***
— Такеру! Девушка бежала, не разбирая дороги. Ноги разъезжались по липкой грязи, а дождь стал настолько сильным, что невозможно было разглядеть что-либо. Все превратилось в серо-зеленоватую массу, ужасно тёмную. Дождь зло хлестал по голым плечам, лизал щеки с прилипшими к ним волосами. По всему лицу стекала вода, норовя попасть в глаза и рот. Внезапно подул сильный ветер, заскрипели деревья. Он чуть не сбил рыжую с ног, так что той пришлось остановиться. Слепо вглядываясь в темень, она снова, что было силы позвала бога, пытаясь перекричать звериный рёв ветра и дождя, но ничего не вышло. Внезапно кто-то со спины схватил её за руку, отчего девушка взвизгнула и отшатнулась. Ноги заскользили по мокрой траве и она с ужасом поняла, что земля уходит из-под ног. Кто-то отчаянно пытался её поймать, но в итоге свалился вместе с японкой кувырком в овраг. Как только Рикки убедилась, что больше никуда не падает, она боязно открыла глаза и огляделась. Недалеко, потирая ушибленный лоб, сидел Бальдер и что-то бормотал под нос. Внезапно он встрепенулся и живо огляделся по сторонам, но, заметив Нисиду рядом, живую и более или менее здоровую, он успокоился, подходя ближе. — Куда ты побежала? Видела же, что дождь начинается, — недовольно произнёс блондин, разглядывая мокрую с головы до пят девушку, которая с досады саданула кулаком по громко чвакнувшей траве. — Как это «куда»? Вернуть Такеру! Я столько гадостей ему наговорила. Шмыгнув носом, японка поджала ободранные и грязные коленки к груди. Онемевшие пальцы покалывало так сильно, что вскоре она вообще перестала их чувствовать, сжимая ноги. Нисида готова была расплакаться от обиды и злости на свою глупую голову и язык без костей. Какой чёрт её дёрнул? Закусив губу, она уткнулась носом в коленки. — Я устала, — блондин невольно вздрогнул, глядя на непривычно разбитую подругу, — То, что случилось с Рюуль, в этом ведь не только Локи виноват. Если бы я… не расслабилась тогда, возможно, ничего бы этого не случилось. Сейчас Рикки была совершенно непохожа на себя обычную. Она не сияла не честной улыбкой, не пыталась скрыть синяки под глазами, как последствие ужасного недосыпа, не старалась воодушевить всех и каждого вокруг себя. Она не пыталась врать о том, что всё хорошо и дальше будет лучше, не думала даже поискать в случившимся что-то забавное, что бы поднять настроение. Сейчас она была той Рикки, которую не знает никто, и глядя на этого человека, богу становилось не по себе. Снова. Бальдер с самого начала не понимал, что его напрягало в рыжей, но теперь он знал — это была её ложь. Нисида скакала и веселилась, смеялась и травила шутки, но это всегда было только для виду. Каждый раз, глядя в омут тёмно-синих глаз, ему становилось больно и невыносимо грустно. Хрингхорни видел такие глаза лишь однажды, но в эти, как ни старался — он не смог вдохнуть ясность и свет. Он не мог также объяснить своё желание увидеть настоящую Рикки не только в глазах, но и в жизни, однако… глядя сейчас на ту, что сидела перед ним и тихо плакала в колени, Бальдеру становится дурно. Это не та девушка, которая колотила грушу в зале. Не та, что таскала тяжеленные коробки и смеялась совсем недавно на посиделках с грилем. Не та, что открыла ему глаза на собственные недостатки. Но она очень была похожа на ту незнакомку, которая плакала у него на плече, когда Локи захлопнул за собою дверь, выходя на поиски пропавшей Рюуль — такая же напуганная, грустная и совершенно одинокая. Нисида вздрогнула, когда на плечи лёг сухой пиджак, а руки с большими, теплыми ладонями обвили её плечи. Дождь внезапно перестал лить, хотя всё ещё ревел со всех сторон, словно недовольный чужим вмешательством в их тесное общение. Так Бальдера, из-за его силы, вообще ничего не трогает, даже дождь? — Но тогда бы Рюуль и Локи и дальше бы цапались, верно? Да, ты ошиблась, но разве это не к лучшему? К мокрым рыжим волосам парень прижался губами, прикрывая глаза. Бальдер впервые молился всем знакомым богам, чтобы Рикки, крепко обнимая его в ответ и прижимаясь щекой к его его груди, не слышала трепетно колотящегося сердца. Рикки же в свою очередь прятала в складках упоительно пахнущей чем-то сладким и пряным рубашки свои красные щеки и глупую улыбку, не замечая, как у самой сердце подскакивает в груди с убивающей силой.***
Аид прижался спиной к дереву и, немного отдышавшись, поднял хмурый взгляд на серую дождевую стену. Сейчас над ним была густая листва какого-то старого и невероятно большого дерева, едва пропускающая дождь, так что ещё более или менее сухой, он расслабился и присел на колючую траву. Аполлона, побежавшего за Рюуль, бог так и не нашел. Более того, он очень быстро потерял парня из виду и в итоге заплутал сам, а когда дождь усилился, пришлось как можно скорее искать укрытие. Если честно, то он совершенно не удивлен произошедшей ругани между Такеру и Рикки. В конце концов, один был бочкой с порохом и медленно разгорающимся фитилем, а другая — бомбой замедленного действия. Рано или поздно всё это должно было рвануть. Аидонеус не спеша вышагивал по коридору, держа в руке пустое ведро, с влажной половой тряпкой на дне. Ему нравилось дежурить по классу — когда в школе никого не остается, даже духов, вряд ли он сможет кому-то навредить. Нет вертящихся рядом Аполлона и Диониса, и хотя обычно без них бог чувствует себя одиноко, словно последний рисовый пирожок с клубникой на тарелке, при уборке такие мысли переставали его посещать. Ставя стулья вплотную к партам, вытирая с доски кривоватые рисунки Лаватейна и затем выбивая белую пыль из губок, он чувствовал себя настолько спокойно, что становилось не по себе: смерть на празднике жизни всегда не к месту. Готовя класс к завтрашним занятиям, он чувствовал себя частью чего-то большого и значимого, и, вот в такие вот моменты, он забывал о проклятии, что клеймило и разъедало жуткой болью грудь. В коридоре впереди послышался грохот. Затем снова и снова, звук эхом расползался в сторону Аида. Бог немного ускорился, чтобы проверить, что творится впереди. За очередным поворотом он замер, даже не успев разглядеть неизвестного. В его сторону полыхнуло такой жгучей яростью, что проклятье на груди тут же заныло, отзываясь на негативные эмоции. Кто-то бил руками стену, оставляя на ней тёмные мазки, о которых Аидонеус старался не думать. Он подошёл ближе и в некотором шоке остановился совсем рядом с Рикки, которая, наконец заметив его, прекратила. Кровь алыми жемчужинами лениво скатывалась по трещинам на светлой стене. Руки рыжей дрожали от боли и напряжения, а сама она дышала так шумно и глубоко, что создавалось ощущение, словно она задыхается где-то в холодной водной глубине, и лишь иногда имеет возможность высунуться на поверхность и набрать воздуха. И она набирала его снова и снова с жаждой мученика, раздирая грудь невозможностью вдохнуть больше. Голос её сорван и хрипит, а проклятия всё ещё пчелиным роем жужжат в голове на разные лады, от чего нормально сказать то, что хочется, выходит не сразу. — Не говори никому. Особенно Рюуль. Он никогда раньше такого не чувствовал. В Рикки таилась злость, обида, ненависть, которые вместе превратились в отвратительное животное безумие, и от того, что люди, обычные люди, могут быть такими ужасными — у него кровь стыла в жилах. Бог прикрыл глаза и постарался отмести образ Рикки, пытающуюся отсрочить собственную истерику, тем самым возвращаясь в реальность. За спиной послышалось чваканье и Аид, поднявшись, заинтересованно обошёл дерево. Каково же было его удивление, когда он увидел Рюуль, комкающую мокрый кардиган в руках. Сама она также была не особо промокшей, видимо, прикрывалась верхом от дождя. Заметив парня, она ничего не сказав, продолжила выжимать серую тряпку, с которой струйками стекала вода. Тот в свою очередь проявил дружелюбие в таком же молчании. Вновь прислонившись к дереву, бог сделал вид, что даже не замечал копошащуюся рядом немку, которая иногда чуть раздосадованно хлюпала носом, когда после очередного отжатия, вода все ещё оставалась в кардигане. Встряхнув кофту как следует, она повесила её на короткий маленький сучок, чтобы не держать ту в руках. Повисла напряженная, густая тишина, от которой, кажется, глох даже дождь. После того случая с Аполлоном, Аид не имел ни малейшего желания разговаривать с Вагнер. Он не знал, что именно в тот момент было не так, ведь она всегда высказывала крайнюю степень недовольства от нахождения здесь с богами, но это его немного задело. Он ведь правда поверил на несколько мгновений, что она не просто кукла, которой движет… а что ею движет? Рюуль не похожа на человека, цепляющегося за жизнь. Она больше похожа на того, кого здесь ничто давно не держит и она просто влачит своё существование сквозь годы, без идей и целей. Это можно сравнить со скучными серыми буднями длинною в жизнь. Но тогда почему она ещё здесь? Аидонеус не раз и не два сталкивался в подземном мире с людьми, которые покончили с собой от скуки, какого-то несчастья или просто потому, что не видели смысла жить. Если ты так разочаровался во всём мире, что превратился в кого-то, подобного Рюуль Вагнер, то что тебя может держать в мире живых? Страх смерти? Рюуль точно не боится. Может, это воля, которой не хватает на самоубийство? Судя по рукам Рюуль, это тоже не проблема. Любой из очередных порезов мог оказаться чуть глубже и тогда её бы уже не было. Может, это тот, ради кого стоит жить? В голове снова всплывает Рикки, взъерошенная, с дрожащими губами и горящими глазами, как тут же бог задаётся новым вопросом. Каково это, жить, причиняя лишь боль тому, кого больше всего хочешь защитить? Из транса, полного различных мыслей, бога вывел чих. Такой тихий, даже можно сказать писк. Будь тут сейчас Нисида, она бы обязательно пошутила про воробьиное чириканье, но увы, рядом её не было и разряжать обстановку пришлось самому. Пока блондинка, шмыгая соплями, утирала ладонью холодный нос, бог накинул ей на плечи толстовку, которую прихватил с собой на случай, если похолодает. Девушка тут же съежилась под теплом и обхватила края молний, запахивая на груди. — Зачем? — Если ты заболеешь и Рикки узнает, что я позволил этому случиться — она с меня три шкуры спустит. Отчасти Аид не лгал, немка была очень дорога рыжей и та готова была стоять за неё стеной, это уже знал каждый. Их «симбиоз» можно было бы назвать очень извращенной человеческой вариацией Бальдера и Локи, но если отношения первых были понятны, тут все обстояло гораздо сложнее. Рюуль любила Рикки так, как могут любить человека, ставшего частью твоей жизни. Рикки любила Рюуль почти так же и была ей предана, она считала её своей семьей, хотя между ними не было ничего общего. Рикки восхищалась блондинкой, и, хотя Аид не знал, почему, он был уверен — причины были вескими для японки. Рикки пугала и внушала страх, когда была вне себя, но иногда она боялась Рюуль, которую больше не боялся никто. Она всегда старалась быть ближе к Рюуль, и та подпускала её лишь за тем, чтобы потом оттолкнуть и захлопнуть дверь перед носом, которая очень быстро обрастала стеной из лжи, утайки мелочей и недоверия. Раз за разом Нисида старательно разгребала эту стену по камушку, вновь врываясь в чужой мир, чтобы потом быть отторгнутой. И так снова и снова, циклом, по кругу. Рюуль делала ей больно и знала об этом, но она не знала, что от этого стремление Рикони стать ближе только росло. Они были такими разными, что не понимали друг друга, в отличии от пары скандинавских богов. Рюуль не понимала, как Рикки её ещё не бросила, а Рикки не понимала, как её вообще можно оставить. И не хотела понимать. Блондинка хмыкнув, зарылась носом в капюшон, сбившийся на плече, словно маленькая теплая подушечка. — Я и сама могу о себе позаботиться. Ложь. Настолько явная и смешная, что Аид про себя подчеркнул — Рюуль не умеет врать, когда дело касается Рикки. — Я не тот, кому это надо доказывать, — бог краем глаза посмотрел на девушку, которая явно была недовольна его ответом, раз тактично промолчала, не желая затевать спор, — Кстати, я не сказал тебе спасибо за тот раз, когда ты остановила Аполлона на середине реки. Честно, он не хотел этого говорить, но он действительно был благодарен Рюуль. Если бы она не позвала Агана Белеа и не одернула его, он бы, вероятнее всего, утонул. И пускай она едва удержала его над поверхностью, и всего на пару мгновений — этого хватило, чтобы он с Дионисом подоспели на помощь. Как бы не хотелось после той показухи начать игнорировать существование этого человека, он не мог так поступить просто из-за совести, которая после такого явно не простила бы бога. — Не за что, — сухо и коротко, так, как если бы ей и правда было плевать и то, что она спасла Аполлона, было простой случайностью. Люди таким тоном говорят о чём-то будничном и ничего толком не значащем, типа внезапно закончившегося молока или снова вопящей на весь двор сирены соседского автомобиля. И снова под деревом повисла напряженная тишина. Девушка о чём-то думала, а Аид просто стоял рядом и не мешал. Все это было похоже на странную комедию или что-то в этом роде, когда двое повздоривших оказались в такой ситуации, что они оба «зажаты в углу» и вынуждены так или иначе идти на контакт. Похоже, Рюуль тоже это заметила и в итоге пауза затянулась минут на пять: они просто не знали, что могут сказать друг другу. Когда ветка хрустнула где-то над головой, парень вздрогнул и поднял лицо прежде, чем его окатило холодным дождем, а на нос упал зеленый листик, словно вишенка на кружевную перинку из белых взбитых сливок на макушке тортика. Черт. Чертчертчерт. Футболка тут же вымокла и прилипла к телу, отчего сразу стало холоднее. Волосы также облепили шею, опутывая её будто удавка. Пока Аид жмурился и убирал с лица волосы, где-то совсем рядом раздалось: «А что это?» Последнее, что бог успел увидеть перед тем, как почувствовать невероятное облегчение во всём теле, это Рюуль, которая с любопытством огладила пульсирующую тьмою татуировку на груди парня. После этого она отшатнулась, словно ужаленная, хмурясь и прижимая руку к груди. И что это, позвольте узнать, было? Она что, только что облегчила его проклятье? Не веря собственным глазам, Аид коснулся груди, которая почти не болела. Словно Рюуль своим прикосновением забрала чужую ненависть, которая его переполняла. Он бы и дальше так стоял, если бы краем глаза не заметил, как Вагнер начинает падать. Подхватив девушку, он аккуратно опустил её на землю, опирая спиной о ствол дерева. Что же только что произошло? Ещё никогда сила его проклятья не притягивалась к кому-то. Может быть, Рюуль Вагнер не так проста, как кажется? Но… кто же она тогда?