Море в твоей крови

      — Принц Эргиан уже знает? — быстро спросил Джестани, плывя рядом с иреназе.       — Нет, — бросил Алиэр. — Но это ненадолго. Притом от него я скрывать не собираюсь. Все равно правда всплывет, и как тогда она будет выглядеть? Пока что знают Ираталь и советник Тумалас, который занимался подготовкой ко встрече. Гвардейцы Ираталя должны были встретить караван у второго пограничного поста, но напрасно прождали несколько часов и поплыли навстречу. Там ничего нет, понимаешь? Пустое дно! Ни тел, ни обломков, ни следов крови в воде… Три дюжины иреназе на салту, грузовые звери, ящики… Все будто растворилось!       Он толкнул дверь, привычно открывая ее перед Джестани, и проплыл следом. Раздраженно виляя хвостом, опустился на ложе и запустил пальцы в волосы, растирая виски.       — Разве так может быть? — осторожно спросил Джестани, устраиваясь рядом. — Если на них напали…       — Даже если бы охрану перебили, вода долго помнит кровь. Очень долго помнит. Если бы там убили хотя бы одного иреназе или салту, гвардейцы бы это почувствовали. И их верховые звери — тоже. Нет, караван просто… исчез! И я не знаю, какая сила на это способна!       — А вам хорошо известна эта местность? — продолжал допытываться Джестани, пытаясь быть хоть сколько-нибудь полезным. — Есть какие-нибудь карты?       — Да, конечно…       Алиэр тяжело вздохнул и поднял на него мрачный взгляд.       — Сейчас пошлю за картой и за свидетелями. Ну, и за теми, кого это касается. Джестани, пока здесь нет кариандца… Беда не только в том, что Маритэль пропал. Это звучит мерзко, я понимаю, но настоящая беда в том, что он пропал, когда пересек нашу границу. От Карианда до Акаланте много дней пути, причем довольно опасного, не зря у принца была такая охрана. А проплыви караван немного дальше, там начались бы наши населенные владения, где полно охотников и собирателей водорослей. Там кариандцы были бы все время на виду, понимаешь?       — Кажется, да, — кивнул Джестани. — Они исчезли в последнем глухом месте, но именно на вашей стороне? И теперь Карианд вправе обвинить вас?       Алиэр молча кивнул.       — А почему их не встретили на самой границе? — поинтересовался Джестани. — Почему только у второго поста?       — Сейчас увидишь карту — поймешь, — безнадежно махнул рукой Алиэр и дернул рычаг, вызывая слуг…       Ираталь прибыл первым, он наверняка ждал вызова, а вместе с ним в комнату Джестани, внезапно ставшую королевским кабинетом, вплыли двое незнакомых иреназе, одетых в одинаковые темные туники и опоясанных перевязью для оружия. Приложив ладонь к сердцу, они поклонились Алиэру и замерли, едва шевеля хвостами.       — Я выслушаю ваш рассказ через несколько минут, — негромко сказал рыжий, неуловимо меняя интонацию голоса, и Джестани сразу вспомнил старую мудрость, что властелина делает его свита. — Каи-на Ираталь, советника Тумаласа предупредили о молчании?       — Да, ваше величество, — поклонился начальник охраны. — Как и всех, кто имел к этому делу хоть какое-то отношение.       — Хорошо, — кивнул Алиэр и почему-то покосился на Джестани, но тут же отвел взгляд.       Джестани и самому было неловко, что он в очередной раз мешается во внутренние дела иреназе, так что он бы понял, вели ему Алиэр уплыть. Но рыжий молчал, а Ираталь, похоже, привык к постоянному присутствию человека, потому что ни словом, ни взглядом не выказал, что его это беспокоит.       Дверь в очередной раз открылась, и в комнату вплыли принц Эргиан и его начальник охраны. Окинув всех быстрым внимательным взглядом, принц поклонился Алиэру, словно они и не расстались совсем недавно. Теперь в спальне стало довольно тесно, и Жи, недавно приведенный с прогулки одним из слуг, недовольно завозился в клетке, что-то проурчав уже совсем не детским писком — посторонних салру не любил. Один из гвардейцев загляделся на Джестани, но тут же опомнился и снова принял бесстрастно-почтительный вид.       — Тир-на Эргиан, — медленно сказал Алиэр, немного меняя позу — из всех, кто был в комнате, только он и Джестани устроились на постели, отчего Джестани было тем более не по себе. — Я прошу вас внимательно и спокойно выслушать, что расскажут мои солдаты. И верить, что Мать Море милостива и справедлива.       Кариандец кивнул, а Алиэр махнул гвардейцам, и тот, у которого туника была украшена блестящей узкой полосой рыбьей кожи поперек груди, немедленно заговорил:       — По приказу его величества, да продлит его дни Мать Море, мы ожидали прибытия кариандского каравана…       Джестани слушал, не забывая посматривать на присутствующих, но лица у иреназе были каменные, только Эргиан на глазах побледнел, когда гвардеец описывал совершенно пустое дно и чистую воду там, где должен был проплыть караван. Большинство подробностей, названных солдатом, Джестани ничего не говорили. Он только понял, что караван плыл по ущелью. Разве под водой бывают горы? Хотя… почему нет? Вулканы же имеются. Карта, принесенная по приказу Алиэра, так и лежала между ними на постели, свернутая в трубку, и разворачивать ее сейчас было неловко. Когда гвардеец замолчал, Алиэр повернулся ко второму:       — Можешь добавить что-нибудь?       — Нет, ваше величество, — отрапортовал тот. — Именно так все и было.       — Я… могу спросить? — раздался настолько спокойный голос кариандского принца, что Джестани стало не по себе.       Алиэр кивнул.       — Вы сказали, — не сводил глубинник пристального взгляда с гвардейцев, — что в воде не было крови.       — Воистину так, тир-на, — отозвался старший, а его подчиненный кивнул.       — А что-нибудь другое? Непривычный вкус, например?       — Нет, тир-на. Но мы оказались там часа через четыре после того, как должен был проплыть караван. Вода бы успела очиститься от обычной мути, которую поднимают салту.       — А рыбы или маару? Они не беспокоились больше обычного? — допытывался Эргиан. — Неужели вы не увидели ничего странного? Любой мелочи?       Капитан снова ответил, что нет, однако второй гвардеец замялся. Джестани уже хотел обратить на это внимание, но Эргиан и сам увидел:       — Ну же, — мягко попросил он. — Говори…       — Да это, наверное, глупость, тир-на…       Под всеобщим вниманием солдат совсем смешался, потом вздохнул и объяснил:       — Вода там и вправду чистая была, Матерью Море клянусь. И рыбы не беспокоились. А вот вы сейчас про странное сказали… на самом входе в ущелье водоросли пожелтели. Ну, словно там дыхание Глубинных прорвалось, спаси нас Мать Море от их гнева. А только… там же нет горячих источников, и никогда не было. Да и пожелтели они несильно, я глянул — и забыл…       — Благодарю тебя за внимательность, — сказал Эргиан. — Значит, у самого входа? На дне или на скалах?       — На скалах, тир-на, — не раздумывая, отозвался солдат. — И не с нашего краю, а с того, что ближе к границе.       — Ваше величество, у меня больше нет вопросов, — склонил голову глубинник.       — Вы свободны, — хмуро бросил Алиэр, и гвардейцы, снова украдкой глянув на Джестани, уплыли. — Тир-на Эргиан, ваш начальник охраны…       — Реголар, оставь нас, — кивнул принц, и Джестани снова ждал, что кто-нибудь вспомнит и про него, но глубинник только посмотрел в его сторону — и промолчал.       Кариандец выплыл вслед за солдатами, и в комнате остались четверо: Алиэр с Ираталем, Эргиан и сам Джестани.       — Вы что-нибудь поняли с этими водорослями? — нетерпеливо спросил Алиэр, но Эргиан покачал головой:       — Увы, пока нет. Но любая странность может навести на след, и даже таким пустяком нельзя пренебречь. А что вы думаете о случившемся, ваше величество?       — Я не знаю, что думать, — зло отозвался Алиэр. — Вы же понимаете, что Акаланте нужен этот брак так же, как и Карианду? И я…       Он осекся, опять посмотрев на Джестани — это уже начало слегка раздражать — и махнул рукой.       — Ваше величество, может, мне не следует здесь находиться? — вежливо поинтересовался Джестани. — Если позволите, я вас тоже оставлю.       — О нет! — быстро сказал Эргиан прежде, чем Алиэр успел открыть рот. — Напротив, каи-на, я прошу вас не уплывать.       Взгляды двух иреназе — удивленный у Алиэра и напряженно-бесстрастный у кариандца — скрестились, подобно клинкам. Джестани словно услышал внутренним чутьем этот лязг и напрягся, изнывая от неловкости. Зачем он понадобился Эргиану? Именно сейчас…       — Вы что-то знаете, — утвердительно сказал Алиэр, глядя кариандцу в глаза. — Все эти расспросы о воде, рыбах и водорослях… Говорите!       — Я ничего не знаю, — сквозь зубы процедил глубинник. — Не больше вас, во всяком случае…       Он первым отвел взгляд, а Джестани осторожно потянул к себе тугой сверток карты, перевязанный кожаной лентой, и развернул его. Оба иреназе повернулись к нему со смущенной торопливостью, будто пользуясь возможностью замолчать. Алиэр плеснул хвостом, давая Эргиану место, и тот подвинулся ближе к кровати, но не опустился на нее, а повис сверху, легко пользуясь плотностью воды, как все иреназе.       Джестани вгляделся в темные линии и пятна, покрывающие большой кожаный лоскут. Водостойкие чернила в морском королевстве делали на совесть, как и следовало ожидать, и раскрашенная в несколько цветов карта оказалась на удивление понятной. Похожие Джестани видел у лоцманов, отмечающих мели и рифы, чтобы провести среди них судно. Буквы, правда, были ему совершенно не знакомы. Интересно… А ведь иреназе и люди побережья говорят на одном языке, почему же пишут по-разному?       Но сейчас было не до загадок. Джестани без труда нашел на карте Акаланте с крошечным рисунком королевского дворца, отыскал Арену и столь памятные вулканы на границе с Суаланой… По ним шла четкая темно-синяя линия, наверняка обозначающая эту самую границу. Так, а дальше…       — Вот здесь, в закатной стороне, — негромко подсказал Алиэр, указывая на правый край карты. — Видишь горы?       Джестани кивнул. По всему выходило, что горный хребет Аусдранга сползает в море и продолжается на дне, окаймляя запад Акаланте. А вот это, значит…       — Ущелье? — спросил он, указывая на место, где цепь подводных скал прерывалась.       — Оно самое, — кивнул рыжий. — Вот здесь — первый пост. Потом длинное ущелье между двумя скалами, а там, где оно заканчивается — второй пост. Между ними караван и пропал.       Он покосился на безмолвно следящего за ними Эргиана и раздраженно потянул кончик косы, пропустив его между пальцами. Глубинник глянул на карту, но сразу же поднял взгляд, посмотрев на Алиэра и лежащего слишком близко к рыжему Джестани.       — Вы ведь понимаете, тир-на, — сказал он тусклым холодным голосом, так не похожим на его обычный, живой и насмешливый, выговор. — Что бы ни случилось с Маритэлем, договор о переселении это не изменит. Маритэль — всего лишь младший принц от наложника, мой отец легко найдет ему замену. Возможно, у нового жениха не будет человеческой крови, но если понадобится, Карианд пришлет несколько претендентов на… место вашего супруга. Столько, сколько будет нужно. Рано или поздно запечатление случится. Мы не можем позволить себе потерять этот союз.       — Перестаньте! — яростно выдохнул Алиэр. — Я не собираюсь принимать замену! Во всяком случае, не раньше, чем буду уверен в его гибели. Так и передайте своему королю!       — Я могу твердо рассчитывать на это, ваше величество?       Голос Эргиана неуловимо изменился, в нем зазвучали прежние яркие нотки, и Джестани показалось, что кариандец даже вздохнул свободнее.       — Можете, — буркнул Алиэр. — Хорошо же вы обо мне думаете, Эргиан.       — Не о вас, тир-на, — невесело усмехнулся глубинный принц. — Поверьте, о вас я думаю гораздо лучше, чем о многих моих родичах. Акаланте слишком избалован долгим благоденствием. Иметь всего одного наследника! Вы даже не представляете, какая это роскошь! И каково быть одним принцем из дюжины…       — Хотел бы я иметь братьев, — вздохнул Алиэр. — И желательно — старших. Эргиан, я могу поклясться, что караван с вашим братом будут искать со всем возможным усердием. Верить мне или нет — дело ваше.       — Рискну поверить, — склонил голову кариандец. — Но скрыть то, что случилось, от своего отца и повелителя я не смогу. Вы ведь тоже это понимаете?       — Будь у меня Сердце моря… — измученно выдохнул Алиэр, снова растирая пальцами виски. — Я бы смог спросить саму воду, что там произошло.       — Но вы не можете, — ровно сказал кариандец, не спрашивая, а утверждая. — И это наводит на мысли, что кому-то была очень выгодна его пропажа. Король, лишенный Сердца, почти беспомощен. А у вас еще и тайная служба… собственный хвост поймать не способна. Тир-на, не пора ли рассказать мне, что здесь происходит?       Джестани нутром почувствовал, как растет напряжение между двумя иреназе, снова глядящими в глаза друг другу. Алиэр выглядел откровенно усталым и почти больным. Джестани вдруг подумалось, что теперь, когда запечатление разорвано, рыжий не может подпитываться его жизненной силой, а собственная сила короля вряд ли восстановилась. Болезнь после расставания с Джестани, смерть отца, укрощение вулкана… А еще — спасение Эрувейна, несколько попыток убийства, гарната, которой Алиэра так долго травили… Но он держался, не позволяя себе ни малейшей слабости, насколько мог видеть Джестани. Занимался королевскими делами, пытался распутать змеиный клубок, свившийся вокруг трона Акаланте, и еще находил минуту подумать о судьбе Джестани…       — Мы уже говорили об этом, — негромко сказал Алиэр, не отрывая взгляда от лица Эргиана. — Карианд или Акаланте — вам выбирать. Или, если угодно, ваш брат против… других родичей. Видят Трое, мне нужна помощь. Нужна так отчаянно, что я готов рискнуть и довериться вам, тир-на. Но отдаться на милость вашего отца… Вы же не считаете меня глупцом настолько, Эргиан?       — Не считаю, — глубинник снова растянул губы в невеселой усмешке. — Но выбор, о котором вы говорите… Не мне его делать. Мой отец не полагается на такие зыбкие и ненадежные вещи, как верность и честь своих детей. Если я нарушу его волю, моя жизнь продлится до тех пор, пока его не известят о моем непослушании. Знаете, в чем выгода иметь множество принцев?       — Догадываюсь, — уронил Алиэр. — Можно пожертвовать одним из них. Или двумя.       — Или двумя, — эхом согласился Эргиан, отводя взгляд и словно в задумчивости запуская пальцы в коробочку с фишками для тосу, так и лежащую на кровати. — Но я в самом деле не думаю, что это отец. Ему нужен брачный договор с Акаланте. Да, условие о человеческой крови жениха стало, скажем так, не очень приятной неожиданностью. Я точно знаю, что до этого на место вашего супруга предназначался совсем иной мой брат. Но лучше уж Маритэль, чем вообще не кариандец, а вы ведь могли найти супруга и в другом королевском доме. Так что отец будет в бешенстве. Возможно, он даже попытается использовать силу нашего Сердца моря, чтобы найти Маритэля. Но на это уйдет время… Слишком много времени.       Он помолчал в полной тишине, глядя на стену комнаты мимо Алиэра и перебирая камешки тосу длинными тонкими пальцами, обманчиво слабыми на вид, но Джестани помнил, что это лишь видимость — кариандец не боялся драки. Рыжий не торопил, молча ожидая, и вскоре Эргиан снова заговорил.       — Тир-на Алиэр, я не могу обещать вам верности, потому что моя жизнь принадлежит не мне. Я не могу обещать вам дружбы — плохим я был бы другом, если бы начал эту дружбу с обмана. Но я умоляю вас о доверии. Не ради себя, а ради Маритэля. Он будет вам хорошим супругом. Лучшим, чем любой из тех, кого пришлют ему на замену. Возможно, мне удастся упросить отца, чтобы он позволил мне остаться здесь. Тогда, клянусь, у вас не будет более преданного подданного. Но если нет… Я обещаю, что не выдам ни одной вашей тайны. Какова бы ни была цена — в этом я могу дать свое слово. А мое слово, как и ваше, честь всего моря.       — Вы… — Алиэр закашлялся и смутился — тонкая кожа на скулах порозовела, и он глубоко вдохнул, прежде чем продолжить. — Вы настолько любите своего брата, что готовы рискнуть ради него всем? Милостью своего отца, клятвой королевской крови… Настолько — Эргиан?       По губам кариандца скользнула легкая и на удивление мягкая улыбка. Он поднял взгляд от фишек на Алиэра, потом снова посмотрел на Джестани и пожал плечами:       — В это трудно поверить, да? У нас один отец, но это единственное, что нас объединяет. Мы не были особенно близки в детстве… Что ж, раз уж сегодня — время темных тайн, я расскажу вам одну историю. Когда я говорил о дуэлях… Скажем так, я не соврал, разумеется, но… утаил кое-что. Дуэли у нас действительно запрещены. Однако если двое высокородных решили поохотиться в Бездне только вдвоем, и вернулся лишь один из них, правду может выяснить только король, используя силу Сердца. А его величество далеко не всегда настроен это делать. Случается, что выживший принесет гораздо больше пользы живым и благодарным за помилование, чем казненным за нарушение закона.       — Удобно, — хмуро бросил Алиэр, меняя позу и будто невзначай облокотившись на колени Джестани. — А как же родные погибшего? Разве они не просят справедливости?       — Справедливость — это король, — усмехнулся Эргиан, играя камешками. — Боги и в самом деле любят Акаланте, тир-на, если вам не приходится напоминать подданным то, что в Карианде общеизвестно. Если король посчитает нужным наказать победителя — он это сделает. Но карать того, кого пощадила Бездна… Это неуважение к ней, знаете ли. А мы чтим волю Бездны не меньше, чем королевскую. Так вот… Однажды, когда мне было лет на пять меньше, чем сейчас, меня вызвали на дуэль.       — Принца? — непритворно поразился Алиэр. — Нет, я понимаю, конечно, что вас там и так дюжина, одним больше, одним меньше, но…       Он осекся, что-то увидев на лице Эргиана, а Джестани досадливо поморщился от такой опасной бесцеремонности — кариандец только разговорился, не следовало обижать его в такой момент.       — Извините, — виновато буркнул Алиэр. — Я ведь правильно понял? Кто может вызвать на дуэль одного принца, если не…       — Другой, — спокойно подтвердил Эргиан. — О да, вы поняли верно. Я тогда был не только гораздо моложе, но и изрядно глупее. Мне очень хотелось заслужить одобрение отца, доказать ему свою ценность для семьи — и я старался изо всех сил. Проявлял недюжинное рвение в делах, всячески выказывал способности… А они у меня есть — и вполне неплохие. Одобрения отца я добился, но вместе с этим привлек к себе слишком много внимания. Один из моих братьев решил, что слишком бледно смотрится рядом со мной, да и вообще отцовское благоволение гораздо выгоднее делить на… меньшее число сыновей. Подозреваю, что так решил вовсе не он, а кое-кто другой из моих братьев, достаточно умный, чтобы остаться в тени, но это уже неважно. Важно, что меня пригласили на охоту… с которой я не должен был вернуться. Дуэль в Бездне — это не совсем поединок двоих. Это всегда поединок двоих и Бездны. Часто побежденный погибает не от клинка или лоура победителя — его убивает упавшая скала или темнота, в которой он оказывается без туарры. Если есть кто-то, способный найти тебя и вывести наверх, ты выживешь. Но даже возьми я кого-нибудь с собой… Их просто ждала бы та же участь. И отец никогда не наказал бы одного из принцев за убийство другого. Во всяком случае, публично.       — И как вы выкрутились? — мрачно спросил Алиэр.       Его хвост прильнул к ногам Джестани слишком тесно, чтобы это было случайностью. Джестани попытался осторожно отодвинуться, но рыжий, не глядя на него, вильнул хвостом и бесцеремонно уложил его поверх коленей Джестани, а потом еще и хвостовой плавник подсунул с другой стороны, обвив ноги жреца. И все это с таким невозмутимым и рассеянным видом, словно сам не замечал!       — Маритэль меня предупредил, — спокойно ответил Эргиан, пересыпая камешки из ладони в ладонь плавными отточенными движениями. — Его никто не принимал в расчет, все видели в нем лишь очаровательного глупыша, не способного ни на что сложнее, чем заплести красивую косу. Но он услышал случайную обмолвку одного из придворных и понял, чем мне грозит эта охота. Он очень рисковал, предупреждая меня… Если бы я все-таки погиб, а его участие стало известно, ему бы тоже не поздоровилось. Он же всего лишь младший принц от наложника, таких у нас даже не дюжина, а больше. Но он рискнул — и мне пришлось выжить ради нас обоих. А для этого — убить своего старшего брата Эриалла.       Алиэр резко вздохнул, и его хвост сильнее сжал ноги Джестани. Это было бы неприятно, но Джестани вдруг понял, что рыжий в самом деле не замечает, что делает. Он просто потянулся к Джестани, как делал это раньше — еще при запечатлении. Но почему?! Привычка? Или что-то пошло неверно и ритуал не сработал?!       — Но раз уж вы здесь… — сказал Алиэр хмуро, — все получилось? Выжили вы, а не он?       — Да, — кивнул Эргиан. — Я знал, что даже если чудом убью Эриалла в поединке, меня прикончит его свита. В лучшем случае. В худшем — побоятся взять на себя убийство принца и бросят где-нибудь в скалах без туарры, раненого и беспомощного. И я подготовился. Зная, куда примерно мы поплывем охотиться, я заранее отправил туда двоих своих друзей с запасом туарры, лекарствами и оружием. Я, глупый мальчишка, надеялся драться честно, мне только нужна была возможность ускользнуть потом. Почти так и получилось. Эриалл не собирался устраивать дуэль по всем правилам, он выбрал удачный момент — и ударил. Но я был настороже и смог ответить.       Он снова помолчал, потом продолжил, с пугающим спокойствием отмеряя слова:       — Вот тогда это стало настоящей дуэлью. Я обратился к Матери Море и Бездне — и никто из прихвостней Эриалла не посмел вмешаться в поединок. А когда мой брат получил острие лоура в сердце — я сбежал. Забился в скалы, в самую глубину. Преследователи решили, что я все равно погибну. Не от раны, так от маару, которых привлечет моя кровь… Но в скалах меня отыскали Даголар с Регом. Единственные, кому я рискнул довериться, — и не прогадал. Когда я вернулся домой, отец… — Эргиан криво усмехнулся. — Знаете, я ожидал чего угодно. Гнева, наказания… Приготовился оправдываться. Но не понадобилось. Отец сказал, что Эриалл сам виноват в своей смерти. Принц Карианда должен быть сильным и умным, если хочет выжить. А дуракам — прямой путь в Бездну. Я запомнил урок.       — А что же другой ваш брат? — нарушил Джестани молчание, когда оно стало невыносимо тяжелым. — Тот, что натравил на вас… этого?       — Ничего, — пожал плечами Эргиан, снова усмехнувшись. — Я понял урок по-настоящему хорошо и больше не пытался превзойти старших братьев ни в чем серьезнее игры в тосу. Поэтому мне милостиво позволили не охотиться в их компании. А когда стало известно, что к Маритэлю посватался наследник Акаланте, я попросил отца отправить меня сюда. Посол при чужом дворе — хорошая должность для того, кому лучше держаться подальше от любящих родичей. Кто же знал, что у вас творится такое? Ну что, ваше величество, — вернулся он к прежнему насмешливому тону, — вы все еще хотите иметь братьев?       — Один из них спас вам жизнь, — парировал Алиэр.       — О да, которую хотел отнять второй. Вы всегда видите в других самое лучшее?       Улыбка Эргиана показалась Джестани напряженной, но, пожалуй, не фальшивой. Он позволил камешкам тосу просыпаться сквозь пальцы, не сводя с Алиэра странно тоскливого взгляда, и это было так не похоже на вечно язвительного и уверенного в себе глубинного принца, что Джестани охватил холодный ужас. Бывают мгновения, которые решают судьбу на много лет вперед, если не навсегда. Те, что вскрывают душу до глубин более темных, чем подводная Бездна. И чудовища там таятся такие же страшные. Ему подумалось, что на месте старших братьев принца Эргиана он бы не так снисходительно отнесся к успехам того в игре. Риши, что здесь зовут тосу, — игра полководцев и жрецов, мудрецов и правителей. Тот, кто знает в ней толк, опасен остро отточенным умом не менее, чем клинком. Эргиан смотрел на Алиэра, явно что-то решая, и было понятно, что все их встречи на Арене, в Совете и у вулканов — все они вели к этому мгновению, как долгий поединок ведет к единственному завершающему удару. Или к опущенному мечу, щадящему противника. И к тому, что начинается потом, — к последствиям этого выбора.       — Я стараюсь, — тихо сказал Алиэр, отвечая глубиннику таким же болезненно открытым взглядом. — Мой отец всю жизнь считал лучшим другом того, кто его убил. Наверное, я никогда не смогу об этом забыть. Но это не причина, чтобы отказываться от дружбы. Вы правы, Эргиан, брат может предать, как любой другой. Ему даже проще это сделать. И удар в спину от того, кому веришь, во сто крат больнее. Но если не верить никому — кто прикроет твою спину, когда это понадобится? Я очень плохой игрок в тосу, зато неплохо понимаю в гонках. Там всегда остается только один победитель. Случается, один наездник помогает другому против третьего, но лишь до тех пор, пока Арена не столкнет их между собой. И я не хочу жить, как в Гонках. Я знаю вкус победы, она того не стоит.       — Вкус победы… — протянул Эргиан, словно смакуя каждое слово. — На что он похож? На власть? На счастье?       — Он горький, — с застывшим, как камень, лицом, еще тише сказал Алиэр. — Сначала кажется, что ничего слаще ты не ведал, что ради этого можно отдать все, совершить что угодно… А потом понимаешь, что отдал как раз то, что имело настоящую цену. Я дюжину с лишним лет брал главные призы, думая, что это делает меня лучше остальных. Верил, что победить можно честно… А сегодня утром я убил своего врага, не прикоснувшись к нему ни пальцем, ни лоуром. Убил несколькими словами, натравив на него его же свиту. Он думал, что мы играем в тосу, и выиграет умнейший. А я знал, что мы на Арене, и одного ума мало. Нужны еще хитрость, подлость и готовность победить любой ценой. Вы выбрались из скал, Эргиан, а я… кажется, я остался там. В тех скалах, куда сам себя загнал своей победой. Мне ли осуждать других, если мои руки в крови? И чего теперь стоит мое слово?       — Думаю, — еле слышно ответил Эргиан, — оно, как и прежде, честь всего моря. Иначе, поверьте, вас не заботила бы кровь на руках. Ее так легко смыть… Поверьте тому, кто знает в этом толк. Мы с Эриаллом были не только единокровными братьями, но и единоутробными. Нет родства ближе… Но моя верность принадлежит Маритэлю, единственному, кого при дворе Карианда я считаю братом. И ради него я пойду на что угодно, а чем придется за это платить — знает Мать Море, ей и взвешивать мои слова и поступки. Вы сказали, что постараетесь его найти — этого довольно, чтобы я был вам благодарен. И верен — насколько смогу. Но, умоляю, пока я принадлежу Карианду, не поворачивайтесь ко мне спиной, тир-на. У моего отца слишком много сыновей, чтобы ценить одного из них выше, чем надежду заполучить Акаланте.       Улыбка давно исчезла с его лица, перестав скрывать истинные чувства, и глубинный принц смотрел в лицо Алиэру прямо и с какой-то безнадежной гордостью. Так смотрят воины, зная, что приказ полководца оставил их умирать. Джестани оценил — и содрогнулся от сочувствия умному и порядочному юноше, ставшему разменной фишкой в играх королей. Камешком, которым так легко пожертвуют ради выигрыша, ни на мгновение даже не задумавшись о его чувствах и чести.       — Я запомню, — кивнул Алиэр и протянул глубиннику руку.       Тот глянул с изумлением, потом подал свою и осторожно пожал пальцы рыжего.       — Вы невозможны, тир-на, — сказал он, криво усмехнувшись и забрав руку. — Просто невозможны. Я буду молиться Троим, которые так любят Акаланте, чтоб они позволили мне увидеть, чем все это закончится…       Стук в дверь прервал его. Оба иреназе, как по команде, вскинулись, и Джестани тоже невольно напрягся — возможно, стало что-то известно о караване? Но за медленно открывшейся дверью оказался молоденький целитель из подручных Невиса, который поклонился королю и сконфуженно произнес:       — Прошу прощения, тир-на, вы велели вас позвать, когда…       — Да, я иду, — оборвал его Алиэр и поспешно оттолкнулся хвостом от ложа.       Всплыв наверх, он обернулся к Джестани и Эргиану.       — Если появятся новости о пропавших, вас известят так же, как меня самого — я распорядился. Простите, у меня неотложное дело.       — Разумеется, тир-на.       Кариандец вежливо поклонился, Джестани тоже склонил голову, молча гадая, что за дела у Алиэра с целителями. Впрочем, его самого это не касается. «Меня теперь не касается ничто, происходящее с рыжим — нужно почаще себе об этом напоминать», — подумал Джестани с внезапным раздражением.       — Простите, — негромко сказал Эргиан, впервые за долгое время обратившись к нему, когда за Алиэром закрылась тяжелая дверь спальни. — Вам, должно быть, очень нелегко посреди наших придворных штормов. Я сгораю от любопытства, что же произошло сегодня утром, но, конечно, не вправе вас расспрашивать…       Он принялся собирать камешки тосу, рассыпанные по постели, складывая их в коробку. И Джестани, глядя, как смешиваются черные и белые фишки, глубоко вздохнул. В самом деле, ведь Эргиан очень быстро обо всем узнает. Он вообще знает чересчур много для чужака при дворе Акаланте. Как там сказал Алиэр про чересчур умного посла? Иногда рыжий попадает словами точнее, чем лоуром.       — Вопрос за вопрос? — предложил он кариандцу. — Я не обещаю, что отвечу на любой, но вы и сами это понимаете.       — Более того, я на это и не рассчитываю, — весело блеснул глазами Эргиан, окончательно вернув себе маску насмешника и хитреца. — Извольте, каи-на. Хм… что бы такое у вас спросить… Кто сегодня поплатился жизнью, проиграв его величеству Алиэру гонку, я и так догадался. Ведь это же король прибрежного королевства, так? Торвальд Аусдранг, ваш бывший… наниматель.       Джестани с усмешкой кивнул, оценив деликатность кариандца.       — А Сердце моря, которое досталось вам, оказалось очередной фальшивкой, — азартно продолжил Эргиан.       Джестани снова кивнул — в этом уже признался сам Алиэр. Ему было интересно, о чем же спросит глубинный принц, но тот не торопился. Все камешки уже отправились в коробку, уложенные столь аккуратно, словно это было важнейшим делом. Эргиан погладил их кончиками пальцев, полюбовался и, подняв глаза на Джестани, сообщил:       — А знаете, я, пожалуй, уступлю вам первый вопрос. Всегда любил ходить вторым.       — Понимаю, — улыбнулся Джестани. — У нас в Храме говорят, что первым поднявший меч поражает самого себя. Но пусть будет по-вашему. У меня очень простой вопрос, ваше высочество. Зачем вы так настойчиво внушаете тир-на Алиэру мысль оставить меня в Акаланте?       — Именно в Акаланте? — поднял бровь Эргиан в явно притворном недоумении. — Вообще-то я рассуждал исключительно об охране моего отца, повелителя Карианда.       — Вы даже Алиэра этим не обманули, — не без злорадства сообщил Джестани. — Все-таки он действительно хорош в гонках и знает, что салту не всегда плывет в ту сторону, куда виляет его хвост.       — О, да вы становитесь настоящим иреназе! — восхитился глубинный мерзавец и от души рассмеялся. — Ну, положим, в хвостах салту я действительно не разбираюсь… Кстати, вы еще обещали рассказать мне о своем питомце — жду с нетерпением. Да-да, простите, вопрос… Ответ будет еще проще, пожалуй. Потому что я действительно хочу, чтобы вы остались здесь.       — Зачем? — вырвалось у Джестани. — Вам-то это зачем? Ведь ваш брат станет супругом тир-на! Зачем вам, чтобы я… То есть чтобы Алиэр…       — Вы удивительно ему подходите, — без улыбки и со спокойной грустью сказал кариандец. — Именно потому, что вы с ним такие разные. Как вода и скалы, что не могут друг без друга. Я не слепой, каи-на Джестани. Я вижу любовь в его глазах и смятение — в ваших. Пока еще смятение. Но уже не ненависть. А смятение лучше мертвого покоя, как волна — лучше штиля, это известно и людям, не правда ли? Я люблю Маритэля всей душой. И понимаю, что они с тир-на Алиэром не будут счастливы. Да, запечатление сгладит острые кромки и подарит им взаимное наслаждение тел. И Маритэль будет прекрасным супругом короля: верным, нежным, покладистым. Но тир-на Алиэру не нужен мягкий мох, ему нужна скала, о которую будут биться его волны…       — Продолжайте, — мрачно сказал Джестани. — Я слушаю. Скала, значит?       — И мох тоже, — пожал плечами кариандец, — почему нет? Он ведь прекрасно растет на скалах. Каи-на, я не знаю, какие традиции у вас на родине, но короли иреназе часто имеют наложников. Запечатление этому совершенно не мешает! Маритэль мог бы стать душой своего супруга, но он никогда не станет его рассудком и удилами, как это удается вам. А любовь… о, ее у тир-на Алиэра хватит на двоих, я полагаю.       — Вы так великолепно все рассчитали, — выдавил Джестани, не зная, смеяться или возмущаться. — Маритэль — законный супруг, я — наложник. Ну и страж… Об этом вы ведь тоже думали, верно?       Эргиан кивнул, опять блеснув глазами.       — А меня вы не забыли спросить? — все-таки возмутился Джестани. — Да, я храмовый страж, чье предназначение — служить. Но я еще и человек. Провести в море всю жизнь — это не та судьба, о которой я прошу своего бога! Мне здесь не место! У меня ноги, а не хвост, я дышу только благодаря амулету, мне уже во сне снятся лепешки и жареное мясо, а не ваша рыба с водорослями. Думаете, это ничего не значит?!       — Я думаю, — с подозрительной серьезностью сообщил Эргиан, — что богам виднее. Не поверите, но я тоже никогда не мечтал о судьбе советника при короле, который приводит меня в непрерывное изумление половиной слов и поступков, а второй половиной заставляет то восхищаться, то ужасаться. Но кажется, если боги уготовили мне именно такую участь, я должен их поблагодарить — другая могла бы оказаться хуже. Не такой интересной, во всяком случае. Я понимаю вас, каи-на. Поверьте, действительно понимаю. И никто не станет держать вас тут силой. Не тир-на Алиэр, во всяком случае, насколько я мог убедиться. Просто подумайте об этом, прошу. Что ждет вас наверху? Новая служба неизвестно у кого? И так — долгие годы? Одиночество, случайные любовники, верность тому, кто купил вас, как вещь? Стоит ли это привычных блюд и возможности дышать воздухом вместо воды? Решать, конечно, вам.       — Я здесь оказался не по своей воле, — привычно огрызнулся Джестани, а в памяти всплыл голос Малкависа, говорящего о свободе почти то же самое, что сейчас было так неприятно и почти страшно слышать от глубинного принца.       Эргиан смотрел на него с сочувствием, и под мягким спокойным взглядом серых глаз терялись гневные слова, таяло возмущение, уходя, как вода в песок. Остаться под водой? Глупость какая. Невозможная, полная, непревзойденная глупость. Да понимает ли кариандец, какой тугой узел ненависти и боли связывает Джестани с Алиэром? То есть связывал еще совсем недавно… Неважно! Остаться — невозможно.       — Это невозможно, — повторил он вслух, всей душой чувствуя уверенность в собственной правоте. — Я понимаю вас, тир-на Эргиан, вы выросли в семье, где подобное — дело обычное… Но это не для меня.       — Вы хотите стать не наложником, а законным супругом? — все так же спокойно поинтересовался кариандец.       — Да нет же! — выдохнул Джестани. — Нет! Это… ничего не изменит. Я просто хочу наверх! К солнцу, воздуху… К своей собственной жизни, понимаете? Я храмовый страж, я человек! Моя судьба — там!       — Хорошо, я понял, — слегка улыбнулся Эргиан. — Простите, если был слишком… настойчив. И вы позволите оставить мне мой вопрос на будущее? Думаю, хватит на сегодня разговоров, которые сдирают чешую с сердца.       — Да, конечно, — с облегчением кивнул Джестани, чувствуя, как наваливается усталость.       Провожая взглядом уплывающего кариандского принца, он честно попытался представить, что вот такой и была бы отныне его жизнь. Под водой — навсегда. Та же служба, только у всех вместо ног — хвосты. Еда непривычная и не слишком вкусная… Хотя старшие стражи рассказывали, что чем иной раз ни приходится питаться, если занесет далеко на восток. Там тоже любят водоросли и рыбу, а еще жареную саранчу, улиток, вяленых червей, бараньи яички и выдержанные несколько лет в глине яйца… Да нет же, глупость. Совсем не о том следует думать. Как только Лилайн выздоровеет, они смогут подняться наверх и… отправиться куда-то вместе? Разойтись навсегда?       Джестани мысленно застонал. Проклятый кариандец несколькими словами разбил его привычный мир на кусочки, а потом раскидал их, как камешки для игры, сложив что-то свое, странное, непонятное и пугающее. Глупости это все. Следует положиться на волю Малкависа и выполнять долг стража — и все пойдет как надо. Благодарение всем богам, что Алиэр действительно держит слово, и можно не бояться, что Джестани оставят здесь силой. Ведь не оставят же? Слово короля — честь всего моря. Но куда же он уплыл?       Несколько минут Джестани уговаривал себя, что мало ли, какие дела у рыжего могут быть с целителями? И что это неприлично, в конце концов! Но в мысли упорно лезло, что раненый, возле которого Джестани видел именно этого парнишку-лекаря, поблизости только один. И… в этом ведь нет ничего такого, если он просто спросит? Может, ему нужно поговорить с Алиэром. И ведь в самом деле нужно! Например, о дурацком плане некоего глубинника, который явно не собирается от него отказываться. И пока Эргиан не придумал что-то, способное склонить волю богов на его сторону, следует остеречь рыжего.       Убедив себя, что думает только об этом, Джестани дернул рычаг вызова прислуги и попросил приплывшего юного слугу разыскать его величество. Нет, звать сюда не надо! И передавать ничего — тоже. Только узнать, где он сейчас.       — Так я вам и так это скажу, каи-на, — радостно сообщил мальчишка и покосился на Жи, принявшегося восторженно рваться из клетки, думая, что его отведут на прогулку. — Его величество с целителем Ирвайном к двуногому поплыли. Ой, простите, к человеку, — смутился мальчишка. — Ну, то есть к тому, которого сегодня принесли. Я как раз у него в комнате туарру кормил, так мне велели уплыть и не беспокоить.       — Вот как… — медленно сказал Джестани, про себя лихорадочно пытаясь сообразить, что это означает и почему Алиэр отправился к Лилайну сам.       Ну хорошо, с целителем. Но не с ним, не с Джестани! Он сказал, что Лилайну не причинят вреда. Слово короля — честь моря. Не забыть бы об этом… Но почему?! И что случится, если эти двое…       Джестани едва не застонал, разом представив себе, что могут натворить вспыльчивый иреназе и искренне ненавидящий его наемник. Малкавис, за что? И что делать? Торопиться разнимать? Подождать? Аккуратно послать туда кого-нибудь?       «Мало мне было забот с одним, — безнадежно подумал он. — Вот теперь, чувствую, разом станет куда веселее».