Две серебряные молнии рванулись к нелепо всплеснувшему руками Тиарану, а Алиэр виновато посмотрел на Джестани, которого пронизала неуместная, но от этого не менее горькая обида. Ну вот почему было не сказать ему заранее? Он бы смог притвориться! Он не Герлас, у которого все на лице написано, Стражей учат не выдавать себя ни словом, ни взглядом! Нет же, не поверил…
Губы короля иреназе беззвучно шевельнулись, и Джестани прочел по ним короткое: «Прости». А потом что-то еще, но этого он уже понять не смог, а рыжий поспешно отвел взгляд, потому что в комнате вдруг стало тесно. Камриталь с Семарилем заломили руки не сопротивляющемуся Тиарану, который повис на гвардейцах и всем видом изображал испуганное недоумение. Алиэр посторонился, и в спальню торопливо вплыли Ираталь, Герувейн и еще кто-то из каи-на, которых Джестани запомнил по Совету. За ними появились Герлас — мрачнее тучи! — отец Деалара и последним тихой серебряной тенью проскользнул по стене Эргиан.
Джестани молча отплыл к постели и опустился на нее рядом с Лилайном. Дыхание наемника на миг сменило ритм, и Джестани, успокоившись, уронил руку на его запястье, легонько сжав. Притворяется, значит? Ну и правильно. Ему и Каррасу сейчас лучше побыть в стороне, они в этом змеином клубке и в самом деле чужие. «Иреназе сказали бы, что в муреньем, — с горькой насмешкой поправил его внутренний голос. — И это правда, так чего обижаться? Ты сам решил, что уплывешь, оставив интриги подводного королевства его обитателям, так с чего им доверять тебе свои тайны? Будет справедливо и понятно, если сейчас Тиарана просто уведут. И только если Алиэр проявит любезность в память твоих прошлых заслуг, он позволит тебе узнать исход дела».
— Ваше величество, я не понимаю, чем вызвал ваш гнев! — Тиаран поднял голову и обвел быстрым взглядом всех присутствующих. — Просто не понимаю…
— В самом деле? — вскинул Алиэр золотистые брови на уже нисколько не бледном лице. — Ну так я вам подскажу. Вы пытались завладеть Сердцем моря. И есть очень веские основания полагать, что не первый раз.
— Что?!
Возмущению в голосе Тиарана не было предела!
— Ваше величество! Как вы можете! Я ваш верный подданный! И могу объяснить любое свое действие. Но если меня обвиняют в столь тяжком преступлении, я прошу собрать Совет! Только он может осудить не просто каи-на, но и Верховного жреца Троих!
— Всенепременно! — рыкнул Алиэр, подаваясь вперед и яростно сверкая глазами. — Решили поучить меня законам Акаланте?! Совет в полном составе собирается для рассмотрения представленных доказательств и суда. Но если доказательства признают безупречными половина каи-на Совета, достаточно королевского слова, чтобы отправить предателя на съедение крабам. И у нас тут, обратите внимание, Тиаран, как раз больше половины Совета! Семеро из тринадцати! Включая второго верховного жреца королевства!
— Протестую! — взвизгнул Тиаран. — Среди них кариандец и двуногий! Они не имеют права судить меня! Они вообще…
— Этому кариандцу вы отдали право судить моего избранного, Тиаран…
Рычание Алиэра приобрело опасную вкрадчивость, и Джестани вдруг увидел в нем льва, готовящегося прыгнуть.
— А тот, кого вы зовете двуногим, получил титул каи-на за спасение наследника королевства. Хотите оспорить решение моего отца?! Ну так я вам предоставлю эту возможность! Еще одно слово без позволения — и отправитесь лично к нему на беседу! Забыли, кто здесь кор-р-роль?! — раскатилось по комнате.
Вода вмиг загустела, как уже было накануне в Зале Совета, а между застывшими в ней иреназе замелькали алые искры.
«Что он делает? Ему же нельзя! — со страхом подумал Джестани. — Хотя если в моей бывшей спальне было притворство… Но неужели это всего лишь с помощью перстня?»
Алиэр немного помолчал, не отводя от Тиарана взгляда бешеных глаз, будто налившихся штормовой тьмой, а потом бросил:
— Вы пытались обманом забрать Сердце моря у Джестани, каи-на Акаланте, моего доверенного советника, получившего его на хранение лично от меня и при свидетелях. Амо-на Герлас это подтвердит, как и жрецы его храма. Что можете на это сказать?
— Я… я пытался спасти королевство! — выкрикнул Тиаран дрожащим голосом. — Признаю свою вину в обмане, но не в измене! Я… сохранил бы Сердце Моря для вас, ваше величество! Этот двуногий опутал вас куда большим обманом! С его появлением в Акаланте начались беды и интриги! И вы своими руками отдали ему величайшую реликвию королевства! А если бы он передал ее своим собратьям на сушу?
— Как это уже пытались сделать вы? — тихо спросил Алиэр, но его слова упали в тишину комнаты куда тяжелее, чем крик Верховного жреца. — В день смерти моего отца вы похитили Сердце моря с его груди, из которой еще текла кровь. И даже не удивились, почему оно позволило себя взять. Или удивились? Впрочем, это неважно. Вы договорились с королем Аусдранга, что отдадите ему Сердце моря. На что рассчитывали? На пост наместника, я полагаю. Торвальд не собирался править под водой сам, он хотел только абсолютной власти. И вы в качестве куклы на троне его вполне устраивали. Но я вернул себе Сердце и пригрозил, что проверю с его помощью всех своих советников и, разумеется, жрецов. Тут-то вы и испугались! У меня забрать Сердце никак не вышло бы, разве что снова снять с трупа, но тут удача! Глупый юнец переутомился, усмиряя вулканы, и Сердце попало в другие руки. Те, из которых вы могли его заполучить. Так?
— Нет!
Тиаран выпрямился, сохраняя видимость оскорбленного достоинства, и Джестани невольно оценил его выдержку.
— Мне ничего не известно о похищении Сердца! — заявил он. — Если вы, ваше величество, скрыли его пропажу, это, должно быть, тоже влияние вашего двуногого… советника! Если Сердце оказалось у короля Торвальда Аусдранга, то кто мог украсть реликвию, как не его бывший любовник, которого вы пригрели? Это он, ядовитая мурена, спустился в Акаланте, чтобы сеять раздор между вами и вашими верными подданными! Это он украл Сердце и отдал его своему повелителю! Когда на вас напустили Дыхание Бездны, кто был с вами рядом, тир-на? Когда на вас напали сирены…
— Его чуть не убили, добираясь до меня! — прервал его Алиэр. — Тут уж вы заврались. Если бы не Джестани, сирены убили бы меня! А навел их, я полагаю, Кари, да ответит его душа перед Матерью Море за свое предательство. А вашу вину не так уж тяжело доказать, амо-на. Человек, который передавал ваши послания Торвальду, найден и вскоре даст показания! В Храме Троих прямо сейчас проводят обыск. И вы в самом деле рассчитывали, что сможете незаметно вывести Джестани из дворца? Вам ведь для этого понадобились два оседланных салту с припасами как раз на дорогу до Суаланы?
Вывести его? Разве Тиарану не было нужно только Сердце Моря? Джестани в недоумении встретился взглядом с Алиэром, и рыжий кивнул.
— Да, тебя он тоже собирался украсть. Вот тогда у Лорасса в руках оказалось бы не просто преимущество…
Алиэр запнулся и отвел взгляд, но вряд ли в комнате остался хоть кто-нибудь, не понявший несказанное. «Если бы Суалана пригрозила королю Акаланте моей жизнью… Что бы он сделал? Неужели отдал трон? Не верю. Алиэр знает свой долг, — подумал Джестани, словно плывя в тяжелом сонном мареве. — Но этот ужас, мелькнувший в его глазах, ни с чем не спутать. Так не боятся просто за… советника. Пусть и того, которому обязан жизнью. Как? Ведь запечатление же разорвано! Не может ведь он до сих пор…»
Ему словно плеснули в лицо горячим, так оно запылало. Джестани попытался опять поймать взгляд Алиэра, но иреназе упорно его прятал. Только от него, разумеется. На жреца он смотрел тяжело и холодно, и ничего от прежнего взбалмошного и легкомысленного принца в глазах нынешнего короля иреназе не было.
— Докажите! — бросил Тиаран. — Все это пока лишь слова.
— Докажу, — очень спокойно ответил Алиэр. — Но даю вам последнюю возможность сохранить жизнь. Если вы прямо сейчас и при свидетелях во всем чистосердечно признаетесь. А если нет, я распотрошу ваш разум, как рыбину, и вы все расскажете уже потому, что не сможете скрыть. Амо-на Герлас проследит и подтвердит для Совета, что я сделал это по необходимости.
— Вы… убьете меня? Или лишите рассудка, пытаясь доказать то, в чем я не виноват?
Тиаран на глазах бледнел, но все еще цеплялся за свою невиновность, и Джестани увидел в глазах каи-на, приплывших с Алиэром, сомнение. Отец Деалара смотрел на самого Джестани, особо не стараясь скрывать неприязнь, но это бы ничего. И он, и незнакомый Джестани советник, и даже Герувейн, растерянно переводивший взгляд с Алиэра на жреца и обратно, верили Тиарану. Или просто не могли поверить в его предательство.
Да, Алиэр мог вскрыть разум Тиарана. Наверное, мог бы, если только не блефовал в отчаянной попытке заставить жреца признаться. Но у этого признания все равно был бы ничем не смываемый привкус насилия. Все равно что добиться признания под пыткой. С обычным преступником иреназе поверили бы королю, разумеется. Но сейчас, когда речь так явно идет о том, кто заслуживает доверия больше, почтенный жрец или сомнительный двуногий…
Джестани захотелось зажмуриться. Они с Алиэром и Эргианом просчитали все верно, Джестани готов был поклясться в этом именем Малкависа, но что толку? Король должен быть безупречен! Любое сомнение в нем подрывает веру в силу королевского слова, и Алиэр уже шагнул на эту грань, когда признался, что скрывал похищение Сердца. Вот и в глазах Эргиана, молча жмущегося к стенке, явное беспокойство.
— Ваше величество! — сказал он, всем телом чувствуя, как взгляды устремляются в его сторону. — Если амо-на Тиаран снова обвиняет меня в преступлении, пора уже решить этот спор раз и навсегда. Я уже однажды предлагал раскрыть свой разум и готов сделать это снова. Прямо сейчас. Полагаю, амо-на Герлас не откажет мне в этом? Да, я помню, что это риск… — Он запнулся, услышав снова изменившееся дыхание Лилайна совсем рядом, и взмолился, чтобы алахасец не проявил именно сейчас, что все слышит. И не кинулся уговаривать его отказаться от этого решения! — Я помню, — повторил он. — Но готов довериться вашему умению управлять Сердцем моря…
— Нечестно! — выкрикнул Тиаран. — Король никогда…
— Или искусству амо-на Герласа, — ровно закончил Джестани, пока один из гвардейцев легонько придавил Тиарану горло и тут же отпустил.
Амо-на закашлялся. Алиэр глянул на него и поинтересовался:
— Вы забыли, что я вам обещал, Тиаран? Насчет встречи с моим отцом. Или полагаете, мое слово ничего не стоит? Что вы себе позволяете в моем присутствии?! И как смеете сомневаться, что я, король Акаланте, буду честен и справедлив при отправлении правосудия?!
Среди каи-на поднялся ропот, похожий пока на тихий шелест, но Джестани с удовлетворением услышал, как чаша весов склонилась на его сторону: незнакомый ему советник недоуменно спросил у отца Деалара, зачем Тиаран так упирается? Ведь Сердце Моря в руках истинного короля безупречно определяет виновного.
Тиаран побледнел, и его взгляд беспомощно заметался, но даже те, кто ему недавно сочувствовал, теперь смотрели с подозрением.
— Вы обвиняетесь в государственной измене, амо-на Тиаран, — холодно и ясно сказал Алиэр, в упор глядя на жреца. — Когда вам было приказано разорвать мое запечатление с каи-на Джестани, вы приказали своему младшему жрецу сварить нужный эликсир, что он сделал старательно и умело. Однако вы ничего не сказали мне о последствиях разрыва этого запечатления. Вы не поставили меня в известность, что этот разрыв делает невозможным мой брак с принцем Маритэлем. Я, ваш король, ничего об этом не знал! Зато узнал король Суаланы, решив принудить меня к нарушению слова, данного Карианду, и к другому браку. И тот же король в своем письме очень явно намекнул, что знает о пропаже Сердца Моря. В этом он, к счастью, ошибся, Сердце Моря в Акаланте! — Он обвел взглядом затаивших дыхание иреназе и Джестани и продолжил: — У меня нет прямых улик, зато достаточно косвенных! Ваши жрецы дадут показания, что вовремя предупредили вас о действии эликсира. Вы же не думаете, что почтенный амо-на Корасиль прикроет ваш хвост ценой собственной жизни? Торвальд мертв, но свидетелей ваших встреч найти нетрудно. Два оседланных салту и Сердце моря, что вы сейчас попытались выманить у Джестани — уже само по себе достаточное доказательство. И вы еще отпираетесь? Верный подданный! Благочестивый жрец! Лжете в лицо мне и богам?! — громыхнул его голос.
Алиэр поднял руку, указывая на Тиарана, и рубин в перстне Аусдрангов огненно вспыхнул на его пальце, сияя куда ярче и сильнее, чем светилось на груди Джестани фальшивое Сердце Моря. Он даже подумал, не покажется ли это подозрительным остальным иреназе, но тут в его сознание ворвался настойчивый беззвучный шепот Тиарана:
— Скажи всем, что это ты… Скажи им… Это ведь ты украл Сердце моря… Для своего короля и повелителя. Скажи… скажи… скажи… Украл однажды и хотел украсть снова…
Шепот лез в уши, мешал думать, и мысли Джестани стремительно начала заволакивать плотная темная пелена. Он попытался что-то сказать, но язык не слушался, словно во сне, когда открываешь рот и не можешь выдавить из него ни слова. Только сейчас он даже рот открыть не мог. Точнее — мог. Но с ужасом понимал, что из него вылетит лишь то, что настойчиво подсказывает голос, насилующий его волю.
«Малкавис, помоги!» — отчаянно взмолился он, почти не веря, что будет услышан.
Есть ли дело богу до жреца, собирающегося покинуть храм?
Ему показалось, что где-то на грани сознания промелькнула далекая картинка: хмуро и недовольно сдвинутые брови, поднятая то ли в угрозе, то ли в благословении рука… Но шепот заполнил уже все вокруг, Джестани с трудом различал лица иреназе и чей-то голос, что-то говорящий… Только бы не его собственный!
Сил бороться больше не было. Он раскрыл рот, безнадежно пытаясь выдавить призыв на помощь, но на язык само лезло подлое фальшивое признание. Да, это он украл Сердце Моря и хотел сегодня украсть его снова. Первый раз — по приказу Торвальда, второй — из мести за его смерть. Полная глупость! Но попробуй потом отмыться.
Длинная серебряная вспышка прочертила комнату, и пелена, что заволокла разум Джестани, рассеялась в одно мгновение. Он услышал длинный вопль, а потом крики. Встряхнул головой, окончательно сбрасывая оцепенение.
Жи, влетевший в спальню, всем весом повис на хвосте Тиарана, запустив ему зубы туда, где у человека было бы бедро. А зубы у салру росли то ли в три ряда, то ли в четыре, Джестани уже давно за этим не следил. Из-под острых треугольных резцов текла кровь, жрец орал, а Семариль, отпустив его руки, безуспешно пытался отцепить салру. Джестани испугался, что гвардеец схватится за висящий у него на поясе нож, и позвал:
— Жи! Жи, ко мне! Отпусти его! Не смей!
И сам торопливо подплыл к Тиарану, ухватив салру за хвост, словно кусачую собаку. Что будет, если звереныш обернется и вцепится в руку ему самому, Джестани не хотел даже думать. А потом к нему пришло осознание, от чего его только что спас Жи!
— Он хотел меня заколдовать! — выпалил он, разжав пасть внезапно успокоившегося салру. — Амо-на Тиаран меня зачаровывал! Прямо здесь, на глазах у всех! Еще миг — и я бы признался в том, чего не делал!
Может быть, это стоило сказать как-то иначе. Держа в руках тяжеленное тело слабо трепыхающегося салру, которое тянуло его к полу, Джестани был уверен, что ему не поверят. Разве что Алиэр. Но отступать было поздно.
— Уже второй раз, — тише добавил он. — Первый был в саду… Когда Жи… укусил меня…
— Жреческие дела, да? — прошипел первым все сообразивший Алиэр, вспомнив его отговорку, и Джестани увидел, как синие глаза короля окончательно заволок туман бешенства. — Так вам, амо-на, ради этого боги дали силу?
Он улыбнулся Тиарану, затихшему в руках жрецов, жуткой неестественной улыбкой и пообещал тягуче и почти ласково:
— Беру в свидетели Мать Море, сейчас вы расскажете чистую правду. Властью короля, дарованной мне богами…
— Нет! — истошно закричал Тиаран, справедливо увидевший во взгляде Алиэра свой приговор. — Я скажу! Пощадите, тир-на! Я не хотел! Меня заставили! Он заставил!
Кровь хлестала у него из бедра, и следовало ее остановить. Если Жи задел артерию, Тиаран может и до суда не дожить. Впрочем, будет ли суд? У Алиэра было такое лицо, словно он убьет жреца здесь и сейчас своими руками, причем с огромным наслаждением. А ведь рыжий держался, пока речь шла об измене. Но когда понял, что Тиаран пытался сделать с Джестани — взбесился, как ударенный плетью конь.
— Кто — он?! Что заставил?! — рявкнул Алиэр.
— Украсть Сердце! — взвизгнул Тиаран, глядя на него со слепым, не рассуждающим ужасом. — Я хотел… хотел… ради Троих, ваше величество, вы же сами уже все знаете! Пощадите… Я думал, что договорюсь с Суаланой! Он сказал, что династия Акаланте выродилась, что Акаланте скоро падет под натиском остальных городов! Я хотел как лучше! Написал письмо Лорассу, и он обещал мне своего сына, если я отдам ему Сердце. На время! Только в залог того, что я… стану королем и супругом суаланского принца. А потом Лорасс вернул бы мне Сердце, нельзя править без него. Своему зятю — вернул бы! Все равно потом на трон взошли бы его внуки… А он приказал, чтобы я отдал Сердце Аусдрангу! Сказал, что династии моря все равно падут перед гневом глубинных, и мир изменится! Сказал, что я должен отдать Сердце двуногому! А когда тот захочет научиться им управлять, его надо заманить в Море. Обмануть, или призвать Зовом, или просто выкрасть! У меня же есть на земле наемники, это можно устроить…
Тиаран всхлипнул, уже не пытаясь выглядеть невиновным, скорее — вызвать жалость. Хотя Джестани сильно сомневался, что кто-то из присутствующих способен его пожалеть.
— Я испугался! — почти прорыдал он. — Я знал, что он уже сделал! Вы не понимаете, у него везде щупальца! Его нельзя ослушаться! Он всего-то несколько раз поговорил с Кари, и тот потерял свою душу. А тот мальчишка, дурак, соблазнил жреца и украл у глубинников чашу. Я так не хотел! Я отдал Сердце королю людей, просто… побоялся не подчиниться. А оно вернулось! Вы убили Аусдранга и вернули Сердце себе! Я думал, он будет злиться, а он только посмеялся и сказал, что ничего уже не остановить. Что так даже лучше! Из мальков Ариэля остался только один, легче целиться! И разрешил делать дальше, что захочу. Я и подумал… что могу… по прежним договоренностям с Суаланой. Умоляю, тир-на, пощадите! Если бы я знал, что вы истинный король! Что у вас хватит сил сдерживать вулканы, карать и миловать… Пощадите! Клянусь, я буду верен! Больше никогда! Никогда!
— Кто тебе приказывал? — едва сдерживая гнев, спросил Алиэр, и Джестани содрогнулся, представив, какие шторма бушуют в нем сейчас. — Кто?!
— Я не могу! — зарыдал уже в голос Тиаран. — Он убьет меня! Убьет как Кари — всего одним словом! Скажет что-то — и я сам себе перережу горло! Или жабры вырву! Я хочу жить, ваше величество! Пощадите! Я никого не убивал, просто… просто… Ай! Рыба запрещает мне говорить!
Он вдруг вывернулся из рук Камриталя, но не попытался ни на кого броситься, только с неподдельным ужасом воззрился на Жи, мирно свернувшегося у ног Джестани, и показал на него пальцем, прокричав:
— Его салру! Он велит, чтобы я молчал! Говорит, что не время! Трое, помогите! Я не хочу… не хочу лишаться разума! Салру не говорят! Не говорят! Отстань! Отстань от меня! Уйди из моей головы! Я не хотел! Двуногий мне просто мешал! Я думал, что смогу управлять им, а через него — королем. Уйди-и-и-и…
Взвыв, он забился в судорогах, пытаясь вжаться в стену и закрывая лицо руками.
— С ума сошел! — веско уронил Ираталь. — Вот она, немилость богов!
— Неудивительно, — буркнул Герлас. — Всегда знал, что он скользкий тип, но чтоб настолько! Позор жреческого сословия. Ваше величество, — обернулся он к Алиэру. — Я, конечно, могу покопаться в его рассудке, да вы и сами на это способны… Только нужно ли? Я увидел и услышал достаточно и готов на Совете все это подтвердить.
— Я тоже услышал достаточно! — поспешно откликнулся каи-на Герувейн, и другие каи-на повторили за ним.
— Он точно не притворяется? — с холодной ненавистью спросил Алиэр, глядя на корчащегося у стены жреца, пытающегося заткнуть уши и ноздри одновременно.
Глаза Тиаран плотно зажмурил, и было похоже, что он старается укрыться то ли от внешнего мира, то ли от голосов в своей голове. Ну, хвала Малкавису, никто хотя бы не заподозрил Джестани в его безумии. Или Жи, что было бы одно и то же.
— Не похоже, — оглядев Тиарана, задумчиво заключил Герувейн. — Хотя целители скажут точно. Но кто этот таинственный «он»?
— Да я бы уже хвост отдал, чтобы это узнать, — с отвращением и безнадежностью сказал Алиэр. — Выдергиваем из клубка по одной мурене, а они там будто множатся! Ладно, все свободны! И заберите… это, — кивнул он на жреца.
Иреназе потянулись из спальни, причем Эргиан выплыл молча, так и не сказав ни слова, только на прощание бросил на Алиэра очень странный взгляд, а Джестани почему-то снова вспомнил посла Риаласа. Ах да, нужно еще поговорить с Сиаллем. Вот сейчас он останется один… то есть с Лилайном, который уже не дает себе труда притвориться спящим и с любопытством разглядывает и Алиэра, и Жи, и скулящего Тиарана, которого гвардейцы просто подняли на руки и поволокли из комнаты вон.
Как только они остались втроем, Алиэр глубоко вздохнул и, измученно посмотрев на Джестани, выдохнул:
— Прости.
— Ничего, — ровно отозвался Джестани. — Я понимаю. Пожалуй, я действительно не смог бы притвориться. То есть я имею в виду, он бы почувствовал ловушку, раз умеет творить подобные вещи с рассудком. Вы знали?
— Что он тебя пытался зачаровать? Нет, конечно! — возмутился Алиэр. — Ты же сам мне не рассказал! «Жреческие дела-а-а-а», — скопировал он его слова похоже, но очень обиженно, на мгновение став совсем прежним. — А сегодня… Я не знал, честно! Думал, он просто выманит у тебя Сердце. И все время был рядом… А если бы он вывел тебя из комнаты, вы проплыли бы совсем немного! Там везде были посты…
— Я понимаю, — снова уронил Джестани, бесстрастно отмечая, что в последнее время говорит это слово как никогда часто.
Похоже, ему приходится очень много понимать.
— Джестани! — взмолился Алиэр, словно не замечая недобро щурящегося Лилайна. — Ну прости, пожалуйста! Тебе ничто не грозило! Я бы своими руками удавил и эту мразь, и Эргиана за его план, если бы…
— И это, конечно, очень помогло бы Джестани от ножа в бок, — ласково, прямо-таки медовым голосом подсказал с постели Лилайн.
Алиэр резко обернулся к нему, сверкнул глазами, а алахасец продолжил, морщась и садясь на постели:
— Вы отдали ему побрякушку, за которой охотятся все короли суши и моря. Выставили приманкой, как козу, привязанную к колышку, и сели в засаду. А если бы этот урод хвостатый решил, что снять цацку проще с трупа? Или выжег ему мозги, чтобы стал послушным и пошел с ним по своей воле? Кого там нужно удавить за такой план? Окажите любезность, познакомьте меня с ним. А еще лучше — сами спросите у него, во что он оценил жизнь Джестани! Хотя дайте подумать… Если бы с Джесом сегодня что-то случилось, вы бы неплохо сэкономили на обещанном выкупе.
— Лил… замолчи… — прошептал Джестани, у которого перехватило горло от стыда и злости.
— Нет уж, пусть говорит, — так же недобро усмехнулся Алиэр. — А ты, значит, у нас безупречен? Про выкуп ты уже знаешь? Вот и хорошо. Посмей только упрекнуть Джестани в чем-нибудь! Он отказался от награды, которую предлагал мой отец! А та была гораздо больше… Я же только хочу его освободить. И могу это сделать! И ничего не прошу взамен, Морем клянусь! Можешь сказать о себе то же самое?
— Сказать — что? — Лицо алахасца заострилось, глаза потемнели, впрочем, как и у Алиэра. Эти двое смотрели друг на друга, как два готовых кинуться зверя, и Джестани замер, боясь шевельнуться и отчаянно думая, хватит ли простого окрика? — Думаешь, я у него чего-то попрошу? Для тебя эти деньги — пустяк. А я готов отдать ему все. И отдам. Но хватит уже лезть в его жизнь. Мало горя ты ему причинил? Я сам могу позаботиться о своем друге и спутнике.
— Можешь? — вскинул брови Алиэр, на глазах белея до полупрозрачности. — И как, интересно? Сколько чужих возлюбленных надо украсть и продать, чтобы столько заработать? Помнишь, как он сюда попал? Уверен, что ему нужны деньги, полученные за такое? И учти, что иреназе тебе больше не заплатят. Я, конечно, тот еще мерзавец и хвостатый урод, но нанимал тебя не я…
— Хватит! — услышал Джестани свой голос, подозрительно и странно хриплый. — Хватит, я сказал! Прекратите меня… делить! Я не кусок мяса! Не приз, не награда, не… вещь! Чего вы оба добиваетесь? Чтобы я не взял эти деньги вообще ни от кого? Чтобы завтра же, а лучше — сегодня, уплыл на сушу? Отлично! Наверное, так и поступим! Неважно, что там нас ждут, верно, Лилайн? И что ты, раненый, далеко не уйдешь, а я не уйду без тебя, так что люди Торвальда возьмут нас обоих и будут счастливы. — Он глянул на алахасца, и Каррас, без того замолчавший, еще плотнее сомкнул побелевшие губы и опустил глаза. — А вам, ваше величество! — Второй взгляд достался Алиэру, невольно попятившемуся. — Я премного благодарен за предложение выкупа. И за помощь в спасении Лилайна — тоже! И… много за что, в общем. И я прекрасно понимаю, почему вы не сочли нужным сказать мне, что именно придумали с его высочеством Эргианом. И одобряю, кстати! Стоило побыть приманкой, чтобы поймать эту тварь Тиарана. Но, может, хватит уже о прошлом?!
Его голос яростно зазвенел, и Джестани понял, что впервые в жизни кричит на кого-то. В Храме сдержанность и хладнокровие были частью культа. Потом… Страж — это тень своего нанимателя, тень может говорить только при необходимости или если ее спросят. И уж конечно, Страж всегда должен быть учтив и спокоен. Бесстрастие — часть его служения. Он не помнил, чтобы когда-нибудь на кого-нибудь кричал…
— Я не хочу постоянно вспоминать, что меня предавали! — выдохнул он в мраморно-белое лицо Алиэра с темно-синими омутами глаз. — Я не хочу помнить, что был товаром. И знать себе цену я тоже не хочу! Ни в деньгах, ни в ваших драках! Я рисковал жизнью не за награду! Даже не за свою свободу! А просто потому, что считал это правильным! И сделаю это снова, если захочу! Меня не нужно беречь, как драгоценность! Я Страж, я щит и клинок, и если бы ваш почтенный жрец попытался причинить мне вред, я уж как-нибудь отбился бы!
На миг стыдом пронзило воспоминание, как Тиаран дважды едва не зачаровал его, но Джестани затолкал его в кладовые памяти поглубже. Неимоверно сладко было злиться и выплескивать эту злость и обиду! На Лилайна, который, оскорбившись, творил невероятную дурость, но гораздо слаще — на Алиэра! Короля, чтоб его крабы за хвост, и владыку подводного мира, с чего-то решившего, будто Джестани способен обидеться на то, что им рискнули! Для нужного дела, между прочим! Ради которого он и сам бы с радостью!
Джестани опомнился, лишь поняв, что выпалил это вслух. Несдержанный самодовольный дурак, позор Храма! И… плевать!
— Прошу прощения, ваше величество! — выдохнул он наконец. — Мне нужно успокоиться и побыть одному. Могу я надеяться, что в мое отсутствие никто из вас не сделает ничего… непоправимого?
Алиэр молча кивнул, и Джестани склонился в низком и издевательском, как он сам прекрасно понимал, поклоне. А потом выплыл из комнаты резкими, дергаными от слепящей ярости движениями. И даже не оглянулся. Хватит! Должно же у них достать ума не поубивать друг друга? А со всем остальным он разберется, когда в висках перестанут колотить молоточки кипящей крови, а сердце — грызть глупая и несправедливая обида. На обоих! Но… больше почему-то на Алиэра.
* * *
Как же ему было стыдно. Стыд поднялся изнутри раскаленной волной, бросился в лицо, так что оно загорелось, и Алиэр передернулся в беспомощной попытке сбросить хоть часть невидимого груза, тяжко легшего на плечи.
Джестани уплыл, а он остался вдвоем с человеком, которому тоже было не по себе. Лилайн, снова упав на подушку, скривился от боли и отвел глаза. Алиэру не было его жаль, но он точно знал, что в случившемся они виноваты оба.
Как ему вообще хватило безумия так обидеть жреца? Ведь старался вести себя безупречно, рассчитывал каждое слово и действие, терпел ненависть наемника ради мира между ними всеми. И такое… Сможет ли Джестани его простить?
Еще сильнее, чем виной, обожгло страхом, стоило подумать, что страж исполнит свои слова и действительно уплывет. Прямо сегодня! Лишь немного успокаивало, что раненого он не бросит, обязательно вернется за ним, а значит, будет возможность поговорить, удержать… А как? Не силой же. Но если Джестани не захочет слушать? Если он покинет Акаланте, не взяв ничего, и там наверху наткнется на подданных Аусдранга? Проклятье… Какой же ты безмозглый кусок медузы, Алиэр! А еще король, называется…
— Что бы ты обо мне ни думал, — сказал он, не глядя в лицо наемнику, — я прошу, поговори с Джестани. Пусть останется здесь, пока я все улажу с наследниками Торвальда. Людям нужно подтвердить договор, который он заключил, у них полная гавань кораблей, чьи капитаны боятся выйти в море. Я потребую безопасности для вас с Джестани и снятия всех обвинений.
— Очень… великодушно, — процедил наемник, тоже упорно глядя куда-то в потолок. — Полагаю, мне следует принести извинения?
— Хвост себе узлом завяжи, — огрызнулся Алиэр. — То есть ноги. Обойдусь без извинений, иначе мне тоже придется… А так никто никому ничего не должен.
— Еще и мудро. Договорились. Я попрошу Джеса повременить.
Яда в голосе Лилайна хватило бы на стаю мурен, однако прозвучало это так тоскливо, что Алиэр внимательнее вгляделся в смуглое лицо. Сейчас, кстати, весьма бледное. Непрошено вспомнились слова Ирвайна о том, что перенес наемник в плену Торвальда. И еще колючки выпускает!
Алиэра наизнанку выворачивало, так не хотелось разговаривать с тем, кого выбрал Джестани! Ни говорить, ни видеть, ни дышать с ним одной водой… А хотелось вместо этого пообещать земным каи-на что угодно, хоть глубинного бога под седло, лишь бы Джестани был на земле в безопасности. Ну и этот его… Страж ведь не согласится иначе.
— Можешь ненавидеть меня сколько угодно, — сказал Алиэр, беспощадно придавив свою гордость пониманием, что нужно договориться — ради жреца! — Но если бы с Джестани что-то случилось, я… Я бы умер вместе с ним. Не весь. Король бы выжил и остался править Акаланте, а я сам — нет. Пока Тиаран плыл сюда и разговаривал с Джестани, я чуть с ума не сошел. Но не было другого выхода. У меня каждый день убивают подданных! А я ничего не могу сделать. Только отрублю одно щупальце, у этого маару вырастают новые. Может, Тиаран просветлеет рассудком и заговорит, тогда хоть что-то выяснится…
— Зачем вы мне все это объясняете, ваше величество? — тихо и напряженно прервал его Лилайн. — Меня ваши дела точно не касаются.
— Затем, — в тон ему отозвался Алиэр. — Как только я подпишу новый договор с людьми, ты в тот же день уплывешь из Акаланте. Вместе с Джестани. Здесь для него слишком опасно. Да, знаю, что ты обо мне думаешь. Но я больше не могу подвергать его риску. Что касается выкупа… — Он осекся и хмуро уронил: — Об этом потом поговорим. А сейчас давай-ка я гляну, что у тебя с плечом. И попробую вылечить. Пока есть силы.
Сил было не так уж много. После исцеления Дару у него долго болела голова, а во всем теле чувствовалась отвратительная слабость, которая прошла совсем недавно. Однако Алиэр хорошо помнил, каково ему было после спасения Эруви. Да, там еще яд и приворотное зелье добавились, но все-таки! Он был почти уверен, что каждое исцеление дается все легче. Просто потому что учишься, да и связь с камнем постепенно усиливается. Если Сердце Моря не найдется в ближайшее время, нужно научиться пользоваться перстнем как можно лучше! А боль и слабость… Ну, когда отец его тренировал чувствовать вулканы, было намного сложнее. Алиэра тогда рвало, носом шла кровь, а жабры горели, будто он в отравленной воде плавал. Ничего, прошло. Пройдет и сейчас.
Он встретил совершенно изумленный взгляд наемника и едва не улыбнулся. Такого тот явно не ожидал.
— С чего вдруг такая милость?
Глаза Лилайна сузились, а голос зазвучал с опасной мягкостью.
— Да ни с чего, — с равнодушной усталой откровенностью сказал Алиэр. — На тебя самого мне хвостом махнуть. А Джестани нужен кто-то, кто может прикрыть ему спину. Пока вы здесь, я окружу его охраной, но… Один из моих охранников, самых давних и доверенных, оказался среди заговорщиков и пытался меня убить. Я больше никому не верю полностью, понимаешь? Если что-то случится, лучше, чтобы ты мог держать оружие. Или хотя бы не был обузой для Джестани, ни здесь, ни наверху. Вот и все. Нечего на меня так смотреть! — сорвался он.
Наемник, разглядывающий его так, словно увидел в первый раз, медленно кивнул, садясь на постели и начиная осторожно разматывать перевязанное плечо.
… Это и в самом деле оказалось не так уж сложно. Больно, да, Алиэр искусал себе губы, пытаясь не застонать, пока удерживал поток силы, пропущенный через осколок Сердца. Зато камень слушался все лучше, и рваная рана в смуглом мускулистом плече наемника под пальцами Алиэра затянулась, как затягивается жидкая грязь над брошенным в нее камнем. Шрам должен был остаться надолго, но Алиэр тщательно проследил, чтобы мельчайшие жилы и связки вокруг раны восстановились полностью, потом проверил кровь человека на заразу — урок, полученный с лечением Дару, он запомнил отлично — и лишь тогда убрал с тела Лилайна руки и встряхнул кистями, сбрасывая напряжение. В висках стучали маленькие молоточки, смертельно хотелось есть, и он потянулся к оставшейся на столике тинкале. Нашел полный сосуд, жадно выпил, наслаждаясь каждым глотком уже остывшей и загустевшей жидкости.
Покосился на наемника.
Тот осторожно шевелил предплечьем и вид имел не просто удивленный — ошалелый! Потом, будто спохватившись, глянул на Алиэра, открыл рот и тут же, не сказав ни слова, закрыл его. Несколько мгновений Алиэр молча наслаждался борьбой чувств на лице Лилайна, потом хмыкнул и предупредил:
— Благодарностей тоже не надо. Вот без этого я точно обойдусь.
Лилайн, угрюмо посмотрев на него, кивнул.
Вот и все, говорить было больше не о чем. Про злосчастный выкуп разве что, но это точно не сейчас.
Алиэр оттолкнулся от постели, над которой плавал, пока лечил человека, и потер пальцами ноющие виски. Ах, если бы работа с разумом давалась так же легко, как с материей! Хоть неживой, вроде вулканов и волн, хоть с живой… Но он сильно лукавил, когда угрожал Тиарану взломать его рассудок. С настоящим Сердцем — рискнул бы, пожалуй, но осколок для столь тонкой работы никак не годился. В лучшем случае Тиаран помешался бы, успев что-то рассказать, но скорее просто сразу обезумел бы. Глубинные с ним, только это означало снова оборвать единственный след. «А еще хорошо бы заставить его свидетельствовать против суаланского короля, — напомнил себе Алиэр. — Вдруг удастся отвертеться от брака с суаланцем без войны?»
Внутреннее чувство подсказывало, что уже глубокий вечер, и Алиэр с беспокойством подумал, где же Джестани. Когда пользуешься Сердцем Моря, время утекает незаметно, исцеление Лилайна не стало исключением. Сейчас Алиэру невыносимо хотелось тинкалы, еды и спать! Хорошо бы еще размять все тело… Он с тоской подумал о том, как проснулся в постели Джестани совсем недавно, и разозлился на себя за слабость. Некогда страдать! Нужно узнать, что с Тиараном! И выяснить, действительно ли тот обезумел.
Жи, наделавший столько суматохи, по детской привычке забился под кровать, и Алиэр спустился немного ниже к полу, шевельнул хвостом в опасной близости от ложа, выманивая рыбеныша. Хотя какой он рыбеныш, размером скоро догонит взрослого салту. Длиной уже почти сравнялся, только худой пока, самцы матереют после первого года жизни, наращивая плотные тугие мускулы.
Лилайн снова посмотрел на Алиэра, теперь недоуменно.
— Проверяю кое-что, — буркнул Алиэр и опять шевельнул хвостом.
Не выдержав, Жи выскользнул из-под кровати, азартно пытаясь поймать соблазнительный хвост. Алиэр ловко перехватил его обеими руками за выемки под челюстью и заглянул в маленькие рыбьи глазки, сначала в один, потом, повернув морду, в другой. Жи упирался и обиженно молотил хвостом. Глупости, разумеется! Ну как рыба может говорить?! В глазах Жи не было ни проблеска разума. Обычный салру, просто очень смышленый для своей породы, а сейчас еще и раздосадованный тем, что попался на уловку, вон как морщит нос и тянется всей мордой, пытаясь прикусить держащие его пальцы.
— Молчит? — не выдержал и все-таки съязвил Лилайн.
Алиэр не посчитал нужным отвечать, отпустив салру.
Лучше он сейчас оставит этих зубастых наедине друг с другом и поплывет искать Джестани. Если жрец уже хоть немного пережил обиду, он должен был вспомнить свое обещание устроить Риаласу встречу с Сиаллем. Чем не повод для разговора? И хотя бы попытки извиниться…
Словно Трое услышали его мысли, дверь открылась, и в спальню вплыли двое, очень похожие цветом кожи и тонкостью черт, как впервые понял Алиэр, и в то же время невероятно разные.
Джестани, все еще хмурый, но уже не похожий на занесенный для удара лоур, с четкими и резкими движениями, одетый в полотняную тунику и штаны, невыносимо красивый и желанный… И Сиалль, сменивший невзрачную одежду, в которой был на Совете, на любимый зеленый шелк, мягко струящийся вдоль тела, с тщательно заплетенной и перевитой жемчужной нитью косой, искусно накрашенный и… совершенно не вызывающий даже тени прежней жажды обладания. Алиэр закусил губу, думая, что же сказать, но Джестани успел первым.
— Прошу прощения, — ровно проговорил он. — Я не надеялся застать вас здесь, ваше величество, но это очень хорошо. Ири-на Сиалль просил, чтобы его встреча с бывшим супругом непременно прошла в вашем присутствии. Он не хочет, чтобы возникла даже тень подозрения, будто сказанное им может как-то навредить Акаланте или вам лично. Я в свою очередь считаю эту просьбу разумной и присоединяюсь к ней.
Сиалль молча поклонился и выпрямился безупречно изящным текучим движением. Посмотрел Алиэру в лицо и с должной учтивостью отвел взгляд, но не опустил, а глянул в сторону напряженно замершего на кровати Лилайна.
— Я тоже молю о прощении, — прозвучал его нежный серебристый голос. — Не хотелось беспокоить почтенного гостя, нуждающегося в отдыхе, но каи-на Джестани сказал, что здесь может пригодиться мое скромное искусство целителя.
* * *
Джестани сказал чистую правду, он в самом деле не рассчитывал застать Алиэра здесь. О чем иреназе мог разговаривать с Лилайном без него?
Он в растерянности переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять хоть что-нибудь, но и Лилайн, и Алиэр выглядели совершенно спокойными. Что ж, хотя бы смертоубийства не произошло. И, может быть, Каррас потом все расскажет?
Горькая злая обида, толкнувшая его прочь из комнаты, притихла, теперь Джестани чувствовал даже подобие вины за то, что сорвался. И за то, что оставил этих задир одних, не сообразив, чем такое может закончиться. И за то… Впрочем, он так устал чувствовать себя виноватым, что решил отложить обдумывание на потом. Скорее бы закончился этот долгий день, не принеся новых ссор и разочарований.
А Лилайн смотрел на Сиалля, и в этом долгом взгляде Джестани почудилась странная неуверенность, будто алахасец пытался что-то вспомнить.
— Кажется, я вас где-то видел, господин… — сказал он и перевел на Джестани взгляд, в котором явно светился вопрос.
— Сиалль перевязывал тебя, — подсказал Джестани. — В ту ночь, когда случилось землетрясение и нас всех вывели из дворца. Ты был совсем сонным, даже перепутал его со мной.
— Непростительно с моей стороны, — улыбнулся Лилайн и снова посмотрел на Сиалля, сказав очень почтительно:
— Примите мою искреннюю благодарность, господин целитель. Я бы с радостью отдался в ваши умелые руки, но в этом, кажется, больше нет нужды. Ваш король сотворил что-то такое…
Он неловко поморщился и улыбнулся снова, а потом пожал плечами так легко, что сразу стало понятно — рана больше не беспокоит.
«Алиэр? — изумился Джестани. — Вылечил?! Соперника?!»
Внутри почему-то стало горячо и сладко, словно он оказался под невидимым солнцем, вмиг прогревшим его своими лучами. Джестани посмотрел на Алиэра, уже привычно отмечая снова вернувшуюся на лицо короля иреназе бледность. И как он мог спутать его вид во время притворства с тем, что было после настоящего исцеления?
— Что? — буркнул рыжий под скрестившимися на нем взглядами. — Я не знаю, что у нас во дворце творится с целителями, но пока все не прояснится, лучше держаться от них подальше. Силь, тебя это не касается, — поспешно добавил он. — И будет неплохо, если ты все-таки посмотришь ему плечо. На всякий случай. Но давайте сначала закончим с Риаласом. Это не то удовольствие, которое хочется растягивать. Прости, Силь… — вздохнул он.
— Если дело личное, может, мне стоит пока прогуляться? — негромко поинтересовался Лилайн. — Залежался я что-то.
Джестани смущенно обозвал себя дураком. Он действительно просил Сиалля осмотреть Лилайна и перевязать при необходимости, но совсем не подумал, что после этого алахасца придется выпроваживать. Собственно, он рассчитывал, что Сиалль осмотрит Карраса, а потом вместе с Джестани вернется к себе в комнату, куда пригласят Алиэра и суаланца. Вот что теперь делать? Как же неловко…
— Вам не стоит пока вставать, — мягко, но решительно сказал Сиалль, покачав головой. — Я бы не хотел беспокоить кого-то своими личными делами, но в разговоре, который произойдет, нет ничего секретного. Я бы предпочел побыстрее покончить с ним.
— Тогда я пошлю за этим… — Алиэр явно проглотил что-то очень нелестное и потянулся к рычагу вызова слуг. — А ты пока можешь заняться вот им.
Он указал взглядом на Карраса, и Сиалль кивнул. Опустившись на постель рядом с Лилайном, он дождался, пока алахасец стянул рубашку, и вгляделся в то место, где была рана. Джестани тоже подплыл ближе, пытаясь поймать взгляд Лилайна, но это почему-то не получалось. Неужели оскорбился? Собственная обида глухо и неприятно ворохнулась в глубине души. Отогнав ее, Джестани нащупал пальцы здоровой руки Лилайна и пожал их, почувствовав пожатие в ответ. Глянул на обнаженное плечо, над которым колдовал Сиалль, осторожными умелыми движениями прощупывая мышцы.
Алиэр совершил очередное чудо, раны больше не было, на ее месте бугрился свежий розовый шрам, похожий то ли на чернильную кляксу, расплывшуюся по коже, то ли на раскинувшего щупальца маару. И снова теплая благодарность затопила Джестани изнутри.
— Здесь не больно? — спросил Сиалль, нажимая на теле Лилайна точки, хорошо известные и самому Джестани.
Алахасец покачал головой и наконец-то посмотрел Джестани в лицо. Взгляд у него был совершенно непроницаемый.
— Все хорошо, — негромко сказал суаланец. — Искусство тир-на Алиэра поистине превосходно. Я только посоветовал бы разминать мышцы хотя бы неделю, чтобы восстановить правильный кровоток. Если каи-на Джестани пожелает, я с радостью помог бы в этом.
— Да, конечно, — откликнулся Джестани, сам не понимая, почему соглашается.
Размять плечо — с этим он с легкостью справился бы и сам, всех Стражей учат основам массажа. Но Сиаллю хочется почувствовать себя нужным, и в этом Джестани его прекрасно понимал. А Лилайну будет полезно понять, что не все иреназе одинаковы.
Каррас как раз успел снова натянуть рубашку, как в дверь постучали, и вплыл хмурый Риалас, недоуменно оглядевший собравшихся. Пожалуй, Джестани понимал его удивление. Суаланец наверняка рассчитывал остаться с Сиаллем наедине.
— Ваше величество, — церемонно поклонился он Алиэру, и рыжий кивнул в ответ, умудрившись даже в такое короткое движение вложить холодную неприязнь. — Я не думал, что мой разговор с… ири-на Сиаллем касается стольких лиц.
Он не назвал его бывшим супругом! Сказал вежливо, как о едва знакомом, и Джестани с нарастающим гневом увидел, как закаменело тонкое, словно вычеканенное из темного золота лицо Сиалля.
— В прошлый раз вам это ничуть не мешало, — с ядовитой учтивостью отозвался Алиэр. — Ири-на Сиалль сам попросил о нашем присутствии. Так что разговор состоится на его условиях либо не состоится вообще.
Джестани глубоко вдохнул и выдохнул, отгоняя вредную сейчас злость. Он должен сохранять хладнокровие ради Сиалля, который нуждается в поддержке. Да и вообще стоит усмирить чувства, что-то они в последнее время разошлись. Он Страж, а не томный юноша с дурным норовом.
Поэтому он оглядел комнату как Страж, отметив, что между суаланцем и Сиаллем словно пролегла невидимая граница. С одной стороны гордо выпрямился Риалас, едва шевеля хвостом, чтобы держаться в воде, с другой — оказались Джестани и Лилайн, сидящие на кровати, замерший возле нее Сиалль и, немного поодаль, Алиэр. Во взгляде рыжего читалось тоскливое желание сделать с послом что-нибудь очень неприличное для короля, и как же Джестани его понимал. У самого кулаки чесались, хотя Стражу это тем более непозволительно. Лилайн смотрел на происходящее молча, и Джестани пожалел, что не рассказал ему историю Сиалля раньше. Но ведь это была не его тайна.
— Как скажете, — бросил Риалас и немного подался вперед. — Сиалль…
Бывший наложник тоже чуть-чуть проплыл, оказавшись немного ближе к нему, но потом остановился и посмотрел в лицо Риаласу с ясной спокойной прямотой.
— Они говорят, — продолжил суаланец, вглядываясь в него, — что ты не писал мне никакого письма. Что не отказывался от нашего брака. Что остался в Акаланте, потому что не мог вернуться в Суалану. Силь… Они говорят, что это я в письме отказался от тебя! Ты… в самом деле так думаешь?
— Да, — негромко уронил Сиалль, но в наступившей тишине это прозвучало со смертельной ясностью. — Каи-на Джестани рассказал мне. Я действительно получил от тебя письмо. Ты писал, что не можешь любить того, кто осквернен насилием. И что найдешь себе другого супруга, чистого…
— Ложь! — выкрикнул Риалас, и Джестани стало его даже жаль. — Силь! Я бы никогда не сказал тебе этого! Я написал, что готов принять тебя любым! Что бы ни случилось! Я… любил… люблю тебя…
— У тебя на запястье чужой браслет, — еще тише сказал Сиалль, и нарядный зеленый шелк заколыхался вокруг его тела, по которому прошла дрожь. — Чей он, Ри?
— Это… неважно, — хрипло сказал суаланец, еще ближе подаваясь вперед. — Я люблю тебя, Сиалль! Я не знаю, чья подлая ложь пыталась нас разлучить, но все еще можно исправить! Ты уплывешь со мной, вернешься домой…
Алиэр, на которого мельком глянул Джестани, не сводил с посла глаз, губы рыжего были плотно и презрительно сжаты.
— С тобой? — переспросил Сиалль, и непонятная улыбка скользнула по его четко очерченным краской губам. — И кем же именно я вернусь? Ты запечатлен, Ри. И я знаю узор на этом браслете. Кем я буду в твоем доме? В вашем доме, Риалас…
— Какая разница? — беспомощно сказал суаланец. — Я люблю тебя, Силь. Я думал, что ты умер для меня! Но он… мы оба любим тебя. И будем любить! Я поторопился, глупец! Думал… смогу тебя забыть. А ему нужна была моя помощь, он остался один… Сиалль, прости! Прости меня… нас… Все будет хорошо!
— Не будет, Ри, — покачал головой Сиалль, и из его искусно уложенной прически не выпала ни одна прядь. — Я очень изменился. Раньше я бы тебе поверил. Я и сейчас верю, что письма были подложными. Но почему ты не приплыл сюда, чтобы спросить меня сам? Почему не захотел заглянуть мне в глаза и в сердце? Бывшие враги дали мне приют, и даже когда я отплатил им злом, проявили милосердие. Ты ведь уже знаешь, что сделал Карриш? Я просил его оставить в покое и меня, и Акаланте. Ради нашей братской любви… Но он использовал меня, добиваясь своих целей. Не первое предательство, оказывается. Он ведь мне так и не сказал.
— Чего ты хочешь? — глухо спросил Риалас, отчаянно вглядываясь в прекрасное печальное лицо своего бывшего избранного. — Как мне вымолить прощение? И если уж начистоту, почему ты сам не вернулся в Суалану? Если ты здесь был не пленником, то как ты мог? Силь… Я бы понял, если бы ты сбежал. Куда угодно! Но ты принял участь наложника. И не похоже, чтобы очень сильно страдал от этого!
— Риалас… — тихо и очень зловеще сказал Алиэр, и суаланец вздрогнул от этого голоса. — Осторожно. Мое терпение не бесконечно. А твоя голова для короля Лорасса не дороже договора с Акаланте.
— А я должен был страдать? — иронично изогнул Сиалль безупречные брови. — Ты хотел бы увидеть меня искупающим… что именно? Ты прекрасно знаешь, что со мной сделали! Так чего ты хотел? Чтобы я отказал королю Акаланте и остался в чужой стране бесправным нищим? В Суалану мне возвращения больше не было, ты сам об этом написал. Или не ты, но я поверил. И что мне было делать, чтобы ты счел меня достойным своего прощения?
Он лишь немного повысил голос, но Джестани показалось, что вода в комнате стремительно разогревается от напряжения, повисшего между этими двумя.
— Я ждал, — добавил Сиалль с невыразимой горечью. — Столько, сколько мог вытерпеть. И мне это позволили, так что не смей ни в чем обвинять его величество Алиэра. Он оказался великодушнее, чем тот, кто клялся беречь меня всю жизнь. Так что кем я должен вернуться в твой дом, Риалас? Если не законным супругом? Ты ведь не король Карианда, у тебя не может быть множества супругов!
— Не может, — почти с наслаждением выплюнул суаланец, побелев лицом. — Но тебе ведь не впервые быть наложником! Не сравнивай меня с ним, Сиалль! Он взял тебя игрушкой, а я…
— Какая щедрость! — рассмеялся вдруг Сиалль, запрокинув голову. — Наложником, да? Благодарю, любовь моя. Но ты так ничего и не понял. Если бы ты приплыл за мной раньше, я бы принял даже это. Я бы сказал себе, что ты прав, что вы заслужили счастье, а моя судьба — любить вас обоих и служить вам. Но ты опоздал, Ри. На целую жизнь. Я простил бы ошибку, но не смогу забыть предательство.
В спальне снова повисла тишина. Джестани напряженно ждал, чем же она разрешится, потому что напряжение стало почти невыносимым. Алиэр скрестил на груди руки, и в его глазах бушевал ледяной шторм. Каррас сузил глаза, и Джестани отрешенно подумал, что наемнику определенно стоило услышать все это. А еще — что он с удовольствием вмазал бы Риаласу по красивому бледному лицу, разбив его в кровь. Очень странное ощущение для Стража! Будто прочная каменная оболочка, под которой кипели его чувства все это время, истончилась и раскололась, выпуская их наружу.
— Понятно, — процедил Риалас, глядя на Сиалля. — Что ж, как скажешь. Подаришь мне поцелуй на прощанье? В память о былом. Обещаю, больше я тебя не потревожу.
Джестани дернулся было предупредить. Ему очень не понравилось то, что виднелось в глазах Риаласа. Но посол был безоружен. Ни явного оружия, ни тайного, уж в этом он своему чутью доверял. И Сиалль, мгновение поколебавшись, с застывшим лицом подплыл к бывшему супругу.
Это был странный поцелуй. Соприкоснулись губы, но тела словно разделило что-то, и они не прильнули друг к другу. Риалас запустил пальцы в волосы Сиалля, прижимая его голову, растрепал тщательно уложенную прическу. Отстранился, посмотрел прямо в глаза бывшего возлюбленного и сказал, четко и холодно чеканя слова:
— Продажная дрянь. И я еще страдал по тебе…
Чутье Джестани взвыло мгновением раньше, чем он увидел блеснувшую в пальцах суаланца длинную острую шпильку, вытащенную из волос Сиалля. Риалас еще только замахивался, а Джестани прянул вперед и дернул Сиалля за плечи, оттащив на себя. Извернулся, прикрывая беззащитного юношу собой и готовясь встретить Риаласа ударом ног. Суаланец и вправду качнулся следом с искаженным лицом, но на пути у него возник Лилайн, одним хищным движением оттолкнувшийся от кровати.
Перехватив руку Риаласа, наемник взял ее на излом, заставив того болезненно вскрикнуть, а второй врезал суаланцу по челюсти коротким прямым ударом. И еще раз! А потом, отпустив, добавил ногой в живот, так что Риалас отлетел назад, как и сам Лилайн, ощерившийся, будто взбешенный волк.
— Не сметь! — шквальным ударом раскатилось по комнате, и Алиэр протянул вперед руку с перстнем, указывая на Риаласа. — Только шевельнись!
— Я в своем праве! — крикнул суаланец, вызывающе глядя на него. — Он мой супруг! Запечатление распалось, но я не разрывал брака с ним по закону. Это он мне изменил, став чужим наложником! Он суаланец, и это дело Суаланы, а не короля Акаланте!
— Я тебя сейчас по стене размажу, — очень убедительно пообещал Алиэр. — А потом попрошу у Лорасса еще одного посла, потому что прежний оказался безумным уродом. Сиалль, с тобой все хорошо?
— Д-да… — отозвался бывший наложник, по телу которого пробегала крупная дрожь, и Джестани молча обнял юношу. — Простите, ваше величество. Это… моя вина…
— Хоть ты глупостей не говори, — поморщился Алиэр. — Ну-у-у? — с опасной ласковостью протянул он, в упор глядя на бледного и растрепанного Риаласа.
— Я не нарушил долга и традиций! — заявил тот, кривясь от боли. — Он суаланец! Я не причинил вреда никому из жителей Акаланте! А как поступить с неверным супругом — это мое дело! Между прочим, этот двуногий ударил посла! Это он совершил преступление, караемое смертью! И мой повелитель Лорасс узнает, как здесь оскорбили его посланника!
Джестани онемел от такой наглости. Лилайн, напротив, хотел что-то сказать, но его перебил Алиэр, так же сладко и опасно протянув:
— Преступление? Ну что вы, ири-на… Это было бы преступлением, ударь вас акалантец. Как вы сами заметили, традиции определяют лишь взаимный долг посла и принимающего его народа. К моему огромному удовольствию, господин Лилайн не мой подданный. Он представляет при моем дворе Аусдранг. Тоже посол своего рода… — И мстительно добавил, глядя на Риаласа, хватающего ртом воду. — А в драки послов мне вмешиваться не положено. Разве что со стороны полюбоваться.
— То есть я могу ему еще раз двинуть? — с явной радостью поинтересовался Лилайн.
Джестани мысленно застонал. Ну еще бы! На драку Каррасу никогда не надо было дважды намекать! Нет, ну кто бы подумал! Так эти двое, того и гляди, еще подружатся.
— Хорошо бы, — с искренним сожалением сказал Алиэр. — Но лучше не надо. Мне его завтра назад отправлять. А до этого ири-на Риалас посидит под замком. Ради его собственной безопасности. Ну и чтобы никто случайно в эту кучу протухшей икры не вляпался, — одарил он суаланца очень выразительным взглядом.
— Все в порядке, — тихо сказал Джестани, обнимая Сиалля за плечи, пока мигом появившиеся гвардейцы уводили бледного Риаласа. — Все закончилось. Отпусти это… Он больше не твоя жизнь.
— Я знаю, — слабо улыбнулся Сиалль, мягко отстраняясь и собирая рассыпавшиеся волосы. — Вы второй раз меня спасаете, каи-на. Ваше величество, — умоляюще обратился он к Алиэру. — У каи-на Джестани и господина Лилайна ведь не будет неприятностей?
— Кто здесь пока что король? — фыркнул Алиэр. — Силь, так ты узнал его браслет? И знаешь, чей он? — Он помолчал и осторожно поинтересовался у суаланца, зябко обхватившего себя за плечи. — Я… правильно понял? Это ведь он?
— Да, — тихо, но отчетливо отозвался Сиалль. — Это наш родовой браслет. Второй, который остался дома, когда я уплыл. Риалас взял в супруги Карриша.
