KamiAso: another story

Тишина была почти что гробовая. Единственным, что её нарушало, были бойкие голоса птиц и тихий шорох листвы. Ветер игрался с жалюзи на окнах, весело их трепал, и от этого по полу скакали яркие пятна света. Локи такую тишину терпеть не мог. Ему нужен был шум, гам, движение, но ничего из этого в кабинете рисования не было — в нём царило удушающее спокойствие, от которого жутко хотелось спать. Локи со скучающим вздохом взглянул в сторону Рюуль: та неторопливо водила карандашом по бумаге, выражая собой идеал спокойствия и умиротворения. Ни оклики, ни усталые вздохи не достигали её ушей, потому что сидела она в наушниках. Локи с кислой миной растёкся по столу. Бальдер очень настойчиво просил трикстера подружиться с Рюуль, и он эту просьбу даже готов был исполнить, но это оказалось невыполнимой задачей, ведь за три дня она не сказала ему и слова. Рюуль смирилась с тем, что скандинавы теперь всегда будут просиживать в её кабинете, и сразу же после этого они превратились для неё в предметы мебели: она не смотрела на богов, не говорила с ними и вообще очень умело делала вид, что их не существует. Точнее, только Локи. Тора эта участь не постигла, Рюуль иногда перекидывалась с ним парой слов, интересовалась книгами, которые он читал, советовала новые или же просто просила что-нибудь подать. Локи она не просила об этом даже в тех случаях, когда нужный предмет лежал почти что у него под носом. В любое другое время Локи бы наверняка отомстил за такое неподобающее поведение, но Бальдер сделал такое лицо, когда попросил над Вагнер не шутить, что трикстеру было просто боязно немку даже тронуть лишний раз. В итоге теперь, когда Тор уходил из кабинета по делам, на Локи наваливалась ужасающая тоска. Он от скуки начал даже делать домашнее задание, а потом, когда оно заканчивалось — рисовал мелом на доске забавные рожицы и подолгу мастерил за столом новые приспособления для розыгрышей. Всё равно, что бы Локи не делал, Рюуль не обращала на него внимания, словно прилипнув к мольберту. Вот и сейчас, слушая заливистое птичье пение, Лаватейн делал новую потешную игрушку — коробочку, из которой должен был выскочить кричащий и размахивающий ручками клоун. Вот только… Что-то в его механизме было неладно, и Локи никак не мог понять, что именно мешало двигаться тоненькой пружинке. Чего только трикстер не делал, а игрушка продолжала не работать. Бог злился, пыхтел, упорно продолжал разбирать и собирать механизм заново и недовольно шипел, когда понимал, что очередная попытка закончилась неудачей. Локи даже ворчал себе под нос разные ругательства — всё равно его никто не слышит, кому какое дело, что он там бубнит себе? Когда механизм в очередной раз только пискляво скрипнул и замолчал, Локи уже готов был взвыть от тоски, как вдруг в одну из деталей уткнулся тонкий палец с выкрашенным в фиолетовый ногтем, а над ухом раздался тихий, спокойный голос: — Ты пробовал повернуть вот это не по часовой стрелке, а против? Локи резко повернулся, глядя на стоящую рядом Рюуль, подозрительно прищурился и тут же уткнулся носом в механизм, принявшись там копаться. Трикстер не доверял немке, но всё-таки повернул одну из деталей против часовой стрелки. Шестерёнки тут же звякнули, механизм крякнул, и клоун выпрыгнул из коробки, болтаясь на тонкой пружинке. Локи вновь взглянул на Рюуль огромными от удивления глазами; она только пожала плечами. — Я устала смотреть на твои потуги. А интонация уже знакомая — просто сухая и холодная констатация факта. Вполне в духе Рюуль. И не поймёшь: то ли наконец проявила благосклонность, то ли трикстер просто надоел своим шуршанием. Локи оскалился, привычным движением наматывая прядь волос на палец. — Ты же понимаешь, что я использую это для новых розыгрышей? — Если разыгрывать будешь не меня, то мне всё равно, — вновь безразлично передёрнула плечами. И это разговор после трёхдневного молчания? Локи ожидал чего-то другого от Рюуль. — Ты странная. — Я не простила тебя. Я до сих пор не намерена общаться с тобой, — надо же, как догадлива — Локи усмехнулся. — Мне просто стало немного интересно, что ты делаешь. И я не повёрнутая на правилах зубрила, если ты это имел ввиду. — Да неужели? — Я уже говорила: ты ничего обо мне не знаешь. Не делай поспешных выводов. — Ну, а как иначе, Бантик, ты же со мной не разговариваешь. Ответа Локи так и не услышал, но ему и не нужно это было. Пусть Рюуль за весь остаток дня не сказала трикстеру абсолютно ничего, он уже почувствовал: лёд тронулся.

***

Мясо приятно шкворчало на металлической решётке и пахло так, что текли слюнки. Локи мурчал себе под нос какую-то песенку, периодически переворачивая кусочки говядины лопаткой. — Локи, когда уже готово будет? — Бальдер разве что не прыгал на месте от нетерпения. Трикстер в ответ улыбнулся и щёлкнул щипцами. — Скоро-скоро, не волнуйся! — Бальдер, я боюсь, что мы с Руль без мяса останемся, умерь аппетиты! — Рикки тихо засмеялась, шутливо ткнув Хрингхорни в плечо, и тот тоже не сдержал улыбки. Рюуль вздохнула, мысленно добавив, что мясо-то ей как раз не особо нужно. Ей вообще этот совместный обед не нужен, если уж на то пошло, но Рикки потащила немку насильно, заявив, что самое время наладить отношения со скандинавами. О том, что чихать Рюуль хотела на эти отношения, Нисида не стала слушать. «Хочу тишины, покоя и одиночества», — Вагнер вновь вздохнула, на миг подняв глаза, и снова уткнулась носом в скетчбук, на страницах которого появлялись новые карандашные наброски. Сидящий на скамейке Тор, обнимающая Бальдера Рикки… Локи у гриля. Последний набросок Рюуль едва не зачиркала, но удержала себя с мыслью о том, что не стоит портить бумагу. Рюуль ненавидела двуличных лжецов. А ещё ненавидела, когда вдруг, без всяких причин, отношение к ней менялось. Почему Локи вдруг стал будто шёлковый? Девушке с трудом верилось, что слова, сказанные ей на следующий день после припадка, так изменили Локи. Больше было похоже на то, что Бальдер хорошенько друга отчихвостил, а потому тот стал белым и пушистым. И это было отвратительно. Рюуль не нужно было этой вымученной доброты. Хотя надо было отдать Хрингхорни должное — ведь жизнь немки стала куда тише и спокойнее, она даже реже начала бегать к раковине, чтобы с кашлем выплюнуть очередную дозу крови. Но как долго могло продержаться это перемирие? — Та-да-а! Очередной кулинарный шедевр от Великого Локи! — огромное блюдо с пышущими жаром кусочками мяса тут же оказалось на столе, рядом с чашкой с овощами и стопкой тарелок. Они тут же разлетелись на разные края стола, полные еды. Рюуль, стоило перед ней оказаться тарелке с несколькими кусками мяса и салатом, тут же уставилась на Локи, который всё и раскладывал. Серьёзно, вот так просто? Без подгорелых овощей, фальшивых тараканов и львиной доли перца? Немка так пристально глядела на трикстера, что могла при желании просверлить в нём глазами дыру. Сидящий неподалёку Лаватейн будто забыл о существовании Рюуль: подперев ладонью голову, главный озорник академии смотрел в сторону Рикки и Бальдера, которые сидели напротив. Они ели, болтали, шутили и по-дружески тыкали друг в друга локтями, а Локи просто смотрел. Но… Что-то странное было в его взгляде, вот только что?..

«Последняя ссора изменила его, а ты даже не заметил»

«Он проверяет мои слова», — догадалась Рюуль и едва не поперхнулась. Она и не думала, что бог огня умудрился не пропустить мимо ушей каждое из её слов. Однако ошибки не было: тот взгляд, который Рюуль сочла странным, просто был непривычно внимательным и пронизывающим. Такого у Локи она никогда не видела. «Может, поэтому он меня не трогает?» — Рюуль задумчиво ковыряла вилкой мясо и гоняла овощи по тарелке. Бальдер и Рикки от души веселились, Тор был единственным, кто просто ел. Локи молчал и смотрел. Рюуль неожиданно почувствовала себя спокойно, такое на её памяти случалось очень редко. Немка подумала вдруг о том, что наконец-то начались спокойные дни в академии, но тут же эту мысль оборвала, устыдив себя за ослабление бдительности. К переменам в жизни Рюуль всегда относилась скептически.

***

Исполинская башня из книг выглядела устрашающе. Но Бальдер, когда вручил этот книжный небоскрёб Локи, выглядел куда страшнее. Трикстер уже начинал уставать от ярых попыток сделать из него приличного человека, но понимал, что сам виноват — после инцидента с Рюуль Хрингхорни решил, что Локи нужно срочно перевоспитать. Причём неважно, каким способом. Бесконечное чтение книг было одним из способов. Было адски скучно, но Локи старался. В конце концов он даже втянулся в чтение, поглощая тонны информации. Но она рождала сотни новых вопросов, отвечать на которые было некому. И Локи снова становилось скучно. — Ба-а-антик, — наконец протянул Локи, даже не надеясь, что ему ответят. — А зачем на деньгах рожи всяких стариков рисуют? Это же жутко. А почему люди свою историю не могут выдумать? Даты эти, войны… Локи правда не надеялся на ответ — Рюуль всё ещё не говорила с ним (не считая того случая с игрушкой), и он периодически выдавал фразы в пустоту, натыкаясь на стену из молчания. Спросил от безысходности. Однако… — Эти «старики» — великие люди, сделавшие многое для своей страны. Их портреты на купюрах — дань уважения. И не на всех деньгах лица, между прочим. Есть и пейзажи, и здания, и животные. А что насчёт истории… Ну вот я сейчас скажу, что Локи — не бог, а главный мохнатый домовой. — Э-э?! Но это не так! — Не нравится? Вот я о том же. К тому же, история учит новые поколения, чтобы они не совершали ошибок предков. Люди и так не учатся на событиях прошлого, а представь, что будет, если каждый будет придумывать историю? Не говоря уже о том, что и без этого события часто искажаются… Что? Рюуль едва заметно вздёрнула бровь, глядя на Локи, чьи глаза занимали пол-лица, не меньше. Тот восхищённо присвистнул и его рот растянулся в улыбке. — Я, конечно, знал, что ты тот ещё ботаник, но чтобы настолько… Рюуль тут же фыркнула и отвернулась. Кончик белого банта торчал из-за мольберта как-то осуждающе, кисточка плескалась в банке с водой, выражая собой молчаливый упрёк. — Ты невыносим. Я всего лишь ответила на вопрос. — Но до этого ведь не отвечала. — Просто тебя невозможно игнорировать. Ты задаёшь вопросы каждые пять минут, у тебя убийственная тяга к знаниям. — Это ты так на меня влияешь, — Локи оскалился, рассматривая мольберт, за которым продолжала прятаться Рюуль. — Ну хватит дуться, а. Я, типа, раскаиваюсь, и хочу подружиться. — Бальдер попросил? Сказала такой интонацией, что Локи вдруг холоднее стало. Как всегда, слишком проницательна и слишком недоверчива. Впрочем, Локи и не надеялся, что его быстро простят. — Ну и что, что Бальдер? Может, наши с ним желания совпадают. — Мне не нужны друзья. И тишина. Каждая фраза как категоричный отказ, после которого просить снова даже неудобно как-то. Бальдер точно с него шкуру спустит. Локи задумчиво почесал затылок, вздохнул и продолжил читать книгу, ежеминутно кидая многозначительные взгляды в сторону Рюуль, но та была непрошибаема. Но на вопросы она ответила, ведь так? Значит, устала от того, что он спрашивал одно и то же по нескольку раз, и ей просто не оставалось ничего, кроме как заговорить с ним. Клыкастая улыбка растянулась сама собой, и Локи хитро улыбнулся, перелистывая страницу. — Слу-ушай, Бантик, а у меня тут ещё вопрос…

***

Рикки любила после занятий в клубе заглядывать к Рюуль. В кабинете рисования всегда было тихо, спокойно — приятная атмосфера, после долгих избиений груши и духов это очень расслабляло. Даже после того, как в кабинете появились Тор и Локи, царящее там умиротворение не исчезло, ведь Рюуль молчала. Трикстер болтал только с японкой, каждый раз жалуясь на то, что немка необщительна. Рюуль в это время глядела на Рикони до того многозначительно, что в её глазах буквально читалось: «Спаси меня от него, я устала». Рикки не раз советовала подруге просто простить бога огня и впустить его в свой крохотный мирок (несмотря на то, что самой Нисиде свои же советы не особо нравились), но Рюуль отказывалась, не желая видеть в своей жизни что-то, связанное с Локи. Да, Рюуль не были нужны ни Тор, ни Локи, ни Аполлон… Никто. Только Рикки, мир немки состоял лишь из неё. Саму Рикки это пугало. — Что-то в этот раз шумно у них… — задумчиво проговорила Рикки Бальдеру, который в этот раз решил составить японке компанию. Рикони дёрнула дверь на себя. — А зачем людям эти маленькие собачки? Они же бесполезные! А лысые кошки? Они страшные, и зыркают жутко… О, а зачем животным одежда? У них же шерсть. И ботинки им не нужны, почему для них делают ботинки? — Я тебе не справочник, и я не умею отвечать на несколько вопросов сразу. И если бы ты читал внимательно, то спрашивать меня не пришлось бы. — Я не хочу читать внимательно, я хочу, чтобы ты мне ответила. Ты же такая умная! — Что вы делаете? Локи с до безобразия счастливым лицом помахал Рикки рукой. Рюуль взглянула на подругу и страдальчески закатила глаза, выражая собой один большой ком усталости. — Я задаю Бантику вопросы, а она отвечает! — Я пытаюсь рисовать, а он мне мешает, — поправила трикстера Рюуль. Лист, прикреплённый к мольберту, был пуст. — А те маленькие собачки — для красоты, им положено быть бесполезными, и ещё… Рикки прыснула в кулак. Рюуль пока ещё не заметила, но скоро должна была понять, что пока она, как рак-отшельник, махала клешнями, её вытащили из её кокона. Или же просто Локи очень изящно умудрился пробраться под скорлупу Вагнер, не оповестив её об этом. — Я смотрю, вы наконец подружились! Рюуль, оторвавшись от объяснений, холодно взглянула на Бальдера, сияющего как начищенная монетка. — Нет. И отвернулась, тут же прекратив все разговоры с Локи, уткнулась в мольберт и принялась хмуро что-то чиркать. Трикстер выразительно пожал плечами, но назвать его расстроенным Рикки не смогла — уж слишком нахальное у бога огня было выражение лица. Видимо, после того, как он заставил Рюуль говорить, уже не было ничего, что смогло бы его расстроить. Не то что бы Рикки была этому очень рада, но такое положение дел было куда лучше того, что творилось между Локи и Рюуль раньше. Теперь её подруга не будет одна. Теперь, уходя с Хрингхорни, Рикони не будет винить себя в том, что оставила Рюуль без всякой поддержки. Теперь Рикки не будет бояться собираться вместе со скандинавами, опасаясь того, что Рюуль станет плохо от их присутствия. К переменам в жизни Рикки всегда относилась философски.