Море в твоей крови

      — Простите, что лезу не в свое дело, дорогой будущий родич, — очень равнодушно сказал Эргиан, переставляя камешек, — но знает ли каи-на Джестани, что всего через пару часов вы покинете дворец?       Он уже второй день учил Алиэра играть в тосу, по обыкновению ехидно утверждая, что это отличный способ не сойти с ума им обоим. Ему, Эргиану, потому что должным образом занятый ум к безумию не способен. А у его величества… и без того очень необычный способ мышления! Алиэр поймал насмешку, как брошенную острогу, но не разозлился, как раньше, а сдержанно напомнил, что прибой возвращается, и принцу еще предстоят тренировки на Арене. Ядовитая кариандская зараза немедленно заулыбалась и сообщила, что уровень мастерства его величества неуклонно растет, и потому фору в камнях Эргиан ему больше давать не станет. Вот так и беседовали. Странным образом это действительно помогало снять чудовищное напряжение, давившее на Алиэра. Но не сегодня. Потому что глубинник был безупречно и очень опасно прав.       — Еще нет, — сумрачно добавил Алиэр, видя, что и эту партию проиграет. — Эргиан, а вы уже нашли своего таинственного художника? — перевел он разговор.       — Еще нет, — с улыбкой повторил кариандец. — Но каи-на Джестани принес мне второй рисунок.       Он достал из шкатулки, стоящей на столике, медный лист, и Алиэр вгляделся в переплетение линий, начерченных резцом неизвестного юноши. В том, что это юноша, он не сомневался, кто еще станет подобным образом флиртовать с принцем, не связанным узами брака? Пожалуй, учитывая характер Эргиана, обожающего загадки, незнакомец выбрал отличную тактику, чтобы взять приз в этой гонке. А рисунок был хорош! Ровная долина, на которой в кажущемся беспорядке лежали огромные камни. Над ними плавали рыбы и медузы, из-под пары камней тянули щупальца крупные маару, а дно между камнями покрывали водоросли…       Несколько мгновений Алиэр недоумевал, что ему кажется в рисунке таким знакомым и, одновременно, странным, а потом восхищенно ахнул, сообразив. Округлые каменные глыбы были не обычными скалами, а камнями тосу, и вся равнина — невероятных размеров доской для игры. Силуэт салту над одним из валунов ясно показывал величину… Кто мог играть на этой доске? Разве что боги! Но, судя по заросшему дну и обломкам корабля, виднеющимся вдалеке, партия была давно заброшена, и от рисунка веяло печалью.       — Он удивительно талантлив, — сказал Эргиан, бережно принимая лист обратно. — И знает, что я люблю тосу и древние легенды!       — Про вашу страсть к тосу всему дворцу известно, — фыркнул Алиэр, гадая, кто этот художник и почему он не скажет Эргиану о своих чувствах прямо.       Хотя почему — это как раз понятно. К моменту их встречи принц будет уже изрядно заинтересован!       Он с тоской оглядел настоящую доску, лежащую между ними, и решительно оттолкнулся хвостом. Хватит уже трусости, а иначе это не назовешь. Если Джестани узнает обо всем от кого-нибудь другого, он ему не простит. И обидится… Меньше всего Алиэр хотел оскорбить его недоверием сейчас, когда разлука так близка.       — Встретимся у загонов для салту, — буркнул он Эргиану, невозмутимо собирающему камушки, и кариандец изящно склонил голову.       Доплыв до покоев Джестани, Алиэр спросил у дежурящего в коридоре гвардейца:       — Каи-на Джестани со своим гостем вдвоем?       — Нет, ваше величество, у них ири-на Сиалль и каи-на Леавар, — доложил тот. — Приплыли час назад, заказали еды, а тинкалу Сиалль принес с собой.       — Ясно, — усмехнулся Алиэр, стуча в дверь, хотя ему было совсем не весело.       Объясняться с Джестани при всех не хотелось, а звать его для разговора наедине… Конечно, всегда можно попросить остальных прогуляться, Сиалль и Леавар поймут, а вот Лилайн — вряд ли. Лилайн Каррас, будущий посол Акаланте на суше! Как же ты мешаешь! Ведь понимаешь все, но именно поэтому не покидаешь Джестани ни на минуту. А времени осталось так мало!       Он поздоровался с веселым обществом, расположившимся на огромной кровати вокруг подноса с тинкалой. Леавар гребнем расчесывал Джестани волосы, уже изрядно отросшие, и, судя по коротким цветным лентам в другой руке, собирался их заплести. Лилайн что-то рассказывал — его насмешливый мягкий голос Алиэр услышал от двери, как и смех Сиалля. Надо же! Он уже и не помнил, как суаланец смеется! При нем самом Сиалль и улыбался-то нечасто. Леавар вторил другу.       А Джестани, кажется, было все равно, что его возлюбленному дарят улыбки первые красавцы двора. Он обернулся к двери, встретив взгляд Алиэра, и будто просиял изнутри, но тут же потух, плотно сжал губы, и сердце Алиэра болезненно кольнуло. Его здесь не ждали. И следовало, пожалуй, вспомнить о гордости, сообщить, что он отлучится по делам, и уплыть. Что толку бесконечно вымаливать невозможную любовь? Все равно что ловить отражение луны, которое качается на волнах.       — Доброго утра, ваше величество! — звонко ответил за всех Леавар. — Присоединяйтесь к нам, прошу! Мы решили отметить день рождения каи-на Джестани!       — У него… день рождения? — глупо переспросил Алиэр, чувствуя себя редкостным болваном.       Он же не знал! Но это никак не оправдывает, потому что можно было спросить! За все это время Алиэр ни разу не решился что-то подарить стражу, и вот такой случай! А ему уплывать в полдень, и непонятно, как сказать об этом Джесу, какой уж тут праздник и подарки…       — Понятия не имею, тир-на, — улыбнулся Джестани, и чернильная бездна его глаз потеплела, когда жрец с усмешкой глянул на Леавара. — Я подкидыш и дня своего рождения не знаю. Но мне сказали, он в самом конце осени. Каи-на Леавар придумал отметить его сегодня. Простите, что мы вас не пригласили, это случилось как-то очень быстро.       — Ничего, — старательно улыбнулся Алиэр, краем глаза невольно отмечая, сколько пустых кувшинчиков из-под тинкалы стоит на столе.       Да его раз двадцать можно было позвать за это время!       — К тому же не хотелось отрывать вас от дел, — добавил Джестани, и по едва заметному блеску его глаз и такому же старательно спокойному голосу, как у него самого, Алиэр понял — страж уже знает.       Неважно, кто сказал. Он опоздал. Ничего нового. И можно уже ни на что не надеяться.       — Но раз уж я приплыл на праздник с пустыми руками, — старательно улыбнулся он, — позвольте увести у вас каи-на Джестани ненадолго. Обещаю, он скоро вернется, вы и тинкалу допить не успеете. А если успеете, пошлите на кухню за новой.       Алиэр посмотрел на Джестани, и тот с неуловимо изменившимся лицом поднялся над кроватью и последовал за ним. К счастью, плыть было близко. Сейчас Алиэр сам не знал, радоваться ли этому.       Кивнув двум охранникам, вытянувшимся при их появлении, он толкнул массивную дверь, привычно пропуская Джестани вперед. В темной тунике и штанах, но босиком, с распущенными серебряными волосами, которые так и не успел заплести, жрец выглядел изысканно стройным, и не скажешь, что опытный умелый воин. Сладкой болью пронзило воспоминание, как он был хорош на Арене в день смерти отца Алиэра, нарядный, накрашенный и в рубиновом браслете на запястье. Его браслете…       — Это склад оружия? — с удивлением спросил Джестани, оказавшись внутри длинной комнаты, уходящей вдаль. — Иреназе или человеческого?       — И того, и другого, — ответил Алиэр, подплывая к туарре и заставляя ее светиться сильнее.       Остальные шары немедленно откликнулись, и хранилище озарил яркий голубоватый свет. Ираталь держал оружие в безупречном порядке, как и все, что было связано с воинским делом. В каменных стойках торчали остроги и трезубцы, насаженные на деревянные древки разной длины. Море постепенно съедало дерево, даже несмотря на пропитку смолой, но каждый год из казны выделялись деньги на покупку нового оружия в Маравее, где купцы заказывали его людям с островов. «Хочешь мира — будь всегда готов к войне», — сказал однажды отец, когда Алиэр спросил его о причине таких трат.       Джестани плыл между стойками, с интересом рассматривая их. Взглядом спросив разрешения, достал одну острогу, прикинул ее на вес, взмахнул… Но что-то жрецу не понравилось, и он вернул древко с костяным навершием на место, взял другое. А потом глянул на ряд длинных полок у стены.       Мечи, ножи, остатки луков… Соленая вода убивала их беспощадно, и на памяти Алиэра оружейную уже приходилось очищать, выбрасывая то, что пришло в негодность. Но море постоянно приносило новую дань с погибших кораблей.       — Это все не стоит твоего внимания, — негромко подсказал он Джестани. — А вот здесь кое-что получше. Я не знаю, почему эту сталь не берет ржавчина, но корабль утонул много лет назад, еще во времена моего прадеда, а она как новая. Если тебе не понравится, я подарю тебе что-нибудь другое. Что угодно, только захоти! Но ты все-таки посмотри. Они красивые.       Джестани подплыл к указанной полке, склонился над ней, и Алиэр услышал сдавленное восхищенное аханье. Несколько минут страж, как завороженный, разглядывал оружие, а незаметно подплывший Алиэр любовался его чеканным золотым профилем, обрамленным мягкой волной белых волос.       — Это же… каршамская сталь! — проговорил Джестани изумленно. — Я никогда не видел разом столько оружия каршамской выделки! Неудивительно, что море ее не берет! Секрет каршамских оружейников давно утерян, и на земле за мечи и кинжалы, что еще остались, платят огромные деньги! Это… слишком дорогой подарок, ваше величество.       — Джес… — улыбнулся ему Алиэр. — Любой из этих мечей должен гордиться, если ты его возьмешь.       Джестани бережно снял с полки меч с длинным, слегка изогнутым лезвием. Повел им перед собой и грустно вздохнул:       — Под водой таким не пофехтуешь.       — Мы предпочитаем остроги и лоуры, — кивнул Алиэр. — И все-таки возьми хоть что-нибудь прямо сейчас. А когда будешь уплывать, можешь забрать отсюда хоть все. Если они и правда дорогие, на земле ты найдешь им применение.       — Вы не понимаете, ваше величество, — отозвался страж, положив меч обратно и взяв парные кинжалы с узким длинным лезвием и серебряной рукоятью, украшенной рубинами. — Они не просто дорогие. Вы хотели торговать с государствами суши? Любой из этих мечей — достойный подарок земному королю. А за такую пару кинжалов можно купить огромные стада скота и забить его на мясо для ваших подданных. Только не продавайте все сразу, иначе они упадут в цене. Здесь ведь… не одна дюжина?       — Там дальше еще лежат, — отозвался Алиэр. — Но я понял. Видишь, как удачно, что я их тебе показал? Мы слишком долго не общались с людьми и не знаем цену многим земным вещам.       — Лилайн будет хорошим послом, ваше величество, — проговорил Джестани, быстро глянув на него и снова отведя взгляд. — И я вам очень благодарен. За нас обоих. Если я возьму вот эти… можно?       — Хоть все, я же говорю, — усмехнулся Алиэр. — Я бы предложил тебе выбрать и для Лилайна, но… лучше пусть он сам. Я передам страже, что вы можете в любое время приплыть в оружейную и взять все, что пожелаете. Надеюсь, он не откажется?       — Надеюсь, что нет, — слабо улыбнулся жрец. — Был у него когда-то каршамский кинжал… впрочем, неважно. Вы очень щедры, тир-на.       — Джес, ты так сильно на меня злишься? — тихо спросил Алиэр, пытаясь поймать его взгляд, но страж упорно отводил его. — Ты ведь уже знаешь, правда? Прости, я должен был сам тебе сказать намного раньше.       — Знаю о чем? — с холодной бесстрастностью уточнил Джестани. — Что сегодня днем вы уплываете встречать вашего избранного? Разумеется, весь дворец об этом гудит. Вы совершенно правы, тир-на, лучше исключить всякие подлые случайности и перехватить караван пораньше. И я прекрасно понимаю, что мое присутствие здесь отныне… неуместно.       — Джес!       Алиэр рванулся к нему, уронил руки на плечи, обтянутые темным шелком, заглянул в глаза и торопливо заговорил:       — Я не хочу этого брака! Ты же знаешь! И тем более это не значит, что ты должен уплыть! Для меня ты всегда будешь гораздо важнее!       — Напрасно, ваше величество, — как-то очень бледно и вымученно улыбнулся Джестани.       Он осторожно опустил вниз кинжалы, которые так и держал, и оказался в плену рук Алиэра, не делая даже попытки вырваться. Опомнившись, Алиэр сам превратил сильную хватку в нежное бережное прикосновение, мучительно сознавая, что не посмеет сейчас просить еще об одном поцелуе, чтобы Джестани не решил… Ничего не решил, в общем.       — Вам следует подумать о том, как не оскорбить будущего супруга, родителя ваших детей и соправителя, — бесстрастно продолжил Джестани. — И лучше бы мне даже нечаянно не встать между вами.       — Нет никаких «нас», — вздохнул Алиэр. — Я всеми силами постараюсь избежать этого брака. Джес, я ничего тебе не сказал, потому что… просто не знал — как.       — Словами, — с едва уловимой злостью процедил жрец, наконец-то посмотрев на него. — Обычно я их неплохо понимаю. И действительно предпочел бы узнать о вашем отъезде от вас, а не от… прислуги. Знаете, ваше величество, такие вещи не скрывают ни от друзей, ни от советников, раз уж вам угодно так меня звать. Вы же за два дня не нашли времени… хотя бы слугу ко мне прислать.       Он вздохнул, высвобождаясь из подобия объятий, и теперь уже Алиэр бессильно опустил руки.       — Не обижайся, — глухо попросил он. — Я хотел бы провести с тобой всю жизнь, но у меня даже нескольких дней нету. Мне… больно тебя видеть, Джестани. А не видеть — еще больнее. И я запутался… Прости. Пожалуйста.       — Пустое, — так же тихо отозвался Джестани, старательно глядя в сторону. — Я желаю вам удачи. Всей душой желаю. И счастья. И давайте не будем рвать друг другу душу. Вам, наверное, пора, а меня… тоже ждут. Благодарю за подарок, тир-на.       Он торопливо поплыл к выходу, и Алиэру показалось, что он только что упустил что-то очень важное. Что-то в том, что страж сказал, будто обмолвка, вылетевшая случайно, о которой Джестани сам теперь жалеет.       — Я вернусь! — окликнул он его. — И мы договорим! И… с днем рождения тебя!       Жрец не ответил, выскользнув за дверь.       

* * *

      Они покинули Акаланте в полдень, как и рассчитывали. До границы с Суаланой было часов пять езды, если не гнать салту слишком сильно, а никакой необходимости Алиэр в этом не видел. В своих владениях Лорасс не позволит ни одной чешуйке упасть с принцев, а вот когда караван пересечет границу, возможны любые неожиданности, как это случилось с Маритэлем.       Давать этим неожиданностям второй шанс Алиэр не собирался. И три дюжины гвардейцев, вооруженных острогами, должны были это обеспечить. Вел отряд Ираталь, отлично знавший в этих местах каждый камень после войны с Суаланой. Акаланте никогда не держало большую армию, в случае нападения король просто призывал большинство взрослых иреназе, владеющих оружием, и отказать повелителю никто не мог. Но после заключения мира их снова распускали по домам, и сейчас в Акаланте охраняли дворец и поддерживали порядок на улицах всего полторы сотни гвардейцев, дежурящих посменно. Три дюжины обученных воинов на салту, которые в случае необходимости будут драться наравне с хозяевами, это серьезная сила.       Ираталю помогала неразлучная парочка, Семариль и Камриталь, чрезвычайно гордые оказанным доверием, а вот Эргиан оставил своего начальника охраны дома, как и всех сопровождающих, приплывших с ним из Карианда. На удивление Алиэра он лишь неопределенно пожал плечами и безмятежно заявил, что полностью полагается на выучку доблестных воинов Акаланте. Ираталь негромко усомнился, стоило ли вообще брать с собой кариандского посла, встречая избранного из Суаланы, но это Алиэр обдумал давным-давно. Эргиан знает Маритэля в лицо! У Суаланы не получится оставить глубинного принца себе, объяснив это ошибкой.       — А еще я всегда мечтал увидеть эти места, — добавил Эргиан. — И желательно не в момент извержения вулкана, а в более… спокойное время. Жаль, что Три брата столь неласково отнеслись к планам расселить здесь ваших новых подданных, тир-на.       Долина, над которой они плыли, действительно выглядела жалко. Опаленная кипящей лавой и рвущимися наружу горячими источниками, отравленная дыханием глубинных богов, она еще не начала залечивать раны, и под плывущими салту простиралось черно-серое бугристое поле.       — Мать Море исцелит свои владения, — твердо сказал Алиэр. — Я уже видел такое раньше. Несколько лет, и жизнь будет здесь бурлить сильнее, чем раньше.       За беседой они доплыли до каменной гряды, по которой пролегала граница. Поводом для войны с Суаланой была как раз она. Соседи собирались сдвинуть рубеж в сторону Акаланте, прихватив и вулканы, и плодородные долины, но отец Алиэра отбросил их, а границу сдвинул так, что Три брата оказались в пределах Акаланте всеми своими склонами.       На гряде их и застала вечерняя тьма. Год катился к зиме, и солнце садилось все раньше. Джестани говорил, что в горах, где он пытался укрыться от Торвальда, уже давно холода и лежит снег. Но над морем снег не выпадал почти никогда, а что такое лед, Алиэр знал только из книг Исковиаля да видел его однажды, когда отец на лету заморозил огромную волну. Теплые течения и донные источники грели воду, и часть этого жара доставалась прибрежному Аусдрангу.       — Заночуем здесь, ваше величество, — сказал Ираталь, оглядывая ровный участок дна с мелким песком. — Сегодня они уже не приплывут.       Алиэр молча кивнул и принялся ждать, пока гвардейцы устроят лагерь. Салту следовало привязать к вбитым между камней костылям, а дно расчистить, чтобы не проснуться в объятиях маару или с дюжиной крабов на хвосте. Ночевать предстояло в полной темноте, на свет прихваченной с собой туарры приплыло бы неисчислимое множество морских обитателей, и не все они были безобидными. Так что туарра — это на самый крайний случай.       Пожевав взятого в дорогу мяса маару, он устроился спать, не желая ни с кем разговаривать. Душу будто крабы щипали, странная тревога не отпускала, и Алиэр всерьез опасался, что ночью на них нападут. Но обошлось. Утренние лучи светила достигли дна, расцветив его привычными мягкими красками, и почти сразу дозорные, выставленные Ираталем, закричали с гряды, что видят караван. Похоже, суаланцы ночевали где-то невдалеке и пустились в путь еще до рассвета.       Алиэр ждал их, стараясь унять дрожь. Скоро он увидит того, с которым придется провести всю жизнь, если боги не позволят иного. Каким он окажется, принц Дэлор, тихоня и любитель чтения? Можно ли будет с ним договориться? Или запечатление снова окажется сладкой, но мерзкой отравой, связавшей двух ненавидящих друг друга существ?       Караван стремительно приближался, вот он перевалил через гряду, и тут же дозорные закричали снова, теперь тревожно, а потом один из них кинулся вниз, к отряду.       — Чужаки! — крикнул он, еще не успев доплыть. — Не меньше пяти-шести дюжин! Все на салту и с оружием!       — Ну, вот и неожиданности, — процедил Алиэр, с бессильной злостью понимая, что сам пока ничего не может сделать. — Ираталь, командуйте.       Бывший военачальник отдал честь, мгновенно подобравшись, и зычно распорядился:       — Всем на салту! Первая дюжина — круг над королем! Вторая дюжина — держать плавник со стороны каравана! Третья — плавник со стороны гряды! Остроги наизготовку! Это наши воды, а вы — гвардия Акаланте и славного короля Алиэра! Кто подожмет хвост, лично чешую обдеру и на солнце вывешу!       — Очень впечатляюще, — сообщил удивительно спокойный Эргиан, возникая рядом с Алиэром. — Всегда верил, что в бою от вашего доблестного каи-на гораздо больше проку, чем в интригах.       — Как вы думаете, кто это? — обернулся к нему Алиэр.       — Я не думаю, — тихо ответил кариандец и уронил еще тише, еле слышно: — Я, к сожалению, знаю.       Алиэр не успел спросить хитроумную глубинную заразу еще раз. Из-за гряды уже ровным строем плыли незнакомые всадники в доспехах и с трезубцами, обогнув застывших на своем месте дозорных Акаланте. И так же размеренно, будто в торжественном танце, где у каждой фигуры свое время и место, с другой стороны подплывал караван суаланцев. Крупные звери с черноволосыми седоками окружили пару салту поменьше. На них Алиэр разглядел двух юношей, один из которых издалека сиял золотом волос, ярко выделяясь среди остальных.       — Это Маритэль, — бесстрастно уронил Эргиан.       — А где его свита? — растерянно спросил Алиэр и услышал, как Эргиан сдавленно помянул отродье глубинных.       — Уже в Карианде, я полагаю, — справившись с собой, с тем же жутковатым спокойствием ответил глубинник. — Хотя очень хотел бы ошибаться.       — Да хватит воду мутить! — не выдержал Алиэр, глядя, как оба отряда выстраиваются полукругом, словно обхватывая акалантцев. — Эргиан! Кто это?       От суаланцев, оказавшихся слева, отделился салту с рослым седовласым седоком, богато одетым и сверкающим золотым убором своего зверя. Серый под Алиэром немедленно заволновался и напряг спину — соперник под седлом суаланца ему не нравился. За седовласым последовали салту принцев, не подплывая слишком близко, но все-таки оказавшись между своим отрядом и воинами Акаланте.       Справа тоже перед строем выплыл один из чужаков. С той же скоростью, что и суаланец, подплыл ближе, и Алиэр хорошо разглядел светло-русые, почти белесые длинные волосы, заплетенные в сложную косу, бледное лицо со знакомо тонкими чертами и почти бесцветные глаза. Родич Эргиана, а никем иным он быть просто не мог, носил богато украшенный доспех из чеканных медных пластин, соединенных кожаными ремнями. Такие же доспехи, только попроще, были на его свите.       И поймав слово «свита», само выплывшее из глубин сознания, Алиэр обо всем догадался несколькими мгновениями раньше, чем Эргиан, словно нехотя разжимая губы, холодно представил их друг другу:       — Его величество Алиэр, король Акаланте и повелитель этих вод. Его величество Эмарайн, король Карианда.       А подплывший суаланец почтительно, но с достоинством склонил седую голову и сообщил:       — Рад приветствовать великих повелителей моря. Я каи-на Сораль, советник его величества Лорасса, сопровождаю его сына, принца Дэлора, и нашего гостя Маритэля, принца Карианда.       — Гостя? Теперь это так называется? — уточнил Алиэр и скорее почувствовал, чем услышал предупреждающее шипение Эргиана. — Впрочем, об этом потом. Я рад приветствовать вас в своих водах, дорогой собрат, — обратился он к Эмарайну, слегка подчеркнув голосом слово «своих». — Но если бы вы соблаговолили предупредить о прибытии, я приготовил бы вам более достойный прием.       — Нисколько в этом не сомневаюсь, дорогой собрат, — отозвался Эмарайн голосом, удивительно похожим на голос Эргиана, Алиэр чуть не вздрогнул от неожиданности. — И прошу извинить меня за неучтивость. В следующий раз я непременно попрошу о чести быть вашим гостем, но сегодня мое дело спешное и не терпит отлагательств. Я бы хотел забрать и сопроводить в Карианд принца Дэлора, обещанного мне его отцом, собратом нашим Лорассом. А со стороны Суаланы очень любезно привезти вам моего дорогого братца Маритэля, как я вижу.       По его губам скользнула тонкая улыбка, тоже точь-в-точь повторяющая обычные улыбки Эргиана, застывшего рядом с Алиэром. Суаланец выпрямился в седле так, словно проглотил лоур, и сдавленно ответил, глядя в пространство между Алиэром и Эмарайном:       — Прошу прощения, тир-на. Мне ничего неизвестно об этих договоренностях. И обоих принцев я сопровождаю в Акаланте. По данному мне приказу тир-на Дэлор должен стать супругом его величества Алиэра.       «Врет, — с безупречной ледяной точностью понял Алиэр. — Все ему известно. И это означает, что… Кровь Глубинных!»       — Как неосторожно со стороны моего дорогого собрата Лорасса, — словно с сочувствием покачал головой Эмарайн. — Обещать руку и сердце одного принца сразу двум соседям. Возможно, он просто что-то перепутал? Тир-на! — обратил он взгляд светлых, немигающих, как у глубоководной рыбины, глаз к Алиэру. — Положение пренеприятное. Но согласитесь, если бы у меня не было оснований претендовать на принца, как бы я узнал, где и когда появиться?       — Мне бы тоже хотелось это узнать, — послушно откликнулся Алиэр, понимая, чего от него ждут.       Считают глупцом? Это хорошо. Это хоть какая-то фора на первом круге!       В суаланском караване охранников больше, чем у него. Четыре дюжины примерно. У Карианда — шесть дюжин. Но чью сторону примет Суалана?       Он чувствовал рядом Ираталя, начальник охраны напрягся, словно матерый салту, в стаю которого заплыли наглые молодые чужаки. От Эргиана веяло холодным спокойствием пополам с тоской — тоже ледяной. Эмарайна прочитать было невозможно — на его груди поверх доспеха висело Сердце моря, самое настоящее, судя по источаемой им силе. Суаланец? Растерянность, тщательно скрываемый страх, непонимание… Кажется, он и вправду подобного не ожидал. И две тонкие струйки целой смеси чувств от замерших неподалеку юношей.       Алиэр посмотрел в их сторону, жадно ловя первое впечатление. Маритэль, стройный, но с приятно плавными очертаниями тела под нарядной голубой туникой, смотрел на него огромными золотисто-карими глазами, сияющими, как два драгоценных камня. И разве что не подпрыгивал на салту, обращая круглое милое лицо то к Алиэру, то к Эргиану.       Суаланец рядом с ним казался моложе, едва вышедшим из возраста детской чешуи. Ему было лет шестнадцать-семнадцать, как помнил Алиэр, но Дэлор казался почти ребенком. Тонкий, с проступающими в вырезе красной туники худыми ключицами и остроносым смуглым лицом, он был не то чтобы некрасив… Однако рядом с Маритэлем совершенно терялся. Толстая черная коса, как у всех суаланцев, и умные острые глаза, тоже черные и напомнившие Джестани, скрашивали его внешность, но Алиэр про себя вздохнул: его избранному еще хоть бы два-три годика подрасти. На песок, несмотря на брачный возраст, укладывать стыдно.       — Вообще-то, — сказал он, изо всех сил изображая дурака, — руку принца Дэлора обещали мне.       «А Эргиан сказал бы, что мне можно не особо напрягаться, прикидываясь глупцом, — отстраненно мелькнуло в сознании. — И улыбнулся бы. Как же они похожи. Эмарайн, значит. Король и убийца, велевший брату вернуться домой на верную смерть. Ну-ну…»       — Полагаю, тир-на, — почти ласково сказал ему король Карианда, позволив себе только тень снисходительной улыбки, — нам лучше вернуться к прежним договоренностям. Вы ведь просили в супруги моего прекрасного брата. И вряд ли захотите обидеть меня разрывом договора теперь, когда все встало на свои места. Мне — Дэлора, а Маритэля — вам, — терпеливо объяснил он Алиэру, как ребенку или слабоумному. — Что касается дорогого нашего собрата Лорасса, с ним я все улажу.       Все глаза были устремлены на него, Алиэр глубоко вдохнул воздуха… и замер, как перед решающим рывком.       Это было роскошное предложение. Изумительное! Он избавляется от суаланца, причем даже с Лорассом объясняться не придется! Маритэль отправится в Акаланте, а там видно будет. Разом разрубается сложный узел! Так почему чутье кричит не соглашаться?! Потому что он верит Эмарайну не больше, чем Лорассу? Оказавшись между маару и муреной, не жди пощады от обоих!       — Решайте же, тир-на, — мягко и участливо поторопил его Эмарайн под непроницаемым взглядом суаланского каи-на, отчаянным — Маритэля и остро боязливым — Дэлора. — Королевское слово — честь Моря. Скажите его, и мы все останемся друзьями и братьями.       Не было ни одной причины отказаться! Однако Алиэр хотел этого всем сердцем и каждой чешуйкой, сам не понимая почему. Это же так правильно! Он давал слово взять в супруги Маритэля! И не хотел менять его на Дэлора!       — Я… — начал он, еще не зная, как закончит фразу, потому что сердце и разум отчаянно тянули в разные стороны.       — Тир-на Алиэр отказывается, — прозвучал холодный, как Бездна, голос, и все глаза устремились на Эргиана. — Мы требуем исполнения договора с Суаланой и руки принца Дэлора. Тир-на Маритэль тоже отправляется в Акаланте соответственно договору, о котором я писал, ваше величество.       — Мы? — ласково протянул Эмарайн. — Дорогой брат, вы, случайно, не забыли, чьим подданным являетесь?       — Нет, дорогой брат и повелитель, — церемонно поклонился ему Эргиан и обратился к Алиэру: — Тир-на, однажды вы дали слово исполнить любое мое желание.       — Да, — настороженно уронил Алиэр. — И что?       — Я прошу руки вашего подданного и, соответственно, подданства Акаланте. Руки и запечатления, когда вернемся, а подданства — прямо сейчас.       — Чьей руки?! Эргиан, вы… вы…       Алиэр онемел, искренне не зная, что сказать, а кариандец неуловимо поморщился на столь явный промах.       — Того юноши, — любезно уточнил он. — С рисунками. Кем бы он ни был. Вы дали слово, тир-на.       — Я не буду принуждать неизвестно кого к браку с вами, — огрызнулся Алиэр, подозревая, что Эргиан сошел с ума. И никакие занятия тосу ему не помогли. — Делайте предложение, как положено, и если он согласится…       — Мой дорогой брат не сделает вашему подданному никакого предложения, — мягким, как шелковая ткань, голосом сказал Эмарайн, глядя на бледного Эргиана почти с сочувствием. — Я отзываю его домой. К вашему двору вскоре прибудет другой посол, тир-на. А сейчас давайте вернемся к более важным вопросам.       Эргиан, отчаянно глядя на Алиэра, беззвучно шевельнул губами и медленно, как во сне, потянулся рукой к горлу. Эмарайн, бросив на него раздосадованный взгляд, нахмурился… И тут у Алиэра наконец просветлело в голове! Сердце-фальшивка молчало, но он вложил всю волю, всю злость на происходящее в один удар — и невидимый алый клинок, рожденный перстнем Аусдрангов, разрубил такие же невидимые нити, тянущиеся от Эргиана к его брату-королю.       В глазах младшего глубинника мелькнуло облегчение, и он хрипло выпалил прорезавшимся голосом:       — У меня приказ вас убить. Не от отца. От… него, — мотнул он головой в сторону брата.       — Что?! — выдохнул Алиэр, не зная, чему удивляться больше, такой новости или выбору, сделанному кариандцем.       — Эргиан… — покачал головой Эмарайн. — Ты так и не усвоил урока. Мой бедный братец… А знаете, тир-на, — доверительно обратился он к Алиэру, — я бы на вашем месте не слишком доверял словам этого лукавца. Он ведь отлично знал, кто похитил Маритэля. И, главное, почему. Правда, Эргиан? Ты ведь умница, ты не мог пропустить следы. — Желтые камни, — снова сообщил он Алиэру. — Братец вам о них не сказал? Отличная штука это зелье! Один сосуд, разбитый в середине каравана, и все просто уснули. Мой дорогой собрат Лорасс вовремя собрал тела и… дальше вы все знаете. Маритэль в Суалане, его свиту, кстати, любезно вернули мне, зачем Лорассу лишние рты? А Эргиан все знал.       «И не только про Маритэля, — понял Алиэр. — Появления Эмарайна он тоже ждал. Потому и не взял с собой никого из кариандских воинов! Случись драка, они подчинялись бы не принцу, а своему законному королю! Но… он меня предупредил. Уже не первый раз он меня спас, теперь точно выбрав, чью сторону принять».       — Я только подозревал! — огрызнулся бледный до полупрозрачности младший глубинник, бросив на Алиэра отчаянный взгляд. — И до последнего не мог поверить, что ты пошел на такое! Королевское слово, Эмарайн! Ты обещал отдать ему Маритэля!       — Так я и отдаю, — улыбнулся Эмарайн, и воины за его спиной зашевелились, неуловимо переходя от спокойствия к напряженной безмолвной угрозе. — И очень настоятельно советую взять. А с тобой, братец, мы потом поговорим.       — Это вряд ли, — спокойно сказал Алиэр, старательно не пуская на волю бушующую в нем ярость. — Тир-на Эргиан попросил моего подданства. Он его получит.       — Не успеет, — с улыбкой возразил Эмарайн. — В таком случае мое право и долг — покарать предателя прямо здесь.       И он медленно, напоказ потянулся к Сердцу.       — Вы в моих водах… — прошипел Алиэр, глядя в бесцветные рыбьи глаза. И как ему могло казаться, что они похожи на глаза Эргиана? Ничего общего! Ну, почти… Молчание о пропавшем караване он хитроумному глубиннику еще припомнит. Потом. Как своему советнику и подданному. — Вы все в моих водах, тир-на. Забыли, чья кровь течет во мне?! Посмейте призвать свою силу — и я призову свою! Матерью Море клянусь, никто из вас не успеет уплыть, если Три Брата снова пробудятся по моему приказу!       Он не глянул в сторону мрачных силуэтов вулканов, возвышающихся за его спиной совсем близко, но в этом и не было нужды. Туда посмотрели все остальные. И на лице суаланского каи-на — о, вот кто знал характер Трех Братьев! — проступил ужас.       — Умоляю, тир-на… — почти прошептал он неизвестно кому, а может, сразу обоим.       Эмарайн нахмурился снова, и его рука медленно опустилась.       — Значит, Лорасс пообещал своего сына обоим? — размеренно сказал Алиэр. — Но вы приказали своему брату убить меня до запечатления с принцем, верно? Род Акаланте прервется, бедный избранный рыдает, и тут появляется спаситель из Карианда! Так чего же вы испортили такой прекрасный план, тир-на? Зачем решили перехватить принца Дэлора первым?       — Не поверил старой мурене Лорассу, — с безмятежной улыбкой признался Эмарайн. — С него бы сталось все переиграть, захапав Акаланте себе одному. И кстати, вы сами виноваты, Алиэр, нельзя быть таким живучим. У вас там такое творилось, а вы… Да-да, конечно, я приглядывал за дорогим братцем и за вами заодно. Он, кстати, описывал вас гораздо глупее, зря я в это поверил и тянул так долго. Салту успел отрастить зубки.       — Зачем, Эмарайн? — спросил Алиэр, подозревая, в общем-то, ответ. — Что я вам сделал?       — Вы? — удивился кариандец. — Ровным счетом ничего! Мне нужно Акаланте для моих подданных, только и всего. Согласитесь, гораздо удобнее самому надеть корону, чем зависеть от ваших милостей. И боюсь, отступать уже не имеет смысла. Отсюда уплывет лишь один из нас. Ему и корона, и супруг, и договор с Суаланой. И много-много подданных.       Он почти виновато улыбнулся, и Алиэр улыбнулся в ответ, все-таки спуская ярость с привязи, как рвущегося на свободу необученного салту. Эмарайн плыл к цели прямо, словно уже видел ее перед собой. И явно не собирался оставлять в живых никого из акалантцев. Интересно, на кого он потом свалил бы их смерть? На суаланцев, наверное. Или на сирен. Или… да неважно! Эргиан и Маритэль, похоже, тоже обречены.       — Три Брата, не забыли? — напомнил он. — Спустите на меня своих маару — и я спущу на вас ярость вулканов. Они просыпались недавно, хватит одного толчка. А еще я позабочусь, чтобы хоть кто-то из моего отряда добрался до Акаланте и все рассказал. Город не примет вас, Эмарайн. Нет веры королю, нарушившему слово. Но… насчет «одного» — это мне нравится. Над королями нет закона, кроме богов. Перед их ликом я обвиняю вас и требую суда Матери Море.       — Поединок? — с той же опасной мягкостью уточнил Эмарайн. — Здесь и сейчас? Хм…       — Тир-на Алиэр, я готов стать вашим бойцом, — быстро проговорил Эргиан, не сводя взгляда с брата. — Обычай допускает замену! А суд богов отменяет законы силы и крови о защите короля!       — Любой из нас готов! — возмутился кто-то позади, кажется, Камриталь, и гвардейцы поддержали его нестройным гулом.       — Нет уж, — хмуро сказал Алиэр. — Это мой поединок. За мою корону и мои воды. Эмарайн, так вы согласны?       — Вполне, — изящно кивнул кариандец. — Свидетелей достаточно. Взять королевство на острие лоура — это даже забавно. Только оружие?       — Только оружие, — кивнул Алиэр.       Сняв цепочку с Сердцем моря, он нашел взглядом большой камень неподалеку и, подплыв, положил фальшивку на него. Следом то же самое проделал Эмарайн.       — Доспехи, тир-на! — громко сказал Ираталь, и воины Акаланте одобрительно зашептались. — Это суд богов. Иначе, клянусь, каждый из нас будет свидетелем, что поединок нечестный.       Кариандец поморщился и остро глянул на Ираталя, будто запоминая его, но доспехи снял, оставшись в нарядной синей тунике, шитой золотом. Одним отточенным движением, выдающим хорошего бойца, выскользнул из седла и ненадолго замешкался, повернувшись ко всем спиной и отстегивая лоур. «Странно, что не острогу, — мелькнула мысль у Алиэра. — Но это хорошо…» Эргиан, едва разжимая губы, шепнул:       — Он всегда травит оружие. Может, все-таки я?       Алиэр молча чуть мотнул головой. Слез с Серого, прихватив собственный лоур, и жестом велел отвести салту подальше.       Яд, значит. Вот почему Эмарайн так спокоен! В глазах суаланского каи-на, молча наблюдающего за ними, снисходительное презрение, понятно, в чью сторону. Акалантцы с Ираталем во главе едва дышат, а в карих глазах Маритэля — страх…       Если яд, нельзя пропустить ни одного удара. Даже царапины. Мелькнула мысль, что можно потребовать осмотра оружия и заставить Эмарайна уколоть себя острием. Но кариандец, конечно, не согласится. А ведь с вулканами Алиэр нагло врал — он не сможет их разбудить одним лишь перстнем. Да и не стал бы. Слишком опасно, просто гибельно. Значит, здесь начнется резня… «Мать Море! — взмолился Алиэр. — Ты же видишь правду! Ты знаешь, я только хочу сохранить свое и защитить тех, кто мне дорог! Помоги!»       Но море молчало. Не отзывалась вода, не касалась Алиэра таинственная сила, хранящая каждого истинного короля. И он понял, что надеяться придется лишь на себя.       — К бою, дорогой собрат, — улыбнулся Эмарайн тонкими губами, и Алиэр вдруг понял, на что тот рассчитывает.       Любая странность в смерти проигравшего будет расценена как воля богов! Это же их суд! И что здесь можно сделать?!       — К бою, — отозвался Алиэр, поднимая лоур.       Он никогда не был особенно хорошим фехтовальщиком, хотя учился, разумеется, как и положено будущему королю, владеть оружием. Но про себя всегда знал, что настоящие поединки ему не грозят. Никто не поднимет руку на наследника, кровь Акаланте. Короли иреназе сражаются войсками и силой своих Сердец моря.       Но он был гонщиком на Арене, лучшим из лучших. А это значит, что лоур каждый раз оказывался в гонке продолжением его руки. И, отражая первый удар, легкий, словно скользящий, Алиэр не глядел ни на свой лоур, ни на смертельно опасное острие лоура Эмарайна. Гонщик смотрит вперед. Зверем Алиэра стал его гнев. Ареной — маленькая площадка между скалами. И взгляд Эмарайна наконец-то дрогнул, когда Алиэр обрушился на него, работая лоуром не как оружием, а как правилом для салту. Быстро, точно, резко. Отражать атаки кариандца в этом стиле было невероятно сложно, Алиэр этого и не делал. Он уворачивался сам, пользуясь всеми возможностями тренированного тела, гибкого, сильного, способного держать равновесие на крутых поворотах и в любом положении.       О да, Эмарайн был отличным бойцом! Он нападал яростно, как атакующая мурена, изо всех сил пытаясь задеть Алиэра, хотя бы уколоть или поцарапать. Но он никогда не загонял стадо диких салту, на бешеной скорости пролетая между скалами, рассчитывая расстояние между собой и смертью до толщины ладони. Он был фехтовальщиком, а не охотником и гонщиком. И фехтовальщик пока проигрывал силе, скорости и злости.       Но долго так продолжаться не могло. Ничьи силы не бесконечны. И достаточно одного промаха! Лоур Эмарайна мелькал все ближе, кариандец приспособился к стилю Алиэра и спрятался в оборону, выматывая его и изредка пытаясь ужалить острием. В бесцветных глазах, которые Алиэр уже ненавидел, все чаще мелькало торжество. Удар! И острие почти задело локоть Алиэра. Эмарайн улыбнулся, но не торжествующе, а даже с каким-то пониманием. Он не злился! Он убивал, как убивают диких салту ради мяса и шкуры. И Алиэр начинал чувствовать себя загнанным зверем.       «Я не могу проиграть, — подумал он с тоскливой безнадежностью. — Просто не имею права. Он возьмет Акаланте и отдаст его своим подданным. Я принял бы их как друзей и родичей, но они захватят нас как добычу. И Джестани… Я хочу еще увидеть его! Мне нельзя умирать! Пусть победа и будет постыдно горькой…»       Кариандец снова мягко скользнул к нему в красивой атаке. Совершенной. И почти преуспел. Его лоур должен был наискосок задеть предплечье Алиэра. Может быть, рассечь кожу. Или уколоть. Алиэр почти увидел внутренним взором, как острие вспарывает плоть, выпуская кровь. Совсем небольшая рана по меркам обычных поединков. Достаточная сейчас.       И в последний миг он потянулся к лоуру Эмарайна силой Сердца через осколок в перстне. Это ведь кариандец перед поединком снял настоящую реликвию, Алиэр положил на скалу фальшивку. А перстень… перстень так и остался у него на пальце.       «Я оскорбил суд богов», — отстраненно, словно не о себе подумал Алиэр, отводя с помощью Сердца острие чужого лоура в сторону.       А потом одним четким ударом вогнал в тело противника свой лоур.       Успел увидеть удивление в медленно гаснущих светлых глазах, почувствовать, как дрожат руки от тяжести длинного стального прута, которым он так размахивал. И понял, что все кончилось. Он выиграл свой первый и единственный поединок. Проиграл честь. И спас Акаланте.       Над Эмарайном расплывалось мутно-багровое облачко — кровь сочилась из глубокой раны в груди. Лоур вошел точно в сердце. Настоящее, а не Сердце моря, что жадно поблескивало на большом камне рядом. Алиэра слегка замутило, он вдруг понял, что кариандское Сердце Моря сейчас впитывает кровь своего короля, уже мертвую, но еще несущую в себе силу. Фальшивая реликвия рядом блестела ровно и спокойно, разительно отличаясь от настоящего Сердца.       И так же спокойно и бесстрастно текли мысли самого Алиэра, словно оглушенного происходящим. Он ждал гнева, ярости, торжества — ну хоть чего-нибудь! Первый враг, убитый лично им! И… ничего. Как после тяжелой гонки, измотавшей и тело, и разум, вот уже в руках победная тяжесть приза, а радоваться ей не хочется.       Еще раз глянув на тело, он поднял голову и обвел взглядом безмолвных зрителей. Осколок в перстне услужливо донес до него отсвет их чувств. Кариандцы сбились в небольшую плотную стаю, оттуда веяло ужасом, злостью, разочарованием, едва уловимой надеждой… А не все, оказывается, любили Эмарайна… Седовласый суаланский советник, рядом с которым замерли Дэлор и Маритэль, взирал на происходящее невозмутимо и бесстрастно, и даже его чувства были словно защищены панцирем, как у краба. Очень полезное умение, хорошо бы так же научиться.       Алиэр собирал крупицы понимания происходящего, как камушки для игры в тосу, потому что поединок на самом деле не закончился смертью Эмарайна. Всего лишь очередной этап Гонки, а впереди их еще много.       Эргиан держался немного поодаль от акалантцев, и его чувства были слишком тонки и неуловимы на фоне ликования подданных Алиэра. Ираталь сверкал глазами, не считая нужным скрывать улыбку, гвардейцы глядели восторженно. Ну как же, их король победил!       А Алиэр наконец понял, что испытывает, паря в этом смешении радости, ненависти, надежд и опасений. Холодную спокойную брезгливость к самому себе. Никогда он не сможет гордиться этой победой, взятой подлостью. Но сделанного не изменишь, а если бы можно было, он поступил бы точно так же. Там, вдали, Акаланте, которое не заслужило такого короля, как Эмарайн. Кариандца следовало остановить. Уничтожить, как ядовитую гадину, пытающуюся заползти в жилище. А что теперь так мерзко и противно… Ну, никто и не обещал ему радости от победы.       — Тир-на Эргиан! — позвал Алиэр, не тратя силы на этикет, и указал подплывшему кариандцу на два рубина, ожидающие хозяев. — Я так понимаю, вам решать, что с этим делать. Кто наследует королю? Вы?       — Упаси меня Трое и Бездна, — серьезно откликнулся глубинник без своего обычного ехидства. — Никогда не стремился надеть корону. К тому же я теперь в Карианде государственный преступник. Смерть Эмарайна никоим образом не отменяет того, что он обвинил меня в предательстве и был по сути прав.       Эргиан выразительно глянул в сторону безмолвствующих кариандцев и закончил:       — Полагаю, тир-на, я достаточно ясно обозначил свой выбор. Если, конечно, ваши собственные планы в отношении меня не изменились. Я прошу вашего подданства через брак.       Перед ответом Алиэр промедлил несколько мгновений. Еще недавно он без раздумий сказал бы Эргиану, что с радостью исполнит его просьбу. Такого умного, осторожного и рассудительного советника — поискать! К тому же кариандец ему нравился легким характером, остроумием, готовностью дать совет или деликатно промолчать, когда нужно. Лучшего друга Алиэр бы себе не пожелал. Но теперь он обязан был думать как король. И дело совсем не в мнимом предательстве глубинника. Тот и вправду сделал выбор, спасая Алиэра и отрезая себе путь на родину.       Просто Алиэр как никогда ясно понимал теперь, что еще один представитель королевской крови рядом с троном всегда будет угрозой. Или, напротив, надежной и верной поддержкой. И никто в целом мире, даже сам Эргиан, не сможет сказать, чем обернется это решение.       А еще Алиэр понимал, что Эргиан ни за что не попросит еще раз, если ему сейчас отказать. Неважно, чем для глубинника обернется эта гордость, он просто улыбнется, как обычно, краешками губ и покинет Акаланте.       — Эргиан, а вы сами-то не передумали? — сказал он достаточно тихо, чтобы их никто больше не услышал. — Я могу изобрести другой способ не выдать вас в Карианд. Запечатлеть неизвестно кого, только потому, что он хорошо рисует?       — Нет, — спокойно сказал глубинник. — Потому что он умен, деликатен, умеет видеть забавное и красивое, не издеваясь над этим, и знает обо мне больше, чем многие пары после десяти лет супружества. Вполне подходящее начало, я считаю. Что до внешности… Если он некрасив, я постараюсь увидеть в нем то же, что и он во мне. А если уж не получится… Тогда посмотрим.       Алиэр кивнул, и на миг его пронзила острая зависть к Эргиану и этому неизвестному, у которых все начнется, как и положено. Интерес, взгляды, улыбки… Разговоры и прикосновения, то и другое сначала осторожное, потом все более откровенное. И потом, наверное, они будут счастливы. «Как же я устал убеждать себя, что для меня это невозможно, — подумал он. — Если бы Джестани был иреназе… Если бы можно было повернуть время вспять и изменить один-единственный день! Да что там день — час! Что ж, тогда Джес просто уплыл бы наверх с тем самым перстнем. И продолжил любить своего принца-подлеца, который все равно предал бы его так или иначе. И умер душой, потому что такие, как Джестани, не умеют служить предателям…»       Кариандец между тем подплыл к камню и взял Сердце моря, оставленное Эмарайном. Поднес его к губам, и осколок в причудливой золотой оправе засветился в его руках ярким пульсирующим светом. Взглядом найдя среди отряда Эмарайна рослого иреназе в богатых доспехах, Эргиан обратился к нему с ровной спокойной властностью:       — Каи-на Олеар, будьте свидетелем, что я принял Сердце моря после смерти брата моего Эмарайна. Возьмите его тело и отправляйтесь обратно в Карианд. Расскажите, что здесь произошло, и подтвердите, что великодушный король Акаланте не отказывается от своего намерения помочь и готов принять беженцев от гнева Бездны. Я останусь хранителем Сердца, пока моя семья не изберет нового короля Карианда. Пусть он приплывет в Акаланте, и я верну ему реликвию с должным почтением.       Он накинул длинную золотую цепочку на шею, и Сердце вспыхнуло на простой серой тунике еще ярче, озарив лицо Эргиана, сделав его строгим и изысканно четким.       — Слушаюсь, тир-на, — поклонился Олеар и, чуть помедлив, спросил: — Вы уверены, что не вернетесь? Многие поддержали бы вас.       — Потому и не вернусь, — равнодушно ответил Эргиан. — Не хочу, чтобы меня вынесла к трону волна братоубийственной резни. Те, кто останется в Карианде, имеют право на короля, который будет принадлежать только им, а мне хватит дела и здесь, когда прибудут переселенцы.       Олеар поклонился еще раз гораздо ниже и взглянул на принца, как показалось Алиэру, с искренним сожалением. А потом махнул рукой, бросив пару слов, и двое воинов-глубинников подняли тело Эмарайна с песка.       Как его заворачивают в туники и укладывают на салту, Алиэр смотреть уже не стал. Он тоже забрал Сердце моря и подплыл к настороженно глядящим суаланцам. Память услужливо подсказала имя советника.       — Каи-на Сораль, — сказал Алиэр, кожей чувствуя, с каким вниманием все вокруг ловят каждое его слово. — Вы видели все случившееся и понимаете, что я сейчас думаю о собрате моем Лорассе.       Суаланец молча кивнул.       — Я допускаю, что похищение принца Маритэля было задумано тир-на Эмарайном, — не повышая голоса, продолжил Алиэр. — И могу понять, что собрат мой Лорасс просто воспользовался случаем, который сам погнал к нему добычу в сети. Но он пообещал руку принца Дэлора сразу нам двоим.       — Нет, ваше величество, — бесстрастно ответил советник. — Если вы помните, вам была обещана рука любого из наших принцев. Вы сами выбрали Дэлора, и это трагическая случайность, что ваш выбор совпал с намерением тир-на Эмарайна. Напротив, Суалана предпочла вас в качестве жениха, раз уж мы отправили его высочество к вам, исполнив при этом все ваши требования.       — Ах вот как! — зло восхитился Алиэр. — Ну вы и… мурены… Что ж, пусть будет так. Ваша миссия исполнена, принц Дэлор доплыл до своего избранного. Дальше они с тир-на Маритэлем в вашем сопровождении не нуждаются.       — Это против всех правил и приличий, тир-на, — начал советник и осекся, встретившись взглядом с Алиэром.       — Не говорите мне о правилах и приличиях, — прошипел Алиэр, в упор глядя на него и выпуская в голос лишь часть ледяной ярости, которая кипела внутри.       Щитом он, в отличие от суаланца, прикрываться не стал, намеренно позволив советнику увидеть свой гнев.       — Несколько дней назад амо-на Тиаран признался в заговоре против меня. Ему вы тоже пообещали руку принца. Интересно, это был уже другой принц или у тир-на Дэлора рук больше, чем щупалец у маару?       — Должно быть, амо-на сошел с ума, — ответил суаланец холодно, однако его взгляд дрогнул.       — Безусловно, — усмехнулся Алиэр чужими от ярости губами. — Безусловно, он обезумел, если собирался украсть Сердце Моря у законного короля. Но собрат мой Лорасс вполне в своем уме. Королей не судит никто, кроме богов. Но Суалана забыла, кто расколол на части первое Сердце и из чьей крови оно было рождено. Передайте Лорассу, что ему стоит хорошо подумать, чем искупить свою вину и заслужить мою дружбу. А если он не боится гнева Матери Море, то пусть представит, что случится, если теперь Акаланте хлынет в его воды, подкрепленное помощью Карианда!       — Это… угроза? — выдавил суаланец.       — Это предупреждение! — рыкнул Алиэр. — Оба принца уплывут со мной, если Суалана все еще заинтересована в союзе с Акаланте. Теперь — на моих условиях. Если же вы не верите моему слову, то о каком союзе может идти речь, брачном или любом другом?       Алиэр знал внутренним чутьем, что позади него акалантские гвардейцы ощетинились лоурами и острогами, готовясь к бою, но и суаланцы хмурились, поглаживая рукоять своего оружия. И в момент, когда вода должна была вскипеть от напряжения, вдруг раздался спокойный голос Эргиана:       — На вашем месте, каи-на, я бы смирился с неизбежным. Вы не похожи на глупца и самоубийцу, а вашим воинам не выстоять, их вдвое меньше.       — С чего это? — скупо усмехнулся советник. — Нас больше.       — Да неужели? — восхитился Эргиан и небрежно кивнул в сторону ожидающих чего-то глубинников. — Вы вот их видите? А видите здесь другого представителя королевского дома Карианда, кроме меня? Или вы серьезно решили, что я не вмешаюсь? Или думаете, что ваша кучка мурен устоит против двух Повелителей Моря?!       Он тронул Сердце, и оно радостно вспыхнуло, а суаланец мгновенно побледнел и уставился на него с возмущением.       — Вы не просто отказали нам в помощи, каи-на, — вкрадчиво, но удивительно четко сказал Эргиан, и вода разнесла его слова далеко. — Вы предложили нам стать вашими слугами и рабами. Эмарайна здесь нет, но остались его воины. И поверьте, они очень вас не любят. Не говоря уж о том, что никто из них не ослушается моего слова. Вы все еще не хотите уступить королю Алиэру?       Несколько мгновений тишины показались тяжелыми и вязкими, как напоенный водой песок, способный затянуть неосторожного иреназе, оказавшегося в ловушке между скалами. Потом суаланец медленно склонил голову, отрывисто бросил приказ, и суаланцы отступили, оставив двух свободных салту, на которых до этого ехали принцы.       Оба юноши, до этого молча слушавшие спор, смотрели на Алиэра во все глаза. Маритэль, словно выточенный из разных сортов янтаря, золотоволосый, кареглазый и с нежным розовым румянцем цвета рассветного неба, сиял едва сдерживаемой радостью и переводил взгляд с Алиэра на Эргиана и обратно. Дэлор, смуглый, черноволосый и черноглазый, рядом с ним казался воплощением ночи, и взгляд его был холоден, а губы плотно сжаты. Впрочем, сопротивляться суаланский принц вроде бы не собирался.       — Не думайте обо мне плохо, ваше высочество, — сказал ему Алиэр. — В моем дворце с вами будут обращаться как должно.       — Вы приглашали меня в Акаланте избранным, а привезете заложником? — ледяным тоном поинтересовался суаланец, и Алиэр оценил характер этого мальчика.       — Хотите откровенности? — усмехнулся он. — Извольте. Я намеревался вступить в брак с принцем Маритэлем, его посватал для меня покойный отец. А ваш отец вместе с Эмарайном устроили его похищение. И пока я и брат Маритэля не знали, жив ли он, мне прислали письмо, в котором пригрозили его жизнью и новой войной с Суаланой. Но и этого вашему отцу показалось мало. Он пытался устроить заговор и посадить на трон Акаланте своего ставленника. И тут же сговорился с Эмарайном, обещав ему помощь. Столько сетей было им заброшено, что хотя бы в одну я непременно должен был попасться. А теперь скажите мне, тир-на Дэлор… Я слышал, что вы умны и образованны, так рассудите сами, хотите ли вы связать со мной жизнь? Брак, что начался со взаимной ненависти, лживых интриг и крови — каким он будет? Не знаю, говорили ли вам, но я уже прошел через запечатление и его разрыв. И поверьте, оно не делает горькое сладким, а острое — мягким. Вы действительно хотите этого? Стать супругом короля, который всю жизнь будет помнить, что его принудили на вас жениться? Вечным живым свидетельством моего унижения и злости на вашу семью?       — Я… понимаю, — тихо отозвался Дэлор. — Значит, вы хотите жениться на Маритэле? Или сделать его наложником? Если второе, то это… подло. Он достоин большего! Я понимаю, почему вам не нужен я, но с ним вы уже заключили договор!       Щеки Дэлора потемнели, глаза сердито заблестели, он вдруг показался даже хорошеньким, а осознав сказанное суаланцем, Алиэр поразился. Дэлор просит за Маритэля? Отказывается от брака в пользу соперника?       — Ваше высочество! — обеспокоенно вмешался суаланский советник. — Ваше великодушие неуместно. Договор…       — Помолчите, — любезно посоветовал Эргиан, снова тронув Сердце, и советник смолк, будто захлебнувшись словами и в бессильной злости пытаясь шевелить губами, с которых не слетало ни звука.       — Вы… хотите, чтобы я запечатлел Маритэля? — осторожно спросил Алиэр, совсем иначе глядя на хрупкого черноволосого юношу. — Почему?       — Потому что он… хороший, — отозвался Дэлор, косясь на советника. — Когда он попал к нам, ему было очень страшно и одиноко. И… мы подружились. Я понимаю, что вы теперь откажетесь от брака со мной, никому не нужна мурена в постели. Но я обещал Маритэлю, что он будет мне как брат, если я стану королем Акаланте, а он — простым наложником. Так пусть он станет королем вместо меня! А я… — Он пожал плечами, очень стараясь выглядеть гордо и независимо. — Полагаю, вы с моим отцом о чем-нибудь договоритесь. — И добавил с горечью: — Все равно я не смогу сам решать собственную судьбу.       — А вы бы хотели? — спросил Алиэр, ловя его взгляд своим. — Если бы вы могли выбирать сами, Дэлор? Я понимаю, что вы меня совсем не знаете, но вы и Эмарайна не знали. Для вашего отца вы всегда будете разменной монетой, даже если вернетесь домой. Но чего хотите вы?       — Я… — Он завороженно взглянул Алиэру в глаза. — Я отвечу. Только скажите сначала вы, это правда, что вы влюблены в двуногого? И он до сих пор живет у вас? Тиаран писал… Ой, да перестаньте вы! — отмахнулся Дэлор от онемевшего каи-на, всеми силами пытающегося привлечь его внимание. — Он сам сказал, что уже знает о Тиаране! И я не собираюсь покрывать предателя! — И снова повернулся к Алиэру. — Тиаран писал, что вы обезумели от любви к нему, что сделали его каи-на и своим избранным и что даже после разрыва не отпустили его от себя. Это… правда?       — Не знаю насчет безумия, — снова усмехнулся Алиэр. — Но да, это правда. Я люблю его. Но мы не сможем быть вместе, потому что он не хочет оставаться в море. Я ответил на ваш вопрос.       — А я… Я вообще не хочу вступать в брак, — сказал Дэлор просто, и лишь голос на миг дрогнул. — То есть я понимаю, что должен… И согласился бы! Когда-нибудь потом… Но только с тем, кто не будет запрещать мне читать. Отец сказал, что и в Акаланте, и в Карианде прекрасная библиотека! Так что какая мне разница, кто из королей победит и возьмет меня в супруги. А я не хочу… так. Только меня же никто не спросит! Но пусть хотя бы книг не лишают, — закончил он и отвел взгляд.       — Дэлор… Тир-на Дэлор! — поправился Алиэр. — Я даю вам свое королевское слово, что в Акаланте вас не принудят к браку. Ни со мной, ни с кем другим. Если вы согласитесь поехать со мной, моя библиотека к вашим услугам! А с вашим отцом я… договорюсь.       — Если позволите, ваше величество, — подозрительно сладким тоном добавил Эргиан, выразительно глядя на суаланского каи-на, — договариваться с ним буду я. Как ваш подданный и советник я намерен пересмотреть все эти дивные соглашения, которые вы должны были подписать.       — Отличная мысль, — кивнул Алиэр. — Эргиан, отпустите вы его уже! Пусть уби… уплывают домой.       Кариандец взмахнул рукой, и советник откашлялся, выплевывая воду и с ненавистью глядя на них обоих, а потом перевел взгляд на Дэлора.       — Ваш отец обо всем узнает, тир-на, — бессильно пригрозил он, закусил губу и кинулся к своему отряду.       Через несколько минут суаланцы уплыли, скрывшись за грядой. Ираталь бдительно проследил за этим, и только тогда кариандские воины, поклонившись Эргиану, тоже уплыли, унося с собой тело столь недолго правившего короля Эмарайна.       — Эргиан, вы же говорили, что почти не умеете управлять Сердцем, — устало сказал Алиэр. — А это…       — Я и не умею, — беззаботно улыбнулся кариандец. — Маленькие трюки не в счет. Если ты — младший принц, просто необходимо иметь кое-что подобное в запасе.       Пока Ираталь и гвардейцы проверяли упряжь салту принцев, Дэлор отплыл немного в сторону, а Маритэль, наконец поверив, что плен закончился, кинулся в объятия прижавшего его к себе Эргиана.       — Все хорошо, моя золотая рыбка, — ласково сказал глубинник, погладив его по пышным волосам, и поднял взгляд на Алиэра: — Вы не рады победе, тир-на?       — Я не умею радоваться фальшивым победам, — бросил Алиэр. — Вы же все поняли!       И указал взглядом на перстень.       — Главное, что это понял только я, — серьезно ответил Эргиан поверх макушки брата. — Мне жаль ваше самолюбие, тир-на, но вашу жизнь и Акаланте я жалею больше. Не говоря уже о моем брате, о кариандских беженцах и об этом забавном маленьком муренчике Дэлоре. Сегодня вы спасли это все. И я благодарю богов, что у вас хватило…       — Подлости? — едва слышно подсказал Алиэр.       — Ума, — поправил его глубинник. — И храбрости не испортить все дурным благородством. С подлецами честно не играют. Эмарайн вас не пощадил бы. И значение имеет на самом деле только одно: вы — живы, а он — нет.       — Возвращаемся, — глубоко вздохнув, сказал Алиэр. — Вы правы, Эргиан, но я подумаю об этом по дороге. И лучше нам поторопиться, у меня что-то на сердце неспокойно.       — Чутью следует верить, — согласился глубинник. — Не знаю, как Дэлор, а Маритэль — отличный наездник, он нас не задержит.       — Возьму суаланца на Серого, — хмуро сказал Алиэр. — Он второго седока и не заметит… Да что же это…       «Скорее! Скорее! — кричало и молило чувство опасности. — Ты нужен там, в Акаланте! Беда! Настоящая беда!»       Они мчались так быстро, что по мощным телам салту перекатывались волны, и приходилось ложиться на седло. Принц Дэлор вцепился в пояс Алиэра и приник к его спине, не жалуясь и не выказывая ни страха, ни недовольства. Хотя три часа непрерывной гонки нелегко было выдержать даже опытным ездокам. Дважды они останавливались, чтобы дать зверям передышку, и Алиэр чувствовал вину перед юными принцами, но Маритэль ясно улыбался ему, а Дэлор искоса смотрел, словно что-то решая про себя. Но поговорить времени не было совсем. Оно уже не уходило песком сквозь пальцы, как обронил Джестани, а мчалось наперегонки с Алиэром ревущей Великой Волной.       Вот показались туманные очертания Акаланте. Вот уже замелькали на дне под салту окраинные кварталы. Тревога не отпускала. И в городе, как видел Алиэр, творилось что-то неладное!       На рынке было пусто: торговцы исчезли, на прилавках остались лежать товары. По пути к дворцу им не встретился ни один иреназе! Даже салту пропали… И рыбы. Они то метались, сбиваясь в неправильные косяки, то кидались врассыпную от невидимой опасности. А вокруг дворца, когда Алиэр его увидел, вода была исчерчена серебристыми телами салту со странными силуэтами всадников. И жуткий гул, от которого разом заболело все тело, наполнял пространство. Этот гул Алиэр слышал всего раз в жизни, но забыть уже не смог бы никогда.       — Ужас Моря! — закричал он, останавливая Серого и взмахом лоура приказывая это остальным. — В городе сирены! Ираталь, Эргиан, сюда! Нужно решить, что делать!       Сердце оледенил не рассуждающий страх, который Алиэр с трудом попытался отогнать. Во дворце, который атакуют хищные твари, полно беспомощных иреназе, не способных сражаться. Кроме гвардейцев, там старики, дети, просто те, кто остроги в руках не держал. Против Ужаса Моря им точно не выстоять. И там… Джестани!