Первое правило Компании

      Руфус не любил женщин. Он считал их лживыми коварными созданиями, только и ждущими, как бы урвать свой кусок от того, на что они не имеют права, и в основном предпочитающими действовать подло, играя на низменных желаниях обеспеченных мужчин. В прошлой жизни, еще при отце, он на таких насмотрелся предостаточно. Даже мать, по рассказам, не интересовалась им, используя только как рычаг давления на любвеобильного Президента, пока, наконец, Артуру это не надоело, и он не предпочёл избавиться от проблемы её докучливых требований классическим радикальным методом. Многочисленные секретарши и администраторши были не лучше. На подрастающего наследника они смотрели с алчностью сорок, увидевших бриллиант, и Руфус, достаточно быстро это раскусив, вдоволь издевался над ними, заставляя терпеть весьма злые и неприятные выходки, на которые он всегда был мастером. Может быть, они и правда считали, что умилившись их стойкостью и послушанием, молодой принц снизойдёт до какой-нибудь терпеливой дурочки, проникнется уважением и приблизит к себе. Но это только укрепляло Руфуса в уверенности, что все окружавшие его женщины были жадными стервами, готовыми ради денег даже на самоунижение.       Вот Елена, к примеру, являлась в первую очередь боевым товарищем. Тоже не особенно гениальным, но верным и упрямым - почему-то именно эту черту характера нетерпимый к людям Руфус уважал сильнее прочих. И лишь во-вторых - женщиной, первой и единственной на счету нового Президента Шин-Ра, достойной представительницей своего рода.       Достойная представительница своего рода, словно почувствовав, что мысли Президента заняты не кем-нибудь, а именно ей, вызывающе виртуозно приблизилась, покачивая бёдрами, обтянутыми короткой мини-юбкой, и подала своему шефу высокий бокал с виски, пополам с тоником, игриво подмигнув при этом.       ― Не переигрывай, ― сквозь зубы пробурчал Руфус, косясь в сторону, где за происходящим азартно следили вездесущие журналисты.       ― Слушаюсь, босс, ― кивнула девушка, и перехватив поднос подмышкой, так же развязно вернулась к освещённому многолюдному бару, лавируя между сотрудниками Компании и почётными гостями. Огромный, разбитый под самой крышей центрального здания офиса зимний сад был заполнен ими больше, чем наполовину, и маленькие банкетные столики с закусками опустошались так быстро, что официантки не успевали заставлять их новыми тарелками и напитками. Конечно, на самом деле чужих людей здесь не присутствовало, и роль прислуги исполняли не кто иной, как переодетые сотрудницы Отделов, но мало кто знал об этом.       Боевой товарищ Елена, вновь с кем-то флиртуя на ходу, загрузила новый поднос фужерами с напитками и незаметно растворилась в кучке приглушённо шушукающихся у стены вутайских гостей, делегация которых прибыла только вчера для обсуждения взаимоотношений между странами. Любые гости - это всегда сперва шпионы, а уже потом дипломаты и послы, а Руфус любил узнавать о тайных намерениях до того, как эти самые намерения выльются в заговор или открытое противостояние.       Ещё где-то там виднелась черноволосая голова Ценга, не преминувшего выразить своё почтение западным гостям, и Руфус окончательно скис от мысли, что все самые доверенные его лица оставили своего босса в одиночестве на весь этот длинный вечер. Тем более, что Руд возглавлял службу охраны и не стремился к общению в принципе, а Рено не было видно вовсе, и только от дальних столиков, где вдоль прозрачных, до самого пола застеклённых стен стояли уютные кушетки, доносился многоголосый говор и смех - преимущественно женский - прямо указывающий на то, что рыжий Турк уже нашёл себе увлекательную компанию.       Нет, конечно, совершенно одного Президента не оставили, но право, лучше уж бы это было так.       О Сефирота волна людей разбивалась, как о подводную скалу. Непугливых и неубиваемых журналистов с репортёрами вряд ли что могло остановить, но и эти, в высшей степени самоотверженные люди, облепившие поначалу среброволосую звезду приёма, недолго терпели его отвратительный характер. Руфус Сефирота, впрочем, понимал. Вопросы, которые папарацци задавали, были по большей части бестактны – Президент и сам не избежал подобных в самом начале вечера, когда впервые дорвавшиеся до сугубо внутренней вечеринки Шин-Ра представители СМИ чуть не растерзали его на части. Но если Руфус обязан был изображать гостеприимного хозяина, и не мог послать журналистов на три вутайских иероглифа, то Сефирот мог себе позволить и не такое.       К его чести, к подобному генерал не прибегнул. Но любезный до оскомины, ироничный до сарказма и предупредительный до какой-то скрытой издёвки, он одаривал репортёров таким многообещающим взглядом и широкой хищной гримасой улыбки, что те как-то сами собой отваливались, едва разродившись вопросом-двумя.       Руфус даже смутно завидовал такому полезному умению.       Другие ценные сотрудники и друзья Компании - а по настоянию Рива Туэсти, сюда были приглашены даже маломальские руководители отраслей – не вызвали особенного ажиотажа, но некоторые совершенно определённо на него напрашивались. Кто-то, дабы привлечь к себе внимание, обронил фразу, что обновлённая Компания готова вот-вот раскрыть тёмные секреты и тайны предыдущего руководства, и репортёры уцепились за неё с хваткой голодного волка. Кем был тот недальновидный, Руфус не видел, но не сомневался, что переодетые обслуживающим персоналом Турки не пропустят ни единого слова, даже брошенного вскользь...       Сладкие мечты о том, как Президент отомстит говорливому сотруднику, были прерваны в самом начале. Растолкав спины почётных гостей – всех, как один в чёрных смокингах и торжественных вечерних нарядах – перед Руфусом возник весьма представительный, сухопарый и невысокий, но очень желчный на вид старик в обнимку с двумя фигуристыми красотками лет двадцати пяти, выше его головы на полторы. Девушки белозубо скалились, стреляя глазками налево и направо в очарованных ими гостей, но своего седого покровителя покидать явно не собирались. Одна из них, блондинка с высокой причёской и зелёно-голубыми, по-лисьи вытянутыми к вискам глазами, облачённая в вечернее, вызывающе-алое платье с разрезом до бедра, ещё и подмигнула Руфусу, игриво трепыхнув ресницами. Другая, очень похожая на неё томная очаровательная шатенка с отливом в шоколад, в таком же откровенном наряде, но уже лилового оттенка, только склонила голову к плечику, словно оценивая оказавшегося перед ней Президента. Те же зелёно-голубые глаза, правда, кажущиеся более светлыми из-за контраста с волосами, мерцали выжидательным предвкушением, как у волчицы, притаившейся в засаде.       Впрочем, это ощущение засады чётко прослеживалось абсолютно у обеих дамочек и Руфус, давно приученный смотреть в самую изнанку внешности, мгновенно понял, что образ игривых, падких на приключения куртизанок – всего лишь удобная маска.       Кажется, сегодня кто-то тоже решил поживиться чужими тайнами.       ― Добрый вечер, мистер Президент, ― поздоровался старик, сверкнув линзами толстых круглых очков, делавших его похожим на сову. Похоже, он был явно доволен впечатлением, которое производили его спутницы. ― Прекрасная вечеринка. Приятно видеть, что Компания не чурается простых человеческих развлечений. Ваш отец терпеть их не мог.       ― Да, я знаю, ― кивнул Руфус с вежливой улыбкой. ― И именно поэтому я планирую одним приёмом не ограничиваться. Добрый вечер, доктор Хайт. Приятно видеть, что и вы, в ваши девяносто, не забыли, что это такое.       Старик польщённо хмыкнул, словно ему сделали до крайности приятный комплимент, и перевёл взгляд на своих подруг, притянув их к себе за талии.       ― Позвольте представить моих дочерей, Джулию и Анну. Работают в отделе развития медицины. Ну, иногда работают, ― он поперхнулся смешком и девушки совершенно одинаково заулыбались, щуря лисьи глаза, ― когда не дерутся за право возглавлять его.       ― Весьма приятно, ― поклонился Руфус, не испытывая никакого укора совести от такого вранья. В конце концов, он вежлив и только.       Девушки заулыбались ещё шире. Блондинка, что первая кивнула на представление имён, похоже особенно им заинтересовалась – Президент просто-таки видел, как она просчитывает выгоду от знакомства и дальнейшего сближения, да и откровенный вид её нельзя было истолковать иначе. Шатенка ограничилась лишь кивком, но тут взгляд её скользнул вбок и вверх и тщательно замаскированное равнодушие в её глазах мгновенно сменилось восхищением и непритворной очарованностью.       Руфус не успел отреагировать, как за спиной внезапно возникло ощущение близкой опасности, и только всей своей силой воли он сдержался, чтобы не шарахнуться в сторону.       ― Хороший вечер, господа, ― донёсся до его слуха приятный баритон и Руфус конечно же разозлился на себя за эту непроходящую и не поддающуюся контролю реакцию. ― Моё почтение, дамы. Не возражаете, если я присоединюсь к вашему разговору?       Надо же, Сефирот мог быть вежливым! Хотя надо думать, ему это давалось тяжело. Руфус скрыл заминку за покашливанием и неторопливо обернулся к выросшему за спиной сильверхэду.       ― О, генерал. Сманиваете прекрасных незнакомок у своего, и без того заскучавшего начальства?       Зелёные глаза напротив прищурились, оценивающе глядя на Президента. В них не было угрозы, скорей даже наоборот – приветливая доброжелательность, но не отомстить за свой испуг Руфус не мог.       ― Я подумал, что Президенту будет слишком жирно, ― Сефирот растянул губы в улыбке, делая шаг вперёд и по очереди приветствуя девушек. ― Доктор Хайт, очень рад. Видел вас на прошлой неделе в городе. По-прежнему практикуете?       Профессор философски пожал плечами, но Руфус заметил, как пронзительно-заинтересованно сверкнули маленькие чёрные глаза за стёклами очков.       ― Безделье убивает. Научный отдел настраивает оборудование, а это песня долгая. Так что у меня есть время несколько раз в неделю заглянуть в городские больницы. Ну и преподаю немного. Сейчас с хорошими врачами трудно, так что даже краткие курсы по хирургии приносят приличную пользу.       Сефирот заинтересованно поднял брови. Да Руфус и сам несколько изумился. На его, достаточно искушённый взгляд, едкий и склочный старик мог быть уличён во многом, но точно не в подобном альтруизме.       ― Как вам мои девочки? ― вновь вскинулся доктор Хайт, видя, что беседа уходит прочь от его драгоценных спутниц. К счастью, теперь вопрос относился к Сефироту. Шатенка в лиловом – кажется, Анна – всё не сводила с него широко распахнутых глаз, бесспорно очарованная его широкими плечами и военной выправкой. Светло-серый строгий костюм подчёркивал его фигуру и высокий рост, да и обаяние сознающего свою привлекательность мужчины просто хлестало через край, так что Руфус девушку вполне понимал.       Ещё как понимал – подумалось ему с усмешкой.       Сефирот коротко улыбнулся, словно собираясь отвесить комплимент-другой, но вдруг замер и нахмурил брови, непонимающе переводя взгляд с одного миловидного личика на другое. Руфус с недоумением проследил за его взглядом, но ничего такого не обнаружил и постарался придать лицу максимально бесстрастное выражение.       ― Что-то не так? ― спросил доктор Хайт, коварно улыбаясь.       ― Вы ведь не дочери ему? ― полуутвердительно заметил Сефирот, обращаясь к блондинке, глядевшей на него с игривым вызовом. ― И не сёстры. Хотя и очень похожи.       ― Вы проницательны, ― неожиданно глубоким томным контральто ответила та после паузы и вновь улыбнулась – как показалось Руфусу, открыто и слегка виновато.       ― Люди принимают нас за близняшек, ― в тон "сестре" добавила темноволосая. Так, что закрыв глаза можно было подумать, что говорил один человек, без пауз, свойственных диалогу. ― Мы даже покрасились...       ― Чтобы различаться, ― уточнила блондинка. И с видимым удовольствием, внимательно глядя на реакцию мужчин, призналась. ― Мы клоны.       ― Блять, ― коротко резюмировал Сефирот.       Профессор Хайт хрипловато рассмеялся.       ― Кто бы говорил, мистер Солджер!       Руфус вновь всмотрелся в лица девушек, ища то, что натолкнуло сильверхэда на сомнения. Вообще, Президент плохо различал лица людей. Точнее, он их не запоминал настолько, чтобы утрудиться возможностью распознать их в дальнейшем. То, что похожие "сёстры" были копиями друг друга, действительно маскировалось причёской и макияжем, но вот сейчас он заметил под левым глазом Анны две крошечные, едва видимые родинки. Руфус перевёл взгляд. У блондинки оказались точно такие же, в том же месте, хоть и тщательно заретушированные пудрой, и насколько Руфус знал, даже самые похожие близнецы не могут похвастаться одинаковыми отметками на коже.       Впрочем, возможно Сефирот ещё каким-то своим дополнительным чувством определил необычность девушек, но Президента это мало волновало. Клоны и клоны. Не видел он их до этого что ли?       ― Я вам ручаюсь за их адекватность, ― просмеявшись, успокоил мужчин доктор, снова покровительственным жестом обнимая "деток" за талии. ― Самые обычные люди. Без этих ваших генных мутаций. Я ведь уже говорил, все идеи, которые воплощал наш общий знакомый, уже давно были мной апробированы. Но проницательность ваша и правда поражает, ― он уважительно кивнул Сефироту. ― Я догадывался, что вы ещё не раз удивите меня, когда выбивал из него ту сыворотку – на основе ваших же, кстати, стволовых клеток. И вы меня не подводите.       ― Вы меня захвалите, ― неприязненно заметил бывший Солджер, перехватывая с подноса у прошмыгнувшей мимо официантки бокал с шампанским. Девушка тут же притормозила и с улыбкой предложила компании выбрать напитки и себе, но остальные отказались.       ― Не хотите ли как-нибудь заглянуть в Отдел? ― доктор Хайт как всегда проигнорировал недовольство среброволосого генерала, загадочно поблёскивая глазами поверх очков. Сефирот смерил его взглядом, весьма близким к ужасу и возмущению, но, увы, он не достиг цели. Только Анна понимающе хихикнула, прикрыв ладонью в длинной батистовой перчатке маленький аккуратный ротик.       ― Не хочу, ― бросил Сефирот всё же, скорее потому, что Руфус тоже смотрел на него, улыбаясь своей привычной, едва заметной змеиной улыбкой, которая до предела раздражала его недоброжелателей. Конечно, Сефирот не был его недоброжелателем, и даже возможно, один из немногих мог как раз-таки его во многом понимать, но у Руфуса никак не получалось простить генералу тот факт, что он всё ещё не мог справиться с безотчётной паникой в его присутствии. Потому что это означало, что Сефирот имеет над ним некую власть, а власти над собой Руфус не терпел.       Всё же Президент владел собой очень хорошо, и ничего не отображалось в прозрачных серых глазах даже тогда, когда Сефирот с плохо скрываемым раздражением перевёл на него взгляд. Похоже, он уже пожалел, что решил подойти ближе, когда его исподволь охраняемый объект включился в диалог со старым профессором.       В этот момент со стороны послышались зовущие оклики, и подняв голову, Президент увидел Рено, неистово машущего ему рукой. Рядом с ним, почему-то, не оказалось толпы поклонниц, да и сам рыжий выглядел больше озадаченно, нежели восторженно, так что Руфус решил, что его поведение было не простым привлечением внимания и желанием распить на брудершафт.       ― Прошу прощения, обстоятельства разводят нас, ― Президент протянул руку девушкам и кивнул доктору. Сефироту и того не досталось, впрочем, они и не прощались – вечеринка рисковала затянуться до рассвета.       Доктор проскрипел что-то прощально-вежливое, но Руфус не дослушал, быстрыми шагами отходя к Рено и наконец-то вдыхая полной грудью, словно избавляясь от какого-то гнетущего влияния.       Бахамутов Сефирот... Когда же я перестану бояться тебя до дрожи в пальцах?       В отличие от Руфуса, при всей своей внешней невозмутимости, Сефирот не умел прятать чувства, особенно негативные. Наверное, это выглядело смешно со стороны – малейшая неудачная фраза вызывала в нём возмущение и какую-то детскую обиду, проявляющиеся в мгновенно портящемся настроении. Но рядом с ним не было человека, способного прямо указать на это, или хотя бы просто успокоить замечанием, что никто не хотел его ни в чём упрекнуть. Руфус же...       Сефирот проводил его настороженным взглядом, но увидел, как Рено за спиной Президента показывает успокаивающий жест, и слегка расслабился. Рено можно было доверять.       ― Не удаётся отдохнуть даже на празднике? ― сочувственно спросил профессор, проследив этот взгляд и сделав правильные выводы. ― Конечно, такая значимая фигура... Но кажется, вы не очень-то любите его.       ― Разве это имеет значение? ― Сефирот нахмурился, но потом отвесил себе мысленного пинка и усмехнулся. Демонстративный негатив был признаком слабости. Не стоило позволять ему прорываться на поверхность. ― Мы должны заботиться о Президенте и охранять его.       Доктор помолчал, по-старчески пожёвывая губами. В его хитрых глазах тлело какое-то непонятное выражение, но что это было, Сефирот разгадать не мог. Девушки рядом молчали, как хорошо воспитанные телохранители, не встревая в разговор, и Сефирот вдруг снова почувствовал себя подопытным образцом под лупой микроскопа.       ― Ну да. Правильно. Забота о благе Компании превыше всего. ― Доктор кивнул, словно в ответ каким-то своим мыслям, и, освободив левую руку, взглянул на часы, плотно обхватившие сухопарое жилистое запястье. ― Ну что же, не стану больше надоедать своими вопросами, мистер Солджер. Уже почти одиннадцать, а завтра с утра у меня важная операция, так что вынужден откланяться. Был очень счастлив встретиться с вами. Ходили слухи, что вы так и не найдёте в себе решимости вернуться под крыло Компании?       ― Вот как? ― снова усмехнулся Сефирот, чувствуя, как тяжело даётся ему эта вежливая незаинтересованность. ― Приятно рушить чужие ожидания.       ― И не говорите, ― самодовольно хехекнул доктор Хайт. ― Это то, что вы умеете просто превосходно.       Сефирот иронично изогнул бровь, поднося фужер ко рту.       ― Звучит так, будто это плохо.       ― Ну что вы. У вас вообще масса талантов, нужно ими гордиться. В частности, я слышал, что вы неплохо обольщаете женщин.       На несчастье Сефирота, он-таки успел пригубить шампанское.       ― Неужели это не так? ― хитро поинтересовался доктор, глядя, как пытается не раскашляться подавившийся генерал. ― В Мидгаре, в своё время, у вас был целый фан-клуб из особ самого различного возраста, и некоторые из них рассказывали совершенно потрясающие вещи.       ― Не сочтите за бестактность, но мне кажется, для вашего возраста вы слишком много внимания придаёте этой теме. ― Сефирот очень попытался не заострить внимание на последней фразе, прекрасно понимая, что заскучавший от официоза профессор просто пытается расшатать его и без того нестабильное состояние. Но оказалось, что этот неуместный разговор всё же был прелюдией к чему-то иному, потому что Хайт вновь взглянул на наручные часы и легким шлепком послал своих очаровательных и молчаливых спутниц вперёд.       ― Всё может быть. И всё же я на правах старого приятеля хочу попросить вас об услуге. Присмотрите за этими красавицами хотя бы до полуночи. Потом за ними приедет такси.       Джулия и Анна обратили на Сефирота одинаковый нежный и одновременно алчный взгляд, и тому ощутимо стало не по себе.       ― Вообще-то мне есть за кем присматривать на этой идиотской вечеринке, ― всё-таки раздражение вновь пробралось в голос, но Солджер не почувствовал укора совести. Ему и мальчишки-Президента, шарахавшегося от него по всем углам, за глаза хватало.       ― Ну же, сделайте мне приятное, ― сверкнул доктор глазами, довольно скалясь. ― Хотя бы в благодарность. Вы же сегодня вроде бы одиноки. Они составят вам прекрасную компанию.       Но я не одинок, мысленно вскликнул Солджер, сам того не зная, повторяя отчаянный ищущий взгляд Руфуса поверх голов праздных гостей, наводнивших зал. Но точно так же никого искомого не увидел и со вздохом, призванным изображать галантное согласие, пожал доктору протянутую руку.       Хайт ушёл, моментально затерявшись за спинами людей. Девушки-клоны стояли перед генералом недвижно, как роботы, и только следили глазами за тем, как он вновь окидывает банкетный зал внешне равнодушным взглядом.       ― Это мы основали ваш фан-клуб в Мидгаре в девяносто втором году, ― томно произнесла одна из них. Вроде бы Анна, а Джулия поддержала её кивком.       Сефирот окончательно уверился, что в одиночестве его больше не оставят.       ― Неужели это кому-то было интересно? ― усмехнулся он, предлагая девушкам руки и те с удовольствием взяли его под локти с разных сторон. Невдалеке выделялась неоновая подсветка бара, возле которой устроился ненавязчивый, но довольно приятный на звук джазовый квартет, и Сефирот решил, что, в общем, компания это действительно не так уж и плохо.       ― Ну конечно интересно! ― с радостным смехом отозвалась блондинка, когда генерал потянул их обеих в сторону бара. ― Первое правило женщины – не пропустить восходящую звезду потенциального героя. Вдруг удастся заполучить его себе в женихи?       Сефирот легко улыбнулся. Скромностью девицы явно не страдали и это ему нравилось.       ― Женщины от века падки на военных, ― поддержала сестру темноволосая Анна, томно трепыхнув ресницами и лучась совершенно непритворным удовольствием от того, что идёт под руку с легендой Компании. ― У вас есть подруга или невеста? Не может быть, чтобы ваше сердце до сих пор никто не завоевал.       ― Увы, работа почти не оставляла мне времени на романтические отношения, ― с притворным смирением вздохнул Сефирот. Несмотря на все его тёмные предчувствия, вести разговор было приятно. Краем глаза он заметил пробирающегося следом за ними невысокого крупного мужчину в коричневом полосатом костюме с бейджем представителя СМИ на груди, и с трудом сдержал ухмылку. Перед началом вечера ему было настоятельно рекомендовано продемонстрировать себя с самой обыденной человеческой стороны и, кажется, с этим он справлялся неплохо.       ― Как? ― Анна изумлённо округлила глаза, повернув к нему голову. ― Хотите сказать, вы ни разу...       Солджер возблагодарил небеса, что хотя бы сейчас не пил шампанское – фужер так и остался у колонны. Иначе точно подавился бы.       ― Вы же основали мой фан-клуб, ― с усмешкой передразнил он. ― Вы же всё обо мне должны знать.       ― Мы не лезли в вашу личную жизнь, ― обиженно надула губки Джулия, но глаза её были теплы.       ― Точнее, нас не пускали, ― в тон ей вставила Анна.       ― Должно же быть что-то святое для нас у нашего кумира, ― хором произнесли они и рассмеялись. Прозвучало это как старая шутка, известная лишь им двоим, и Сефирот улыбнулся, не сдержавшись. Определённо, девчонки импонировали ему всё больше.       ― В любом случае, моя личная жизнь закончилась почти восемь лет назад, ― припомнил он, добавляя в голос иронии, и махнул рукой, привлекая внимание бармена, когда вожделенная стойка оказалась прямо перед ними. Удивительно, но людей здесь было немного – основная масса кучковалась вокруг того самого джазового оркестра, как будто разговаривать, перекрикивая друг друга и музыку, гостям нравилось больше. ― А потом у меня был творческий отпуск и мне стало уж точно не до отношений.       ― О, так место вакантно? ― коварно улыбнулась Анна, элегантно устраиваясь на высоком барном стуле и принимая от бармена экзотически выглядевший коктейль.       ― А вы хотите попытать счастья? ― усмешка Сефирота почти отразила её собственную, скрывая непозволительную заминку генерала. Девушка вскинула тонкие брови, но не ответила, весьма двусмысленно обхватив губами изогнутую трубочку в своём коктейле и не сводя с Солджера ироничного взгляда.       ― Не верьте ей! ― произнесла устроившаяся напротив Джулия, с наигранным возмущением в голосе. ― Она завтра же возобновит рассылку по всей Компании и за её пределами.       ― Ничего подобного! ― вскинулась шатенка. ― Это ты взламывала информационную базу и рассылала подписчикам эсэмэски.       ― Но это же была твоя идея!       ― Но это же ты всё придумала!       ― Тихо, девочки, ― рассмеялся Сефирот. Кажется, он начал понимать, что имел в виду доктор Хайт, когда просил "присмотреть за ними". ― Если для вас это так важно, я совершенно свободен. Но я не собираюсь пока подыскивать очередные отношения. Меня ждёт очень много работы в ближайшие месяцы.       Сёстры замолчали так внезапно, словно именно этого и ждали, и совершенно одинаковыми движениями занялись своими коктейлями. Сефирот внимательно посмотрел на то, что предложили ему, но подумав, отказался. Сёстры явно унаследовали от своего "отца" его острый язык и бесцеремонную манеру задавать вопросы, и рисковать больше не хотелось.       Внезапно ему показалось, что кто-то пристально смотрит в затылок. Солджер был в первую очередь воином и если бы не умел чувствовать такие взгляды, он бы давно пал где-нибудь в Вутае от руки знаменитых своим мастерством ниндзя. Но оглянувшись, он никого не заметил. Всё те же праздные незнакомые лица гостей, серьёзные официанты из младшего набора Турков, да вдалеке у стеклянной стены, выходящей на неосвещённую длинную лоджию, уставленную пальмами и цветами, Руфус с Рено в компании ещё одной молодой особы что-то сосредоточенно обсуждали.       Сефирот чуть заметно пожал плечами и отвернулся. Но на душе почему-то стало неуютно.       ― Так какие девушки вам нравятся? ― продолжила Анна, словно и не было никакого спора. ― Если хотите, это останется только между нами.       ― А вы действительно собираетесь возобновлять рассылку? ― подняв бровь, ответил вопросом же Сефирот, вспомнив, как когда-то давно о чём-то подобном говорил Зак, на телефон которого периодически приходили странные сообщения вроде того, каким шампунем генерал предпочитает мыть голову, и прочей ерунды.       ― Если вы не против, ― подтвердила женщина с улыбкой.       Солджер внимательно оглядел обеих сестёр, маскируя за этой выжидательной паузой острое волнение.       Не говорить же им в самом деле, что женщины действительно никогда не интересовали Сефирота настолько, чтобы говорить об отношениях или хотя бы сексуальной привлекательности. То есть, он бесспорно ценил эффектную внешность, острый ум и некоторые черты характера, свойственные слабому полу, но в его жизни в принципе было не так много женщин, чтобы можно было из них выбирать. А вот мужчины были. И, как правило, они разыскивали его сами. А разыскав, делали своей собственностью окончательно и бесповоротно, и нельзя сказать, чтобы Первому Солджеру это не нравилось.       Хотя если вспомнить ту рыжую сволочь...       Девушки смотрели на него одинаковыми предвкушающими взглядами, и Сефирот понял, что его следующие слова непременно попадут в ту пресловутую рассылку.       ― Ну, последняя моя... пассия... была стервой, ― почти не покривил душой он. ― Красивой, своевольной и с неимоверным самомнением. Но любил я её не за это, ― добавил он торопливо, видя, как заговорщически переглядываются сёстры за барной стойкой.       ― А как она выглядела? ― с интересом спросила Джулия, безотчётным жестом накручивая на палец длинную прядь блестящих золотистых волос, собранных в высокий хвост на затылке.       Этот вопрос был сложнее. Врать Сефирот не любил, да и не особенно умел, зная, что впоследствии обязательно забудет, о чём говорил.       Да бахамут подери, почему он вообще должен был рассказывать им подобное?       ― Внешность не главное, ― усмехнулся он в ответ на свои мысли. ― С ней было комфортно, несмотря на то, что каждый день примерно два или три раза меня посещали мысли о жестоком кровавом убийстве. Это было, конечно, минусом, но она вовремя умела становиться такой послушной очаровашкой, что рука уже не поднималась.       ― Но поднималось кое-что другое, ― со значением добавила Анна.       ― Ну, как вариант, ― согласился Сефирот со смехом.       ― А она была блондинкой или брюнеткой? ― спросила Джулия с предвкушением на лице.       ― Рыжей, ― содрогнулся генерал, заработав два разочарованных взгляда. ― Ужасно. Была бы брюнет...кой, мне бы нравилось гораздо больше.       ― Ага, значит всё-таки брюнетки! ― Анна восторженно показала язык сестре. ― А почему вы расстались? Устали выносить её ревность и притязания?       ― Не совсем, ― улыбнулся Сефирот несколько грустно. ― Скажем, её дух соперничества победил чувства.       ― О, я понимаю, ― неожиданно серьёзно кивнула Анна. ― Рядом с таким мужчиной нужно быть лучшей из лучших. И иногда в процессе достижения этой цели забывается то, ради чего, собственно, и появляется эта самая цель.       Солджер пожал плечами, равнодушно отводя взгляд от шатенки на стойку бара, где ровными рядами стояли изрядно опустевшие бутылки с довольно дорогим спиртным. Удивительно, но ему действительно было всё равно. Он давно об этом не вспоминал и сейчас был по-настоящему удивлён тем, как легко и просто было рассказывать о минувшем.       Ещё удивительней было другое. Почему он рассказывал об этом случайным знакомым в баре, пусть и в торжественном зале Компании? Даже Винсенту он никогда не говорил о своих близких отношениях с кем бы то ни было. Впрочем, тот и не спрашивал, а без нужды ворошить не особенно приятное прошлое Сефирот не видел смысла.       Винсент был другим. Совершенно другим...       ― Вспомнили что-то приятное? ― лукаво спросила Анна, внимательно следящая за изменениями на лице среброволосого генерала, и тот обратил внимание, что ни с того ни с сего расплылся в мечтательной удовлетворённой улыбке – первой естественной улыбке за весь этот бесконечный вечер.       ― О да, ― на мгновенье прикрыв глаза, подтвердил Сефирот. ― Но вам это совершенно точно будет неинтересно...       Рено встретил Президента непривычно серьёзным лицом и сразу же, схватив за рукав, потащил к стеклянной стене, где, сложив руки на груди, спиной подпирала колонну показавшаяся смутно знакомой девушка в наглухо закрытом чёрном платье в пол, с длинными рукавами и сетчатой вуалькой на таких же чёрных блестящих волосах, лежащих на её плечах подобием водопада. Вообще, количество роскошных женщин на приёме, определённо, исчислению не поддавалось. Руфус бы даже оценил, если бы не одно достаточно большое "но", увы, потерявшееся в этом шумном и безликом человеческом скоплении.       ― Зачем вы настраиваете его против себя? ― ни с того ни с сего спросил Рено без своих привычных кривляний.       ― Кого? ― не понял Руфус, увлечённый своими размышлениями.       ― Да Сефирота же, ― хмыкнул Рено, целеустремлённо расталкивая людей. Президент вспомнил свои жесты и фразы и нахмурился от подозрения, что его отношение было всё же заметно.       ― Это не так.       ― Очнитесь, босс! У вас было лицо, как будто вы ему почку задолжали, дзо-то. Вы же обещали Винсу, что не будете обижать его недоверием!       Вот откуда ты это знаешь? ― мрачно подумал Руфус. Но вслух сказал совершенно другое, демонстративно поведя плечами.       ― Рено, его назначили моим телохранителем. Как думаешь, я ему не доверяю?       Рено на мгновение приостановился, словно не мог двигаться и думать одновременно, но тут же снова сорвался с места, таща Президента вперёд.       ― Вы его боитесь и подозреваете! ― уверенно бросил он, не догадываясь, на какую больную мозоль сейчас наступает. Руфус мысленно застонал. Раз уж рассеянный рыжий это заметил, проницательному Сефироту уж точно не составило труда понять его к себе отношение.       ― Ты меня позвал чтобы рассказать, какое у меня лицо? ― холодно спросил Руфус. Рено помотал головой.       ― Вообще-то нет, хотя лицо это тоже очень важно.       ― Рено!       ― Окей-окей. Босс, не сердитесь, ― рыжий виновато вскинул руки, переводя на Президента виноватый и смеющийся взгляд, и тут же в кого-то врезался спиной. ― Ой, простите, я случайно... А, это ты? Отлично, а то я уж подумал, что этот проклятый зал никогда не кончится.       Руфус выдернул рукав из ослабшей хватки Рено, одёрнул строгий белый пиджак с безымянным голубоватым цветком в петлице, и поднял глаза на попавшегося на пути своего, не разбирающего дороги рыжего подчинённого, человека.       Перед ним стояла та самая стройная и черноволосая, удивительно серьёзная молодая девушка с глазами лаванды.       ― Вот! ―выдохнул Рено, тепло глядя на брюнетку. ― Президент Руфус, это мисс Рэйко Найвз. Ей очень нужно с вами поговорить.       Руфус понял, что распекать болтливого Турка больше нет смысла, и вежливо пожал протянутую руку, до самого плеча затянутую в бархатную чёрную перчатку.       ― Вы не помните меня, Президент? ― спросила девушка серьёзным голосом. Она не выглядела заинтересованной в охмурении завидного жениха своей персоной, скорей наоборот – почти траурная строгость её одеяния наверняка отталкивала желающих быстрого знакомства мужчин. Так что Руфус позволил себе повнимательней присмотреться к её лицу и фигуре, пытаясь воскресить в памяти, где, возможно, он мог её видеть.       Девушка помогла сама, откинув вуаль с лица и подняв на мужчину светло-лиловые глаза.       ― Мой отец, Александр Найвз, был директором Военной Академии Шин-Ра в Мидгаре.       ― О, конечно! ― Руфус мгновенно вспомнил полуседого строгого усача, на которого девушка действительно была очень похожа. Один из подчинённых Хайдеггера, мистер Найвз занимался отбором и дальнейшим обучением воинскому делу подростков, которые потом вливались в ряды Турков и военных полицейских. Руфус и сам отучился в Академии два года прежде чем Артур забрал его оттуда, мотивировав, что сыну Президента необходимо обучение более серьёзное, чем стрельба и силовая подготовка.       ― Так чем я могу помочь? ― поинтересовался Руфус, видя, что девушка не торопится продолжать разговор, а даже наоборот, замолчала и опустила глаза, сцепив руки на подоле платья. ― Если я не ошибаюсь, Компания ведёт переговоры с вашим отцом о возобновлении его на своём посту в новой Академии в Эдже.       ― Он не сможет принять ваше предложение, ― несколько резко ответила девушка. ― Отец умер вчера. Инсульт. Вам придётся подыскать нового директора.       Руфус долго молчал, напряжённо глядя на юную мисс Найвз, размышляя, что делать ему с этой новостью. Этим вопросом занимался Ценг, оставив Президенту только финансовые дела и разъезды по официальным приглашениям, так что вот так с ходу он не мог сказать, насколько это было трагично для Компании. Но наверняка неприятно, хотя в последнее время, желающих примкнуть к стремительно набирающей обороты Шин-Ра вполне хватало.       ― Мои соболезнования, мисс Рэйко, ― сказал он всё-таки, и получилось даже на удивление искренне. Как бы он ни не любил отца, узнав о его смерти, он тоже был подавлен. Правда печалиться ему особенно не дала необходимость срочного побега из здания рушащегося офиса, но потом...       А впрочем, едва ли это имело значение теперь.       ― Может ли Компания чем-то помочь вашей семье? ― спросил он после ещё одной паузы. Но брюнетка уверенно покачала головой.       ― У меня нет семьи. Мать и брат умерли от Геостигмы год назад. А средства у меня есть. Просто нужно было сообщить вам, чтобы вы не беспокоились.       ― Вы позволите нам хотя бы обеспечить похороны вашего отца? ― Руфус свёл брови. Подобное его не устраивало – глупая гордость всегда казалась лишним человеческим фактором, особенно, когда предлагали помощь. ― Компания всегда заботится о своих сотрудниках, даже бывших.       ― Хорошо, ― просто отозвалась девушка, подняв на него холодные равнодушные глаза. ― Если я вам больше не требуюсь, могу я пойти домой? От шумных торжеств у меня всегда болит голова.       ― Конечно, ― кивнул Руфус. ― Я позвоню на проходную, вам вызовут автомобиль.       ― Не нужно, ― упрямо мотнула головой Рэйко и с чувством невероятного достоинства, с гордо выпрямленной спиной и расправленными плечами, направилась к выходу из зала, бросив напоследок: ― Я поеду на такси. Благодарю вас, мистер Президент.       ― Да не за что, ― пожал плечами тот, глядя ей вслед. Чёрные волосы сплошной волной укрыли её спину до самой талии, словно блестящий шёлковый плащ. Определённо, девушка была красавицей даже по сравнению с тремя четвертями присутствующих здесь дам.       ― Красивая, правда? ― донеслось со спины, словно в ответ на его мысли. Руфус повернул голову на непривычно серьёзного Рено, тоже провожавшего Рэйко взглядом.       ― Ты её знаешь?       ― Конечно, дзо-то! Она лучший курсант второго набора. Видели бы вы, как она метает ножи! А стреляет! Девять из десяти пуль в одну и ту же точку ложатся.       Руфус кивнул, снова отворачиваясь и окидывая глазами зал поверх голов людей. На часах над небольшим подиумом, фигурные стрелки показывали начало двенадцатого.       ― Мне скоро выступать, ― негромко сказал он, тщательно маскируя ненависть к предстоящей обязанности. ― Найди Ценга, расскажи о произошедшем. По-хорошему, с него и надо было начинать.       ― Босс велел его "не отвлекать, в разговор не влезать, за рукав не дёргать и вообще не отсвечивать", дзо-то, ― с унылой физиономией процитировал Рено, безошибочно вглядываясь туда, где на кушетках за столиками расположилась западная делегация, практически неотличимая от рядовых гостей. ― Якобы, принцесса очень не любит, когда её отвлекают, и в расстройстве может и голову оторвать.       ― У тебя её и так нет, ― рассеянно отозвался Руфус. ― Какая ещё, к ифритам, принцесса? Юффи что ли?       ― Да, вроде, нет, ―пожал плечами рыжий Турк. ― Настоящая наследница. Вутайская, дзо-то.       Руфус не сдержался и прикрыл лицо ладонью.       Вечер определённо затягивался. По крайней мере, по мнению Сефирота, отвыкшего от подобных шумных сборищ. Неожиданно для себя он осознал, что компания и впрямь поднимает настроение – доктор определённо знал о нём больше, чем говорил, и наверняка сознательно навязал ему общество своих девушек. С ними было легко хотя бы в том плане, что Сефироту не приходилось задумываться, что подумают о нём случайные собеседницы, и это расслабляло гораздо сильнее разговора по душам с любым знающим его приятелем.       Но к нему уже несколько раз подходили знакомые по Компании – явно с целью поинтересоваться, не многовато ли генералу на одну харю двух таких очаровательных подруг. На их несчастье, Сефирот был собственником каких поискать и, к тому, же ему определённо стали нравиться уважительные и завистливые взгляды. Представлять что-то из себя в силу некоторых старых достижений – это одно, а вот наглядная демонстрация того, что и в данный момент он является полным хозяином жизни, весомо грела его самоосознание.       Нет, Сефирот определённо не пожалел о своей компании, не дававшей ему скучать и злобно посматривать по сторонам, отпугивая от себя гостей и просто возжелавших знакомства.       Стеснительный толстяк-репортёр в коричневом полосатом костюме всё-таки набрался решимости подойти, когда одна из девушек, извинившись, удалилась в неизвестном направлении, а другая обратила всё своё внимание на тарелку с закусками, поставленную перед ней предупредительным барменом. Сефирот вновь был осчастливлен вопросами про то, как он объяснит своё семилетнее отсутствие и ложные слухи о его смерти. Названия канала – или издательства – было ему незнакомо и не удивительно. С такими пробивными данными казалось вообще чудом, что интервьюер осмелился подойти к нему хотя бы до рассвета.       И всё же в какой-то момент Сефирот понял, что больше не хочет, не выдерживает этой приторно-вежливой блестящей притворности вокруг себя. В одночасье музыка показалась ему режущей слух, а праздные и деловые разговоры верхних чинов Компании навевали такую скуку, что впору было вывихнуть челюсть от зевоты. Где-то всё ещё отсутствовал Руфус, но генерал рассудил, что перехвативший эстафету по надзору за его безопасностью Рено вполне справится и самостоятельно. Или перепоручит кому другому, считающему за честь носиться с Президентом, как с тухлым яйцом в кармане.       Анна кивнула, когда Сефирот, склонившись к самому её уху, произнёс, что тоже вынужден отлучиться по неотложным делам. Скользнула только хитрым лисьим взглядом по его лицу и фигуре, но ничего не сказала, ограничившись понимающей улыбкой.       Стрелки на часах приближались к полуночи. В двенадцать ожидалась речь Президента – поздравления с наступающим новым годом, к празднованию которого и был приурочен этот приём. Телевизионщики уже вовсю настраивали свои камеры, направляя их на подиум, с которого уже начинал расходиться оркестр, а гости, наоборот, подтягивались ближе, прихватив со своих столиков бутылки и фужеры с шампанским. Сефирот максимально незаметно отодвинулся в тень от очередной колонны, и быстро зашагал вдоль стеклянных стен к выходу на идущую вокруг здания лоджию. Сейчас, чтобы освободить банкетный зал, служивший зимним садом в обычные дни, большинство растений были вынесены за стекло, и Солджер, целеустремлённо направился туда же, подальше от надоевшей толпы. Речь, в конце концов, произнесут и без него, а вот знаменовать новый год жизни в компании совершенно не интересующих его людей казалось сильверхэду предательством по отношению к себе самому же.       На лоджии было гораздо прохладней. Она тянулась вдоль трёх стен здания офиса, кроме северной, и от улицы с её промозглой зимой и ударившими в середине декабря морозами, её отделял лишь один слой окон, к тому же, где-то весьма неплотно закрытых. Тишина пролилась бальзамом на уши Солджера и он, с незаметной для себя улыбкой, подошёл к окну, всматриваясь в бесконечную черноту полночного неба с яркими глазницами звёзд.       Почему-то он всегда смотрел вверх, почти не уделяя внимания раскинувшемуся под ногами десятимиллионному городу.       В голове слегка шумело, что не удивительно. Коктейли, которые Сефирот-таки распробовал в компании сестёр-клонов, оказались на диво забористыми. Но и сквозь лёгкий хмель, он прекрасно владел собой, и потому, безотчётным движением вытащив телефон из нагрудного кармана пиджака, он всё же почти сразу убрал трубку обратно. Не было смысла звонить. Его надсмотрщик-компаньон Валентайн наверняка был занят более важными делами, чем развеиванием скуки своего подопечного.       Словно в ответ на его мысли, по полу взметнулся едва ощутимый порыв ветра, наталкивающий на мысли о гуляющем по лоджии сквозняке. Кто-то открыл дверь, так же неслышно и незаметно отсекая себя от торжественного и официального человеческого большинства. Сефирот не придал этому значения. В полумраке заставленной кадками с пальмами и фикусами лоджии, освещённой только узкой, будто надломленной, луной, он чувствовал себя в безопасности от любых заинтересованных взглядов.       Он не услышал шагов, но присутствие ощутил почти сразу. И через несколько мгновений чужое дыхание оказалось совсем близко за спиной. Знакомое, едва слышное, родное до дрожи, прошившей кончики пальцев.       ― Значит, чтобы тебя найти, надо было спрятаться самому? ― негромко спросил он, прислонив ладони к окну и не оглядываясь.       ― Ты мог позвонить, ― разумно возразил голос за спиной. Сефирот прикрыл глаза. Слова звучали слегка укоризненно, но тепло, и Солджер расплылся в улыбке, различая в них такие знакомые виноватые нотки.       ― Ты ведь тоже не развлекался. Зачем тебе мешать, поговорить мы могли бы и дома... ― Сефирот помолчал, с наслаждением ощущая, как теплеет вокруг пространство от одного лишь присутствия так необходимого ему существа, и с удовольствием добавил. ― Надоело, Винсент?       ― Немного, ― признался тот и встал рядом с генералом, так же отстранённо вглядываясь в бездонное безоблачное небо, сулящее грядущие морозы.       Сефирот скосил глаза на Валентайна. Привычно собранный, в чёрном костюме, простотой своей выдававшем далеко недешёвую стоимость, с неизменной, хоть и гораздо более аккуратно, чем обычно, повязанной банданой под тщательно расчёсанными волосами, с печально-строгим лицом и такой неуместной на нём виноватой улыбкой, Винсент казался донельзя уязвимым и ненастоящим. По крайней мере, он уж точно не должен был находиться во всём этом сборище праздных зевак, притворяясь даже не одним из них – хотя бы похожим на всех этих людей. Так что Сефирот первым своим неосознанным движением осторожно коснулся его предплечья, словно чтобы убедиться, что тот действительно рядом с ним, а потом стремительно и неуловимо заключил главу Турков в объятья, прижавшись со спины так крепко, будто Винсент вновь собирался распроститься с ним на две недели вынужденной командировки.       ― Я соскучился, ― пробормотал он куда-то ему в волосы, закрывая глаза от полноты ощущений. ― Я искал тебя весь вечер. Где ты пропадал?       Винсент смущённо хмыкнул, не пытаясь освободиться из собственнических объятий Солджера. Откуда-то едва слышно доносился усиленный динамиками голос Президента, приветствующего собравшихся на торжественный приём уважаемых гостей.       ― Там же, где и ты. Проверял посты, решал конфликты, собирал информацию.       Сефирот фыркнул, пропуская мимо ушей не интересующие его фразы. Ничего не имело значения сейчас, кроме терпкого морозного запаха его волос, к которым он по-прежнему прижимался лицом. Только в данный момент Солджер, наконец, почувствовал, как на самом деле устал и уязвлён тем фактом, что ему пришлось практически в одиночку провести этот вечер, не имея возможности ощутить рядом присутствие своего драгоценного Турка. И почувствовав, сцепил руки крепче, всей своей силой удерживая Винсента рядом с собой.       Впрочем, вряд ли это было столь уж необходимо. Винсент с едва слышной усмешкой откинул голову назад, ощутимо расслабляясь в руках сильверхэда, и глубоко вздохнул. Он не собирался сбрасывать с себя так явно присваивающие его объятья, и это было хорошо...       ― Ты мне нужен.       ― Поэтому я здесь.       ― Я могу тебя поцеловать?       Винсент вздрогнул в его руках.       ― Если тебе действительно этого хочется.       ― Ты боишься меня? ― неуместная грусть прокралась в голос Сефирота, заставляя думать, что проклятье всемирного зла не хотело отпускать его даже в глазах единственного верного ему человека.       Винсент чуть заметно качнул головой и накрыл его руки своими.       ― Нет. Я просто хочу сберечь тебя... ― он помолчал, словно подбирая наименее царапающее совесть слово, и обречённо выдохнул, ― от разочарования.       Сефирот коротко улыбнулся, и, откинув с плеча своего Турка длинные волосы, уверенно прижался губами к его шее.       ― Ты мне нужен, ― повторил он шёпотом, лаская дыханием бледную кожу и с удовлетворением ощущая, как вновь вздрагивает Винсент под этим почти целомудренным прикосновением. ― Мне нравится быть с тобой, касаться тебя. Что из этого могло бы меня разочаровать?       Винсент промолчал, но не отстранился, и Сефирот вновь коснулся лёгким поцелуем его шеи. Скользнул вверх, к щеке, к виску, закрыв глаза от ощущения невесомости под своими губами. Наделённый безмерным могуществом, Турк был слишком уязвим под этими простыми касаниями, и это говорило о многом.       В частности о том, что Сефирот всё-таки солгал, когда говорил, что не собирается заводить в данный момент отношений с кем бы то ни было.       Винсент молчаливо подавался навстречу его поцелуям, неглубоко и часто дыша под обнимающими его руками. Сефирот ни разу не позволил себе зайти дальше за всё то время, когда раскрывшись просто по всем фронтам, впервые заявил на Турка своё право на балконе их с недавних пор общей квартиры. Да и не было в этом нужды. Сефироту нужна была его близость и его доверие, нужно было тепло под пальцами и уверенность в том, что можно быть собой, не опасаясь снисходительного непонимания. Всё остальное было несущественно.       Просто удивительно, как быстро запретивший искать себе влюблённостей Солджер повёлся на это безмолвное одобрение любых своих действий.       ― Нас могут искать в зале, ― тихо и будто бы совершенно незаинтересованно произнёс вдруг Валентайн, но противореча своим словам, ещё сильней откинул голову, подставляя под бережные осторожные касания шею и лицо с подрагивающими закрытыми веками.       ― Их трудности, ― промурлыкал Сефирот в ответ, но всё же с сожалением отстранился от просящей поцелуев кожи и улыбнулся. ― Знаешь, я никогда не встречал новый год с кем-то вдвоём. Не рушь моё маленькое внезапное счастье.       Он ослабил хватку, освобождая Валентайна от своих объятий, и с нескрываемым удовлетворением проследил, как тот недоумённо оборачивается, поднимая на Солджера пронзительный взгляд кажущихся в полумраке чёрными глаз.       ― Я опять говорю что-то не так? ― с усмешкой поинтересовался Сефирот. И поднял левую руку, зарываясь пальцами в холодный чёрный шёлк волос Винсента и приближая его лицо к своему.       Что хотел ответить Винсент, он так и не понял. Потому что тот неожиданно отчаянно подался навстречу, обжигая стремительным, словно не до конца уверенным в своей правильности поцелуем его губы.       Сефирот задохнулся от восторга и восхищения, что не помешало ему с торжествующим смехом ответить, моментально превращая едва ощутимое прикосновение в глубокий страстный танец губ и языков, нетерпеливо изучающих друг друга. Он вновь привлёк Винсента к себе, прижимая того спиной к стене с окном, и любовно скользнул кончиками пальцев по его лицу и по кромке плотной повязки под волосами. Оставшаяся свободной ладонь прижалась к груди, где под наглухо застёгнутой рубашкой угадывалось ощутимо ускоренное сердцебиение. Кажется, Валентайн тоже обнял его, прижимаясь в свою очередь так, что Сефирот, наконец, перестал чувствовать себя совратителем невинности, и запустил нежащие лицо Турка пальцы в послушно рассыпавшиеся шёлковые пряди, привлекая его голову к себе ещё ближе.       Губы нетерпеливо терзали губы, испивая силу друг друга и даря ответную, дыхание смешивалось и рвалось, и тяжёлые выдохи всё больше звучали, как сдавленные стоны, когда робкая нежность так стремительно и внезапно сменилась долгожданной необходимостью друг в друге. И уже неясно было, чьи руки первыми преодолели преграду стесняющей одежды и коснулись тёплой кожи груди под уверенно расходящимися пуговицами рубашки. Чьи пальцы первыми приняли на себя биение чужого сердца под этой кожей, потому что так было правильно и нужно обоим – возможно в силу разных причин, но совершенно с одинаковой силой. А потом скользнули вниз и вбок, пробираясь к пояснице, нарушая неприкосновенную прежде границу взаимопроникновения в личное пространство друг друга.       Где-то далеко, словно в другом измерении, били часы, возвещая приход полуночи зимнего солнцестояния. Что-то было ещё – шумное, бесцельное и невообразимо бессмысленное – но Сефирот почти не слышал, поглощённый уязвимым теплом под своими руками и жадностью губ, пивших его дыхание и его поцелуи с нетерпением припавшего к воде путника.       Когда они отпустили его, Сефирот едва справился с нетерпеливым возбуждённым волнением, прижавшись лбом к виску своего Турка и закрыв глаза. Сердце билось в ушах, заглушая мысли, и больше всего Сефироту хотелось послать в бездну свои обязанности и приказы. Но он всё же был генералом, некогда, Первым Солджером Компании, и слишком хорошо умел приносить себя в жертву обстоятельствам.       Винсент очень осторожным, ошеломительно контрастным после миновавшей бури, поцелуем коснулся его виска и смущённо усмехнулся.       ― С новым годом, генерал Сефирот. Надеюсь, теперь вы счастливы?       Сефирот не нашёл в себе дыхания ответить, но даже если бы нашёл, вряд ли он сказал бы что-то вразумительное или хоть сколько-нибудь связное. Поэтому он просто довольно улыбнулся и прикрыл глаза, чувствуя, как разрастается в его груди бесконечное всепроникающее тепло.       Эффектная блондинка в вызывающем алом платье до дрожи напоминала Рено незабвенную Скарлетт, особенно со спины. Он даже слегка панически задумался, а не приснилась ли ему её смерть несколько лет назад - столь явный двойник сидел перед ним за полированной столешницей бара. Но женщина повела головой в сторону приближающегося Турка, и иллюзия развеялась. Это была всего лишь Джулия, тридцатилетняя дочь нового главы Отдела развития Науки, незамужняя языкастая красотка, о которую, на памяти Рено, уже не один десяток мужчин пообломал зубы. Её развязная сестрица Анна, с буйно вьющейся завивкой на длинных шоколадных волосах, стояла рядом, соблазнительно изогнув поясницу и опершись руками о стойку бара в совершенно неприличной позе.       Блондинка наигранно-медленным движением, полным неприкрытого эротизма, поставила на стойку бокал с недопитым коктейлем и подняла на Рено вытянутые к вискам хитрые лисьи глаза непонятного зеленоватого оттенка.       ― Уже пора? ― вместо приветствия спросила она, склонив голову к плечу.       ― Карета у крыльца, мадемуазели, ― по-шутовски раскланялся Рено. ― Изволили за вами послать, ― и вдруг переходя на озабоченный тон, добавил. ― Вы Сефирота нигде не видели? Уже четверть часа разыскиваю.       Анна загадочно скосила глаза куда-то в сторону и улыбнулась.       ― Думаю, он подойдёт позже, никуда не денется. Милый, ты не проводишь нас? Очень трудно не заблудиться в пересечении всех этих лифтов и лестниц.       ― Да легко, дзо-то! ― воскликнул парень и галантно подал блондинке руку, помогая сойти с высокого барного стула. ― Жаль, что вы не останетесь на танцы.       ― Работа, увы, ― чуть опечалено пожала плечами Анна, принимая и ей подставленный локоть. ― Вам отдыхать, нам вкалывать, как чокобо на плантациях.       ― Под достаточной ли охраной остался Президент? ― томно спросила Джулия. Рено мотнул головой, показывая что всё в порядке.       ― У него хорошая компания. И всё-таки, где генерал? У меня для него сногсшибательная новость есть, дзо-то. Хочу рассказать первым.       ― У него тоже хорошая компания, ― успокоила его Анна.       Рено понятливо кивнул, принимая ответ.       У самого выхода из зала дежурили двое молодых Турков, приветственно козырнувшие при виде заместителя главы Отдела. Рено обменялся с ними ничего не значащими фразами, добавил, что сейчас вернётся, и увлёк своих спутниц в широкий коридор, ведущий к лифтам. Конечно, девушки врали - запутаться в двух лифтах не смог бы даже ребёнок. Но Рено не был дураком, чтобы добровольно отказываться от такой роскошной компании. Возможно, ему отчасти не хватало ощущения быть для кого-то опорой и поддержкой, защитником и вообще альфа-самцом, но он никогда об этом не задумывался настолько, чтобы поменять свою жизнь и попытаться соответствовать этому званию. Ему нравилась то, что у него было - необязательное положение в обществе и минимум отчётности. А горы ответственности на своих плечах пусть тащат другие.       В холле первого этажа их вновь встретили охранники и препроводили девушек к выходу. Здесь же нёс вахту равнодушный к торжествам Руд, поглядывая на мониторы с трансляцией с внутренних и внешних видеокамер. Конечно, сомнительно было, что какие-нибудь незваные гости в новогоднюю ночь решат незаконно пробраться в головной офис Шинра с центрального входа, но как показала уже однажды практика, идиоты находились во все времена.       Рено со смутным сожалением отпустил сестёр Хайт, но далеко не ушёл, наблюдая, как те надевают поданные им пальто и выправляют волосы из-за воротников, со значением поглядывая друг на друга. Что-то неуловимое было в их взаимоотношениях. Рено, сам выросший в семье с четырьмя сёстрами, никогда не видел такого полного согласия. Они словно были одним целым, понимая друг друга без слов и даже без взглядов, будто бы знали, о чём каждая думает в каждый момент времени.       ― Анна, радость моя, он ведь врал нам? ― как раз ни с того ни с сего негромко произнесла Джулия, вертясь перед ростовым зеркалом. Рено не понял, о чём она, но внутренне нахмурился. Вроде бы он им ещё не врал сегодня.       ― Безусловно, ― торжествующе растягивая гласные, согласилась шатенка и расплылась в такой ядовитой улыбке, что рыжему Турку стало не по себе. ― Но вот в чём?       ― Рыжая стерва, ― со значением произнесла Джулия, зачем-то выделив интонацией первое слово. Анна задумалась со вскинутыми руками - как раз поправляла шарф - и кивнула.       Рено сплохело окончательно.       ― Возможно. Надо будет подумать. Едем?       ― Едем, ― согласилась Джулия и обернувшись к замершему неподалёку Рено, прощально вскинула руку. ― До встречи, милый. Передавай привет генералу.       Рено озадаченно кивнул, даже не разродившись уже приготовленными было на языке приглашениями посетить его как-нибудь на службе, скрасить часы безделья. Хлопнули входные двери.       Подошедший сбоку Руд, ради такого даже оставив свой пост и прихватив только недоеденный бутерброд со стола, молча посмотрел на рыжего и обеспокоенно спросил.       ― Что-то случилось?       ― Да вроде бы нет... Нет, конечно нет, дзо-то! С чего бы чему-то случаться? ― Рено мгновенно встряхнулся, разом выбрасывая из головы подозрительные мысли. ― Думаю о ерунде какой-то... Эй, дай укусить? С чем у тебя?       Руд невозмутимо протянул ему кусок бутерброда, от которого Рено тут же оттяпал половину.       ― Вкусно, ― с набитым ртом прочавкал он. ― Только мало.       Но оставшаяся часть уже исчезла и мулат виновато пожал плечами.       ― Это был последний.       ― Так чего не сказал? Я б тебе сверху притащил жратвы всякой! ― Рыжий с возмущением воззрился на своего партнёра, словно и не он только что объел его до последнего бутерброда, и вдруг привстав на носках, благодарно чмокнул Руда в небритую щёку. ― С новым годом, напарник! Сиди тут, никуда не уходи. Я сейчас вернусь, дзо-то!       Он сорвался с места в сторону лифтов, чудом не натолкнувшись на привычного уже к происходящему рядового Турка, и не увидел, как за его спиной Руд укоризненно, но беззлобно покачал головой и улыбнулся.       ― Тридцать лет, а ума, как у котёнка, ― пробормотал он ему вслед и вернулся за свой пульт. Настоящий последний бутерброд надо было успеть съесть до возвращения своего безалаберного партнёра.