* * *
Алиэр поверил ему сразу. Глазам, голосу, словам… Поймал себя на мысли, что просто не может представить, как Джестани ему лжет. Скорее море умрет, перестав катить волны. И к Эргиану они поплыли вместе. Алиэр постарался поглубже затолкать мерзкое чувство, охватившее его, когда Джестани услышал о прибытии суаланца — и Алиэр увидел его взгляд. Медуза безмозглая! Не мог язык придержать… И не объяснишь теперь, что имел в виду совсем не то. Он просто устал уже подозревать всех и каждого, устал ждать новых смертей и предательств, а чужой принц — это еще одно звено в цепи, невидимо сковавшей его. Эргиан их не ждал. Кариандец еще изволил нежиться в постели, но Реголар, встретив Алиэра с Джестани у двери, безропотно провел их в спальню, попросив только минуту, чтобы предупредить принца. Тот и в самом деле успел только тунику накинуть, даже прямые светлые волосы, не заплетенные и не уложенные, так и лежали на плечах. Под одной рукой принца стояла доска с незаконченной партией в тосу и лежала табличка с какими-то записями, другой он держал тинкалу, и Алиэр увидел, как Джестани бросил на все это очень странный взгляд и чему-то улыбнулся, поспешно спрятав эту улыбку. Интересно — чему?! — Расскажите ему, каи-на, — мрачно и сдержанно сказал Алиэр, не понимая причин такого веселья. Подумаешь, застали посла полуодетым… Вроде бы за Джестани никакого интереса к Эргиану раньше не замечалось. Так что же он то и дело смотрит то на него, то на доску с камушками? Словно ищет что-то или сравнивает. Джестани послушно повторил рассказ, и Алиэр едко поинтересовался: — Не кажется ли вам, тир-на, что ваши игры в тосу слегка затянулись? Очень хочется узнать, что же вы такого ищете у меня во дворце? — Ариэль… Ариэль… — пробормотал Эргиан, словно его не услышав, и вдруг хлопнул себя по лбу, заявив: — Какой же я глупец! Ариэль! Самый простой способ что-то скрыть — положить это на видное место! Тир-на, сколько лет фреске в вашем кабинете? — Понятия не имею, — честно признался Алиэр. — А что? — Плывем туда немедленно! — заявил Эргиан, выбираясь из вороха одеял и ничуть не смущаясь, что распоряжается королем Акаланте в его же собственном дворце. — Я действительно все время искал не там! Брал книги в вашей библиотеке, даже хотел Тиарана расспросить… А разгадка была под самым носом! — Никуда не поплыву, пока не объясните, — зло процедил Алиэр. — Интересно будет посмотреть, как вы попадете в королевский кабинет без моего разрешения? — Для вас, между прочим, стараюсь, — с неожиданной обидой отозвался Эргиан и развел руками, опускаясь обратно в постель. — Хорошо, как прикажете. Помните, что заявил Руаль перед смертью? «Я лишил Акаланте наследника, собственного внука. И других уже не будет — а ты и не узнаешь почему. Это тебе мой последний подарок на память о Кассандре. Ты сдохнешь, не оставив потомства, и ваша проклятая кровь перестанет отравлять море. Будьте вы прокляты оба, мальки Ариэля. Сожрите друг друга!» — Отличная у вас память, — недобро улыбнулся Алиэр. — И что дальше? Ну, проклял… Он меня ненавидел, вот и постарался ударить побольнее. — Слишком обдуманно для проклятья, — серьезно возразил Эргиан. — Вы не бесплодны, иначе его сын не понес бы от вас. Простите, что напоминаю. Так почему Руаль не просто проклял вас, а так уверенно заявил, что у вас не будет наследников? — Почему? — повторил Алиэр, с трудом отвлекаясь от мыслей о Джестани, разглядывающего кариандца. — Давайте подумаем, — предложил Эргиан, свернув хвост полукольцом. — Мальки Ариэля — это явно вы с королем Торвальдом, прямые потомки принца Ариэля и Эравальда Аусдранга. Последние, между прочим. Торвальда вы убрали, и потомства он не оставил. Разве что от наложниц… Каи-на Джестани, мне, право, неловко, но… вы что-нибудь знаете об этом? — Разумеется, знаю, — спокойно ответил жрец. — Я все-таки был его стражем, знать это — моя обязанность. У Торвальда не было детей. Ни законных, ни бастардов, как это называется на суше. — Значит, эта линия прервалась, — кивнул Эргиан. — И проклятье Руаля частично исполнилось, потому что Торвальда убили вы. К счастью, оставшись в живых. Но Руаль был уверен, что вас убьют. Ну, или вы умрете как-то иначе. Главное — не оставив потомства. Но вот любопытно, а чем так важно, чтобы потомства не было? Зачем кому-то прерывать ваш род полностью? Для Акаланте это ничем хорошим не кончится, конечно, но… рано или поздно опустевший трон захватит кто-то еще. И самое любопытное, почему Руаль назвал вас и Торвальда потомками Ариэля? Что ему вообще было за дело до погибшего принца? Ладно, дела моря, но чем его Торвальд волновал? Я пока не могу докопаться до дна этой истории, но уверен, что искать его следует во временах Ариэля. Как вообще частица Сердца Моря попала к Аусдрангам? — Вы хотите сказать, — медленно начал Алиэр, — что это Ариэль? — Я хочу сказать, — прервал его Эргиан, — что нужно хорошенько поворошить прошлое, чтобы понять, что происходит сейчас. Руаль явно был связан с заговорщиками. Он пытался спасти Кари. Якобы из-за того, что тот тоже был влюблен в его сына, но мне в это не верится. Мало ли кто на него заглядывался! Обычному охраннику Руаль сына никогда бы не отдал. Но все это связано между собой, как запутанная волнами сеть. — Тир-на Эргиан прав, — задумчиво сказал Джестани. — Всеядное Жи тоже говорило о прошлом. Но что может скрываться за фреской? Конечно, если речь шла именно о ней? — Ну, давайте узнаем, — еще мрачнее сказал Алиэр. В кабинете он первым осмотрел фреску, с которой загадочно улыбался Ариэль, и пожал плечами. — Если здесь и есть тайник, мне о нем ничего не рассказывали. А ломать стену — жалко. Если бы знать точно… — Зачем же ломать? — рассеянно отозвался Эргиан, взяв со стола тяжелую статуэтку, бронзовый корабль на массивной подставке. — Попробуем сначала так… И принялся осторожно стучать по фреске от верхнего угла все дальше. — Что он делает? — спросил Алиэр, видя, что Джестани понимающе и одобрительно кивнул. — Ищет пустоты, — отозвался жрец. — Глухая стена отзывается иначе. Я сам должен был подумать об этом! — Есть! — торжествующе вскрикнул Эргиан, ударив по стене в том месте, где за плечом Ариэля виднелся край солнца. — Дайте что-нибудь острое! Алиэр молча подал ему с того же стола нож. Кариандец осторожно раскрошил и срезал часть фрески, стараясь не повредить изображение Ариэля. Еще пару раз ударил по кирпичу, который был внизу… И кирпич, не соединенный с другими, легко провалился в какую-то пустоту. Прежде чем Алиэр успел его остановить, Эргиан сунул туда руку и достал пару тонких медных табличек. Отнес драгоценную добычу на стол и склонился над ними, подолом собственной туники стирая налет. Алиэр подплыл с другой стороны, едва сдерживаясь, чтобы не выхватить таблички. Что-то из времен Ариэля! Тайна, скрытая веками и показавшаяся на поверхность. — Читайте вы, — глянув на него, неохотно уступил Эргиан. — Это ведь ваши предки. Благоговейно приняв тяжелые медные листы, Алиэр вгляделся в слегка позеленевшую поверхность, на которой все еще четко виднелись буквы. «Я, Мирисс из рода Торуна, каи-на Акаланте и ближний советник короля Адолара, по приказу его величества переношу на эти таблички историю принца Ариэля согласно свидетельству его отца и всех, кто может что-то сказать об этом деле, — начал он. — В тридцать второй год Золотого салту от основания Акаланте принц Ариэль бежал из Акаланте, поддавшись преступному чувству к королю двуногих, Эравальду из рода Аусдрангов…» Мерные и словно литые слова падали в тишину комнаты. Давно умерший каи-на просто и ясно рассказывал, как однажды после шторма принц Ариэль со свитой встретил обломок корабля, на котором ветер и волны носили умирающего от жажды человека. Ариэль велел своей охране помочь несчастному добраться до берега, и тот, благодаря за спасение, назвался королем Аусдранга и обещал иреназе богатые дары. Ариэль дары отверг, но согласился через луну встретиться со спасенным, чтобы принять от него что-нибудь на память. Вскоре встреча повторилась, потом еще раз. А когда король, беспокоясь об увлечении сына, велел ему прекратить это, Ариэль, послушавшись для виду, тайно ускользнул из дворца. «Вскоре после этого мой король и повелитель обнаружил, — читал Алиэр, — что Сердце моря, с незапамятных времен хранившее Акаланте, повреждено. От него был отколот крупный кусок, и сделать это мог только пропавший принц. Мой король приказал мне скрывать это от всех, а для Сердца была в великой тайне заказана новая оправа, скрывшая разлом. В тоске и печали мой повелитель Адолар посылал вести на сушу, умоляя Ариэля вернуться, потому что тот был единственным его наследником и любимым сыном. Но принц молчал, и каждый час его промедления по капле точил силы моего короля. Наконец, настал день чернее Бездны, и мы узнали от подкупленных нами двуногих, что принц Ариэль предан тем, кого считал своим возлюбленным супругом. Что его обвинили в измене и заточили в огромной деревянной бочке…» Голос Алиэра сорвался в хрипоту, но он упрямо продолжил, читая, как король Адолар собирал силы, чтобы освободить сына. Нужно было не просто обрушить на Адорвейн волну, но затопить все побережье надолго, чтобы иреназе могли доплыть до дворца и спасти принца. Искалеченное Сердце моря не могло сделать этого безопасно для короля, и Адолар поил его собственной кровью, пока, наконец, Великая Волна не обрушилась на Аусдранг. Неся смерть и разрушение, она прокатилась до самой столицы, и море обезумело, где-то выйдя из берегов, а где-то далеко отступив и обнажив дно. Гибли косяки рыбы и салту, умирали поля водорослей, и народ Акаланте терпел бедствие немногим меньше, чем люди. Сам Адолар во главе своей гвардии добрался до дворца, но не нашел даже тела умершего сына, как и его убийцы. Только маленький мальчик с рыбьим хвостом плескался в бочке, брошенный убегающими из дворца людьми. «И тогда мой король и повелитель забрал ребенка и вернулся с ним в море, которое отступило назад в свои пределы. Пораженный скорбью, он проклял двуногий род и повелел никому из народа Акаланте не иметь с ними никаких дел, не торговать, не встречаться и не спасать их в беде. Дитя Ариэля он велел назвать Клениасом и признал наследником. Но жизненные силы моего короля и повелителя были подорваны столь великим напряжением, и через два года он скончался, повелев нам, своим каи-на, воспитывать принца Клениаса и соблюдать запрет, наложенный на встречи с людьми. Мне же он приказал изложить эту историю для потомков и спрятать ее за фреской, сделанной по приказу короля в знак памяти и скорби. Знайте, читающие, что немилость богов тяжела, но иногда еще тяжелее быть их избранником. Мать Море и Мать Земля пролили слезы над своими чадами и поссорились из-за них, и с тех пор у двуногих и иреназе разные пути, только Отец Небо, вечный и дарующий спокойствие, равно светит всем. Да пребудет вечное проклятие с предательским родом Аусдрангов, пока кровь их не искупит вину той ценой, что и боги, и смертные признают достаточной». — Вот так вот… — уронил Алиэр, опуская таблички на стол после долгого молчания. — Про второго ребенка Ариэля ни слова, но оно и понятно. А осколок Сердца Моря Ариэль, видимо, принес Эравальду в приданое. Будь он проклят. — Судя по всему, давно проклят, как и весь его род, — заметил Эргиан. — Печальная история. Но ответа на все вопросы она, увы, не дает. Что ж, ваше величество, полагаю, так или иначе, все скоро разрешится. Если уж сами боги вмешались в это дело. — Рано или поздно, так или иначе, — эхом откликнулся Джестани и вдруг встрепенулся. — Ваше высочество! У меня к вам еще одно дело. Личное! — Я весь внимание, господин жрец, — улыбнулся Эргиан, и Алиэр опять почувствовал злость на кариандца, так любезно улыбающегося Джестани. А тот вытащил из поясной сумочки еще одну табличку и протянул принцу. Глубинник вгляделся… и изумленно выдохнул: — Мать Море и Великая Бездна! Это… — Это подарок, — невозмутимо подтвердил Джестани. — И меня попросили не раскрывать имя того, кто его сделал. Просто передать вам. — Подарок? Мне? — словно зачарованный, повторил Эргиан, и Алиэр поразился: на щеках и скулах неизменно спокойного кариандца проступил румянец. Не отрываясь от дара, принц тихо сказал: — Господин Джестани, это жестоко. Неужели вы так со мной поступите? Я хочу хотя бы поблагодарить… — Я передам, — так же невозмутимо согласился Джестани, но глаза у него весело заблестели. Обуреваемый любопытством, Алиэр подплыл ближе и бесцеремонно заглянул Эргиану через плечо. И тут ему стало жарко и стыдно от собственной глупости, он мгновенно понял, почему Джестани смотрел на кариандца так внимательно. Он и в самом деле сравнивал! Рисунок на табличке почти полностью повторял положение, в котором они утром застали Эргиана! — Маару?! — проговорил он, едва сдерживая смех. — Эргиан, да он увидел вас по-настоящему! — Именно, — спокойно согласился кариандец удивительно мягким голосом. — Он заглянул мне в душу и увидел в ней самое лучшее. Того меня, каким я всегда хотел быть… Каи-на, умоляю, передайте тому, кто это нарисовал, что я прошу о встрече. Кем бы он ни был! — Даже если это… престарелый слуга с облезлым хвостом? — невинно поинтересовался Алиэр, отплывая, и тут же устыдился — шутка вышла глупая — но Эргиан поднял на него ничуть не обиженный взгляд, словно сияющий изнутри. — Неважно, — уронил он. — У красоты и мудрости возраста нет. Я в любом случае хочу его поблагодарить. Господин Джестани, тир-на Алиэр, — поклонился он. — Могу я вас оставить? Жрец молча кивнул, Алиэр глянул на портрет, который Эргиан бережно сжимал в руках, потом — на таблички, оставшиеся на столе. — Красота иногда убивает, — сказал он хмуро. — Помните и об этом. Через пару часов будет Совет, но в этот раз я вас туда не зову. — Разумеется, — снова изящно склонил голову кариандец. — Очень мудрое решение. Учитывая, что вам будут советовать некоторые каи-на, мне и вправду лучше этого не слышать. И он выплыл из кабинета, а Алиэр остался наедине с Джестани, чувствуя мучительную неловкость. — Насколько я понимаю, Совет касается вашего брака? — сказал жрец, смотря на фреску с Ариэлем мимо Алиэра. — Надеюсь, каи-на поймут ваши доводы должным образом. — Им придется, — тяжело и мрачно сказал Алиэр. — Хотят они того или нет, но я король! И бремя решений лежит на мне. Там дело не только в браке. Джес, мне нужно поговорить с тобой и Лилайном. — Слушаюсь, ваше величество, — сказал страж тем же отвратительно бесстрастным тоном, словно слуга. Алиэр поморщился. — Джес, — сказал он умоляюще, с замиранием сердца снова не услышав запрета звать его так. — Прошу, не лишай меня хотя бы своей дружбы. Если я тебя обидел, прости! Только не будь таким… — Каким? — тихо уточнил страж. — Чужим… — выдохнул Алиэр и качнулся к нему, но тут же остановился, натолкнувшись на предостерегающий взгляд, словно на стену. — Вы хотели разговора? — бледно улыбнулся Джестани краешками губ. — Нам стоит поторопиться. У вас ведь очень много дел.* * *
— Что?! — от всей души поразился Каррас и глянул на него так, словно подозревал в безумии. — Меня — в послы? Да вы, ваше величество… — Нет, с ума я не сошел, — отозвался Алиэр, сам удивляясь собственному терпению. — А что вам не нравится? Вы же наемник? Ну вот, я вас нанимаю. Работа долгая, трудная и скользкая. Плата будет соответствующей. Назовите цену сами. — Да какой из меня посол? Я таким в жизни не занимался! Лилайн запустил пальцы обеих рук в шевелюру и окончательно растрепал волосы. Впрочем, они просто разлетелись вокруг его головы темным облачком. Алиэр молча посмотрел на Джестани. — Лил, — осторожно сказал тот. — А почему бы не попробовать? Это хорошая работа. Честная. Нужная и людям, и иреназе. Ну что ты, не сможешь закупать мясо и репу? И отправлять их в море? Если сюда и вправду плывут сотни беженцев, их нужно кормить. Рыба быстро кончится. Аусдранг будет только рад продать свои излишки. И уж тебя-то купцы не надурят. — И ты за него, — хмуро сказал Каррас. — Джес, я всю жизнь старался держаться подальше от высокородных. Купить несколько возов мяса — дело нехитрое, с этим кто угодно справится. Почему я? — Потому что мне нужен тот, кому можно доверять, — спокойно сказал Алиэр. — А мне, значит, можно? — зло усмехнулся Каррас. — Деньги, знаете, людей портят. Не боитесь, что я их возьму и свалю подальше? Или просто на каждый ваш золотой буду накидывать по два для себя? — У меня через луну здесь окажется полно беженцев, — устало сказал Алиэр, глядя на него. — Потерявших дом и близких. Голодных, испуганных, лишившихся всего и не знающих, как жить дальше. И еще свои подданные, которым тоже нелегко. Лилайн, посмотрите мне в глаза и скажите, что будете наживаться на их беде. Что вам это золото поперек горла не встанет… — Идите вы, ваше величество, — буркнул Каррас. — Нечего меня на жалость брать. Я у голодного кусок никогда изо рта не вырывал. Но это другое. Как мне в Аусдранге появиться, если моя рожа там на каждом столбе намалевана с подробными приметами? Я там, конечно, и вполовину не такой лихой и красивый, как на самом деле, но все равно ж поймают. И хорошо, если просто вздернут. За убийство короля полагается такое, что мертвым позавидуешь. — Это я беру на себя, — решительно сказал Алиэр. — Будет полное признание лордов Аусдранга, что вы с Джестани ни при чем. Посол неприкосновенен, я дам вам верительную грамоту и содержание — все как положено. И если в Аусдранге вас хоть пальцем кто-то тронет, их корабли еще сотню лет из гавани не выйдут. Сам не доживу — завещаю наследникам. Слово короля. — Ну-ну… — протянул Каррас, посмотрев на него. — Ладно, а Джестани. С ним как быть? — Как он сам пожелает, — ровно сказал Алиэр. — Лилайн, подумайте, неужели его свобода не стоит нашей общей гордости? — Славно сказано, — горько усмехнулся Каррас. — Джес… Он посмотрел на жреца, ответившего прямым взглядом, взял его ладонь и прижался к ней щекой так привычно и вместе с тем тоскливо, что Алиэру словно лоур в сердце вогнали. Так мог бы смотреть на Джестани он сам, но с чего наемнику? — Все мы хороши, — тихо сказал Лилайн. — Гордецы и забияки. Джес, не смотри так… Я и правда не хочу сдохнуть раньше, чем вытащу тебя, а в нашем деле всякое бывает. Обещай, что возьмешь мою с Милем захоронку. Там прилично, одного золота несколько сотен монет, а еще побрякушки. Деньги чистые, мы старый клад откопали. Может, и было на них крови, но не с наших рук. Возьми, — попросил наемник. — А остальное пусть вот он докладывает. Но мне будет легче знать, что я тоже тебе помог, чем смог. Джестани молча кивнул, не отнимая у него руку, и Лилайн, сжав тонкие пальцы, отпустил его ладонь сам. Посмотрел на Алиэра тяжело и пронзительно, и так же тяжело сказал: — Договорились. Если в Аусдранге меня не тронут, поработаю на ваше хвостатое величество. Послом так послом. Ну, а если наши танцы не сладятся, так и разбежаться недолго. — Договорились, — с невероятным облегчением выдохнул Алиэр и тут же подумал, что рано радуется, впереди еще Совет.* * *
День, начавшийся так рано, показался ему бесконечным. Впрочем, как и многие дни до этого. При жизни отца Алиэр занимался делами, конечно, но ему в голову не приходило, что от пробуждения до короткого ночного сна их можно запихнуть столько! Он едва выдержал Совет, чтобы не наорать на каи-на, умолявших его не заключать договор с Суаланой, не заключать брак с их принцем и не принимать в Акаланте столько беженцев. И наорал бы, окажись это полезно, однако выглядеть перед советниками, знавшими его с детства, несдержанным мальчишкой, больше не хотелось. Отец почти никогда не повышал голос, тем страшнее были редкие вспышки его гнева. Алиэр вспоминал — и продолжал учиться даже сейчас. Наконец все бумаги были подписаны, и Риаласа с письмом для короля Суаланы под охраной отправили на границу. Казначей получил дюжину срочных распоряжений, а самых крикливых советников Алиэр мстительно назначил готовить окраины города для размещения беженцев. Потом он еще успел повидать Эруви, но времени хватило только выпить с ним тинкалы и загадочно пожать плечами на вопрос Даголара, почему его высочество Эргиан сегодня имеет такой вид, словно нашел под подушкой кучу жемчуга. И навестить Дару, который пришел в себя… Маравеец не смог рассказать о Кари ничего нового, а на вопрос о Невисе недоуменно ответил, что целитель с его братом встречался не чаще, чем с кем-то другим. Обычно когда дежурил у постели самого Алиэра. И этот след увел в никуда… И, наконец, уже поздним вечером торопливо приплывший Ираталь сообщил, что человеческий наемник Райгар выражает почтение и заверяет в готовности служить его величеству, чем только можно. — Прекрасно, — сказал уже почти заснувший над очередной кипой табличек из казначейства Алиэр. — Пусть Герувейн с каи-на Лорассом напишут письмо земным высокородным. Я жду их на том же месте, что и в прошлый раз, послезавтра в полдень. Следует обсудить вопросы наследства Торва-а-альда, — зевнул он и поймал сочувственный взгляд Ираталя. — Слушаюсь, тир-на, — поклонился советник и не удержался: — Не загоняли бы вы себя как салту на Арене, ваше величество. Всех дел не переделать. — Под черно-белыми венками отдохну, — огрызнулся Алиэр и добавил виновато: — Но хотелось бы туда попозже, конечно. Плывите, Ираталь, времени совсем нет. Письмо должно попасть в Аусдранг как можно скорее, лучше бы прямо сегодня ночью. Оставшись один, он упрямо подгреб очередную табличку, на этот раз касавшуюся денег, выделяемых на содержание Храмов. Ой, крику будет… Особенно у жрецов Троих, потому что срезать содержание на Храм глубинных никак нельзя, его служители незаменимы в уходе за горячими источниками и трубами, согревающими дворец и весь город. А вот зачем храму Троих такие суммы? Ах, они в прошлом году заново инкрустировали жемчугом и перламутром главный алтарь? И заказали мозаику в покои амо-на Тиарана? Вот пусть теперь несколько лет на эту мозаику и любуются, так обычная рыба вместо дорогих яств им покажется гораздо вкуснее!* * *
Судьба любит ходить по кругу, Джестани это давно знал, но сейчас опять оценил в полной мере. Снова сияло солнце, озаряя лениво перекатывающиеся волны, что медленно качали огромный плот. Снова рядом был Алиэр и его охрана, а на плоту виднелись фигуры лордов, которых Джестани легко узнал издалека. Крумас и канцлер Гленарвиль, как он и ожидал. Капитана, правда, не было, и, конечно, в этот раз их не ждал Торвальд. Зато Лилайн был с ним и задумчиво хмурился, наверняка снова размышляя о том разговоре. Джестани его еще как понимал! Трудно менять судьбу, словно лошадь — на полном скаку. Но в то же время и рассудком, и душой он знал, что Алиэр прав. Лилу уже не двадцать, век искателя удачи и вольного клинка короток, и стоит подумать о надежной пристани и верном деле, которого не придется стыдиться ни перед людьми, ни перед собой. А тем, что предлагал король иреназе, можно еще и гордиться. — Ну, благослови нас Мать Море, — буркнул Алиэр и первым всплыл на Сером, а за ним последовали Джестани и Лилайн, дождавшийся, наконец, обещанной ему прогулки на салту. Зверя, правда, алахасцу пришлось подобрать самого послушного и смирного, но Алиэр предусмотрительно сказал об этом только Джестани, а Каррас, к счастью, в салту ничего не понимал. Они втроем подплыли к плоту и отпустили зверей, которых тут же увели Камриталь с Семарилем. Волны вокруг прокатывались небольшие и гораздо теплее, чем он ожидал. То ли осень на побережье выдалась очень милостивой, то ли это опять были магические штуки Алиэра, ведь в горах давно лежал снег, да и в прибрежной части Аусдранга листва облетела. — Приветствую ваше величество и желаю всяческих благ, — сказал канцлер Гленарвиль и низко поклонился. Крумас последовал его примеру, а выпрямившись, остро глянул на Джестани и держащегося рядом с ним Лилайна. — Благодарю за пожелания, — спокойно ответил Алиэр, скрестив руки на груди поверх плотной синей туники и золотой цепи, на которой висело фальшивое Сердце моря. Джестани перехватил взгляды обоих лордов, брошенные на перстень Аусдрангов, украшающий руку иреназе, и про себя усмехнулся. — Ваше величество, — почтительно сказал он вслух. — Позвольте представить вам лорда Крумаса и лорда Гленарвиля, самых мудрых и могущественных людей Аусдранга. — Словам про могущество поверю, а в мудрости почтенных каи-на я совершенно убежден, — холодно улыбнулся Алиэр, явно намекая на прошлую встречу. — Не будем плести сеть из гнилых веревок. Вам, конечно, известно, что мой отец заключил договор, который я намереваюсь подтвердить. Хотя Торвальд повел себя недостойно ни короля, ни просто честного разумного существа, я держу обещания, данные отцом. Но мне нужно знать, кто станет преемником вашего короля и подпишет новый договор между людьми и иреназе. — Это мудрое и великодушное намерение, ваше величество, — отозвался Гленарвиль. — Мы рады, что наши морские братья не затаили зла за… необдуманное поведение прежнего короля… Алиэр поморщился, и канцлер, мгновенно уловив его недовольство, поспешно перешел к делу: — Поскольку прямых наследников не осталось, династия Аусдрангов считается прерванной. Совет знатнейших людей королевства решил обратиться к старинному обычаю выбора короля и положиться на волю богов. — У вас короля выбирают?! — изумился Алиэр. — А как же… Ах да, ваши короли правят иначе… Он коснулся Сердца Моря очень расчетливым жестом, и Джестани заметил, что оба лорда вздрогнули. Прекрасно! Стоит почаще напоминать им о власти повелителей моря, чтобы не возникло соблазна обмануть. Но неужели и правда выборы?! Почему? Не договорились, кто взойдет на трон, и решили не устраивать кровопролитную свару? Или, напротив, договорились и теперь старинным обычаем прикроют свои интриги? — То есть будущего короля вы мне пока назвать не сможете, — подытожил Алиэр. — Значит, с договором следует подождать? — Если ваше величество не против, — все с той же едва уловимой поспешностью сказал Гленарвиль, — мы с лордом Крумасом уполномочены Советом лордов заключать и подтверждать любые договоры от имени королевства Аусдранг. Кто бы ни взошел вскоре на престол, он их подтвердит. — Вы можете за это ручаться? — уточнил Алиэр, надменно изогнув золотые брови, будто выписанные кистью на мраморе лица. — Мы клянемся, что обеспечим это, — веско уронил Крумас, впервые заговорив, и Алиэр, внимательно посмотрев на него, кивнул в ответ. — Хорошо, — просто сказал он. — Пока что я подтверждаю своим словом позволение аусдрангским кораблям невозбранно плавать по морю, а рыбакам — ловить рыбу не дальше, чем в дне пути от берега, как и было условлено. Когда ваш король будет избран, мы подпишем договор, однако у меня есть кое-какие уточнения. — Да, ваше величество? — мгновенно вскинулся Гленарвиль, как охотничий пес, на которого сухопарый и длиннолицый лорд весьма смахивал. — Мой народ готов не просто позволить вам плавать в наших водах, но и торговать с нами. — Торговать? Глаза Гленарвиля загорелись, канцлер почуял прибыль, и Джестани впервые позволил себе вздохнуть с облегчением, потому что все это время был напряжен, как струна. Алиэр отлично справлялся. Он закинул приманку, а самое неприятное приберег на момент, когда наживка уже будет проглочена. — И что же интересует ваше величество? — Кое-какие изделия, — небрежно проговорил Алиэр. — Зеркала, например, выделанная кожа, некоторые ткани. Точный список подготовят мои каи-на, лорды-советники по-вашему. А еще мы готовы покупать земную еду. Сырое и копченое мясо, овощи и фрукты. То, что можно употреблять под водой. Многие мои подданные будут рады разнообразить свой стол. — Это и в самом деле очень хорошо, ваше величество, — кивнул Гленарвиль. — А взамен? — Рыбья кость и изделия из нее, жемчуг, морские диковины. Может быть, и золото с серебром, смотря по торговле, — улыбнулся Алиэр. — Наши глубины богаты, но мы не станем отдавать сокровища за бесценок. И поэтому мое главное условие — вот! Он указал взглядом на Джестани и Лилайна, коротко поклонившихся. — Вы снимете все обвинения против господина Джестани и господина Карраса, — сказал он, не спрашивая, а утверждая. — В убийстве короля и в чем бы то ни было. Их имена должны быть полностью чисты от любых подозрений и любой вины, доказанной или нет. — Ваше величество, это невозможно! — почти взмолился лорд-канцлер. — Господин Джестани — еще ладно… Но этот наемник! Все королевство думает, что это он убил короля. Мы… мы же не могли поступить иначе, вы понимаете? У него хватило совести, а может, просто ума, принять смущенный вид, и Каррас рядом с Джестани отчетливо и очень насмешливо фыркнул, а Алиэр издевательски отозвался: — Конечно, понимаю! Не могли же вы признаться в том, что нарушили свои клятвы подданных. Понимаю, но посочувствовать не могу. Господин Каррас нужен лично мне живым и свободным от всяческих обвинений. Придумайте что-нибудь, на то вы мудрые и могущественные. И учтите, что это не мой каприз. Господин Каррас и господин Джестани отныне считаются моими послами в земли Аусдранга и к вашему двору. У вас ведь тоже принято с уважением относиться к послам? Кроме того, именно господин Каррас будет моим советником по торговым делам на суше. — Посол и советник… — с таким лицом, словно у него вдруг заболели зубы, проговорил Гленарвиль, глядя на Лилайна. — А вашему величеству известно, что человек, которому вы оказываете такое доверие, давно разыскивается в Аусдранге как браконьер и контрабандист? И даже без убийства короля его деяний хватит не на одну казнь. — Известно, — кивнул Алиэр. — Но казнить его несколько раз вы все равно не сможете. А если с господином Каррасом что-нибудь случится — все равно что, я разбираться не стану — я пересмотрю условия договора, вспомнив и нашу украденную реликвию, и имена настоящих убийц короля, и то, что вовсе не обязан соблюдать договор, заключенный моим отцом и Торвальдом между собой, потому что оба они мертвы. Его голос звучал так холодно и резко, что даже Джестани захотелось передернуться, словно сбрасывая с себя прокатившуюся по спине ледяную крошку. Обоим лордам, судя по их лицу, хотелось примерно того же. — У меня хорошая память, — проговорил Алиэр, так и не повышая голос, но студеный ветер с моря вдруг порывом ударил в людей на плоту, и полы их камзолов затрепетали, а тщательно уложенные волосы разом превратились в воронье гнездо. Джестани этот шквал затронул едва заметным дуновением, но стоявшим на плоту под ударами ветра он не сочувствовал. — Я, как и море, помню все, — продолжил иреназе. — И вашу дружбу вам еще предстоит подтвердить. Повторяю в последний раз, господин Джестани и господин Лилайн Каррас неприкосновенны. Мне все равно, кого обвинят в смерти Торвальда. Хоть на меня самого свалите, я бы с удовольствием это сделал. Но если хоть волос упадет с головы этих двоих… Шквал ударил снова, и оба лорда склонили головы, убирая с лица спутавшиеся пряди. — Мы… поняли, ваше величество, — сдавленно отозвался Гленарвиль. Алиэр кивнул, и ветер стих так же внезапно, как налетел. — Тогда мои советники передадут вам документы и предложения о торговле, — спокойно сказал он. — А господин Каррас вскоре прибудет в Адорвейн, и я уверен, его встретят там со всем почтением, положенным моему послу. — Да, ваше величество, — вздохнул Гленарвиль. Посчитав разговор законченным, Алиэр нырнул, и почти сразу в волнах замелькали спины салту, отпущенных охраной. Джестани ловко поймал своего зверя, Лилайн немного замешкался, а потом страж увидел, что наемник разглядывает плывущий к берегу плот. — Забавно, — сказал Каррас наконец, держась за седло салту. — Несколько недель назад меня обвиняли в убийстве одного короля, хотя я бы с радостью пришиб их обоих. А теперь это обвинение с меня снимут, но я, выходит, на службе у другого короля, которого ненавидел. Что-то моя судьба похожа на взбесившуюся лошадь, летит неведомо куда. — Я так не думаю, — сказал Джестани. — Она летит, это верно, но поводья в твоих руках, как и всегда. Если не захочешь, Алиэр тебя силой держать в послах не станет. Конечно, найти для такого дела умного и честного человека нелегко. Но жизнь твоя, тебе и решать. — Это верно, — усмехнулся Каррас. — Ну что, возвращаемся? Хм… Господин Лилайн Каррас, давно меня так не именовали. Забавно… — повторил он и пожал плечами, будто сбрасывая с них тяжелый груз. — Что ж, послом я еще не был. Но сдается мне, это как раз что-то среднее между браконьером и контрабандистом — надо охотиться в чужих угодьях, чтоб хозяин не заметил, а потом втридорога продавать все добытое ему же. Ничего особенного.