Девятый Вал: Эпизод 1

Некоторое время, продвигаясь по тускло освещенным коридорам и камерам, вторженцы молчали. Аксонна шла впереди, вспоминая дорогу, Элу и Десенакт все же держались поодаль друг от друга, по бокам от Алексиса, сейчас выполнявшего роль изоленты, следуя за анфоркой, замыкал шествие Ларгентум, внимательно следящий за состоянием как ученицы, так и полярных по стихии ранжеров. Это же надо было, невесело фыркнул он про себя, свести этих двоих в одной миссии. Если они при первом же разговоре друг с другом не поцапаются, это будет чудом. «Алекс, ты как?» - спросил сталкер по телепатическому каналу у слегка нервничавшего Саундбайта. «Идиотское ощущение, - ответил террианец. – Одному моему плечу жарко, аж печет, а другое бьет нешуточный озноб. Как если бы летом наполовину укрылся одеялом и открыл окно. Помимо этого, мне крайне не по себе в этом склепе». «Должен признаться, обстановка тут и в самом деле… гнетущая». Впрочем, «гнетущая» являлось самым мягким эпитетом, который можно было употребить по отношению к наблюдаемым видам. На полу лежали чьи-то давно истлевшие останки в изорванной униформе, пятна кирпично-красной крови запечатлелись под скелетами, на одежде их владельцев, на стенах и даже на потолке, да запах стоял соответствующий. К тому же, некогда блистающе-белый металл покрывали длинные, рваные царапины, словно наружу пыталось вырваться чудовище вроде химеры или атакора – тоже весьма и весьма неприятной твари из маронской фауны. Аксонна шла, медленно переступая трупы и даже не морщась от жуткой вони давно разложившихся тел, словно демонстрируя места своей мрачной боевой славы, а вот остальным было явно не по себе. Наиболее чувствительный к запахам как сталкер, Ларгентум все же достал из рюкзака свою маску с респиратором и треугольным визором, но даже после того, как он вдохнул отфильтрованный респиратором воздух, вонь четко ощущалась. Хотя она не была больше такой пронзительной в силу своей насыщенности, как нашатырь, все равно создавалось ощущение, что где-то в холодильнике что-то испортилось и так и осталось лежать, никем не убранное. Троица впереди него, не имевшая респираторов, предпочла заткнуть носы рукавами. - Сонья, куда ты нас ведешь? – осторожно поинтересовался Ларгентум у Аксонны. Та слегка вздрогнула – то ли искаженный модулятором речи голос наставника испугал ее, то ли вопрос был неожиданный – и остановилась у небольшого разветвления. - Я иду по пути, который помню, - тихо ответила анфорка и сложила ладони вместе, выпуская яркий, веселый шарик иллюмината, зависший у ее правого плеча: начавшийся участок коридора был вовсе не освещен, так как лампы были разбиты или перегорели. – По которому я убегала. Если я и бывала в других частях комплекса, то я этого не помню. Простите. - Тебе не за что извиняться, - мягко ответил ей Элу. - То есть, все, что ты знаешь – короткий отрезок коридоров? – переспросил Десенакт. – Мелкую легко могли спрятать на другом конце комплекса, а мы топчемся здесь, лишь потому что тебя ностальгия замучила? Ларгентум открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, но реакция Элу была быстрей. Пока не объятый пламенем, но оснащенный кастетом кулак вписался фон Морту в нос с неприятным хрустом. Десенакт взрыкнул, схватившись одной рукой за лицо, по которому ручьем полилась кровь, но успел рассечь воздух второй, вмораживая анфора в глыбу льда. - Хватит, ХВАТИТ! – закричал Ларгентум, пытаясь придумать, как разнять драчунов, пока Элу растапливал лед своей огненной аурой, а Десенакт, остановив кровь простым регенерационным заклинанием, уже размахивался, чтобы швырнуть горсть ледяных шипов, и сталкер совершил молниеносный выпад, поставив между Армагеддоном и Бураном астральный щит. Осколки льда разбились о щит, обдав своего же заклинателя мелким ледяным крошевом, и Серафим рявкнул: - А ну, прекратили! Дракой вы ничего не решите! - Это ты так думаешь, - фыркнул, выдернув себя изо льда, Элу. - Я сказал, хватит! – прорычал Ларгентум, на всякий случай усилив мощность щита. – Руки распускать будете вне задания! - Так о чем я и говорил, - криво усмехнулся Десенакт, выправляя нос. – Мы просто теряем время, шляясь неизвестно где, куда нас завела твоя, Фенариус, любезная ученица и твоя, Эннобили, любимая сестрица! - Ну, ты нарвался! – рыкнул Элу, с громким треском впечатывая окутанный огнем кулак в щит. По гладкой, слегка блестящей поверхности щита лишь прошла легкая волна, как круги по воде. - И угораздила меня Мать-Богиня… - вздохнул Серафим. – В общем, так. Десенакт, раз уж тебе так неймется… мы на распутье, - показал он на три прохода впереди, никак особо не выделявшихся. – Ты с Алексисом идешь по одному из них, я следую по пути, что выберет Аксонна, Элу пойдет в третий. - А почему это я отдельно от всех? – возмутился Элу. - Потому что ты начал руками махать. Подумаешь о своем поведении. Конечно, я не против, что ты защищаешь сестру, но можно было сделать это и иным способом. Анфор открыл было рот, чтобы еще повыступать, но тут же закрыл его. - Ладно, - буркнул он и пламя потушил. --- «Поднимай! Живее! Только попробуй отпустить!» В голове царил туман – плотный, цвета гранита, да и на «ощупь» был такой же. Во всяком случае, сил и возможности развеять его не было абсолютно. Какая-то часть мозга повиновалась крику извне, сквозь боль и вероятность вывихнуть извилины захватывая нити, из которых было соткано мироздание вокруг, и поведя их согласно приказу. Огромная глыба, оторвавшись от платформы, на которой лежала, медленно взмыла в воздух и повисла напротив вытянувшего руку вперед телекинетика – хрупкой, бледной девчушки с блеклыми, словно выцветшими волосами, которым когда-то было природой наказано было быть русыми. Рядом стоял дежурный медик, перебиравший на лотке шприцы с необходимыми растворами для подопытной, ту же был и «тренер», пугающего вида анфор с резкими, рваными чертами лица, больше похожий на волка, особенно когда скалился в ярости от не удовлетворивших его результатов. Девочка смотрела вперед, точно на глыбу – и сквозь нее. «Тренер» покосился на кусок скалы, взятый откуда-то группой обеспечения, и перевел взгляд на медика: «Вы чем ее вообще качаете? Галлюцинации у девки, похоже». «Очень может быть. Тут много разных смесей». Девка не слушала, а может быть, просто не слышала их слов. Остекленевшие глаза взглянули вправо, влево, снова вернули анфорку к созерцанию каменной глыбы. Впрочем, длилось это недолго. Она вздохнула, свободной рукой провела по лицу, и «тренер» сделал условный знак, по которому совершалась очередная инъекция «сыворотки послушания», которая моментально отсекала попытки «пациента» сопротивляться. Медик взял один из шприцов с лотка и постукал по нему, слегка надавил на поршень, выдавливая пузырьки воздуха. Однако сделать ничего он не успел. Явно осознавшая, что от укола, следы коих покрывали ее предплечья от сгиба локтей до запястий, и снизойдет этот вязкий туман безволия, анфорка резко рванулась в сторону вместе с глыбой. Потеряв и без того шаткое управление, огромный валун полетел в троицу не успевших повернуться на крик «тренера» санитаров, с жутким хрустом прибивая их к полу. Медику же девчонка заехала в нос острым локотком, вколотила несколько быстрых, словно жалящих ударов маленьким, но крепким кулачком в живот и довершила дело схваченными с лотка шприцами, которые пучком вонзила в спину согнувшегося от боли медика. «Она взбесилась! – заорал «тренер», трясущимися руками пытаясь достать из кобуры на поясе лазерный пистолет. – Вегу сюда, она выр…» Крик сорвался на истошный вопль – девка, скривив рот в яростной гримасе, воткнула несколько выдернутых из спины медика шприцов в глаза анфора, пронзая глазные яблоки, и стала забивать кулаком их вовнутрь. Лишь когда «тренер», чье лицо было залито кровью, свалился на пол навзничь, подопытная начала приходить в себя. Этот туман был новый: не мглисто-серый забвения, но ослепительно-белый гнева. И когда он сошел, девчонка сумела наконец разглядеть реальность. Она торопливо кинулась к трупу «тренера», сдирая с него куртку, и порылась в ней на наличие ключ-карты от дверей. Какие-то проблески памяти вновь заявляли о себе, и анфорка точно знала, что карта нужна. Куртку тоже забрала – на ней был только очень тонкий и почти не держащий тепло серый скафандр. Ноги вообще были босые, но к этому она давно привыкла. «Ты! Стоять! Ах ты ж черт…» Прибежавшие с электрошокерами охранники с ужасом окинули взглядом тренировочный полигон с двумя раздавленными каменной глыбой санитарами, утыканного шприцами, точно дикобраз, слабо шевелящегося медика и лежащего в луже крови «тренера» и навели пистолеты на стоящую и смотрящую на них исподлобья, точно затравленный зверь, девчонку. «Только попробуй дернуться – мозги по стенке раскидаю!» - завопил один из новеньких, кажется, его звали Джакс. Только неуверенно что-то, даже пистолет в руках дрожал. И девка оскалила зубы в широкой улыбке… --- Снова туман. Сколько можно, с досадой подумала Аксонна, но вдруг почувствовала глухую боль в области груди, словно кто-то хорошенько так врезал ей с ноги. Послышались странные звуки, и лишь спустя несколько мгновений анфорка сообразила, что ее зовут. Но кто, куда и зачем?.. Ослепительная вспышка и острая боль где-то в затылке – и Радуга с шипением схватилась за голову, сворачиваясь на полу в комок. - Хвала Богине, - облегченно выдохнули рядом. Ларгентум помог ученице подняться на ноги и прежде, чем она успела хоть слово сказать, внимательно посмотрел ей в глаза, взяв за подбородок. - Что ты видела? – без обиняков спросил он. Хоть маску снял. - Я?.. а… а откуда ты знаешь, что я что-то видела?.. - Ты металась и стонала, пока была без сознания… – Сталкер отпустил Аксонну и качнул головой вперед, призывая ее продолжать путь, но продолжал смотреть на нее с подозрением. – Чуть в глаз кулаком не заехала, когда я попытался тебя разбудить. Так что ты видела? Аксонна на ходу потерла лоб и, оглянувшись, заметила, что темный коридор с парой едва горящих энергосберегающих ламп освещает троица иллюминатов Ларгентума, а ее собственные, похоже, рассеялись, когда она вырубилась. С трудом, какой она прежде никогда не прилагала к этому заклинанию, она выпустила свой шарик света, зависший над ее головой, точно нимб, кушавший после шести вечера. Серафим чуть прищурился: синевато-белый свет иллюминатов, падавший на и без того бледное лицо анфорки, делал девушку похожей на утопленницу. - Кое-что из не так уж и далекого прошлого, - наконец, сказала Аксонна, протирая глаза. – Ладно, это неважно. Кто и чем меня так шарахнул, что я чуть коньки не отбросила? - Одно очень неприятное колдунство это было. Названия не помню, но заставляет минут на пять провалиться не в лучшие воспоминания, став полностью… инертным к реальности. Во всех планах. - На целых пять минут? – изумилась анфорка. За пять минут могло произойти все, что угодно! - Тебя вывело из строя где-то минут на десять, - поправился Ларгентум, поводя рукой над головой ученицы, и нахмурился: - Так. Где щиты? И почему ментальной защиты нет? Мы на нее месяц убили, а ты ее не носишь! - Извини, - вяло отозвалась Аксонна, даже не пытаясь смотреть на наставника. - «Извини»?! – скривился Серафим. И без того уродливые шрамы на его лице стали совсем уж безобразными. – Ты понимаешь, что тебе по голове могло прилететь что-то более серьезное, нежели… Богиня-Мать, ну не вспомню названия! «Пламя Преисподней», «Пасть Цербера», тебя убил бы насмерть простейший майндхак! - Масло масляное, Феня. - Не огрызайся мне тут! Еще не хватало! Как и твоего трупа с первого же задания! - Да кто ж меня убьет. Ты же еще не приставил мне ствол к виску, как Анаэль предсказала. - Мы сами – хозяева своей судьбы, - резонно ответил Ларгентум. – Даже если тебе нагадали долгую жизнь, не исключено, что, сунувшись по глупости в пекло, ты не... как это... не слепишь ласты. - "Не склеишь". Но разве не… - Уясни три простые вещи, Сонья. Первая, - демонстративно загнул большой палец на правой руке сталкер, - строго и определенно существуют лишь прошлое и настоящее. Будущего нет, есть только последствия наших поступков. И все эти предсказания – не более и не менее описание того, что может произойти. Вторая, - загнул указательный, - если тебе нужно остановиться и подышать, то остановись и подыши, но выходи из этого состояния понемногу. И, наконец, третья – активируй же ты проклятые щиты, чтобы я хоть немного был за тебя спокоен! Щитовой экран СТД, выцыганенной у Кристофера, почему-то и вправду были отключен. Торопливо активировав его, анфорка собралась с мыслями и вернула на свой разум ментальный щит, словно прозрачным, непроницаемым извне куполом накрывший ее сознание. - Так какая же свинья… - …тебя шарахнула? – закончил Ларгентум, разглядывавший что-то в темноте. У Аксонны давно было подозрение, что у сталкеров не только нюх, как у собаки-ищейки, но и неплохое ночное зрение, а иллюминаты Фенариус колдует из вежливости к ученице – она-то ничего не видела в кромешной тьме. – Говоря честно, не знаю. Но почерк очень и очень знаком. - Дираэль? – вскинулась анфорка. Уж чего ей не хотелось, так встречи с этим психопатом, хоть и… посредственной. - Нет, не он, - покачал головой Серафим. – Будь это Дираэль, в тебя полетело бы не хоть и вредное, но не смертоносное заклинание, но как раз, допустим, «Лапа Цербера». - А что это за «Лапа Цербера»? Как действует? - О, очень душевно. Вспарывает тебя от паха до горла. Кровищи… - Ларгентум решил не развивать тему «Лапы Цербера» дальше и вернулся к исходному вопросу. – Нет, это не Дираэль. Скорее всего, Эндаймес. Он тебя не встречал, и я полагаю, что он… просто хочет поиграть. Не кишками твоими, как Дираэль, но тобой самой, телом и душой. Любопытный очень товарищ наш Эндаймес… - Час от часу не легче, - поежилась Аксонна. - А как он на таком расстоянии меня может унюхать и стукнуть заклятьем? - Смотря о каком расстоянии мы говорим. Он может стоять прямо перед нами, а мы его не увидим, потому как темень. - Минуту, так ты не видишь в темноте? - У меня ровно такой же обзор местности, как у тебя. «Кошачий глаз», конечно, наколдовать можно, но он быстро сведёт мои силы к нулю. Анфорка выдохнула жалобное «Бля» и даже не отреагировала на укоризненный укол куда-то в мозг – воспитательная установка дорогого наставника все еще работала. Ну почему, почему она не осталась снаружи… - Не бойся, - угадав беспокойство ученицы, взглянул на нее краем глаза Ларгентум. – До той поры, пока ты держишь щиты и от меня не отходишь, тебе ничего не грозит. - Не знаю насчет щитов, - обняла себя за плечи Аксонна, смотря куда-то в пол. – Эта обстановка на меня очень давит. И на мою уверенность тоже. Я боюсь, я даже файербол сейчас не смогу выпустить. - Постарайся не думать о том, что с тобой происходило здесь. Знаю, это сложно, но все же попробуй, - в знак поддержки отправил за плечо ученицы особенно яркий и живой иллюминат сталкер. - Ты – не та, кем тебя пытались сделать эти твари, ты не то, что хотели вылепить из тебя «Аспиды». - А кто же я? – спросила Радуга и затаила дыхание, ожидая какого-то невероятно логичного и в то же время всеобъемлющего ответа. Ларгентум уже не глядел на нее - он осматривался, прислушивался, навострил каждое свое чувство. Но все-таки ответил: - Ты – то, что ты формировала и формируешь из себя сама. Вот и все. Разве это не очевидно? - Как приятно видеть, что что-то в этом поганом мире неизменно. Повсюду вспыхнул яркий свет, больно резанувший по привыкшим к темноте глазам, Аксонна даже зашипела, прикрывая рукой глаза; учуяв страх хозяев, рассеялись и иллюминаты. Это был большой зал, наверное, для собраний рабочего персонала, который анфорка не помнила, множество пыльных скамеек было отставлено к стенам. Большой экран напротив был разбит вдребезги, над ним был небольшой проход по верхнему ярусу для оборудования, отделенный от зала неким подобием низкой балюстрады. И на ней сейчас сидел планетянин, которого Ларгентум приветствовал кривой ухмылкой и единственным словом: - Эндаймес. Из всех Тертаррилов Эндаймес был единственным, кто не носил доспехов. Обычный черный походный плащ. Впрочем, как поняла учуявшая мощнейшее энергополе марона Аксонна, ему никакая броня и не была нужна. Аватар Тирании всегда был атакующим, а не защищающимся. Хотя лицо его привычно для членов Лиги скрывала маска с двумя синими визорами. За спиной в ножнах покоится здоровый полуторный меч. А еще… головохвосты. Мама дорогая. Алексис не преувеличил фактов – они у Эндаймеса действительно были шикарны. Длинные, мощные, на манер любимых питомцев лежащие на коленях или обернутые вокруг шеи, украшенные родовым узором из точек и тонких полумесяцев, стянутые кожаными ремнями; на концах прикреплены тонкие серпы. Казалось, головохвосты вот-вот приподнимутся, точно змеи, и зашипят. - Давно не виделись, - протянул, распахивая руки в приветственном жесте, точно хозяин трактира, Тертаррил. Впрочем, он покривил душой: последняя его с Ларгентумом встреча была около пяти месяцев назад. – Смотрю, еще ученицу дали? – Аксонна поежилась, почувствовав на себе взгляд марона – цепкий, оценивающий, как историк осматривает древнюю вещицу и размышляет, насколько она полезна для его исследований. – Реплика. Как интересно. - Где девочка? – сразу и без обиняков спросил Ларгентум. Конечно, он не рассчитывал на то, что Эндаймес тут же ему все расскажет, но играть в любезности с одной из самых неприятных личностей Вселенной сталкер не собирался. - Знаешь, как говорят террианцы? – любовно тер один из серпов кусочком ткани марон. – «Лох – не мамонт, он не вымрет никогда». И ты вряд ли вымрешь. Хотя мне очень бы хотелось на это посмотреть и, скорее всего, я посмотрю. Пусть я все-таки очень благодарен, кому надо, за то, что здесь и ты, увы, изначальная моя цель - не ты. - А что тебе надо? – нахмурился Серафим. - Не что, а кто. Она, - указал Эндаймес подбородком на Аксонну. Ларгентум машинально посмотрел на ученицу. Повисло молчание. - А с какой это радости? – все же осмелилась анфорка подать голос. - С такой, дорогая, что ты обо всем узнаешь сама. И твой братец тоже. - Я никуда с тобой не пойду! – напрягла спину Аксонна. – Если что ты и унесешь своим хозяевам, так только мой труп. - Сильные слова, - промурлыкал Тертаррил. – Что ж, тогда пойдем иным путем. Вы любите сделки? Я вот очень люблю. Предлагаю вам одну… Эндаймес щелкнул пальцами, и на коленях его оказалась крошечная, чуть больше багета ростом девочка-этерианка в белом костюмчике. Маски на ее лице не было, и малышка с испугом смотрела вокруг большими ярко-синими глазенками. Тертаррил погладил ребенка по голове когтистой перчаткой и снова посмотрел на ошарашенных ранжеров. - Как вам такая сделка? Крошка Ларанай в обмен на Аксоннесу Эннобили. - Ты же говорил, что Элу тоже тебе нужен, – недоверчиво прищурился Ларгентум. - Говорил, - безмятежно улыбнулся марон. Аксонна беспокойно посмотрела на наставника. Серафим же крепко прикусил губу. - Ну так что? – нарушил воцарившуюся тишину Эндаймес. – Анфорка в обмен на этерианочку. Конечно, обмен несколько неравновесен… но, полагаю, мы сможем компенсировать это тем, что отпустим остальных бескровно. Ларгентум фыркнул. - А что, если мы не согласимся? - О, тогда все – на чуточку! – легче. Мы попросту убиваем и вас, и малявку… - слегка сжал Эндаймес длинными, тонкими пальцами в блестящем черном металле перчаток одно из тоненьких запястий Ларанай. Малышка беспокойно захныкала - то ли от боли, то ли от усиления ощущения, что что-то не так. Аксонна тревожно дернулась. - …и, в конечном итоге, все равно остаемся в плюсе. - Катись в Преисподнюю, - процедил Ларгентум, разрубая воздух рукой горизонтально, и перехватил лезвием назад полупрозрачный фиолетовый клинок. Ларанай растаяла в воздухе, и Тертаррил спрыгнул с балюстрады. Когда он приземлился и выпрямился, за спиной его уже были полураспростерты огромные аспидно-черные крылья, от которых воздух вокруг них словно подернулся черной рябью. Меч с крупными прорезями в лезвии лег в правую руку, левую же Эндаймес отвел в сторону и слегка поклонился, разводя головохвосты в стороны. - Тогда... я сам возьму то, зачем я здесь. Как всегда брал. Ларгентум стиснул зубы и метнул быстрый взгляд на застывшую, но готовую к драке Аксонну. "Беги". "Что?" "БЕГИ", - подтвердился тупой болью, как бы толкающей Аксонну назад, приказ. Аксонна замотала головой, попятилась и испуганно посмотрела на Ларгентума, вновь надевшего маску и отбросившего свой рюкзак в сторону. Медленно шагающий навстречу Эндаймес издал низкое, полное предвкушения урчание, разведя руки в стороны, как если бы желал обнять и сталкера, и анфорку. Да только не сулили эти объятия ничего хорошего. - Но если… если ты… - забормотала Аксонна. - Найди Алексиса, Элу и Десенакта, ищите Ларанай, потом выбирайтесь обратно через центральный вход и дуйте оттуда, что есть мочи. Беги, БЕГИ, я сказал! – повысил голос Серафим. Аксонна торопливо кивнула и, развернувшись, умчалась назад по коридору. Эндаймес рассмеялся, перекидывая меч из руки в руку. - Не волнуйся, это их не спасет. И ты меня если и задержишь… то очень ненадолго. - Очень жаль, что ты так думаешь, Висажж. - Так думаю не только я, Фенариус, - распутал кольца головохвостов Тертаррил, и в визорах его маски блеснула жестокая радость. - Но ведь и ты тоже. --- Алексис искренне желал оглохнуть. Насовсем. Потому что, когда они с Десенактом воссоединились с Элу в одном из коридоров, Армагеддон и Буран снова начали ругаться. Причем по совершенно, казалось бы, безобидному поводу: фон Морт утверждал, что лучше и тверже стали, выкованной в горнах Преисподней, нет, не было и не будет, а Эннобили возражал, приводя в доказательство великолепный фламберг Альфаджири, выкованный в пламени одного из вулканов Сурьессы Древними и ими же подаренный Алаэнору. И парочка, чувствовавшая друг к другу слегка жгучую, как касание к обгорелой на солнце коже, неприязнь, старалась вдоволь наспориться, чтобы выпустить этот запал. Поэтому Саундбайт поступил так, как поступил бы каждый на его месте – надел наушники и включил что-то из классики. Менуэт Луиджи Родольфо, казалось, превратил ситуацию в комическую с точки зрения Алекса: он, величественный лорд, наслаждается музыкой и тем, как чернь ругается… террианец даже хихикнул в рукав. Хотя странное чувство аккуратно потянуло его за руку, как престарелая леди – свою чересчур любопытную собачку за поводок, потянуло, заставляя снять наушники и прислушаться к царящему вокруг бедламу. - ...Да говорю тебе стопицотый раз – заточка обоюдоострая, никакой односторонней! Это же не кухонный нож! - Это коса боевая, у нее стандарты такие. - Хоспаде, кто на эти стандарты внимание уже обращает… - Тебе, может, на стандарты и плевать, но никак нельзя назвать дураками тех, кто эти стандарты поставил! Как-никак, образец. - Для того и образец, чтобы делали лучше. - Эй, Том и Джерри, заканчивайте трепаться! – шикнул на «плебеев» Алексис, недоверчиво всматриваясь в темноту, где только что пропали секундой назад посланные туда иллюминаты. – Там какой-то барьер поставлен, что ли? - Сейчас поглядим, - ответил в глубине души довольный, что нашлась какая-то тема, которая не приведет к очередному спору с Элу, Десенакт и, сняв с наруча управляемого дрона в виде плоского треугольника, послал машинку дальше в коридор. Однако дрон, не долетев и до поворота, взорвался, и фон Морт поджал губы. – Однако. Но барьера нет… Послышался странный звук, словно сдувалась велосипедная шина. Ранжеры переглянулись и встали в боевую стойку. Из темноты на Элу, стоявшего впереди, набросилась, раскрыв пасть с длинными, узкими клыками огромная, толщиной в ствол клена черная змея. Элу заорал благим матом, когда клыки впились ему в предплечье руки, которой он инстинктивно закрыл лицо, и под натиском отнюдь не легкой рептилии грохнулся на спину. Алексиса проворная тварь хлестнула хвостом, вминая в стену, Десенакта же тронуть не успела: Буран, обернувшийся химерой, впился пастью ей в голову сзади, заставив разжать клыки, и отшвырнул в сторону. - Эннобили, не время разлеживаться! – возопил он, оборачиваясь вновь и рывком поднимая ошеломленного внезапной атакой не менее внезапной твари Элу на ноги. – Алекс! Змеюка, которая, как все давно догадались, была отнюдь не змеюкой, зашипела, целясь теперь разинутой пастью на Алексиса, но шустрый Саундбайт успел отскочить в сторону, дав гадине откушать обитой металлом стены и обломать один из клыков. Шипя и плюясь от боли, змея тряхнула треугольной головой, выплюнула сломанный клык, и наконец приняла свое истинное обличье. - Добрый вечер, - оскалился в безумной улыбке Дираэль, почему-то со снятым забралом шлема, и, объявшись странной красноватой аурой, снова наскочил на Алексиса, замахиваясь когтями. Настоящее тело с руками-ногами Тертаррилу было более удобно, и владел он им более умело, нежели телом рептилии, у которой только хвост и голова. Поэтому как ни старался Алекс уворачиваться или парировать быстрые атаки истерично смеющегося Инквизитора, тут и там на его лице, груди, руке расцветали ярко-алые, как маки, пятна от пропоротых когтями ран. На его беду, коридор был слишком узок, чтобы Десенакт или Элу могли ему помочь. Удар в живот, так, что сперло дыхание, и в спину вонзился острый локоть никогда не носившего налокотников Дираэля. Алексис, хрипнув, свалился на пол ничком и крепко зажмурился, уже предчувствуя, как безжалостная сталь когтей Тертаррила пронзит его насквозь. - Не сегодня, сука! – прогремело сразу два голоса, и чуть повернувший голову Саундбайт успел увидеть, как взвизгнувшего Дираэля откидывают назад одновременно ударившие в него ледяная сфера и клуб пламени. - Вставай! – рявкнул Элу, хватая Алексиса за шиворот целой рукой. – Вставай, идиот! Мотнув головой, Саундбайт торопливо поднялся на ноги. Элу тяжело дышал, прокушенная Дираэлем-змеей рука, которую он прижал к груди, здорово кровоточила. - Уходите! – заорал Десенакт, впечатывая в лицо Дираэля свой кулак. В порыве схватки с фон Морта даже шляпа слетела. – Ищите обходной путь, я эту тварь успокою! Ах ты ж курва! – взревел Буран, когда хохочущий, точно его щекочут, Тертаррил полоснул когтями ему по щеке, и вонзил в его плечо под громкий крик боли ледяной кинжал. Элу растерянно посмотрел на Алексиса. Тот кивнул, и ранжеры кинулись назад. --- - Ты совсем не изменился, Висажж. Ну ни на йоту. Эндаймес прижмурился от искр, когда веер астральных кинжалов разбился о его барьер, сделав его значительно тоньше, и взмахом руки залатал пробоину в своей защите, тут же ответил ледяным копьём, которым промахнулся; оно рассыпалось в мелкое крошево, ударившись в стену напротив. - Как давно ты знаешь? - Это не было так уж сложно, - прищурился за маской Ларгентум и очертил рукой над своей головой полукруг, вооружаясь новыми кинжалами, что зависли над ним в ожидании приказа. – Уж слишком много совпадений. - Да? И каких же? - Редкостное стремление к истинному познанию… любовь к сделкам и спорам… да что я, в самом деле, ты даже рисунок на головохвостах скрыть не попытался. - А зачем его скрывать? – развел руками марон. – Моя воля – мы бы даже масок не носили. К чему они нам, если нас каждая собака во Вселенной знает? - И неприкрытая жажда власти, - закончил Ларгентум, с неприязнью глядя на Эндаймеса. – Только вот взялась ли она еще при твоем ученичестве? Или ее привил тебе Дираэль? - Она всегда была внутри меня, - перетек из одной позы в другую Висажж. – Как и внутри каждого Тертаррила. Посему мы и сошлись в конечном итоге. Но… не внутри Алукарда. Он единственный не хочет владеть. - Потому что Дираэль его обманул, - фыркнул Серафим. – Этот палач поднял его как нежить и сказал, что мы убили двойняшек. Не так-то просто сломать ревенанта, а? - Пожалуй. Обычно берут душу и кое-что в ней меняют - с вечным риском, что она отправится Пантеон веселить, но в том-то и беда, что кроме души у Алукарда ничего не осталось. - Конечно, Дираэль всегда делал немного сверх того, что собирался. Он ведь хотел обратить Элексиса еще при жизни, так? Ларгентум едва успел поставить щит от молниеносной, в буквальном смысле, атаки Эндаймеса, и толстый, с запястье самого Серафима, сгусток электричества с громким треском разбился о полупрозрачный экран с одной стороны, а горсть призрачных кинжалов о колонну и лезвие полуторника - с другой. - Так чья же была идея запереть его душу в доспехе с Фиалом? – снова спросил Ларгентум, решив пока щит не опускать. - Какой любопытный, - покачал головой Висажж, прогуливаясь вокруг бывшего наставника. – Ну хорошо. Я поделюсь секретом. Идея была Дираэля. Ну не хотелось ему терять своего ублюдского братца просто так. А ликбез провел Сониквант. Он по этим делам большой специалист. - А близнецы вам зачем? Они же разрушат всю вашу брехню Элексису. - А вот это ты уже сам узнаешь, Фенариус. А может быть, и нет. Не рассказывать же тебе все и сразу? Так будет неинтересно. - Ты всего лишь подтвердил мои догадки, ничего нового я от тебя не узнал. - Значит, никто и не в обиде. Надеюсь, когда я тебя выпотрошу, ты также на меня не обидишься? - Может быть, лишь чуточку. Эндаймес хмыкнул и пребразился. Ларгентум невольно сбился с дыхания. Конечно, то, что Висажж явно посильнее многих ранжеров на его памяти, он знал, но что аниформой его окажется атакор – огромная тварь с Пикселии с массивным, чешуйчатым, с кожистыми, перепончатыми крыльями, телом, с тупоносой, как у кошки, мордой с шестью красными глазами, с тремя, как у маронов, головохвостами, преобразованными в железы, что выстреливают едкой кислотой, с тремя хитиновыми когтями, прорывающими сталь, на каждой лапе, с клыками, перекусывающими средней упитанности марона пополам, с мощным хвостом с ядовитыми шипами и с великолепным нюхом, по которому сия животина находит добычу за пару десятков километров от себя – это было сюрпризом. И очень-очень неприятным. Серафим, не теряя времени даром, отскочил от выплюнутого комка кислоты и попятился. Силы очень быстро становились неравными. «Почему ты сопротивляешься? - прошипел в голове Ларгентума голос Висажжа, наступающий на него колоссальной грудой мышц и чешуи, каждый дюйм которых был пропитан жаждой крови. – Ты можешь куда больше, чем вот это убожество, что показываешь. Я это знаю, Дираэль это знает. А ты все противишься. Может быть... тебе нужен стимул?..» Сталкер зарычал, загнанный в угол, и атакор наконец бросился на него, растопырив когти. Пришлось рывком откатиться в сторону, броситься подальше от стены, пока Эндаймес, ревя, шипя от боли, оборачивался и встряхивал треугольной мордой. Плюнул кислотой, снова бросился, снова мимо, но успел пропахать сильной, с крючьями когтей, лапищей по бедру бывшего наставника. Хоть Ларгентум и был достаточно верток, чтобы уворачиваться от струй кислоты и мог отражать рывки и удары хвостом щитом, Висажж, теперь сводимый с ума, как настоящий атакор, запахом пролитой крови, без проблем изворачивался, неустанно рвался навстречу жертве в неутолимой жажде убийства. Головохвосты безжалостной твари были растопырены, как скорпионьи хвосты, то и дело они тянулись вперед, стараясь ухватить чересчур прыткую добычу. Эндаймес отдался духу своей аниформы сполна и дрался, как истинный Тертаррил - стремясь лишь уничтожить. Шкура атакора, которого столь близко воплотил Висажж, легко отражала то мелкое колдовство, которым Ларгентум пытался его замедлить или ошеломить, а сосредоточиться на калибр побольше сквозь боль, периодические рывки Тертаррила и его горячее дыхание в самую спину не получалось. Наконец, удача изменила ему, и удар длинным хвостом по ногам швырнул Серафима на пол навзничь, на мгновение вышибая из сознания. Откатиться было некуда: тут же по обе стороны грохнули тяжелые лапы, и прямо перед лицом распахнулась клыкастая треугольная пасть. Зажмурясь, сталкер сконцентрировался из последних сил, выцепил из памяти совершенно случайное воспоминание и, расчертив рисунок щита, "выстрелил" сложенными вместе указательными и средними пальцами вперед. Эндаймеса отшвырнуло, как тряпичную куклу, назад, ударило об стену, оставив вмятину, и с грохотом обрушило на пыльные скамьи. Внезапная боль выбила его из колеи, и из обломков Висажж, шатаясь, поднялся уже в своей форме. Но Серафим уже был на ногах. И, наконец раскрыв свои темные, практически черные фиолетовые крылья, начертил под вопль Тертаррила чары, которые надеялся никогда в своей жизни не использовать. --- Аксонна, тяжело дыша, бежала по лабиринту коридоров, едва не крича ругательства в голос: она поняла, что окончательно заблудилась. Даже зная, что шанс того, что ее услышат, ничтожно мал, а того, что услышат друзья, и того меньше, она вопила их имена, зовя, до фальцета, до хрипа, пока не разрыдалась, сжавшись в комочек, в углу. Ей было страшно, безумно страшно, стены давили на нее, грозясь расплющить в кровавое пятно, воздуха катастрофически не хватало. Ужасная мысль схватила анфорку за горло: она осталась одна. Ларгентум убит Эндаймесом, остальных тоже прикончило неведомое нечто, крошку Ларанай больше никто не спасет, больше Ирайдвар и Рунаран не видят свою единственную, горячо любимую малышку. Так не должно быть… просто не должно. Слезы полили из глаз с новой силой. Это все она виновата. Она завела их сюда. Она обрекла их на мучительную – а судя по краткому знакомству с Тертаррилами, иной от их рук быть не может – смерть, провалила первую миссию, провалила все, что только можно провалить. Даже сама забрела в неведомую даль. И она тоже тут умрет, умрет, как умерли все остальные. «Помогите!..» Аксонна, шмыгнув носом, подняла голову. Что это? Может быть, показалось? Но призыв о помощи повторился, отдавшись эхом в голове, поскольку был произнесен, как и в первый раз, мысленно. Это телепат? И почему просит помощи? Тембр передачи совершенно не такой, как у Ларгентума или кого-либо на ее памяти, кто использовал телепатическую связь в общении с ней. Хотя… кроме Фенариуса и... Алаэнора пару раз с ней таким образом никто и не разговаривал. В передаче послышался плач – не раздельные слова, но всхлипы и шмыгания. Кто-то все еще пленник этого места. И этому кому-то необходима ее помощь. «Прошу тебя, успокойся, - послала как можно более мягкую волну Аксонна. – Я тебя выручу. Где ты находишься?» «Я… я не знаю… пожалуйста, помогите! Я хочу домой…» «Говори со мной и старайся не прерывать передачу, я попытаюсь тебя отследить, - попросила Аксонна, вытирая нос и поднимаясь на ноги. В конце концов, даже если она осталась одна, это не повод ныть. Кого-то Тертаррилы даже в клетку посадили, вот уж кому и следует плакать, так это… ему или ей? Прислушавшись к всхлипам «абонента», анфорка поняла, что это существо женского пола, и ласково спросила: – Как тебя зовут?» «Ларанай. Но мама и папа называют меня Лара». Сердце ушло куда-то в пятки. «Ларанай… красивое имя. А меня зовут Аксонна. Но можно и Акси». «Акси… тоже красиво!» «Лара, скажи, пожалуйста, мне одну вещь. Тебя ведь не просто так сюда привезли? С тобой что-то делали? И кто?» «Мне сказали, чтобы я молчала. Но мне было страшно. Я плакала и звала няню, звала маму и папу, но никто не пришел. Я пугалась и плакала. А потом я заснула и проснулась где-то еще. Там был кто-то... он тоже улыбался и говорил, что все прошло хорошо. У меня очень болела голова, и я опять плакала. А потом… услышала голоса. В моей голове. Я плакала и просила их уйти, но они не слушали…» Следуя по коридорам за усиляющейся передачей, Аксонна чувствовала, как с каждым словом Ларанай грудь ее словно колет холодной и острой иглой. Она понимала, о чем говорит девочка. Она сама это пережила когда-то. Когда в ней проснулась сила, которую стремился заполучить «Вектор», анфорка чувствовала то же самое. Очень болела голова, до слез, а потом в ней поднялся гомон голосов, говоривших сразу, непонятно что и, казалось, нескончаемо. Потом все успокоилось, и очень скоро она поняла, что может заставлять других слышать то, что она думает. Если бы не стирающая память и подавляющая волю дрянь, которую ей кололи, она могла бы выворачивать чужой разум наизнанку, убивая всякого, кто причинял ей боль. Ларгентум высказался однозначно касательно этого момента, когда они приступили к ментальным тренировкам. Телепатическая архитектура, как он выразился, Аксонны ему не понравилась от слова совсем, и они, как договорились, почти двое суток непрерывно ломали старые установки "Вектора". Ну... как, они. Он ломал - очень осторожно, по чайной ложке, чтобы не сломать ей разум, не превратить в пустую оболочку. Она рыдала и выла от боли, как дикое животное, корчилась и билась в руках наставника, ее рвало, ломало, из носа и ушей лилась кровь, но сталкер не отпускал ее и заново строил новые границы, новые барьеры - не искаженные насилием и травмами, но чистые, голые, свободные от условий, которые могла потом поставить она сама. Она неделю потом лежала безжизненным пластом у него, взявшего неделю отпуска, дома под капельницей и буквально не могла думать. Элу и Дайвер чуть с ума не сошли от беспокойства, но что они могли сделать. Крики Авака по этому поводу Аксонна тоже помнила. Но она сама доверилась Ларгентуму в этом вопросе. И он сделал всё так, как было нужно, даже больше. И только на восьмой или девятый день, когда архитектура наконец встала на место и прижилась, она как никогда ясно почувствовала прикосновение мыслей сталкера - и не как тычки ножей в кору мозга, как раньше, но как дуновения теплого ветра. Он сидел у кровати, где она лежала, на полу, и мысленно звал ее. И Аксонна откликнулась. «…а потом я поняла, что рядом есть кто-то другой! То есть, ты! И позвала тебя», - закончила Ларанай мыслью, звенящей от радости от того, что скоро все закончится. Аксонна подошла к двери, за которой шла передача, и ощупала кодовый замок. Кодов для ручного открытия она не знала, а кодовая карта была выброшена пару лет назад. Оставался один выход. «Лара, если ты рядом с дверью, то лучше отойди». «Я не рядом с дверью, я в уголке!» Кивнув себе самой, Радуга навела руку на дверь и зажмурилась, сосредотачиваясь. Хоть Ларгентум и говорил, что деформацию силой собранного заново буквально по кусочкам разума ей делать пока не стоит, сейчас это умение очень требовалось. И Аксонна была уверена, что у нее получится. Убедившись, что дверь достаточно крепко захвачена ее разумом, анфорка закусила зубу и сжала пальцы. Металл с жутким визгом и лязгом сжался, словно бумага, и девушка отбросила искореженную дверь в сторону. Разум не сломался, хоть голова и заныла тихонько, и анфорка всё-таки засчитала это в небольшую победу. - Лара, где ты? – позвала она уже голосом, и послала один из своих шариков-иллюминатов осветить маленькую комнатку, вытирая рукавом кровавую каплю под носом. – Это я, Акси! Где-то что-то громыхнуло, да так сильно, что Аксонна свалилась с ног – настолько задрожал пол. Нервы по всему телу тут же словно калёным железом обожгло от ощущения выплеснувшейся сырой, как будто бы дикой магии, и Аксонна сжалась в комок, беззвучно крича. В комнатке что-то с грохотом упало, и послышался детский плач. - Лара! Аксонна кое-как вывернулась, сплюнула кровью, дрожа, поднялась на ноги и кинулась в комнатку, чтобы разгрести завал. Откинув очередную увесистую железяку, она разглядела четыре синих огонька – два побольше и два поменьше. Аксонна протянула руку Ларанай, стараясь улыбаться ей как можно ласковей. - Не бойся. Я отведу тебя к маме и папе. Малышка осторожно протянула лапку с тоненькими пальчиками, аккуратно, но необычайно крепко сжимая палец анфорки. - А-си? – тихо спросила девочка. Совсем маленькая, говорила она еще очень плохо. - Да, Акси. Ларанай хотела еще что-то сказать, но вдруг расширила глазенки и с писком кинулась опять в железяки. - Лара! Куда же ты… - пошевелила железки, чтобы вытащить малютку, Аксонна. - Здесь нет ничего страшного! - Если ты так думаешь, то ты аж вдвойне глупее, чем я думал, - произнесли позади. Радуга обернулась, как ужаленная, но сильный удар в грудину швырнул ее назад. Впрочем, она успела увидеть в последнем свете своих же иллюминатов анфора, что это сделал. Холодные, как сталь, серые глаза, довольная ухмылка, отметина на щеке в виде латинской буквы «вэ» или римской цифры пять. Вега.