***
— Где мелкий Тоцука и Нисида? Вагнер? — Я не знаю, Рикки ушла из общежития раньше меня, учитель Тот. — Бесполезная… — Не бесполезнее Вас. Две пустующие парты наводили на Бальдера настолько сводящую с ума тоску, что даже Локи не мог вернуть друга обратно в реальность — бог света будто совсем не замечал никаких шуток, призванных вытащить Хрингхорни из размышлений. Лаватейн хмурился, дулся, будто ребёнок, но ничего не мог поделать: Бальдер совсем ничего не рассказывал ни ему, ни Тору, а ведь совсем недавно между ними не было секретов! Остальные если и замечали что-то, то тут же успокаивались, увидев улыбку бога света и услышав обычное «всё в порядке». Богов слишком легко было обмануть этой маской спокойствия и порядка, хотя её фальшивость бросалась в глаза. Боги знали о двуличности, знали о том, что боль можно скрыть, но от Бальдера ничего из этого никто не ждал. Глядя на сияющего Хрингхорни никто не мог поверить в то, что он может испытывать неприятные чувства. После третьего урока Бальдер не выдержал и отпросился с уроков, попросив передать Тора, что уходит в медпункт. Локи, хотевшему было последовать за другом, Хрингхорни велел оставаться в классе и прилежно учиться, и Лаватейн естественно послушался — будто у него были какие-то ещё варианты. Коридоры академии были пусты — услышавшие оповещающий начало урока звон колокола духи разбежались по классам, и везде царила душная тишина. Бальдер вышел на улицу, но и в саду было одиноко и безлюдно, только голоса птиц разрывали тишину. Однако ни они, ни обилие цветущих растений не радовало глаз бога света, который от всего этого попросту устал; окружающий мир к Хрингхорни был дружелюбен, но Бальдер и мир, и дружелюбие был готов ненавидеть. Даже когда вокруг не было ни души, Хрингхорни чувствовал, как всё вокруг него замирает в безмолвном поклоне, ведь он тот самый бог света, которого никто не смеет ранить, которого все любят. Кроме Рикки, она его точно возненавидела. Бальдер невольно рыкнул и бухнулся на скамейку, зарывшись пальцами в волосы. Раздражение утихло, и на смену ему пришла серая безысходность, которая ложилась на спину тяжёлым грузом, заставляя опускать голову и плечи. Впору заплакать — но Бальдер уже взрослый бог, а таким, как он, не положено пускать слёзы. И вдруг человеческие голоса нарушили беспечную идиллию сада, распугивая маленьких птичек, сидящих на ветках деревьев. Хрингхорни вскочил со скамейки, и зачем-то спрятался за ствол ближайшего к нему дерева. Он совершенно не понимал, зачем делает это, но всё же затаился, вылавливая, кажется, знакомые голоса. — Блин, поверить не могу, мы прогуляли урок! Алгебру! Алгебру у Тота! Еху-у-у-у! — Чёрт, Рикки, не ори, а то спалимся ещё. — Да перед кем спалимся? Перед птицами что ли? Мы далеко от академии, можно хоть во всё горло верещать — не услышит никто, — Рикони захихикала, прикрывая рот ладошкой. Тоцука закатил глаза, перехватил поудобнее пару коробок в своих руках и пошагал дальше по замощённой плиткой дорожке, Нисида последовала за богом морей, потряхивая объёмными пакетами. Бальдер, даже не обдумывая свои действия, двинулся следом. Но он не стал заявлять о своём присутствии — Хрингхорни перевоплотился в настоящего шпиона, пробираясь вслед за Такеру и Рикки сквозь кусты и за стволами, бесшумно, без звуков отплёвываясь от лезущих в лицо листьев. Тоцука и Нисида не заметили незадачливого наблюдателя: болтали о своём, в голос смеялись, неожиданно вдруг переходя на негромкие, будто тайные, переговоры. Бальдеру следовало бы прекратить эти игры, достойные детей из начальной школы, но интерес затмевал всё остальное; бог света не мог спокойно где-то там сидеть в столовой и общаться с Тором и Локи, зная, что здесь Рикони и Сусаноо делают что-то без его ведома. Только эти мысли заставляли Хрингхорни снова и снова забираться в кусты, колоться об ветки и стараться не шуршать подошвами сапог об траву. А парочка бог-человек останавливаться и не думала, только переместилась в академию, продолжив петлять и сделав слежку Бальдера ещё более сложной — ведь кустов в здании, к сожалению, не было, и приходилось проявлять фантазию. — Рю-рю, ты не видела Баль-Баля? Я его в медпункте искал, но не нашёл. — Откуда мне знать, Аполлон? Я не его нянька. Иди ищи дальше, — Вагнер вздохнула. Присутствие Агана Белеа всё чаще становилось проблемой мирового масштаба в глазах Рюуль — бог солнца не оставлял девушку ни на секунду, отпугивал Анубиса, с которым немка теперь могла спокойно посидеть лишь в библиотеке, и, что самое ужасное — давал Локи огромное количество поводов для насмешек. Обычно люди всегда оставляли Вагнер в покое, завидев лишь ненавидящие ледяные глаза и услышав слова со вкусом колкого мороза; большинство богов этому примеру последовали. Большинство, но не Аполлон, и не Локи. Первый решил, что они с Рюуль друзья до гроба, а второй просто делал всё что мог, чтобы однажды увидеть на лице немки интересную для него реакцию. «Боги странные… Невыносимые и странные. Рикки, как же ты с этим справляешься? Это ведь так сложно», — Рюуль со вздохом встала со стула и быстрым шагом поспешила скрыться из класса. Аполлон ахнул, заметив пропажу подруги и бросился следом, ожидающий зрелища Лаватейн кинулся за греком, весело оскалившись. «Ведь немудрено так и сломаться». На академию потихоньку наступала ночь. Она ещё не захватила остров в свои объятья, но была к этому очень близка — небо стремительно розовело, солнце опускалось всё ниже и ниже к полоске горизонта, и даже в саду стало тише — дневные птицы замолчали, а для ночных было слишком рано. Поражающая в самое сердце красота — Зевс постарался на славу, наполняя остров самыми яркими красками. Но Бальдер не обращал на всё это внимания, окружающий мир словно перестал для него существовать или просто сузился до ничтожно маленьких размеров. Его мир просто стал состоять из одной Рикони Нисиды, и имеющий такой облик мир неизменно отвергал его. Колючая ветка сизой ели размашисто полоснула по лицу бога; тот поморщился и подвинулся на шаг, стараясь разглядеть хоть что-то меж стройного ряда хвойных деревьев. Глаза вылавливали только одно яркое пятнышко — огненно рыжие волосы Нисиды, всё остальное постепенно съедала вечерняя синь. Хрупкую тишину то и дело рушили громкие голоса Такеру и Рикки, которые по одному Зевсу понятной причине шли прямиком вглубь густого темнеющего леса. Хрингхорни держался как мог — пока держался, потому что ярость в его груди клокотала как лава в жерле вулкана, норовя всё выплеснуться наружу. Выплеснуться и сжечь всё на своём пути, оставив только застывшие камни и пепел. Рикони ещё не знала, что надвигается буря; Бальдер тоже не знал, но неосознанно сдерживал её. — Надо дальше зайти, — услышал наконец бог света. — Слишком близко к академии. И снова шелест листьев, громыхание коробок. И чаша терпения Хрингхорни с режущим звоном разлетелась на осколки. Он уже не понимал, что делает, когда раздвигал руками кустарники и высокую траву, когда шёл прямо в сторону звучащих недавно голосов. Подошвы сапог яростно давили цветы под ногами — дружелюбный к себе мир Бальдер не ощущал и не видел. Напротив Хрингхорни испуганно пискнула прижатая к стволу дерева Рикки. — Б-бальдер? Что ты здесь делаешь? — Куда важнее, что здесь делаешь ты! — Бальдер повысил голос, японка вздрогнула, не готовая к такому. Бальдер нахмурился, смотрящая на него круглыми от шока глазами Рикони молчала. — Ходишь непонятно где, ничего мне не рассказываешь… Хватит меня игнорировать! — крепко сжатый кулак врезался в кору дерева прямо у Нисиды над ухом, дерево застонало и заскрипело от удара. — Что это такое?! Почему ты вечно с ним, а не со мной?! Ты МОЙ друг, так почему я не знаю, где ты пропадаешь?! — последние слова прозвучали надрывным криком, но конец фразы оборвался — толчок в плечо заставил Хрингхорни отшатнуться и полным ярости взглядом посмотреть на толкнувшего его Тоцуку. — Слышь, прекрати, идиот! Посмотри, что ты наделал! Бальдер хотел было возразить — но осёкся. Слёзы катились по щекам Рикки. Она вздрагивала, словно от ударов, молча, без всхлипов, только глотая солёные капли слёз. Хрингхорни никогда не видел её такой. Взгляд зверя в клетке, забитого и сломленного — Рикони вымученно и хрипло хватанула ртом воздух, блестящими от слёз глазами смотря на бога света. И там, в синих океанах взгляда Нисиды, Бальдер видел только страх. — Проваливай! — Сусаноо ещё раз грубо толкнул Хрингхорни плечом и подошёл к Рикки, размашистым движением прижав её к своей груди. Девушка вцепилась дрожащими пальцами в одежду бога морей как утопающий за соломинку. Раздался едва слышный жалобный всхлип — японка сжала рубашку Тоцуки ещё сильнее, и тот, приобняв одной рукой Рикони, вновь злобно взглянул на застывшего от шока Бальдера. — Что уставился? Про-ва-ли-вай. И Хрингхорни послушался. Сделал шаг назад, за ним ещё один, а после резко развернулся и бросился бежать в гущу чернеющего леса. Он уже не помнил, как добрался до общежития; голоса, лица и вопросы друзей пронеслись перед глазами смазанным красно-зелёным пятном. Богу света хотелось забыться, поэтому он упал на кровать бездумно, и уснул почти сразу же, но покоя не нашёл и во сне — ему приснилась Рикони, со слезами на глазах, та Рикони, которую Бальдеру хотелось никогда больше не видеть.***
Боги столпились у крыльца академии, весело переговариваясь и выглядывая на горизонте виновницу столпотворения — Рикони Нисиду. Она велела всем собраться у крыльца и вместе с Тоцукой пропала с поля зрения, а оставшаяся среди богов Рюуль одним взглядом дала понять, что ответов на вопросы ждать от неё бесполезно. Бальдер чувствовал себя неуютно в толпе, ему казалось, что все уже знают, что он довёл Рикки до слёз и что все смотрят на него с ненавистью. Конечно, всего этого не было, но сердце у Хрингхорни билось как у кролика — часто-часто, глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону, стараясь засечь те самые презрительные взгляды. Но Бальдер заметил только один — от Рюуль, и это было понятно и привычно (немка смотрела так на всех без исключения), а все остальные были такими же, как и всегда. Это сбивало бога света с толку, но он с трудом всё же смог смириться с тем, что боги относятся к нему по прежнему дружелюбно. Вдруг послышались весёлые вопли, и Бальдер наконец заметил Нисиду и Тоцуку, бежавших к стоявшей на крыльце компании. — Наро-о-од! Все принесли то, что я просила? — Ага, — боги и Рюуль откликнулись нестройным хором, подняв вверх небольшие спортивные сумки с вещами. — Тогда вперё-ё-ёд! — Рикки радостно подпрыгнула, весело взмахнув руками. И словно ничего вчера не было, на лице японки не было ни намёка на увиденные Хрингхорни слёзы. Это сначала Бальдера обрадовало, и он уже было почувствовал себя лучше, но услышал голос Рюуль: — Ей очень сложно сейчас быть такой весёлой. Ты не заслужил такой благосклонности от неё. Вагнер произнесла это едва слышно, но в голове слова немки прозвучали как звон громадного колокола. Улыбка Рикки, весёлые её взгляды и слова представились в новом свете — куда более мрачном, чем до этого. И как часто Нисида вот так скрывает свою боль? Думать над этим вопросом Бальдеру не хотелось — одно осознание того, что он довёл Рикки до слёз, давило на спину и прижимало к земле, а мысли о том, что Рикони ещё и скрывает это, приводили бога света в отчаяние. Рюуль была права — такой благосклонности он не заслужил, если бы сейчас все его ненавидели, было бы куда легче. Хрингхорни брёл вслед за остальными ребятами, не особо смотря на дорогу. Погружённый в свои мысли, он не сразу заметил, как все остановились, а когда поднял глаза, то застыл как вкопанный. Это была та самая поляна, на которой он вчера накричал на Рикки, только теперь она выглядела совсем иначе. Деревья были украшены круглыми бумажными фонариками, уютно устроившимися на больших еловых ветках. На траве красовался большой клетчатый плед, на котором стояли корзины, наполненные, скорее всего, чем-то съедобным. Стены стоящих рядом с соснами палаток легко подрагивали от слабых порывов ветра. — Мы так хорошо сдали контрольную по алгебре, что я решила устроить нам праздник по этому поводу! — Рикки лучезарно улыбнулась и обвела рукой поляну. — И Такеру мне с этим очень хорошо помог, поэтому его тоже не забудьте поблагодарить! — рыжая с размаху хлопнула бога морей по спине, и тот смущённо насупился, бормоча что-то себе под нос. Первым от удивлённого оцепенения отошёл, что неудивительно, Локи, который, кинув сумку в сторону палаток, убежал с воплем вглубь поляны. Остальные боги последовали его примеру — небольшой пятачок травы, окружённый деревьями, тут же наполнился весёлыми криками, звоном тарелок и шуршанием пакетов с едой. Только Бальдер не сдвинулся с места даже на сантиметр, пустым взглядом разглядывая начавшуюся без него вечеринку. Так вот почему Рикки постоянно пропадала с Тоцукой! Они просто готовили сюрприз, и поэтому нужно было сохранить всё в секрете. А Хрингхорни надумал лишнего, поддался паранойе и довёл Рикони до слёз — и из-за чего? Только из-за своих, придуманных проблем. И эти самые надуманные проблемы разрушили и без того хрупкую дружбу между ними — в последнее время бог света наговорил Рикки много лишнего, теперь надежда на то, что всё будет как прежде, угасала; Хрингхорни был уверен: японка не простит его, такое люди, наверное, не прощают. — Бальдер, чего застыл? Пошли веселиться, там вкусного столько! И рыжая мяч притащила! — Лаватейн помахал ладонью перед лицом друга. Бальдер вздрогнул, и уставился на Локи большими изумлёнными глазами. — Что?.. А, да… Иду. — Ба-альдер, всё в порядке? — трикстер прищурился, разглядывая бога света. Тот слабо улыбнулся и махнул рукой: — Да, я просто задумался. Не волнуйся, — не хотелось втягивать в свои проблемы остальных, особенно Локи, который и так слишком сильно волновался о Хрингхорни. Лаватейн проводил подозрительным взглядом друга, и, убедившись, что всё действительно в порядке, понёсся веселиться дальше. «Так будет правильнее», — бог света едва заметно выдохнул, поставив свою сумку на землю рядом с остальными. Бальдер посмотрел в сторону расстеленного пледа: Рикки заливисто смеялась, размахивая увесистым бутербродом, норовя кинуть его в лицо богу огня, пока сам трикстер кидался в Тоцуку дольками яблок. Нисида вдруг посмотрела в сторону палаток и столкнулась с глазами Бальдера. Всего мгновение прошло, меньше секунды, но Хрингхорни поймал полный тоски и обиды взгляд, от него тело словно молнией пронзило. Рикони тут же повернулась спиной, нарочито громко выкрикивая в сторону Локи какие-то глупости и нелепо размахивая руками. «Точно ненавидит», — пронеслась в голове мысль, но Бальдер всё-таки сел поближе ко всем, пристроившись рядом с жующим Тором. Рикки, казалось бы, не придала появлению Хрингхорни особого значения, но через пару секунд вскочила с пледа, утягивая заодно с собой Рюуль, схватив ту за руку. — Идём в бадминтон играть! — объявила радостно японка, чуть ли не волоком таща за собой Вагнер, у которой сил возражать не было: немка только безысходно вздохнула и поплелась вслед за активной подругой. Со стороны всё выглядело совершенно обыденно, но Бальдер понял — Нисида не хочет его видеть, и говорить с ним не хочет тоже — как же теперь извиниться перед ней? Бог света вскочил с насиженного места, готовый прямо сейчас бежать к Рикони и сказать всё, как вдруг на пути возник Тоцука, который нарочно не смотрел в сторону Хрингхорни. — Оставь её в покое. Дай ей хоть повеселиться без твоих закидонов, — Сусаноо сказал это неожиданно тихо, бросив в сторону Бальдера недовольный взгляд. — Но я… — опешивший Хрингхорни посмотрел на Такеру растерянно, не зная, что именно должен сказать. Ведь намерения бога света сейчас были благими — он хотел разрешить все недоразумения и извиниться, как этот порыв может быть нежелательным для кого-то? — Даже если тебе вдруг захотелось извиниться, то это дела не меняет. Она устала от твоих выкрутасов, — хлопнув Бальдера по плечу, Тоцука прошёл мимо, словно даже не говорил с ним только что. Хрингхорни никак не мог понять произнесённую Такеру фразу — в последнее время Бальдер вообще ничего не понимал, потому что попал в такую ситуацию впервые и не знал, как стоит поступать. Видимо, стоило всё же послушаться на сей раз кого-то со стороны и не делать опрометчивых поступков, пока всё не стало ещё хуже. Самым простым сейчас было просто влиться в общее веселье, а что делать с Рикки — время покажет. — Ребята, можно и мне бутерброд? — с лёгкой улыбкой Бальдер вновь нырнул в толпу друзей, и полностью в ней растворился, стараясь не напрягать Рикони своим присутствием. И та, кажется, оценила это в полной мере и по-настоящему расслабилась, что в свою очередь высоко оценила Рюуль — и ни одной колкой холодной реплики в свой адрес бог света за весь вечер не услышал. Недалеко от палаток потихоньку тлели угольки в обложенном камнями костре. Все угощения были съедены, все игры сыграны и истории рассказаны, поэтому оставалось лишь залезть в тёплый и уютный спальный мешок и кинуться с разбегу в объятия сна. Ночь оказалась на удивление тёплой, поэтому многие не выдержали, и легли спать прямо на траву, позабыв про палатки. И Рикки оказалось одной из таких — синие глаза смотрели в безграничный купол тёмного, усыпанного бриллиантами звёзд бархатного неба. Бальдер бы предпочёл ночевать в палатке, но сегодня тоже улёгся на поляне, рядом с уже уснувшим Тором. Этот порыв был совершенно спонтанным, но потом Хрингхорни понял, зачем сделал это — ему хотелось смотреть на то же небо, что и Нисида. «А одинаково ли мы его видим?» — пронеслась мысль в голове бога света перед тем, как он провалился в забытье.***
Солнце нехотя поднималось над горизонтом, желая подольше остаться спрятанной за копной кучерявых облаков, но тёплые его лучи уже окрасили небо в оранжево-розовый. Птицы уже не спали — выводили свои трели на разные лады. Бальдер неожиданно распахнул глаза: для обычного его пробуждения было слишком рано, но виной прерванного сна были не неожиданные звуки, а предчувствие чего-то, чего-то очень важного, что стоило того, чтобы проснуться. Бог света сначала сел, после расстегнул спальный мешок и уже окончательно поднялся на ноги, осматривая всё вокруг себя. Сонное царство во всём его великолепии: кругом было только сопение, и ничего больше. Хрингхорни уже было решил, что не спит он один, как вдруг заметил, что спальный мешок Нисиды тоже пустует. «Вот он — мой шанс наконец всё сказать!» — обрадованный Бальдер осторожно обходил спящих друзей, всё выискивая глазами Рикони. Главный маячок — рыжая копна волос — попался на глаза довольно быстро. Японка сидела на бревне, где-то в самом конце поляны, словно надеясь, что в тени от широких лап ели её не заметят. Очевидно, что Рикки была чем-то глубоко озадачена, потому что приближения бога она даже в относительной тишине не услышала. — Рикки… — девушка вздрогнула и резко обернулась, уставившись на неловко переминающегося с ноги на ногу Хрингхорни. — Д-да?.. — понимая, что сейчас бежать некуда, Нисиде ничего не оставалось кроме того, как выслушать бога, что бы тому не захотелось сказать. — Я… Прости меня, пожалуйста! — Бальдер тут же согнулся в поклоне, уткнувшись взглядом в собственную обувь и траву под ногами. — Я круглый дурак! Я был неправ, я сказал лишнего и мне очень стыдно за всё, что я сделал. Я даже не надеюсь на то, что ты простишь меня, но я просто был обязан извиниться… Хотя бы попытаться вернуть нашу дружбу… — Ох, да разогнись ты обратно… Бальдер со страхом выпрямил спину, ожидая увидеть ни лиц Рикки всё: презрение, ненависть, отвращение и страх, но… Ничего из этого он не увидел. Нисида мягко улыбалась, поджав губы, глаза её блестели, будто от слёз. — Так что ты у нас? — Дурак… — Точно, а ещё редкостный идиот, — Рикони хихикнула, счастливо прищурившись, и протянула богу света мизинец. — Давай мириться, жми мизинец. Бальдер, не веря своему счастью, осторожно протянул девушке руку с оттопыренным мизинцем, а та обхватила его палец своим, как это делают маленькие дети, и хорошенько потрясла, продолжая щуриться. — Получается, ты… Простила меня?.. — Конечно! — наконец на лице Рикки расцвела широкая улыбка, та самая, которую Бальдер всегда видел на лице японки. Улыбка, которая вселяла надежду и счастье во всех вокруг, которая давала силы двигаться дальше; Хрингхорни поймал себя на мысли, что без этой улыбки жизнь в академии была бы неполноценной, будто паззл с потерянными кусочками. — Пойдём, остальных будить, а то совсем уже раздрыхлись! Расталкивая вместе с Рикони спящих друзей, Бальдер чувствовал себя таким счастливым, каким ещё не был никогда. Впервые он ощущал, что любит окружающий его мир точно так же, как и он его, и хотелось обнять каждого встречного. Неужели вообще можно быть настолько счастливым? Хрингхорни не хотелось об этом думать. Самое главное — Рикки его простила, и они вновь друзья, как прежде. А всё остальное больше не имело никакого значения.