* * *
Джестани не ожидал, что в королевский кабинет его позовут сразу, ведь Алиэр собрал там советников для чего-то важного. Он рассчитывал, что его просьбу просто передадут, а он сможет вернуться в спальню, поговорить с Лилайном и все-таки привести к нему целителей, как бы Каррас ни упирался в своем нежелании принимать помощь от иреназе. Но незнакомый гвардеец вернулся и распахнул перед Джестани дверь, сообщив, что его ждут. Немного растерявшись, Джестани проплыл в тот самый кабинет, где всего однажды был при жизни Кариалла. После свадьбы Эрувейна, едва не обернувшейся горем, они с Алиэром рассказывали королю иреназе о случившемся. Сколько же изменилось за это время между ними! А кабинет остался прежним, словно и не сменил хозяина. Те же кипы кожаных и металлических табличек на столе, узкий шкаф, закрывающий нишу, где прятался Сиалль… И та же фреска на стене, разумеется! Взлетающий на гребне волны к ясному небу рыжекудрый принц иреназе… За что он полюбил Эравальда Аусдранга? Был ли тот похож на своего праправнука Торвальда чем-то еще, кроме умения предавать доверившихся ему? И случайно ли потомки Ариэля и Эравальда встретились через триста лет, чтобы в этот раз удача и расчет оказались на стороне Алиэра? Божественная справедливость иногда запаздывает, но никогда не забывает. — Прошу прощения, ваше величество, — опомнился он, отведя взгляд от фрески и поклонившись сначала Алиэру, потом — легким кивком — остальным присутствующим. К счастью, их было немного, и все ему знакомы. — Я никоим образом не хотел мешать! Если это возможно, я изложу свое дело позже. — Вы не помешали, каи-на, — сказал Алиэр чужим усталым голосом, так что Джестани на мгновение окатило холодом. И тут же исправился, глянув виновато и совсем по-прежнему: — Прости. Я… Что-то случилось? — Ничего особенного, — ответил Джестани, упрямо отогнав ощущение, что снова вмешивается не в свое дело. — Просто я, кажется, нашел след, ведущий к тому суаланцу, Карришу. Он едва успел прикусить себе язык, чтобы не назвать Карриша братом Сиалля, вот уж точно ни к чему напоминать о вине бывшего наложника, но Алиэр понимающе кивнул. Его золотистые брови нахмурились, глаза сверкнули, а Ираталь едва не выскочил из кресла, жадно подавшись вперед. — Карриш? — переспросил он. — Но… где? Как? — Это все Жи, — вздохнул Джестани, запоздало раздумывая, стоит ли говорить о тайнах Акаланте при Эргиане. Глубинник устроился в кресле поодаль от акалантцев и выглядел утомленным, даже осунувшимся. Наверное, вчера у вулканов ему тоже досталось? — Рассказывай, — кивнул Алиэр, поняв его затруднение. — Подозреваю, господин посол и так знает об этом деле гораздо больше, чем ему положено. Эргиан ответил ему невинной улыбкой, никак не вяжущейся с острым холодным взглядом светло-серых глаз, а Джестани вдруг вспомнил, что должен глубиннику любой вопрос. И как это его угораздило играть с кариандцем в игры более опасные, чем риши? — Если помните, — сказал он, старательно подбирая слова, — мой салру часто таскал в спальню всякую гадость. Раковины, деревяшки, кости… — Копыто, — подсказал Алиэр, и синева его глаз потеплела, словно иреназе сдержал улыбку, но она все-таки осветила его взгляд изнутри. — И копыто тоже, — кивнул Джестани, несмотря на серьезность происходящего тоже едва не улыбнувшись. — Я никак не мог понять, где он их берет, а сегодня оказалось, что в углу его клетки — дыра куда-то в стену. Простите, каи-на, — уточнил он для Ираталя и напряженно глядящего на него отца Эруви. — Я понимаю, что это звучит глупо, но может оказаться важным. Пока Жи был маленьким, он легко проскальзывал в этот лаз и где-то там, в дворцовых трубах, находил свои игрушки. А однажды он принес оттуда светлый парик, под которым скрывал волосы Карриш. — Я… помню, — медленно подтвердил Алиэр, мгновенно превращаясь в азартно подобравшегося охотника. — Значит… Ираталь! — повернулся он к начальнику охраны. — Во дворце есть места, где можно спрятаться надолго? Если он пользовался трубами, чтобы плавать по ним… Герлас! Вот кто нам нужен! Я посылал за ним, но еще рано. — С вашего позволения, я потороплю почтенного амо-на, — быстро проговорил начальник охраны, воспрянув духом, как давно блуждающий путник, которому показали дорогу. — Большие подземелья, которые служат складами, нам известны, все они охраняются. А вот маленькие комнатки… Может быть, он еще там?! Дождавшись кивка Алиэра, он рванулся к двери, выплыл за нее, и Джестани услышал, как стоящего у двери гвардейца посылают за амо-на Герласом. Срочно! Как можно быстрее! Он в который раз удивился, что в подводном королевстве стражники выполняют службу и охранников, и посыльных, и, при нужде, обычных слуг. Очень зря, ведь обученных воинов гораздо меньше, чем прислуги, и они не должны отвлекаться на мелкие поручения. Вот когда он был стражем Торвальда… «Ну, сюда тебя телохранителем никто не звал, — сердито прервал он несвоевременные глупости. — И совета по охране королей иреназе не спрашивали!» — Ваше появление — истинный дар богов, господин жрец, — мягко мурлыкнул из кресла Эргиан. — Могу ли я спросить, как вам стало известно о запечатлении то, что не знал даже его величество? — Можете, — невозмутимо ответил Джестани. — Если его величество позволит, я буду рад ответить на любой ваш вопрос. «Но только один», — не сказал он, но подумал, и глаза Эргиана понимающе блеснули. — Пожалуй, мне не так уж интересно это знать, — уронил он, и Алиэр нахмурился, услышав этот быстрый обмен словесными уколами. — Достаточно, что вы это рассказали. Причем исключительно вовремя. Сегодня вообще день своевременных заявлений. Вот его величество Алиэр, например, проявил исключительную изобретательность и предусмотрительность в решении некоторых… брачных вопросов. Он лукаво покосился в сторону рыжего, который вскинул голову, будто собираясь что-то сказать, но лишь ответил глубиннику сердитым взглядом, а Джестани опять почувствовал себя лишним. — Если позволите, я вернусь к себе и подожду там, — сказал он Алиэру, подчеркнуто не глядя в сторону кариандца. — Жи нужно вывести, чтобы осмотреть лаз, к тому же у меня гость. — Я помню, — так же сдержанно кивнул Алиэр. — Но прошу, подожди еще немного. Ты сказал, что этот жрец докладывал только своему начальству? — Он так сказал, — подтвердил Джестани. — Значит, следы опять ведут в храм Троих… Каи-на Герувейн, — повернулся он к советнику. — Я вас больше не задерживаю, можете начать составлять письмо в Суалану. И назначьте Совет на завтра в полдень. — Слушаюсь, ваше величество, — поклонился тот. — Когда вам будет угодно поговорить с послом? — Пожалуй, прямо сейчас, — подумав, сказал Алиэр. — Когда приплывет амо-на Герлас, у нас будут более важные дела. Плывите, Герувейн. Обещаю, если тварь, которая чуть не убила Эруви, поймают, вы сразу об этом узнаете. Советник молча поклонился и выплыл, а Алиэр утомленно потер виски пальцами и произнес, обращаясь то ли к оставшимся в кабинете Джестани и Эргиану, то ли к самому себе: — Должен ведь этот ядовитый клубок наконец распутаться? — Надеюсь на это, — негромко сказал Эргиан и изменил положение тела, уложив хвост удобнее. Серебристая чешуя и пышный плавник, хоть и не такой роскошный, как у Алиэра, блеснули в свете туарры, кариандец свободно откинулся на спинку кресла, а руки, до этого плотно сплетенные на груди, опустил на подлокотники. — Примите мое восхищение, тир-на, — сказал он, улыбаясь так любезно, что Джестани сразу заподозрил подвох. — Вы умудрились проплыть между скалами в прибой… Весьма неожиданно! — Неожиданно встретить у меня проблески рассудка? — ядовито огрызнулся Алиэр и почему-то очень тоскливо и зло посмотрел на стол перед собой. — Нет, — серьезно и без тени ехидства возразил Эргиан. — Неожиданно, что спасти моего брата пытаетесь именно вы. Простите, если мои слова показались обидными. В отличие от большинства моих родичей, я никогда не считал великодушие слабостью или глупостью. — Спасти? — невольно переспросил Джестани, вспомнив, что Алиэр сказал утром про караван принца Маритэля. — Так вашего брата все-таки нашли? Он… — В Суалане, — хмуро закончил Алиэр, взяв со стола какую-то безделушку. — И его жизнь зависит от того, соглашусь ли я заключить брак с суаланским принцем. Чтоб моего дражайшего собрата Лорасса крабы сожрали! Эргиан, — продолжил он задумчиво, — а ведь вы как-то говорили, что амо-на Тиаран… — Он неопределенно поводил перед собой раскрытой ладонью и повторил по памяти: — Что Тиаран заигрывает с троном Карианда, но поглядывает и в сторону Суаланы тоже. Что это означает? — Ничего определенного, к сожалению, — поморщился глубинник. — Точнее, ничего, что можно было бы поставить ему в вину. Перед тем злополучным Советом, где случилось столько разоблачений, амо-на Тиаран весьма настойчиво намекал, что избранный вашего величества действует на вас… неблагоприятно. И что в интересах Карианда было бы избавиться от каи-на Джестани, а для этого поддержать обвинение против него. — И вы пообещали ему это? — усмехнулся Джестани. — Ну, а как иначе я бы попал на Совет? — лукаво улыбнулся в ответ Эргиан. — Сначала я честно предложил помощь его величеству… — Он бросил насмешливый взгляд в сторону Алиэра. — А когда получил отказ, то пообещал амо-на Тиарану, что всеми силами буду способствовать восстановлению справедливости. Не моя вина, что он понял меня несколько превратно! — Я уж точно за это не в обиде, — вернул ему улыбку Джестани. — И надеюсь, что с вашим братом все будет хорошо. Эргиан благодарно склонил голову. — Но почему вы сказали про Суалану? — так же хмуро уточнил Алиэр, снова растирая виски, словно у него болела голова. На его указательном пальце кроваво-красным огнем сиял рубин Аусдрангов, и снова Джестани не мог не подумать, как причудливы пути судьбы: перстень, с которого началась эта история, снова связывает его с иреназе… Нет, Лилайн прав! Нужно как можно быстрее разделаться со всем этим и плыть наверх! Домой! Пока он окончательно не запутался в местных интригах, пока не потерял собственную судьбу. Его место — наверху, в мире людей. А все это… Останется только длинной историей для зимних вечеров, когда старшие стражи рассказывают молодым, где побывали и что видели. В Храме высоко оценят его знания о жизни иреназе! Эргиан собрался что-то сказать, но тут в дверь снова постучали, и гвардеец объявил, что прибыл посол Суаланы. — Наверное, мне следует уплыть? — поспешно уточнил Джестани, но Алиэр покачал головой. — Останьтесь оба, — бросил он. — Я и сам не знаю, что хочу услышать. Просто… что-то странное в этом после. Может быть, вы что-то поймете? Джестани поклонился и проплыл к одному из пустых кресел, освободив центр комнаты. Алиэр махнул гвардейцу, и тот исчез, чтобы вскоре появиться с незнакомым иреназе, молодым и не слишком похожим на суаланца, как о них привык думать Джестани. Разве у суаланцев не смуглая кожа и не черные волосы? У них даже хвосты темные, стоит вспомнить Сиалля и Карриша… Посол, одетый в нарядную синюю тунику, был светловолос и светлокож, а его глаза оказались теплого орехового цвета. Странно… — Ваше величество, — склонился он в глубоком поклоне, затем выпрямился, и все существо Джестани пронизала тревога. Ему немедленно захотелось оказаться рядом с Алиэром! Причем перед ним, закрывая его от посла! Посол Суаланы смотрел с ненавистью, от которой чутье Джестани взвыло, словно пес, учуявший дикого зверя. Опасность! Он смерил суаланца взглядом, привычно ища все, что может послужить оружием. Позолоченный пояс пуст, ни ножа, ни кошелька… Украшений тоже нет, а ворот туники не заколот фибулой, лишь зашнурован тонкой золотой тесьмой… Шпильки? Длинные волосы, золотисто-светлые, как цветочный мед, убраны в гладкий хвост, никаких шпилек или гребней… Джестани все-таки немного сдвинулся вперед, порадовавшись, что не стал садиться. Под водой он и так медленнее любого иреназе, а из местных глубоких кресел, рассчитанных на хвосты, просто так не выберешься. Но теперь, если посол кинется к Алиэру, он успеет наперерез. Ножа нет. Придется брать голыми руками, но за дверью гвардейцы, лишь бы сам рыжий не начал путаться под ногами… Он опомнился, только поняв, что едва не проплыл несколько шагов, отделяющих его от стола, за которым устроился Алиэр. И что сердце бешено колотится в груди, готовясь к драке. И Эргиан смотрит на него с острым интересом, а Алиэр — недоуменно… Почувствовав, как жар смущения кинулся в щеки, Джестани подался назад. Малкавис, да ведь он и вправду ведет себя как страж, на чьего подопечного вот-вот нападут! — Назовите себя, господин посол, — напряженно сказал Алиэр, отведя от него взгляд, и Джестани вздохнул свободнее. — Риалас, ваше величество, — поклонился суаланец. — Риалас ири-на Суалана. Он не добавил никакой обычной формулы учтивости, и это тоже показалось странным. Но, может, это подводные обычаи, в которых он до сих пор путается, как рыба в сетях? «А раньше ты бы сказал: «словно корова в болоте», — промелькнула мысль. — Ири-на Суалана? — изогнул брови Алиэр. — Вы родились в этом славном городе? — Нет, ваше величество, — бесстрастно ответил посол, не добавив больше ничего, а на Джестани снова повеяло неприязнью, которую излучал взгляд светло-карих глаз. Отвечать на невысказанный, но предполагавшийся вопрос он не стал. Риалас… Где-то Джестани уже слышал это имя! Но где и от кого? Он знаком всего с двумя иреназе из этой страны. Сиалль и поганец Карриш… Что-то смутное брезжило в сознании, и Джестани почти вспомнил, но тут Алиэр раздраженно дернул уголком рта, как он это делал от усталости или в плохом настроении, и спросил напрямик: — Ири-на Риалас, чем я вам так неприятен? Коротко и раздосадованно прошипел что-то из своего кресла Эргиан, а Джестани в который раз поразился умению Алиэра быть прямым и тяжелым, как северный двуручный меч. Или здесь его стоит сравнить с лоуром? — Простите, ваше величество? Суаланец еще сильнее выпрямился, даже не пытаясь выглядеть удивленным. На Алиэра он так и смотрел с холодной злостью. — Риалас, — так же тяжело и хмуро бросил рыжий, — не юлите, как угорь. Вы посол, и потому неприкосновенны. Ответ королю Суаланы я дам завтра после Совета, но это другое и сюда не относится. Я вижу, что вы меня ненавидите, и хочу знать, почему. — Какое это имеет значение, ваше величество? — уточнил суаланец, нервно подергивая хвостом и сплетя перед собой пальцы, словно не доверяя собственным рукам. Джестани не раз видел такой жест у воинов, которые вдруг оказались безоружны там, где так и хочется схватиться за меч. — Значит, имеет, — продолжал упорствовать Алиэр. — Вы кого-то потеряли на войне? Сами были в плену? Я, конечно, не могу заставить вас отвечать, но если промолчите, я очень удивлюсь такому странному выбору посла. Возможно, вас прислали с некоей целью? — Никакой цели, кроме как послужить его величеству Лорассу, передав его послание, у меня нет, — еще холоднее процедил посол, и Джестани увидел, как на его светлых щеках загорелись яркие пятна румянца. И тут он вспомнил, где и от кого слышал это имя! — Странно, если это так, — сказал он тихо, но оба иреназе разом обернулись в его сторону. — Неужели вы даже не хотите увидеться с ним? — С кем? — удивился Алиэр, а посол мгновенно побледнел, как это бывает у иреназе, его лицо стало полупрозрачным, только болезненный румянец так и пылал на щеках. — С ири-на Сиаллем, я полагаю, — просто сказал Джестани. — Если не ошибаюсь, наш гость — его бывший супруг. Суаланец посмотрел на него так, словно еще миг — и кинется! Но совладал с собой, лишь крутнул хвостом, оставшись на месте. И тут же снова уставился на Алиэра. — Ах вот как? — недобро протянул тот. — Любопытно… И вы не собирались просить меня о встрече, ири-на? Судьба Сиалля вас не интересует? — Не смейте называть это имя! — прошипел суаланец, глядя на него в упор. — Мой Сиалль умер. Тот, которого вы сделали наложником, всего лишь его тень! Мой Сиалль никогда не стал бы игрушкой похотливого мерзавца! Лучше мне думать, что он мертв… — Что?! — выдохнул Алиэр, тоже на глазах бледнея. — И ты смеешь это говорить?! Ты, который отказался от него?! Он верил, что ты его любишь! Сиалль ждал тебя! — Ждал в чужой постели? — выплюнул, словно грязное ругательство, Риалас. — Ублажая нашего врага? Принца тех, кто его насиловал? Я принял бы его любым! И никогда бы не напомнил ни словом, ни взглядом… Я любил бы его даже без запечатления! А он предпочел стать королевской подстилкой! — Твое счастье, что посол неприкосновенен, — очень тихо и медленно сказал Алиэр, но в наступившей тишине это прозвучало с ужасающей отчетливостью. — Иначе я свернул бы тебе шею. Клянусь Тремя и Глубинными, когда я узнал, что с ним случилось, я предложил отцу отпустить Сиалля домой. В моем дворце его никто пальцем не тронул против воли! Отец приставил к нему нашего личного целителя. Он ждал тебя, слышишь? А дождался только письма, в котором ты отказывался забрать его, даже увидеться не захотел! — Ложь! — закричал Риалас. — Я подтверждаю это, — сказал Джестани. — Господин Сиалль сам сказал мне, что получил письмо от супруга. Письмо, в котором тот сообщал, что сохранил способность к запечатлению и надеется найти другую любовь. — Ложь… — прохрипел суаланец. — Подлая ложь… — Разве? — зло поинтересовался Алиэр. — Ты ведь родился не в Суалане, иначе не мог бы запечатлеться с Сиаллем. Ваше запечатление распалось, но ты зовешь себя ири-на Суалана, а на запястье у тебя — брачный браслет. Ну и кто здесь лжет? Риалас поднял руку и посмотрел на серебряную полосу, плотно обхватившую его запястье, с таким ужасом, словно это была гадюка. — Ложь, — повторил он безнадежно. — Я получил письмо… Сиалль писал, что не вернется. Что он счастлив быть наложником принца. Что теперь у него есть все: слуги, драгоценности, наряды. Что наследник и будущий король Акаланте балует его, исполняет любое желание… Он… Это точно была его рука! Он сам писал письмо, я узнал почерк! — Я клянусь, — четко и ясно сказал Алиэр, — что ни к чему его не принуждал. Сиалль сам приплыл ко мне, сказав, что больше не нужен своему супругу. Да, у него и правда все это было, но лишь потому, что я хотел его порадовать. Ему не было нужды расплачиваться собой. — Целитель Невис, — поспешно вставил Джестани, пока эти двое все-таки не кинулись друг на друга. — Он должен знать правду! Сиалль сказал, что это Невис нашел его бывшего супруга и передал от него письмо! А кто передал его вам, ири-на Риалас? — Какой-то… целитель из Акаланте, — тусклым голосом, вмиг утратившим краски, — отозвался тот. — То ли Эрвайн, то ли Ирвайн… не помню! Он был среди тех, кто сопровождал наших пленных… Когда король Акаланте их отпустил. Я надеялся… что Сиалль тоже среди них. А вместо него получил письмо. Я показал его Карришу, мы вместе ждали Сиалля… — И Карриш пропал, так? — подытожил Джестани, сложив осколки мозаики. Суаланец молча кивнул, не глядя на него. — Ирвайн — это тот ученик Невиса, что лечит твоего друга? — еще мрачнее, хоть это и казалось невозможным, уточнил Алиэр. — Кажется, я хочу расспросить их обоих. Невиса и Ирвайна, я имею в виду. И узнать наконец правду! Два письма, которые не писали ни Сиалль, ни этот… Он кивнул на Риаласа. — Два письма, после которых Сиалль не вернулся в Суалану, зато на его поиски приплыл его брат и… Джестани осекся, но Алиэр снова понимающе кивнул. — Если мне будет позволено кое-что добавить, — послышался вдруг из кресла у стены голос Эргиана, о котором все забыли, — я бы посоветовал немедленно сменить гостю амо-на Джестани целителя. Кстати, со мной из Карианда приплыл отличный лекарь, за верность которого я ручаюсь. А еще я бы посоветовал приставить охрану к ири-на Сиаллю. И поспешить с поисками этого безумного мальчика, его брата. Очень, знаете ли, не хочется однажды проснуться в комнате с отравленной водой или Дыханием Бездны.Глава 7. Цена чести
28 апреля 2019 г. в 21:23
Ажурная золотая рыбка мягко поблескивала на полированной мраморной доске отцовского стола, который Алиэр до сих пор даже в мыслях не мог назвать своим. Он тронул серьгу пальцем, и бриллиантовый глаз рыбки словно загорелся ярче. Красивая вещица. И страшная. Не сама по себе, конечно, а то послание, что она несет.
Он оглядел кабинет, собираясь с мыслями, настраиваясь на разговор, как на сложную гонку. Ну что ж, все в сборе? Герувейн с Ираталем заняли два кресла напротив королевского стола, а Эргиан — то, что стояло поодаль, словно нарочно отдалил себя от акалантцев. Два ближайших, проверенных временем и долгой службой советника и кариандский принц. Странный выбор, но для этой беседы — единственно возможный.
— Вы все слышали предложение Суаланы, — еще немного помолчав, сказал Алиэр. — Предложение, больше похожее на угрозу. Высокомерное. Наглое. И, возможно, удивляетесь, почему я не отверг его сразу?
— Ваше величество мудро решили сначала обдумать случившееся и лишь затем давать ответ, — отозвался Герувейн, а Ираталь склонил голову, соглашаясь.
— Мое величество пока не знает, что ответить. Точнее, я знаю, что ответить должен, однако не могу этого сделать. Каи-на Ираталь, каи-на Герувейн, тир-на Эргиан, — назвал он всех троих по именам с холодной торжественностью. — Прежде, чем мы продолжим, я требую клятвы, что ни одно сказанное здесь слово не просочится наружу.
— Клянусь Сердцем Моря!
Герувейн склонил голову и прижал ладонь к груди.
— Клянусь Сердцем Моря, — повторил за ним Ираталь. — Пусть оно покарает нас, если ослушаемся вашей воли.
И оба советника вслед за Алиэром посмотрели на Эргиана, свернувшегося в кресле так, что хвостового плавника почти не было видно. Руки глубинный принц сплел на груди перед собой и выглядел настолько плохо, что Алиэр всерьез испугался, не придется ли звать кариандцу лекарей. Бледное лицо, круги под глазами, сжавшиеся в узкую линию губы…
— Клянусь Бездной, — тихо и совершенно бесцветно ответил Эргиан.
Ираталь нахмурился, собираясь что-то сказать. Наверное, удивился, почему принц Карианда не клянется Сердцем моря, но Алиэр кивнул и уронил:
— Этого достаточно.
Пожалуй, он один понял то, что глубинник не мог сказать, но постарался намекнуть на это своей клятвой. Здесь и сейчас в малом Совете будет участвовать не принц чужой страны, чье слово подтверждается Сердцем моря, а лично Эргиан, брат Маритэля.
— Я не объявил этого при всех, — сказал он, глубоко вздохнув. — Потому что сегодня мне нужна помощь тех немногих каи-на, кому я доверяю полностью. И тир-на Эргиана, поскольку это дело касается его так же близко.
Он поднял сережку, показав ее, и сказал:
— Принц Маритэль находится в Суалане. Вот его вещь, присланная в письме с Золотой печатью. Тир-на Эргиан, вы подтверждаете это?
— Подтверждаю, — так же бесцветно отозвался кариандец. — Я сам дарил брату эти серьги. Но чтобы исключить подмену… Посмотрите с другой стороны, ваше величество. Там должна быть буква Э.
Алиэр перевернул сережку и на гладком участке хвостика увидел указанный знак.
— Она есть, — уронил он в полной тишине. — Думаю, понять эту часть послания Лорасса нетрудно. Если мы не согласимся, они убьют Маритэля.
— Немыслимо… — выдохнул Герувейн, подаваясь вперед. — Даже для Суаланы! Не могут же они не понимать, что тогда их врагом станет и Карианд!
— Вот и мне очень любопытно, с чего это драгоценные соседи так обнаглели? — дернул уголком рта в невеселой усмешке Алиэр. — Но я думаю, они все просчитали. Даже если нам удастся доказать участие Суаланы, то… Тир-на Эргиан, кого ваш почтенный отец обвинит в случившемся?
— Зависит от того, будет ли расторгнут договор, — с каменным лицом ответил глубинник. — Если Акаланте заключит новый брачный союз с Суаланой, мы воспримем это как предательство и преступный сговор. Но если вы официально обвините Суалану в похищении моего брата и откажете им… тогда…
Он смолк, но Алиэр беспощадно уточнил:
— Что сделает Карианд в таком случае?
— Объявит траур по Маритэлю, я полагаю, — безжизненным голосом, лишенным всякого выражения, сказал Эргиан. — И предложит вам заключить брак с другим принцем. У моего отца много сыновей. Смерть одного — совершенно не повод менять планы. И, разумеется, мы обидимся на Суалану. Очень обидимся. Но в данный момент у Карианда другие заботы и нет возможности вести войну.
— Вот так вот, — подытожил Алиэр, с жалостью отводя взгляд от окончательно посеревшего лица глубинника. — Либо я нарушаю слово, данное Карианду, возвращаю Маритэля, но беру в супруги суаланца, либо… новая война. В которой Карианд нам не поможет, потому что сейчас он сам сражается с Бездной.
— Лорасс обезумел, — хрипло проговорил Ираталь. — Они снова проиграют. Цена победы будет велика, но нет никаких сомнений, что мы сможем ее заплатить, а они — нет.
— Я в этом не уверен, — поморщился Алиэр. — Мне очень интересно, как суаланцы смогли похитить целый караван, в котором наверняка были опытные воины. Если они способны на подобное… Но сейчас речь не об этом. Я нуждаюсь в совете, как можно спасти принца Маритэля. Каи-на Ираталь?
Начальник охраны виновато пожал плечами.
— Вы же знаете, ваше величество, — откровенно отозвался он, — в этом я не силен. Если решите начать войну, я вам в любое время дня и ночи отвечу, сколько у нас солдат, как они вооружены, какие нужны припасы и как накрутить суаланским муренам хвост. А брачные дела…
— Понимаю, — кивнул Алиэр. — И спрошу иначе. Стоит ли мир с Суаланой цены, которую они запросили? Ираталь, когда-то ваши мудрые слова дали мне, умирающему, надежду. Не на спасение, но хотя бы на то, что мой поступок был честным и правильным. Сейчас я прошу вас не о чуде, а о совете. Впустить ли Суалану в Акаланте? Цена отказа — жизнь многих. Цена согласия — моя честь и слово, данное Карианду. Каи-на Герувейн? — глянул он на второго советника, статуей застывшего в кресле. — Карианд уже сказал свое слово устами тир-на Эргиана. Чем ответит Акаланте?
— Слово короля — честь моря, — сказал Герувейн, бледнея так стремительно, что стал похож на глубинника. — Если нарушить его хотя бы однажды, ни боги, ни Карианд, ни ваши подданные никогда этого не забудут. Мне… всем сердцем жаль юного Маритэля, но Суалану пускать в Акаланте нельзя. Вы клялись взять в супруги принца Карианда. Клятву следует выполнить, как бы ни звали этого принца.
— Я вас услышал, — кивнул Алиэр, старательно не глядя в ту сторону, откуда донесся еле слышный вздох глубинника. — Ираталь?
— Не знаю я, ваше величество! — взмолился тот. — Каи-на Герувейн дело говорит, но не ему вести в бой наших солдат и смотреть, как они погибают. Нет уж, теперь я скажу! — оборвал он вскинувшегося советника, у которого щеки мгновенно вспыхнули. — Я вас, Герувейн, всю жизнь знаю и в трусости уж точно не виню. И если придется, поведу войска против Суаланы за короля Алиэра, как водил за короля Кариалла, покойся он с миром. А что потом? Война малой кровью не обойдется. И кто поручится, что враг не ударит в спину? Тех, кто покушался на тир-на Алиэра и чуть не убил вашего сына, так и не нашли. У нас тут в самом дворце мурены плавают, а еще Карианд…
Начальник охраны неприязненно покосился на Эргиана, сидящего с непроницаемым выражением лица, которому Алиэр мог только позавидовать. Ему самому сейчас хотелось заорать, ударить по столу чем-нибудь тяжелым, бессильно выругаться… Как отец умудрялся всегда быть хладнокровным? И мудрым. И честным!
Алиэр вспомнил договор, заключенный отцом с Джестани, и про себя признал, что у мудрости и честности отца тоже была цена…
— Я вас услышал, — кивнул он снова, старательно сохраняя спокойствие. — Тир-на Эргиан?
— Ваши советники совершенно правы, — раздался из дальнего кресла бесстрастный голос. — Причем оба. В сущности, ваше величество, выбор очень прост. Кто вам нужнее в союзниках, Карианд или Суалана? Кого вы предпочтете подпустить к себе ближе? Полагаю, после запечатления принц Суаланы будет вам верным и любящим супругом. А его родичи… Ну что ж, их просто придется держать в узде, как норовистого салту. И, разумеется, если вы предпочтете Карианд, мы не забудем вашей верности и великодушия. Как посол Карианда я обязан советовать вам именно это, вы же понимаете.
— Понимаю, — кивнул Алиэр, напоминая себе игрушечного болванчика, который был у него в детстве.
Резная статуэтка изображала иреназе, стоящего на хвосте. Голова была хитроумно приделана к туловищу, и стоило качнуть ее пальцем, иреназе важно кивал. Совершенно бесполезная штука, Алиэр через три дня разобрал ее, чтобы понять устройство, а потом выкинул. Вот и он сейчас так же… Слушает, кивает — и все это бессмысленно. Потому что все, что говорят советники, Алиэр знает и сам! А решить за него они все равно не могут.
— Каи-на Ираталь, посол не просил о личной встрече? — поинтересовался он, чувствуя, что какая-то важная мысль ускользает. Что-то он думал об этом вчера… — Не говорил, что у него есть еще послание?
— Нет, ваше величество, — откликнулся Ираталь. — Он просто ждет ответа.
— Ответа, значит, — усмехнулся Алиэр все той же скованной, словно чужой усмешкой и вдруг вспомнил яростно ненавидящий взгляд молодого суаланца. — Хорошо. Но прежде, чем мы напишем письмо дорогому брату Лорассу, я хочу поговорить с послом. Не нравится он мне…
Золотая рыбка тревожно блеснула со стола, словно намекая, что как ни тяни, а решение принимать нужно. Как и сказал Эргиан, выхода всего два, и ни один из них не позволяет спасти Маритэля. Можно успокоить свою совесть, верно? Убедить себя, что такова жизнь, что он должен думать об Акаланте, хватит уже сделанных глупостей…
Может быть, суаланцы и не причинят юноше вреда! Королевская кровь слишком ценна, чтобы лить ее попусту, скорее всего, Маритэля выдадут за кого-то из придворных Лорасса. Он пройдет запечатление и будет по-своему счастлив. Какая ему разница? Он ведь и Алиэра в глаза не видел, а король Суаланы наверняка не захочет портить отношения с Кариандом еще сильнее, так что супруга подберут неплохого. Ведь так?
Вода в кабинете вдруг показалась затхлой, а ведь этого быть не могло. Она здесь проточная… Алиэр взял со стола золотую рыбку, стиснул в ладони так сильно, что острый краешек хвоста врезался в ладонь. Боль отрезвила, и он перевел дыхание, только сейчас заметив, что задержал его, как на крутом повороте. Наверное, никогда он не перестанет все в своей жизни мерить Ареной. Только теперь приз в гонках не Золотой Жемчуг, а множество жизней, зависящих от него, и соперники уже сделали по паре-тройке кругов, пока он еще седлает салту.
Алиэр сглотнул тугой ком в горле. Заставил себя снова вдохнуть и дышать мерно и ровно, отгоняя бессильную слепящую ярость, — ему сейчас нужен ясный разум, никакого дурмана. И почему-то остро пожалел, что не видит фреску с Ариэлем, оказавшуюся у него за спиной. Вечно взлетающий в волнах юный принц, преданный и погубленный, но наверняка боровшийся до конца. Иначе и быть не могло, он ведь из Акаланте!
«Меня прижали к скалам, — подумал Алиэр с веселой холодной злостью. — И теснят, оставив два пути: броситься на камни или уйти вниз, на дно, отказавшись от гонки. Что надо делать, если пути всего два? Проломить себе третий!»
— Каи-на Герувейн, — сказал он, понимая, что отрежет себе все возможности к спасению — если только окажется неправ. — Составьте письмо к его величеству Лорассу. Напишите, что я глубочайше ценю его предложение. Что я согласен на брак с его сыном… Но только при условии, что принца Маритэля тоже привезут в Акаланте.
— Ваше величество! — пораженно выдохнул Герувейн. — Вы… вы хорошо подумали?
Алиэр бросил на него взгляд, под которым советник мгновенно смолк, и продолжил тем же ровным размеренным тоном:
— Подчеркните в письме, что я желаю получить Маритэля невредимым и не запечатленным ни с кем. А чтобы это не казалось странным, намекните, что принц Карианда станет моим наложником. Может у меня быть такая вот личная придурь?
Он оглядел онемевших советников и с той же шальной веселой злостью подытожил:
— Еще как может. После того, что я творил, Суалана поверит в любую глупость с моей стороны, если та касается постельных дел. Вопрос о кариандских беженцах упомяните, но ничего не обещайте…
Что-то настойчиво билось в сознании, и Алиэр подумал о Джестани. Наверное, жрец-страж одобрил бы то безумство, которое он собирается устроить. Джестани знает, что такое долг… И стоило вспомнить его, Алиэр понял, что упустил. Что они все упустили, думая только о принце.
— Да, и напишите, — добавил он, — что я желаю получить вместе с Маритэлем всю его свиту.
— А-а-а… да, конечно, — растерянно отозвался Герувейн. — Свита! Разумеется! И приданое?
— А вы думаете, нам его отдадут? — усмехнулся Алиэр. — Сомневаюсь. Дражайшие соседи обглоданные рыбьи кости из рук не выпустят, не то что такой куш. Впрочем, поторгуйтесь, Герувейн. Требуйте приданое, но намекните, что я могу и уступить, если получу принца Карианда и его сопровождающих. Спорим, часть приданого Маритэля вдруг окажется в приданом суаланца?
— И даже спорить не буду, ваше величество, — ошеломленно отозвался Герувейн, а Алиэр, подчеркнуто не глядящий в сторону глубинника, услышал шумный резкий выдох. — Но как же…
— Я не договорил, — сказал он. — Герувейн, я слышал ваш совет. Вы правы. Щупальца Суаланы следует обрубить, как только они потянутся к Акаланте. Но я не поплыву туда, куда меня старательно загоняют, словно рыбу — в сеть. Суалана рассчитывает, что запечатление с их принцем откроет ворота в Акаланте. Этого не будет, потому что я больше не верю в запечатление.
Каждое слово давалось ему с болью, но странным образом с каждым словом становилось и легче, словно эта боль вытекала из Алиэра в наполненную напряженным ожиданием комнату. И, наверное, поэтому он сказал то, чего говорить не собирался, но сейчас оно показалось необходимым.
— Я любил Кассандра, — сказал он, отстраненно заметив, что впервые это имя не режет по сердцу невыносимостью утраты. — Никакое запечатление ничего не прибавило бы к моим чувствам, а после его смерти оно не смогло смягчить утрату. Я ненавидел Джестани, когда мы оказались запечатлены, а потом полюбил его. И запечатление, и его разрыв только добавили нам бед. — Он перевел дыхание и продолжил в полной тишине: — Может быть, это я такое равнодушное чудовище, но если принц Суаланы окажется верным и достойным супругом, я стану ему таким же. Если же нет… Ну, тогда и решим, что с этим делать.
Он снова задумчиво посмотрел на золотую рыбку. А вот теперь время сказать главное. Третий путь, который вряд ли кто-то смог бы предугадать. Если не знаешь, что делать, делай то, что от тебя не ожидают! Соперник хотя бы растеряется…
— Когда принц Маритэль прибудет к моему двору, я предложу ему избрать супруга среди моих подданных. Любого, кто окажется по сердцу. В Акаланте много достойных, из кого можно выбрать… — Герувейн смотрел на него так, словно не верил своим ушам, Ираталь вообще застыл воплощенным изумлением. И только Эргиан, на которого Алиэр все-таки глянул, был бесстрастен, одни глаза ярко сверкали на бледном спокойном лице. — А когда он пройдет запечатление, приняв тем самым подданство Акаланте, — добавил Алиэр почти безмятежно, — я объявлю его высочество Маритэля своим братом и приму в семью и его, и избранного им супруга. Их дети станут моими наследниками, если вдруг брак с суаланцем окажется бесплоден. А Карианд, подаривший мне любимого брата, получит гарантии мира и поддержки.
Еще пару мгновений в комнате было совершенно тихо…
— Невозможно! — вскрикнул Герувейн, привстав в кресле и плеснув хвостом. — Этого нет ни в законах, ни в традициях!
— Нет, значит, будет, — хладнокровно сказал Алиэр, откидываясь на высокую спинку королевского кресла. — В Акаланте закон — я. И традиция тоже.
Он с мстительным удовлетворением увидел, как невозмутимость на лице Эргиана сменяется изумлением, а затем чем-то, подозрительно похожим на восторг. Ага, глубинника проняло! Наверняка он уже сообразил, что задумал Алиэр и, судя по выражению лица, совершенно не против! Ну да, если дети Маритэля, родившись в Акаланте, получат статус принцев, пусть и младших, Карианд все равно окажется здесь не менее влиятелен, чем Суалана. Разве что самую малость! А еще Карианд будет очень заинтересован, чтобы другая сторона не получила ни малейшего перевеса. Ну и заодно — чтобы с Алиэром ничего не случилось, потому что тогда на троне останется его супруг, урожденный суаланец.
«На месте Карианда, — с тем же удовлетворением подумал Алиэр, — я бы ежедневно молился Троим о здоровье короля Акаланте. И на месте Суаланы, пожалуй, тоже, потому что прибрать Акаланте к рукам так легко уже не удастся. Прикрыться одним соперником от других — что может быть проще? Лишь бы они не сговорились, но нельзя предусмотреть все…»
— При всем… восхищении изобретательностью вашего величества, — осторожно проговорил Эргиан, впервые с начала Совета открыв рот, — зачем такие сложности? Почему бы вам и в самом деле не сделать моего брата наложником? Если вы подарите ему ребенка королевской крови, это будет еще надежнее!
Алиэр поморщился. Вот теперь разговор подходил вплотную к вещам неприятным, но и тянуть дальше было нельзя.
— Если я не верю в запечатление лично для себя, — сказал он как мог откровенно, зная, что глубинник почувствует малейшую фальшь, — это не значит, что я собираюсь лишить кого-то другого надежды на счастливый брак. Сегодня утром я узнал, что у нас с ним не может случиться запечатления. Тот признак… по которому тир-на Маритэль был избран мне в супруги, обернулся против нас. Я могу запечатлеться с кем угодно, но не с ним. Если бы не это обстоятельство, я бы искал любой другой выход, чтобы не нарушить данное Карианду слово. Тир-на Маритэль — мой избранный по договору, и я всеми силами буду защищать и оберегать его. Но вступить с ним в брак я не могу, а судьба наложника… Разве это то, чего он достоин? Я клянусь, что, став моим братом, он ничего не потеряет в моей заботе и уважении.
— Понимаю, — склонил голову Эргиан, одарив Алиэра тяжелым задумчивым взглядом и, кажется, уверившись в его искренности. — И постараюсь убедить своего светлейшего отца и короля в вашей правоте. Хотя предчувствую некоторые… затруднения.
— Ну, если его величество предложит иной выход, который не повредит его сыну и устроит меня, я буду только рад, — утомленно огрызнулся Алиэр. — Каи-на Герувейн? Каи-на Ираталь?
— Это… — Герувейн откашлялся и продолжил немного увереннее: — Это так необычно, ваше величество, что вполне может оказаться выходом. Хотя брачный союз между нами и Суаланой…
Он покачал головой, а Ираталь мрачно добавил:
— Такая свадьба если и лучше войны, то самую малость. Как бы нам, ваше величество, не оказаться между диким салту и голодным маару! Карианд оценит или нет — это еще неизвестно, а самим Суалану позвать…
Начальник охраны снова хмуро глянул на Эргиана, стремительно обретающего привычный вид: глаза кариандца насмешливо и жизнерадостно заблестели, на тонких губах мелькнула улыбка.
— Суалана, любезный каи-на Ираталь, — отозвался он, — слишком торопится справить наши похороны. А между тем, еще не вырос жемчуг для погребальных венков Карианду. Мой народ не забывает ударов в спину. И скольких бы из нас ни отпустила вечно голодная Бездна, Карианд будет жить — и помнить.
— Ираталь, — тихо сказал Алиэр, заставляя себя сказать то, что начальнику охраны следовало узнать уже давно. — Мы не выдержим войну. Не сейчас. Я не зря требовал от вас клятвы молчания. В договоре с Суаланой ничего особо секретного нет. Ну, кроме моих планов на Маритэля. Тайна, которую вы должны беречь больше жизни, в том, что наше Сердце Моря пропало в день смерти моего отца.
Все! Слово было сказано, и отменить это уже не удастся. До боли в пальцах вцепившись в подлокотники кресла, Алиэр видел, как проявляется ужас на лицах Герувейна и Ираталя, в это мгновение ставших на удивление похожими друг на друга. Потом Герувейн, еще не успев справиться с собой, повернулся к Эргиану, указывая на него взглядом и наверняка думая, что Алиэр обезумел, если говорит такое при чужаке.
— Тир-на Эргиан давно об этом догадался, — уронил Алиэр. — Не вижу смысла скрывать то, что принцу и так известно.
— Благодарю за исключительное доверие, — фыркнул Эргиан, окончательно становясь собой прежним. — Каи-на, умоляю, не надо смотреть так, словно вы уже прикидываете, где прятать мое тело. Да, я обязан осведомлять моего отца и повелителя о том, что происходит в Акаланте, и отвечать на его вопросы. Но на вопросы, которые не заданы, я могу ответы и придержать.
— Но вулканы… — растерянно протянул Ираталь. — Как же вы… И вчера, в Зале Совета? — вспомнил он о вихрях, которыми наглядно проявился гнев Алиэра.
— С вулканами мне оба раза помог тир-на Эргиан, — честно признался Алиэр, чувствуя невероятное облегчение. — Я дважды обязан ему жизнью… А вчера — вот!
Он протянул руку, показывая кольцо Аусдрангов, и пояснил:
— Это осколок Сердца, утраченный во времена Ариэля и попавший на землю. Его вернул мне каи-на Джестани. Это, конечно, слабая тень того, на что способно Сердце, но достаточно, чтобы скрыть утрату. Пока скрыть. Если начнется война…
Он не договорил, но Ираталь и так отлично представил, какой будет война с Суаланой без Сердца Моря, и содрогнулся.
— Если об этом узнают… — тихо и очень мрачно сказал он.
— Об этом уже знают, — жестко прервал его Алиэр. — Суалана прозрачно намекнула, что им известно о пропаже Сердца. А еще им почему-то известно, что я получил возможность запечатления с суаланским принцем, хотя я сам узнал об этом лишь сегодня и тоже лишь благодаря каи-на Джестани. Не многовато ли нитей ведет в Суалану? И это последняя причина, по которой я не могу отказать им напрямую! Сначала нужно понять, кто предатель!
— Если бы ваше Сердце моря оказалось у Суаланы, — задумчиво сказал Эргиан, — они бы не стали просить добром то, что могут взять силой. Без Сердца Акаланте не совсем беззащитно, однако воевать вам и вправду не стоит…
Стук в дверь кабинета прервал его на полуслове, а следом в приоткрытую дверь заглянул гвардеец, дежуривший в коридоре.
— Ваше величество! — доложил он, салютуя приложенной к сердцу ладонью. — Каи-на Джестани ожидает в вашей приемной и просит позволения увидеться, как только вам будет угодно. Дело, по его словам, важное!