечер Падли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме, без конца говоря что у него IQ аж целых 41.
— На целую цифру больше минимума! Во бля! — говоря эти слова, он споткнулся о край ковра и упал.
Глядя на Падли, ругающего ковёр, дядя Вернон ужасно растрогался и плаксивым голосом заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом схватила бутылку коньяка и залпом выпила половину. Гарри даже боялся открыть рот. Он изо всех сил сдерживал смех, но тот так распирал его, что мальчику казалось, что у него вот-вот треснут ребра, и хохот вырвется наружу.
Когда на следующее утро Гарри зашел на кухню спиздить какой-нибудь еды, там стоял ужасный запах. Как оказалось, это был перегар, он исходил из огромного металлического бака, стоявшего посреди кухни. Гарри подошел поближе. В баке храпел дядя Вернон.
— Какого хрена? — спросил он тетю Петунью.
Тетя поджала губы — она всегда так делала, когда Гарри осмеливался задать ей вопрос.
— Вчера Вернон поспорил, что выпьет больше меня и выжрал пять литров самогона и бочонок пива.
— Хуясе, — произнес он.
— Так, вали-ка в пизду отсюда, — сказала тетя Петунья. — Башка трещит.
В кухню вошёл Падли и дядя Вернон очнулся.
Что-то бормоча он вывалился из бака вместе с кучей мусора.
Из коридора донесся перезвон колоколов — почтальон позвонил и просунул почту в специально сделанную в двери щель, она упала на лужу блевотины.
— Принеси почту, Падли, — буркнул дядя Вернон, присосавшись к крану с водой.
— Пошли за ней Гарри.
— Гарри, принеси почту.
— Пошлите за ней Падли, — ответил Гарри.
— Щас пизды получишь, говнюк! Ну-ка вломи ему, Падли, — посоветовал дядя Вернон.
Гарри увернулся от кулаков и пошел в коридор. Под дверью лежали порножурнал для дяди Вернона с голой Анджелиной Джоли на обложке, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежала травка, и письмо для Гарри.
Гарри поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у него внутри все напряглось, задрожало и встало. Никто, ни разу, никогда в жизни не писал ему писем.
«Мистеру Г. Поттеру, графство Сурков, город Литтл Уингинг, улица Вязов, дом тринадцать, сортир под лестницей» — вот что было написано на конверте.
Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, дятел, муравей и змея, а в середине — большими буквами написано «ХУЙ».
— Давай реще, гондон! — крикнул из кухни дядя Вернон.
Гарри вернулся в кухню, все еще пялясь на письмо. Он протянул дяде Вернону травку и журнал, сел на свое место и начал медленно вскрывать конверт.
Дядя Вернон одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него с пакетик, довольно засопел и начал изучать порнушку.
— Пап! — внезапно взвизгнул Падли. — Пап, этому придурку тоже что-то прислали!
Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте пахнувшем птичьем помётом, из которого был сделан конверт, когда дядя Вернон вмазал ему по носу и вырвал бумагу из его рук.
— Это мое! — возмутился Гарри.
— И кто, блять, будет тебе писать, даун? — презрительно фыркнул дядя Вернон, и громко рыгнул, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Его красное лицо вдруг стало зеленым. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало коричневато-белым, как засохшая какашка.
— П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он. Ножки стула задрожали, подломились и Вернон грохнулся на пол, сильно пёрднув. Подошедшая Петунья, взяла у мужа письмо и прочла первую строчку. На мгновение всем показалось, что у её волос появилась эрекция, они встали дыбом. Тетя схватилась за горло, как будто пытаясь себя задушить.
— Вернон! Еб твою мать, Вернон!
Тетя и дядя смотрели друг на друга, кажется, позабыв о том, что на кухне сидят Гарри и Падли. Правда, абстрагироваться на долго им не удалось, потому что Падли не выносил, когда на него не обращали внимания. Он сильно уебал отца по голове ножкой от стула.
— Я хочу прочитать письмо! — громко заявил Падли.
— Блять, это я хочу прочитать его, — возмущенно возразил Гарри. — Это мое письмо.
— Сука, в жопу идите! — прокукарекал дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт.
Гарри воздел руки к потолку.
— ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕ ПИСЬМО! — прокричал он.
— Дайте поглазеть! — заорал Падли.
— ПОШЛИ НАХУЙ, ОБА! — взревел дядя Вернон и, схватив за шиворот сначала Падли, а потом Гарри, выбросил их на улицу.
Гарри и Падли тут же устроили яростную, но молчаливую драку за место у замочной скважины — выиграл Падли, и Гарри, не замечая, что очки повисли на одной дужке, улегся на траве, прислушиваясь к голосам в доме.
— Вернон, — тявкнула тетя Петунья. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где этот засранец спит? Ты не думаешь, что они следят за домом?
— Следят… даже шпионят… подослали Штирлица, — пробормотал дядя Вернон, который, кажется, был на грани помешательства.
— Что нам делать, Вернон?
Гарри слышал, как хлюпают штаны дяди Вернона видимо он наложил в них.
— Мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ… Да, это лучший выход из положения… Мы просто ничего не будем предпринимать…
— Но…
— Я всё сказал!
В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал, — он пришел к Гарри в сортир.
— Где мое письмо? — спросил Гарри, как только задница дяди Вернона протиснулась в дверь. — Кто мне его написал?
— Никто. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон. — Я из него самокрутку сделал. Хороший косяк получился.
Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить в туалете… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься на чердак.
— Нахрена? — спросил Гарри.
— Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и пиздуй наверх!
Гарри хватило одного перехода что перенести все свои вещи, полкарандаша, и крышку от банки кетчупа, на которой была изображена голая женщина.
Снизу доносились вопли Падли.
— Я не хочу, чтобы он там торчал!.. Мне нужна эта комната!.. Я там дрочу!..
Гарри справил малую нужду из окошечка, на улицу и лег спать.
На другое утро за завтраком все сидели какие-то очень притихшие. А Падли вообще пребывал в состоянии шока. Накануне он орал во все горло, лупил отца дубинкой, ревел, пинал мать и подкидывал вверх свой телевизор, разбив им окно, но ему так и не вернули его чердак.
Когда за дверью послышались шаги почтальона, дядя Вернон, потребовал, чтобы Падли избил почтальона своей дубинкой и запретил ему к ним приходить. Из кухни было слышно, как визжит и матерится почтальон. А затем донесся крик Падли.
— Тут еще одно! «Мистеру Г. Поттеру, дом тринадцать по улице Вязов, чердак».
Дядя Вернон со сдавленным криком и скатертью зацепившейся за брюки, вскочил и метнулся в коридор. Гарри рванул за ним. Дяде Вернону пришлось повалить Падли на землю, чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, потому что Гарри сел сзади на его спину и воткнул недоеденую морковку ему в анальный проход. После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку синяков, дядя Вернон распрямился, выдернул морковку из задницы и сжал в руке письмо, адресованное Гарри.
— Иди в свой сортир… я хотел сказать, чердак, — прохрипел он, обращаясь к Гарри. — И ты, Падли… отъебись от меня, пожалуйста.
Гарри долго мерил шагами свой чердак. Пока у него не родился план.
***
Будильник зазвонил ровно в шесть часов. Гарри поспешно выключил его, и голышом, стараясь не шуметь, чтобы ни в коем случае не разбудить семейство Дурслей, он бесшумно вышел из своей комнаты и, пошел вниз в полной темноте.
План его заключался в том, чтобы выйти из дома, встать на углу улицы Вязов и дождаться появления почтальона, если тот не очканул, после вчерашнего.
А сейчас он крался по темному коридору, его вставший от возбуждения пенис отчаянно дрожал, и…
— Ёбтвою мать!
Гарри буквально взлетел в воздух, потому что наступил на что-то большое и мягкое, прям, как говно, лежавшее на коврике у входной двери.
Наверху зажегся свет, и Гарри с ужасом увидел, что этим большим, мягким, похожим на говно было лицо дяди Вернона. Мистер Дурсль лежал у входной двери обернувшись страницами из своих порножурналов. Не оставалось сомнений, что он сделал так именно для того, чтобы не дать Гарри осуществить задуманное. И, он вовсе не рассчитывал, что на него наступят вонючей пяткой.
После получасовых воплей дядя Вернон велел Гарри свернуть ему косячок. Гарри грустно поплелся в кладовку, а когда вернулся с косяком, почту уже принесли. Дяди Вернон сидел на ней своей жопой. Гарри видел края трёх конвертов.
— Я хочу… — начал было он, но дядя Вернон достал письма и сожрал их прямо у него на глазах.
В тот день дядя Вернон не пошел на работу, к своей секретарше. Он остался дома и намертво заколотил щель для писем.
***
В пятницу для Гарри принесли не меньше дюжины писем. Так как они не пролезали в заколоченную щель для писем, их просунули под входную дверь, а несколько штук протолкнули сквозь маленькое окошко в туалете на первом этаже.
Дядя Вернон снова остался дома. Он съел все письма с таким аппетитом, словно они были помазаны мёдом.
***
В воскресенье утром дядя Вернон выглядел утомленным и немного долбанутым, но зато со счастливой улыбкой радужного пони.
— По воскресеньям — никакой почты, — громко заявил он и прокукарекал, намазывая джемом свою газету. — Сегодня — никаких ёбаных, сраных писем…
Он не успел договорить, как что-то засвистело в сортире, вылетело оттуда и вонзилось дяде Вернону в его многострадальную жопу. В следующую секунду из унитаза со скоростью пули вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись, и письма просвистели у них над головами, а Гарри подпрыгнул, пытаясь ухватить хотя бы одно.
— Ку-ка-ре-ку! КУ-КА-РЕ-КУ! — окончательно рехнувшейся дядя Вернон поймал Гарри и вышвырнул в коридор. Затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Падли, закрывая руками лица, за ними выскочил дядя Вернон, захлопнув за собой дверь.
— Они вылетают прямо из ада, — значимо и весомо произнес дядя Вернон. Он старался говорить спокойно, хотя на самом деле нервно выщипывал из паха целые пучки волос. — Через пять минут я жду вас здесь — готовыми к отъезду. Мы уёбываем отсюда!
Он выглядел таким разъяренным и долбанутым, особенно после того, как принялся сосать большой палец нижней, левой ноги, что возражать никто не осмелился. Десять минут спустя дядя Вернон, вывел всех к машине, и автомобиль рванул в сторону деревни Хуево-Кукуево. На заднем сиденье обиженно мастурбировал Падли — отец отвесил ему затрещину за то, что он слишком долго возился. А Падли всего лишь пытался втиснуть в сумку телевизор, 580 порножурналов и любимый унитаз.
Они ехали целый день, не сделав ни единой остановки для того, чтобы пожрать, или отлить. Когда стемнело, Падли начал реветь. У него в жизни не было такого хренового дня. Он был голоден, он пропустил порношоу «Весёлая Креветка», которое собирался посмотреть, и он очень хотел справить большую нужду.
Наконец дядя Вернон остановился на окраине Хуево-Кукуево. И снял хату на ночь у какой-то похотливой старушки. Падли и Гарри выделили одну комнату на двоих — в ней были два матраца, застеленные влажными, пахнущими мочой простынями. Падли тут же захрапел, а Гарри сидел на подоконнике, глядя вверх на огни пролетающих НЛО и думая, мастурбируя, мечтая…
На завтрак им подали заплесневелые корки хлеба и кусочки поджаренной лягушки с кислой консервированной кожурой от картошки. Но не успели они съесть эту хрень, как к столу подошла похотливая старушка.
— Нет ли среди вас мистера Г. Поттера? Тут для него письма принесли, целую сотню. Они там у меня, в стойле для коров.
Она протянула им конверт, весь в коровьем навозе, на котором было написано:
«Мистеру Г. Поттеру, деревня Хуево-Кукуево, «Ферма мисс Мерелин Монро», комната 13».
На этот раз дядя Вернон не только наложил в штаны, но и описался.
***
— Дорогой, не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя Вернон послал её.
Никто не знал, куда именно они едут. Дядя Вернон привёз их к морю.
— Батя с катушек съехал, да, мам? — грустно спросил Падли после того, как дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер их в машине, а сам куда-то исчез.
Начался дождь. Падли хрюкнул.
— Сегодня понедельник, — запричитал он. — Сегодня вечером показывают порношоу «Секс под куполом». Я хочу, чтобы мы остановились где-нибудь, где есть телевизор.
«Значит, сегодня понедельник», — подумал про себя Гарри, — значит, завтра, во вторник, мне исполнится одиннадцать лет.
Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала улыбка обделавшегося младенца. В руках он держал бочонок пива из которого исходил запах грязных носков.
— Я нашел самое заебатое место в мире! — объявил дядя Вернон и снова соснул палец, — Пошли! Выметайтесь из этой ёбаной машины!
На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась хижина из картонных коробок.
Они уселись на плотик из пластиковых бутылок.
На плоту было еще холоднее, чем на берегу. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем они доплыли до скалы, а там дядя Вернон, двадцать три раза поскользнувшись на камнях и сломав себе копчик, привёл их к покосившемуся подобию домика.
Поужинав лягушками, которых вокруг было очень много, семейство легло в углу и захрапело. Не уснул только Гарри.
Где-то вдалеке играла музыка и доносились пьяные крики.
У Падли были золотые часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из штанов, Гарри увидел, что через десять минут ему исполнится одиннадцать лет. Он лежал и смотрел, как бегают по кругу маленькие изображения пениса, вместо стрелок, приближая его днюху.
Внезапно Гарри отчетливо услышал, как снаружи кто-то пёрнул.
«Наверно тут обычно бомжи ночуют» — подумал он.
Часы Падли показывали без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно у кого-то порвались штаны. А еще через минуту до Гарри донесся звук, который бывает, когда кто-то подтирает задницу.
Еще одна минута, и наступит днюха. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… Может, имеет смысл обкончать Падли, что-бы его позлить? Три секунды… две… одна и три четверти…
БЛЯТЬ!
Хижина задрожала от громогласного мата. Гарри заочковал. За дверью кто-то матерился и громко стучал, требуя, чтобы его впустили.
