Гарри Поттер и шаманский гашиш

— БЛЯТЬ! — Снова раздался голос. Падли вздрогнул и проснулся.  — Где мои яйца? — с глупым видом спросил он. Позади них вскочил тяжело дышавший дядя Вернон. В руках у него были рогатка из двух вилок и резинки от трусов.  — Кто там? — крикнул дядя Вернон. — Предупреждаю, я вооружен! За дверью все стихло. И вдруг… ТРАХ-ТИБИДОХ! В дверь ударил смачный плевок такой силы, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. В дверном проеме стоял бомж. Но не простой. Размером со слона! Его рожа скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной бородой заплетённой в косички на концах которых висели серёжки. Бомж ввалился в хижину и пригнулся, но голова его все равно пробила потолок. Он наклонился, перданул, поднял дверь и поставил ее на место приклеив на соплю. Бомж повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине.  — Ну чё, это, выпить то нальёте, а? Задолбался я, до вас добираться, да… извините, что под дверью навалил… невтерпёж уже было. Бомж шагнул к лавке, на которой сидел обоссавшийся от страха Падли.  — Ну-ка подвинься, жиртрест, — приказал незнакомец. Падли взвизгнул, как натуральный поросёнок и, соскочив с лавки, рванулся к матери и спрятался у неё под юбкой.  — А вот и наш Гарри! — удовлетворенно произнес бомж.  — Когда я видел тебя в последний раз, ты ростом с пол-члена моего был, — сообщил великан.—А сейчас вон как вырос — вылитый отец Джеймс, ну один в один бляха-муха. А нос как у Джона. Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на мяуканье мартовского кота, и шагнул вперед.  — Пошёл нахуй, ёбаный пидорас, щас пизды получишь! — заорал он. — Мудоблядская пиздопроёбина, херподгондонное злохуище!  — Да пошёл ты, Дурсль! Бомж снова смачно плюнул и, выбил рогатку из кривых ручонок дяди Вернона. Дядя Вернон пискнул, как мышь, и окончательно сдулся, свалившись на пол.  — Да… Гарри, — произнес бомж, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днюхой тебя, бляха-муха. Я тут принес кой-какой закусон… Я его пропердел слегка, я… э-э… сидел на нём, когда ехал сюда… мягкий… но вкус-то от этого только улучшился! Бомж извлек из трусов немного помятую коробку. Гарри взял ее дрожащими от волнения руками и поспешно открыл, хотя пальцы хотели танцевать тектоник. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором кетчупом было написано: «С днюхой!» Гарри посмотрел на бомжа щенячьими глазками. Он хотел поблагодарить, но слова благодарности потерялись по пути ко рту, и вместо этого он сказал совсем другое:  — Вы кто, нах? Бомж хохотнул.  — Бля, точняк, я забыл представиться. Рубеус Хагрид, лесник Хогвартса и, просто хороший собутыльник! Он протянул огромную ладонь, но Гарри очканул её пожать, и соврал что обоссал свою.  — Ну так чё там с выпивкой? — спросил Хагрид. — Я… э-э… спирт 96-градусный уважаю… э-э… если у вас есть. Взгляд Хагрида упал на пустой унитаз, в котором тоскливо лежали пивные алюминиевые банки. Он уселся на него, навалил кучку, потом встал и наклонился над ней. Никто не видел, что он там делает, но когда через секунду он отодвинулся, в унитазе полыхал яркий огонь. Мерцающий свет залил хижину.  — Моё дерьмо хорошо горит. Проспиртованное. — сообщил Хагрид. После чего сел на лавку, и начал опорожнять карманы, которых в его куртке было дохрена. На лавке появились мятая упаковка странных сосисок, статуэтка лысой обезьяны, кочерга, несколько кружек и бутылка с надписью СПИРТ ТЕХНИЧЕСКИЙ, к которой он приложился, прежде чем приступить к работе. Вскоре хижина наполнилась запахом жарящихся сосисок. Никто не двинулся с места и не сказал ни слова, пока бомж готовил еду, но как только он снял с кочерги шесть нанизанных на нее сосисок — жирных, сочных, подгоревших, сосисок, — Падли беспокойно заскулил.  — Что бы он ни предложил, Падли, я запрещаю брать это в рот, — пропищал, очнувшийся дядя Вернон. Бомж захохотал.  — Хуй я вам, чё, дам! — сказал он. — Это ж бычьи писюны, с начинкой из козлиных яиц. Дорогущий деликатес. Он протянул жареные писюны Гарри, который был так голоден, что проглотил их мгновенно, три раза поперхнувшись.  — Бля, а кто ты такой, чувак? — вежливо спросил Гарри. Бомж сделал глоток спирту.  — Зови меня Хагрид, — просто ответил он. — Или алкаш, меня так все обзывают в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за херня такая, Хогвартс?  — Э-э-э… нихуя, — выдавил из себя Гарри. У Хагрида был такой вид, словно его обоссали холодной мочой.  — Извини, — заочковал Гарри.  — Извини?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые снова обделались. — Это этим пидорам надо извиняться! Я… э-э… знал, что они сожрали все наши письма, но чтобы ты нихуя про Хогвартс не слышал? Это пиздец, ты же семь лет там будешь учиться…  — Учиться чему? — спросил Гарри.  — ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид, вскакивая на ноги. — Бляха-муха! Дурсли спрятались от страха за сливным бачком унитаза.  — Вы хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что этот мальчик! — нихера и не знает о том, что… Нихера не знает ВООБЩЕ? Гарри решил, что великан зашел слишком далеко.  — Кое-что я знаю, — заявил он. — Что куда тыкать, когда трахаешься, или как бульбулятор раскуривать. Но Хагрид просто отмахнулся от него.  — Я ж не об этом… а о том, что ты о нашем мире нихуя не знаешь. О твоем мире. О моем мире. О мире твоих отцов.  — Отцов? — непонимающе переспросил Гарри. У Хагрида был такой вид, словно он вот-вот взорвется.  — ДУРСЛЬ! — прогремел он. Дядя Вернон, опять грохнулся в обморок. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на Гарри полубезумным взглядом.  — Но ты же знаешь про своих родителей… ну, кто они были? — с надеждой спросил он.— Да полюбому знаешь, они же не херы с горы были, а известные гомосеки. И ты… э-э… знаменитость.  — Чё? — Гарри не верил своим ушам. — Разве мои родаки были гомиками?  — Значит, ты не знаешь… Нихера не знаешь… — Хагрид дергал волосы из паха, совсем, как дядя Вернон.  — Ты чё, не знаешь даже, кто ты есть? — наконец спросил он. Дядя Вернон внезапно очнулся.  — Пошёл нахуй! — заорал он. — Хватит ёбтвою мать! Я запрещаю вам что-либо рассказывать этому засранцу! Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что у дяди чуть не случился инфакрт.  — Вы чё, нихуя ему не сказали, да? Никогда не говорили, что в том письме было, которое Дамблдор написал? За столько лет ему так и не рассказали ничего, прятали все от него, да?  — Прятали от меня что? — поспешно поинтересовался Гарри.  — Эх, вы, пустые головы, наебните-ка спиртику, может, полегчает, — посоветовал Дурслям Хагрид, поворачиваясь к Гарри. — Короче, бля, Гарри, ты шаман, ёпта! В доме воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь хрипом Вернона, который всё-таки словил инфаркт.  — Чё? — Гарри почувствовал, что дрожь пробрала его до самых помидор.  — Шаман ты. — Хагрид сел обратно на лавку. — Пиздатый! А будешь еще пиздатей… когда немного… э-э… подучишься, да. Кем ты еще мог быть, с такими-то родоками? И вообще пора тебе это сраное письмо прочитать. Гарри протянул руку и наконец-то, после стольких ожиданий, в ней оказался желтоватый конверт, очень сильно пахнувший птичьем говном, на нём было написано, что данное письмо адресовано мистеру Поттеру, который живет в у чёрта в заднице, расположенной на скале посреди моря, и спит на полу. Гарри вскрыл конверт, вытащил письмо и прочитал: ШКОЛА ШАМАНИЗМА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Свирепый лев первого уровня, Великий шаман, Верховный, Победитель конкурса на самый большой член мира, Президент Международной конфедерации шаманов) Дорогой мистер Поттер! Рады сообщить, что вам предоставлено место в общежитии Школы Шаманизма «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу курицу не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Стерва МакГонагалл, заместитель директора! Гарри показалось, что в его башке взорвали петарду. Вопросы, один ярче и жарче другого, взлетали в воздух и падали вниз, а мозги Гарри, всё не вставали на место. Прошло несколько минут, прежде чем он неуверенно выдавил из себя:  — Что это значит: они ждут мою курицу? Я её родить что-ли должен?  — Ёбать мою подмышку, башка я дырявая, — произнес Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы убить быка. А затем запустил руку в трусы и вытащил оттуда курицу — настоящую, живую и очень грязную, — а из другой части трусов, или из жопы карандаш и бумагу. Хагрид начал писать, высунув язык. Дорогой мистер Дамблдор! Передал Гарри письмо. Завтра попрусь с ним покупать все необходимое. Погода полный пиздец. Вы мне должны две сотни. Хагрид! Хагрид скатал свиток, сунул его курице в жопу, подошел к двери и вышвырнул птицу. Гарри понял, почему письма воняли помётом.  — Не хочешь спирту хряпнуть? — спросил Хагрид. В этот момент оклемался дядя Вернон. Лицо его все еще было пепельно-серым от страха.  — Он никуда не поедет, — сказал дядя Вернон. Хагрид хмыкнул.  — Хотел бы я посмотреть, как такой храбрый унтерменш, как ты, его остановит…  — Кто? — заинтересовавшись новым ругательством переспросил Гарри. —Унтерменш, —пояснил Хагрид, — Недочеловек, низшая раса, так мы называем не шаманов.  — Когда мы взяли этого пиздюка в свой дом, мы поклялись, что положим конец всей этой хуете, — упрямо продолжил дядя Вернон, — что мы вытравим и выбьем из него всю эту херню! Тоже мне шаман!  — Так вы знали? — недоверчиво спросил Гарри. — Вы знали, что я… что я шаман?  — Знали ли мы?! — взвизгнула тетя Петунья. — Знали ли мы, блять? Да, конечно, знали! Как мы могли не знать, когда мы знали, кем был мой ёбаный братец! О, он в свое время тоже получил такое письмо и съебал в эту школу и каждое лето на каникулы приезжал домой, и издевался надо мной. Подсыпал в еду мышиное говно. Превращал меня в летающую жабу. А как-то раз он сделал, так, что моя одежда испарилась и я голой оказалась посреди людной площади. Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и после глубокого вдоха разразилась не менее длинными историями. Казалось, что эти слова копились в ней много лет, и все эти годы она хотела их выкрикнуть, но сдерживалась, и только теперь позволила себе выплеснуть их наружу.  — А потом в школе он встретил этого сраного Поттера, и они уехали вместе и поженились. Провели какую-то ужасную процедуру и у них родился ты. И конечно, блять, я знала, что ты будешь такой же, такой же ебанутый, такой же… шизик! А потом его, видите ли, взорвали, а тебя подсунули нам! Гарри охуел.  — Взорвали? — спросил он. — Вы же говорили, что моих родителей зарезали гопники за мобилу!  — Зарезали гопники?! — прогремел Хагрид. — Да как могли гопники погубить Джона и Джеймса Поттеров? Бляха-муха! Пиздец! Да у нас его историю любой ребенок с пеленок знает! И родителей твоих тоже!  — Хуясе. — сказал Гарри. — И что с ними случилось, с папой и папой? Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.  — Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу, н-но… тут без ста грамм, не разберёшься. Он снова сел и уставился на огонь.  — Наверное, начну я… с человека одного, — произнес Хагрид через несколько секунд. — Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, — эту падлу все знают…  — И чё за чувак такой? — спросил Гарри.  — Ну… Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.  — Но почему?  — Да потому что хуй его выговоришь. Только язык сломаешь. Короче, жил-был один шаман, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже Гитлера. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его… Хагрид пукнул от волнения и замолк.  — Может быть, ты напишешь это имя? — предложил Гарри.  — Нет… хуй знает, как оно пишется. Ну ладно… э-э. Вьёлдчэс Шиуапипитльсин Вивекьачудшманитбр Эйяфьядлайёкюдлский, — выговорил наконец Хагрид, передернувшись. — Бля, сука челюсть чуть не сломал… э-э. Двадцать лет назад начал он себе слуг искать. И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что заочковали, другие подумали, что он властью с ними поделится и наркотой. А наркоты у него была дохуя, тонны кокаина, десятки тонн героина и хуй знает чего ещё. Хуёвые были дни, да. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Конечно, некоторые идиоты с ним боролись, а он их убивал. Позорной смертью они умирали. Даже мест безопасных не осталось… разве что Хогвартс. Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Тот-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь боялся. Потому и на школу напасть не решился. А твои папа и папа — они были лучшими шаманами, которых я в своей жизни знал. Лучшими выпускниками школы были. Но Тот-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь был гомофобом, и поэтому они попали под раздачу. Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носок и громко высморкался.  — Ты меня извини… хуёвый я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид.  — Да чё за херня! — донесся из угла голос дяди Вернона. Гарри аж подпрыгнул от неожиданности — он совсем забыл про Дурслей. Но Дурсли про него не забыли.  — Послушай меня, засранец, — прорычал дядя Вернон. — Я допускаю, что ты немного ебанутый, хотя, возможно, хорошие пиздюля вправили бы тебе мозги. Твои родители действительно были шаманами. Они сами напросились, этого следовало ожидать, я знал, что они плохо кончат… Не успел он договорить, как Хагрид, вытащил из кармана потрепанный розовый зонтик с жирафами, раскрыл его и стал похлопывать по нему ладошкой.  — Я тебя предупреждаю, Дурсль: еще раз свой мерзкий, поганый рот откроешь… Видимо, дядя Вернон представил себе, как этот великан уебёт его зонтиком, и вновь потерял сознание.  — Так-то лучше. — Хагрид тяжело вздохнул и сел обратно на лавку. На языке у Гарри вертелись самые разные вопросы. Сотни вопросов.  — А что случилось с Вё… Тем-Чьё-Имя-Хрен-Выговоришь?  — Это тебя надо спросить, Гарри. Ты замочил его. Испарил в небытие. В ту самую ночь, когда он пришёл убивать твоих родителей и тебя. Потому ты и стал знаменитым. В тебе было что-то, Гарри, что его… э-э… сломало. Чтой-то приключилось той сраной ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает… но сломал ты его, это точно. Тебе не было и года, но может ты помнишь, что тогда случилось? Во взгляде Хагрида читалась надежда и любопытство. Но Гарри, вместо того чтобы почувствовать себя польщенным и возгордиться, с ужасом осознавал, что все это ужасная ошибка. Если когда-то он смог победить величайшего шамана мира, почему даун Падли всегда пинал его и совал ему в жопу карандаши?  — Хагрид, нихрена я не помню — тихо произнес Гарри. — Боюсь, ты жёстко ошибся. Я не думаю, что я шаман… К его удивлению, Хагрид заржал, как конь.  — Значит, не шаман? И никогда с тобой никакой херни не было, когда ты злился или сексуально возбуждался? Гарри уставился в огонь. Дерьмо почти всё сгорело и он гас. Хагрид натолкнул его на важную мысль. Ведь если подумать… Вся та хрень, происходившая с ним случалась, когда он был возбуждён или разозлен. Например, когда у его одноклассницы задралась юбка, хотя он был далеко от неё… Или когда тетя Петунья побрила ему паховую область, — разве ему не удалось заставить волосы отрасти за одну ночь?.. А взять самый последний случай, когда Падли ударил его в террариуме, а призрачная нога пнула Падли с дружком под жопу. Гарри улыбнулся, посмотрел на Хагрида и заметил, что лицо великана заискрилось.  — Ну что, убедил я тебя теперь, да? А говоришь, что Гарри Поттер не шаман. Погоди, ты скоро в Хогвартсе самым пиздатым чуваком станешь. И тут снова подал голос очухавшийся дядя Вернон.  — Он никуда не поедет. — прошипел дядя Вернон. Я читал эти сраные письма — про то, что ему нужна целая куча всякой хуеты, вроде книг заклинаний, молитвенников и бубнов.  — Если он захочет там учиться, то даже ты паскудный унтерменш его не остановишь, усёк? — прорычал Хагрид — Помешать сыну Джона и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе — да ты совсем охуел?! Он зачат был только, а его тут же записали в ученики! Лучшей школы шаманизма на свете нет… и он в нее поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с заебатыми людьми. А директором у него будет самый великий директор, сам Альбус Да…  — Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ЕБАНУТЫЙ СТАРЫЙ ПЕРДУН УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ОБРЯДАМ! — прокричал дядя Верной. Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, и начал выбивать ритм, а его голос загремел словно гром.  — НИКОГДА… НЕ ОСКОРБЛЯЙ… ПРИ МНЕ… АЛЬ-БУСАДАМБЛДОРА МРАЗЬ! Вспыхнул фиолетовый свет, заполонивший всю хижину, раздался непродолжительный мощный гул и, затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Падли, обхватив обеими руками пах, затанцевал на месте, вереща от боли. Когда он снял штаны, то Гарри заметил, что пенис Падли исчез. Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью и Падли, проломил стену и выбросился в море. Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал яйца.  — Зря я так, совсем уж из себя вышел, — сокрушенно произнес он. Он нахмурил фиолетовые брови и боязливо покосился на Гарри.  — Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я… э-э… нельзя мне шаманить. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать.  — А почему тебе нельзя шаманить? — поинтересовался Гарри.  — Ну… Я же сам когда-то в школе учился, и меня… э-э… попёрли оттуда. На третьем курсе я был. Бубен мой… эта… на помойку выкинули. А Дамблдор мне разрешил в жилетку поплакаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор. Ладно, поздно уже, а у нас делов завтра дохуя и больше. В город нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое. Он стащил с себя толстую черную куртку и бросил ее к ногам Гарри.  — Под ней теплее будет. А если она… э-э… кусаться начнет, ты внимания не обращай — я там в одном кармане пару крыс забыл. А в каком — хуй знает…