Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта И мне снова приходится быть для тебя этим «кто-то» © Fleur — Кто-то
— Рулька, смотри как здорово! Холодный ветер вперемешку со снегом ворвался в класс из открытого окна, заставляя Рюуль вздрогнуть от неожиданной прохлады. Рикки довольно прищурилась, отдав лицо и копну рыжих волос на растерзание снегопаду, а столпившиеся около Нисиды боги всё радостно переговаривались, хватали с подоконника снег и, задорно смеясь, кидали холодные комочки друг другу в лица. Вагнер нахмурилась, растерла ладонями плечи и подошла поближе к окну, чувствуя, как стало ещё холоднее. Окно захлопнулось прямо перед носом Рикони, отчего та недовольно надулась и уставилась на подругу, которая куталась в кофту. — Ну Ру-у-уль, зачем закрыла? — Ты без пиджака, в блузке с коротким рукавом, а на улице, между прочим, зима. Простудишься ведь. А ещё мне холодно, — Рюуль демонстративно застегнула кофту на все пуговички и втянула голову в плечи. Рикки на это только засмеялась, сжав подругу в крепких объятьях — ведь если Вагнер вот так ворчит, значит — волнуется, а волнующаяся Рюуль всегда делала очень забавное лицо. — Рюуль права — стоит поберечь себя, сейчас многие болеют, — стоявший рядом Бальдер накинул на плечи Нисиды школьный пиджак, явно снятый со своего плеча. Рикки тут же расцвела и начала щебетать что-то об истинных джентльменах, Рюуль на это только закатила глаза и отошла в сторону, дабы не портить идиллию — светящиеся Нисида и Хрингхорни казались Вагнер настолько ослепительными, что она просто не могла стоять рядом — не вписывалась она, вечно мрачная и тихая в этот блистательный кружок. А ещё немка решила, что этим двоим лучше побыть вдвоём, без лишних собеседников, ведь они совсем недавно помирились, и их дружба стала ещё более крепкой, чем раньше. Разве должна Рюуль им мешать? Очевидно, что нет. Но Локи был явно иного мнения — трикстер прыгнул на бога света со спины, чуть не свалив того на пол. На лице у Лаватейна красовалась знакомая всем игривая улыбка, скрывающая истинные эмоции и мысли, которую Рюуль откровенно ненавидела, но часто ловила себя на мысли, что сама не лучше — его улыбка и её холодный взгляд служили для одной цели. — Бальдер, да рыжая у нас покрепче Тота будет! Ты вспомни, как она грушу колотила! Скорее Такеру вырастет, чем она заболеет! — и вот Локи вновь создал вокруг себя суматоху, разрушив тот короткий миг светлой идиллии, которым немка наслаждалась. Класс наполнился воплями, смехом и грохотом сшибаемых парт — Тоцука носился за хохочущим трикстером. Но стоило богу огня заметить, как вокруг Рикки и Бальдера возродилась атмосфера тепла и уюта, как он вновь вернулся — опять говоря какие-то глупости. Понимая, что об этом поступке она точно пожалеет, Рюуль схватила с ближайшей парты учебник и и запустила прямиком в стоящего к ней спиной Локи. Он тут же обернулся, вмиг покрасневший от злости и желающий отомстить тому, кто свершил такое святотатство. Лаватейн уже приготовился было в привычной шуточной манере провести расследование, как вдруг Вагнер подняла «снаряд», этим буквально заявляя «Да, это сделала я, смотрите!», и положила книгу на положенное место под ошарашенный такой наглостью взгляд Локи. — Ты слишком шумный, — Рюуль порой сама удивлялась тому, что говорит и что делает, ведь то, что потом произошло, она ожидала — просто слишком хорошо изучила повадки того, кто уже несколько месяцев подряд пытался вывести её из себя. — У-у-у, зубрила-Бантик, — Локи оскалился, и вытащил непонятно как оказавшуюся в его бездонный карманах маленькую дуделку, которые обычно используют на вечеринках. И, конечно же, начал дуть в неё, наклонившись чуть ли не вплотную к уху Рюуль. — Веселее будь! — издаваемый дудкой писк был откровенно невыносим, Рюуль поморщилась, но стерпела. Отреагировать — значит, проиграть, а этого позволить Вагнер не могла, потому что если Локи победит однажды, то захочет победить и потом — просто потому что ему нравится чувствовать себя победителем и смотреть на побеждённых свысока. А такое отношение к себе немка ненавидела до скрипа зубов — потому что оно её преследовало, как Аида проклятие неудачи. И трикстер бы экзекуцию продолжил, если бы не заметил, что народу в классе стало меньше, и, что самое главное, Рикки с Бальдером просто испарились, хотя буквально пару минут назад стояли около окна и болтали о своём. Эта новость заставила перестать скандинава мучить бедные уши Рюуль, и он, в мгновение ока спрятав игрушку в толстовке, пулей вылетел из класса, прокричав Рюуль какое-то очередное шутливое оскорбление, которое она нарочно пропустила мимо ушей. Стоило только богу огня исчезнуть, как Вагнер обессиленно стукнулась лбом о поверхность стола, чувствуя, что её колотит, как от температуры. «От усталости или от простуды? Или…», — но третий вариант нам с вами рано знать, поэтому давайте пока пропустим его мимо ушей — всему своё время, шанс выяснить всё нам ещё представится. Давайте просто вернёмся в Академию, услышим гулкий звон огромного колокола и поймём, что уроки на сегодня закончились, а значит, Рюуль может покинуть класс.***
Снежок просвистел буквально над самым ухом и глухо впечатался в каменную стену за спиной Рюуль. Та только вздохнула, смахнула с пальто пару снежинок и тихо отпила из чашки в своих руках. Плескавшийся там горячий шоколад испускал струйки пара, заворачивающиеся в весёлые спирали, и являлся сейчас единственной вещью, удерживающей Вагнер на улице. Морозостойкостью она не отличалась хотя бы потому, что была худа, как спичка, и кровообращение было настолько плохим, что даже слои одежды спасали скверно. Зато у Рикки и остальных богов с зимней погодой сложились отличные, прямо-таки тёплые отношения. Неистово швыряясь снежками и падая ежеминутно в снег, они создали такую невероятную кучу малу, что к своей подруге Рюуль просто боялась приближаться — затопчут ещё ненароком невысокую немку, да ткнут носом в сугроб. Да и толку от неё в этой снежной баталии? Немка относилась к тому самому типу творческих людей, которые в бытовой и активной жизни превращались чуть ли в младенцев, слепо тыкающихся носом и неспособных даже перевернуться со спины на живот. Есть история о писательнице, которая купила мясной пирог и потеряла его в своей собственной квартире — так вот Рюуль была из того же теста, а потому предпочитала не лезть туда, где априори будет мешать. Вдруг очередной снежок пролетел рядом, разлетевшись на сей раз от удара о землю, а вслед за ним проехался животом по снегу Бальдер, зажмурившись от летящих в лицо снежинок. Но валяться долго богу света не дали: Рикки дёрнула Хрингхорни, резко подняв его на ноги и потащила куда-то в сторону особо больших сугробов, вереща что-то об укрытиях. Рюуль покачала головой и натянула шарф чуть ли не до самого носа, скрывая слабую улыбку. «Они такие ослепительные, что больно смотреть», — Вагнер вновь шумно отпила из чашки, чувствуя, как тепло разливается по венам откуда-то из груди. И даже не шоколад был тому виной — а два светлых и сияющих человека, что сейчас кидали снежки в Такеру, спрятавшись за высоким сугробом. Глядя на них, Рюуль казалось, что она вообще не принадлежит этому миру, будто выбравшийся из Ада призрак, а они — истинные обитатели этого мира, этой Земли, поэтому, стоило Рикки оказаться рядом с Бальдером, немка старалась отойти подальше, чтобы не омрачать своим присутствием этот сверкающий союз. Пожалуй, сначала Рюуль с подозрением относилась к тому, что их дружба крепчает — виной тому была обычная ревность, ведь Рюуль обычный человек, и ей не чужды такие чувства. Но потом она поняла, что лучше будет оставить их вдвоём — решила, что Рикони не хватает такого друга, как Хрингхорни. — Ба-а-альде-е-ер! — в нескольких метрах от себя Рюуль заметила Локи, который на всех парах нёсся прямо к сугробам, где восседали Хрингхорни и Нисида. Порыв бога огня был прозрачен, как вымытое стекло — то, что дружба Рикки и Бальдера трикстера раздражает не заметить мог разве что слепой или круглый идиот, а так как большинство богов были именно такими, то им всё казалось самим собой разумеющимся. Но Вагнер видела — Лаватейн хочет разлучить их, не дать быть вместе и разрушить только-только наладившуюся дружбу. Подруге немка желала только лучшего — ради единственного в своей жизни близкого человека Рюуль готова была рискнуть всем, даже тишиной и спокойствием своего крохотного мирка. Поэтому, аккуратно поставив почти пустую кружку с шоколадом на скамейку, блондинка вытянула ногу. Результат не заставил себя ждать — ведь на дорогу Локи не смотрел вовсе, и препятствия в виде тонкой, обтянутой ботинком ноги он не заметил. Всё произошло в одно мгновение — носок сапога Лаватейна зацепился за преграду, и бог огня тут же кубарем покатился по заснеженной земле, пропахав носом ближайший к нему сугроб. Рюуль сейчас ногу не убирала специально — чтобы трикстер увидел, понял, кто именно это сделал и забыл на время о Нисиде и Хрингхорни, переключив всё своё внимание на неё. Это, конечно, не сулило совершенно ничего хорошего, но почему-то Рюуль впервые была полностью уверена в том, что делала. — Э-э-э, Бантик, это подло вообще-то! — на возмущённый вопль отплевывающегося от снега Локи Рюуль только пожала плечами, поднимая со скамейки уже остывшую чашку. — Не понимаю о чём ты, — бог огня тут же нахохлился, как замёрзший воробей, сверля немку обиженным взглядом. Девушка нарочито громко отхлебнула из стакана, заставив и без того возмущённого Лаватейна возмутиться ещё сильнее, но, естественно, он не показал никому и кусочка своего полного ярости выражения лица. Улыбка растянулась уже чуть ли не на автомате, Рюуль устало выдохнула, затянув потуже шарф. Сейчас трикстер чертовски зол на то, что она прервала его почти-идеальный-план, но уйти, не отплатив той же монетой, бог огня не мог — не того он был нрава, чтобы оставить безнаказанной не просто подставившую подножку девушку, а самого раздражающего человека в этом месте, во всей жизни Локи и поэтому он не мог оставить её в покое, просто потому что однажды надеялся услышать её полный страха визг и увидеть что-то кроме непрошибаемой каменной мины. — Прощу прощения за то, что у меня такие длинные ноги, — звучало это действительно как извинение, правда несколько более холодноватое, чем нужно, но Лаватейн понял сразу, что его откровенно провоцируют: немка была ниже трикстера почти на голову, из её уст фраза о длинных ногах звучала как минимум нелепо. Вагнер встала со скамейки, отряхивая идеально чистое пальто и собралась уже гордо прошествовать мимо бога огня к швыряющейся снежками Рикки, как вдруг неожиданно сама полетела в сугроб, причём явно не из-за того, что подскользнулась. Зажмурившись на короткий миг, Рюуль распахнула глаза и уставилась на лицо Локи, которое было буквально в паре сантиметров от её лица. Немку тут же охватила паника — и не потому, что сейчас бог огня чуть ли не валялся на ней, упираясь руками в снег по обе стороны от её головы, и не потому, что с пошловатым оскалом пилил её теперь засыпанное снегом лицо. Сам факт того, что кто-то непрошеный вторгся в личное пространство и занял всё имеющееся в нём место заставлял сердце биться от наступающего страха, как-то было с Аполлоном — Вагнер от такой близости испытывала боль не только душевную, но и физическую, заставляющую пальцы подрагивать от накатывающих волн испуга. — О-оу-у, прости, Бантик, я подскользнулся, — масляным голосом пропел Локи, пытливым взглядом стараясь увидеть изменения в лице главной противницы. «Спокойнее, дыши, дыши глубже…» — Рюуль тихо выдохнула, стараясь унять расползающееся от живота противное склизкое ощущение страха. Ещё пару минут. Пару минут — и всё закончится, ему надоест, и он никогда больше не будет к ней так близко. Всё ради Рикки, она этого заслуживает, ради неё нужно держать лицо. — Довольно неоригинально, не находишь? — Рюуль сама умудрилась удивиться тому, как спокойно звучал её голос, не выдавая и толики внутренней дрожи. — Я ждала в свою сторону от бога хитрости чего-то более креативного, — для полноты картины Вагнер оставалось только зевнуть, что она, собственно, тут же и сделала. — О чём это ты? Я, может, просто хотел полюбоваться на твоё порозовевшее личико. Оно такое от мороза, или от смущения? — тут, конечно, трикстер совершил промах. Рюуль не краснела никогда — ни от злости, ни от смущения, и это делало и без того не особо эмоциональное лицо настоящим камнем. Вагнер была в курсе об этом факте, поэтому смутить подобным её было невозможно. Собрав последние остатки воли в кулак, немка выдала последний свой козырь в этой небольшой борьбе: — Мы все давно уже определились с твоей ориентацией, не стоит так стараться, — Рюуль осознанно надавила на одну из самых больных мозолей Локи, ведь ни рисунка, ни слов о своей голубизне Лаватейн до сих пор немке не простил, и старался отомстить заодно и за это тоже. — Ты прижимаешь меня к различного рода поверхностям так часто, что я начинаю думать, что у тебя не всё в порядке с ногами. Не бери пример с Тота, он плохой эталон, — мысленно Вагнер уже приготовилась умереть на месте, потому что собрала в кучу всё, что могла, упомянув даже одну из излюбленных шалостей над собой — Локи всё надеялся, кто однажды немку «промкнёт», но она на подобного рода домогательства не реагировала и трикстер уходил ни с чем, пока Рюуль в истерике мечтала о бесконечном запасе валерьянки. — Бантик, что с тобой сегодня? Ты такая пы-ылкая, боюсь что обожгусь, — горячо прошептал бог огня. Ответить Вагнер не успела — взглянув в сторону сугробов, Локи заметил, что главные его цели опять пропали. Лаватейн невольно цыкнул и вновь посмотрел на Рюуль. — Что-то я совсем увлёкся. У меня нет времени играть с тобой сегодня, Бантик, — резко вскочив, трикстер отряхнул себя от снега, насмешливо улыбнулся, показав немке язык, и — испарился, побежав, очевидно, искать Хрингхорни. Вагнер обессилено сползла с сугроба, сжимая пальцами собственные плечи, дрожа так, словно её без одежды кинули на морозе. Тихий жалобный всхлип никто не услышал — его поглотил холодный декабрьский ветер.***
— Ребята, внимание! Так, народ, тише, у меня для вас очешуенные новости! Рикки в очередной раз махнула руками, привлекая к себе внимание. Боги затихли, лишь изредка перешёптываясь, и уставились на Нисиду, что стояла перед отдыхающими на диванах после снежной битвы ребятами. — Думаю, вы все заметили, — начала издалека рыжая. — Что совсем недавно душка Зевс сменил время года и у нас началась зима, — раздался общий тихий смешок. — А на календаре без одной недели новый год, — как выяснилось не так давно, числа на календарях менялись вместе с переменой времени года, а потому пользоваться ими было нереально — какой в этом смысл, если ты то в начале, то в конце месяца? — Студенческий совет, — тут Рикони показала на Аполлона. — Решил, что мы устроим рождественскую ярмарку, но! — девушка с деловитым видом подняла вверх указательный палец. — Я не хочу делать просто палатку, я хочу сделать что-нибудь вместе со всеми вами, что-нибудь крутое, — выжидающе оглядев богов, Рикки увидела в них заинтересованность и торжествующе улыбнулась. — Что-нибудь крутое — это что? — лениво поинтересовался Локи. — А вот это мы вместе сейчас и решим! — японка плюхнулась на диван к остальным. — Ваши предложения?.. Мы ведь вместе будем делать, нужно, чтобы всем идея нравилась. Повисла тишина. Боги сосредоточенно хмурились, чесали лбы и затылки и многозначительно хмыкали. Тут голос подал Бальдер: — Я слышал, что клуб катания на роликах делает каток. Может, сделать рядом кафе, чтобы любой мог зайти и погреться? — Хм-м-м, а звучит неплохо, — Рикони согласно закивала. — Но просто кафе — скучно, нужна какая-то фишка, что всех привлечёт. Руль? — немка вздрогнула от звука своего имени и подняла нехотя оторвалась от альбома, в котором увлечённо рисовала. — Рикки, я рождество не праздную с двенадцати лет, нашла у кого спрашивать. Всё, что я делаю — это смотрю «Один дома» и другие глупые комедии. — Точно! — для полноты картины не хватало только светящейся лампочки над макушкой Нисиды. — Сделаем кафе-кинотеатр! Возьмём у Гермеса проектор, и будем показывать рождественские комедии! Вкусняшки под кино всегда вкуснее! — девушка радостно взмахнула руками, заставляя богов отодвинуться от чрезмерно активной рыжей. Впрочем, с такой штукой, как кинематограф, они уже были знакомы, опять же по вине Нисиды — та не успокоилась, пока не показала свои любимые аниме, дорамы и западные сериалы и не заставила прочитать самые любимые книги. — А как будем обязанности делить? — вдруг спросил Аполлон, заставив своим вопросом сосредоточенно нахмуриться Рикки. Тут же оживились и Локи с Бальдером — последний смотрел на японку полным надежды взглядом, из-за чего Лаватейн заметно раздражался. — Жребием решим! Я сначала хотела по пантеонам поделится, но так неудобно — тогда германо-скандинавских больше выйдет, — осознав, что это рыжая говорила о Рюуль, трикстер помрачнел сильнее прежнего. — Поэтому будем тянуть бумажки!***
— Рикки, можно провести жеребьёвку заново? — Ну не, Руль, так нечестно. — Я тоже хочу провести жеребьёвку снова! Мне что-то не очень хочется работать вместе с Бантиком. Нисида устало вздохнула, оглядывая Рюуль и Локи, что пилили друг друга такими взглядами, что будь между ними кто-то, то он тут же умер бы — арктическому холоду серых и голубых глаз мог позавидовать даже Северный полюс. Рикони и сама думала о том, что распределение обязанностей получилось не особо удачным, но что поделать? Оказавшийся напарником японки Бальдер очень горячо и активно выражал своё желание оставить всё так, как есть, да и остальных богов их напарники устраивали, только у Вагнер и Лаватейна, как всегда, всё не клеилось. — Остальных всё устраивает, мы ради вас не будем всё коверкать, — заявила Рикки, своими словами оказывая такой же эффект, как и приложенная к темечку дубинка. Рюуль закатила глаза, безысходно выдохнула и просто смирилась — в сложившейся ситуации был один плюс, но весомый — Вагнер теперь могла контролировать бога огня и не дать ему лезть к Рикони и Бальдеру. Этот громадный плюс заслонял собой все минусы, ведь счастье подруги немка ставила выше своего, поэтому можно и нужно было терпеть. А Локи же, осознав, что его планы с треском провалились, возмущённо насупился, пожирая глазами спину Рюуль. Хотя… Может ли обычная человеческая девчонка помешать ему разделить Рикки и Бальдера или просто не оставлять их вдвоём? Конечно не может — тот случай с сугробом был первым и последним. Бог огня насмешливо усмехнулся и наклонился к Вагнер непростительно близко, почти касаясь губами уха. — Надеюсь, мы сработаемся, Бан-тик, — пропел он, готовый клясться, что увидел на дне голубых глаз отблески паники.***
— О-о-о, Бальдер, Рикки! Куда идёте? Что делаете? Могу я с вами? — Куда ты собрался? У них свои обязанности, у нас свои. За работу. Трикстер утробно зарычал, но Рюуль, держащая его за рукав толстовки, словно не услышала этого и потянула бога огня на себя. Рикки пролепетала что-то о ждущей её работе, каком-то задании студсовета и вместе с Хрингхорни тут же исчезла из поля зрения Локи. Тот раздражённо скрипнул зубами и повернулся к Рюуль лицом, улыбаясь — не хватало ещё, чтобы немка увидела его истинные эмоции, ведь это равнозначно проигрышу в этой войне, незримой для всех остальных. — А разве я не заслужил перерыва? Мне, может, потусить с ними хочется. — Не заслужил, — сказала как отрезала. Лаватейн закатил глаза и последовал за Вагнер, собирающей на ходу с пола кисточки. Лаватейн и Вагнер оказались ответственными за декорации, и сейчас Рюуль с упоением, а Локи с желанием разгромить кафе к чертям разрисовывали окна и стены. Трикстер мазюкал кистью без особого энтузиазма — да и откуда ему взяться, если немка постоянно придиралась, поправляла и заставляла перекрашивать? Впрочем, если с этим Локи ещё мог смириться, то с тем, что его тут держат, как раба, и не дают уйти, примириться было просто нереально. Рюуль словно знала, что он собирается к Бальдеру, а потому либо просто не выпускала, либо следовала за богом огня как тень, причём раздражающая одним своим видом. Вагнер явно была о Локи тоже не лучшего мнения, но своё недовольство не афишировала. Лаватейн это учёл, и словесно тоже не выражал — выражал действиями, омрачая и без того не особо радужную жизнь немки множеством розыгрышей и ловушек. Бог всё надеялся, что в определённый момент девушке это окончательно надоест и она его прогонит, но она словно чуяла, что всё лишь для этого затевалось, а потому не реагировала вообще, игнорируя все проделки трикстера, даже те, которые, казалось, просто невозможно оставить без внимания. Рюуль была упёртой, Локи это увидел, но он и сам никогда сдаваться не умел, поэтому и продолжал пилить немку — эта война казалась бесконечной. — Ску-у-учно-о… — лениво протянул бог огня, развалившись на усыпанном кистями и баночками с краской полу. Локи взглянул в сторону Рюуль — та никак не отреагировала на заявление трикстера и продолжила рисовать леденцы-тросточки на барной стойке. Игнорировала его! Трикстер недовольно насупился: больше всего он не любил, когда на него не обращали внимания, это дико раздражало. Вагнер словно сама напрашивалась на то, чтобы её в очередной раз разыграли, но только как устроить ловушку, если Рюуль ещё ни разу не покинула кафе, да и Локи не выпускает? — Ну-у же, Бантик, — чуть ли не пропел, растягивая губы в медовой улыбке. — Поговори со мной. И снова молчание. Бог обиженно насупился, рука сама собой потянулась к банке с краской… — Я не хочу с тобой говорить, — безразлично и холодно, точно пощёчина колючей от инея веткой. Будто она умнее всех и видела то, что другим недоступно, и знала то, чего Локи никогда не понять. Как же это раздражало. Раздражало до боли в животе и зубного скрежета. — Просто скажи уже, что тебе надоели мои шутки, и что ты меня ненавидишь. Это же так просто. — Ты и сам знаешь, что я этого не скажу. — Как с тобой скучно… Хотелось поскорее к Бальдеру. Пока Локи тут время терял, Рикки могла наворотить дел, возможно даже непоправимых, а бог огня вынужден торчать в этом ужасном кафе и рисовать на стене глупую и нелепую ёлочку под холодным взором Вагнер. В Асгарде, пожалуй, оценили бы цвет и выражение этих голубых глаз. Колючие и льдистые — Рюуль непременно бы стала своей среди самолюбивых богов, которых Локи так ненавидел. — Ба-а-анти-ик… — Оставь меня в покое. Наконец встала. Поставила кисти, краски, отряхнула джинсы (зачем только?). Локи почувствовал всем телом, как по нему скользнул холодный взгляд. — Я скоро вернусь. Не уходи отсюда, занимайся делом. Чем быстрее закончим, тем меньше придётся терпеть общество друг друга. — Хм, терпеть? Меня ты нисколечко не напрягаешь, дорогуша. Доставать тебя одно удовольствие. Ответом Локи послужил громкий хлопок стеклянной двери.***
Хриплый и надрывный кашель. Его звук хлёсткими ударами врезался в блестящий кафель ванной и возвращался обратно гулким эхом. Рюуль согнулась над раковиной, вздрогнула, сжала кофту там, где стрекотало шальное сердце, и вновь обрывисто кашлянула. Кровяной сгусток почти беззвучно растёкся по раковине, смешался с водой и исчез в сливе. «Когда это уже закончится?..» — Рюуль со свистом вздохнула, чувствуя просто невыносимую боль в сердце и лёгких. Судорожно начала рыться по карманам джинс и с заметным облегчением вытащила блестящую и шуршащую упаковку, в которой красовались белые кругляшки. «Вода… Из-под крана тоже сойдёт», — две таблетки оказались на языке, Рюуль щедро залила их водой из-под крана и наконец взглянула в зеркало. Круги под глазами, кажется, снова стали больше обычного, мертвенная бледность была привычной. На подбородке засыхали кровавые полосы. Рюуль оттирала их под водой бесконечно долго, но ей продолжало казаться, что сейчас она вновь задохнётся в кашле и запачкает подбородок, раковину и руки. «Не могу больше, — подумала Рюуль, пытаясь хотя бы в зеркале выглядеть не такой болезненной. Выходило скверно. — Рикки, почему из всех ты выбрала именно Бальдера?..» Когда Рюуль вернулась, Локи даже не догадался, что немка несколько минут назад давилась в туалете собственной кровью.***
К началу рождественской ярмарки Локи был готов сжечь Рюуль дотла, а пепел развеять по ветру. Всю ту неделю, что шли приготовления к празднику, бог огня видел Бальдера только по вечерам в общежитии, и то Хрингхорни болтал о Нисиде, не прекращая. Рикки то, Рикки сё, Рикки пятое и Рикки десятое — Локи готов был волком выть от того, что Рикони день ото дня становилась всё ближе к Бальдеру. Во всём виновата была Рюуль. Мерзкая, глупая, маленькая немка каждый раз лезла не в своё дело. Если для Рикки и Бальдера Локи становился «третьим лишним», то Вагнер в свою очередь становилась лишней четвёртой, а потом и вовсе уводила трикстера куда-то в сторону. Он и сам не успевал заметить, как слишком увлекался попытками задеть Рюуль, а когда понимал, что снова заигрался — Нисиды и Хрингхорни не было рядом. А это безразличное лицо Рюуль? Она очень умело делала вид, что ничего не происходит, но обмануть бога лжи не так-то просто: он понял, что что-то происходит. Он понял, что Вагнер не просто так изменила своему образу жизни, вдруг перестав игнорировать и избегать его. Нет, Рюуль бы не стала делать такое просто так, ведь она его ненавидит. Локи не дурак, Локи не обмануть. Он понял, что немка пытается отделить его от Бальдера и Рикки, и этого бог огня простить не мог. Всю подготовку к ярмарке Локи терпел, пытался сбежать, но Вагнер словно была его тенью — прикрывалась тем, что жребий определил им работать вместе, и эта отговорка раз за разом работала безотказно. Но теперь работа закончена, и Вагнер не сможет ему мешать, пока не придумает себе очередное оправдание. Эта мысль радовала Локи; он действительно наслаждался праздником, разглядывая яркие и сверкающие ларьки, блестящие шарики на елях и растянутые повсюду гирлянды. Серебряные монетки с профилем Зевса приятно оттягивали карман, ожидая своего часа. Сначала Локи разберётся с Нисидой, а потом уж в полной мере насладится ярмаркой, и не один, а с Тором и Бальдером, а у Рикки есть Рюуль, пусть таскается с ней. На миг Лаватейну даже пришло в голову, что именно из-за отсутствия Рикони Вагнер вдруг взбесилась, начав творить нечто, совсем ей не свойственное. «Ну всё, хватит о ней думать», — Локи недовольно мотнул головой. Не хватало ещё, чтобы мысли о Вагнер испортили ещё и ярмарку. Главным было найти Бальдера и Рикки, и вот тогда жизнь Локи окончательно наладится.***
Пока духи заменяли ребят в кафе, те могли позволить себе тоже побродить по ярмарке, вот и Рюуль, стоило появиться такой возможности, тут же убежала. Убежала за Локи, чтобы тот не успел наделать глупостей. Рюуль прекрасно понимала, что сама натворила дел: ей нельзя было привлекать к себе лишнее внимание, нельзя лишний раз жертвовать остатками своих сил, но… У Рикки рядом с Хрингхорни становилось такое лицо, что только ради него Рюуль всё готова была отдать. Люди, ларьки, разноцветные блестяшки… Всё это смазанным пятном проносилось мимо Рюуль. Она не любила ни толпы, ни праздники, хотелось лишь поскорее выполнить задуманное и оказаться наконец в общежитии, хотя за все проведённые в академии месяцы их с Рикки комната так и не стала для немки домом. Вдруг вдалеке Рюуль заметила светло-рыжую парочку — Рикки и Бальдера, медленно шагающих по дороге, а затем (кто бы сомневался?) увидела и Локи, который пока не был третьим в компании человека и бога света, но явно собирался им стать. Ноги сдвинулись с места сами: Рюуль даже не подумала о том, что скажет, чем оправдается, но уже бежала к выделяющейся среди толпы фигуре с красными волосами. Локи собирался бежать. Рюуль схватила его за рукав толстовки. Когда бог огня повернулся, Вагнер обрадовалась тому, что взглядом не убивают. — Не надо, — выдала на выдохе, не зная даже, что скажет потом. — Не надо, — непонятно зачем повторила, сжимая пальцами чёрный с фиолетовыми полосами рукав. — Оставь их в покое. Если тебе нужно кого-то ненавидеть — ненавидь меня. И тебе легче, и мне проще. Рюуль ожидала шуток, привычных язвительных комментариев. Ожидала лжи, которую Локи выдавал раз за разом, потому что врал и словом, и делом почти машинально. Рюуль ждала почти скрытую, плещущуюся на дне серых глаз ярость и растянутые в насмешливой улыбке губы. Но Локи скривился. — Как же ты меня достала! — прошипел, сжимая кулаки до белых костяшек. — Ненавидеть тебя? Да я и так тебя ненавижу, тупая ты дура! Сколько можно лезть не в своё дело?! — выдернул рукав из тонких, ослабевших пальцев. — Из-за тебя у меня всё наперекосяк идёт, рушишь мне все планы! Я не оставлю их в покое, Бальдер МОЙ, а ты со своей тупой подругой можешь хоть с моста вместе скинуться! — почти что рычал, криком распарывая барабанные перепонки. — Лучше бы тебя не было, Вагнер, когда ты наконец сдохнешь?! Локи кричал, но Рюуль уже не слышала бога. Его голос звучал словно пелену, напоминающий туман кисель, заглушающий все звуки, кроме тонкого визгливого писка в голове. Серебряные глаза трикстера прожигали, уничтожали, словно по живому резали — Лаватейн действительно ненавидел её, как никто до этого, плевать уже было на то, что он кричал, один лишь взгляд, полный презрения, сводил с ума. Он мог убить её, не задумываясь. От этой мысли лёгкие словно стали полны гвоздей, Вагнер рвано хватанула губами воздух, чувствуя, как начинает задыхаться, кислород крохами поступал в горло, слишком мало, слишком больно… Пальцы сжали предплечье, но эта боль не отрезвляла. «Нет, только не сейчас…» — и звуки пропали. Страх растёкся по венам, руки дрожали, немка только глупо хлопала глазами, чувствуя, как с головой поглощает её паника. А Локи смотрел. Смотрел своими ненавидящими глазами, как сотни до него, всё ещё разевал свой рот, кажется, орал, но Рюуль не слышала. Перед глазами то белело, то темнело, боль в груди стала невыносимой. «Раз…» Вместо обычной воды с двери на неё упало ведро с кипятком, а Локи расхохотался как ошалелый и оскалил свои зубы. Или не так? «Два…» Пауки в сумке не резиновые — настоящие, ядовитые, кусали худые руки, Локи всё ещё хохотал, а Рюуль мешком повалилась на пол. Мохнатые лапки бегали по лицу, путались в белёсых волосах… Или это ей приснилось? «Три…» Локи прижал её к стене, обжигая горячим дыханием лицо, и вонзил между рёбер нож-бабочку. Кровь лилась на ковёр, грудь разодрала боль, а Рюуль только хлопала ртом как рыба, хватаясь на измученную грудь… Или не из-за этого болит около сердца?.. Что вообще было на самом деле? Кажется, сегодня она не пила таблетки. «Четыре…» Бледные, обветренные губы рассекла кривая усмешка, боль клокотала в лёгких, ворочая гвозди, и вылилась в истерические смешки, что вырывались со свистом и хрипом, словно где-то там, за рёбрами, что-то пробито насквозь. — Ненавидишь меня, да? — Рюуль ядовито фыркнула, сжимая свои предплечья до синяков. — Ну прости ничтожного человечишку за то, что что омрачила своим ничтожным существованием твою жизнь, — издевательский книксен — крохотные точечки зрачков метались в разные стороны, словно немка не знала, куда смотреть. Локи даже замолк — Вагнер подменили как будто; не её улыбка, не её выражение лица, не её интонация, кто эта хихикающая и дёргающаяся в конвульсиях девка? Рюуль не дала даже подсказки, развернулась только и побрела куда-то, шатаясь как пьяная. Локи не стал идти за ней, его всё ещё трясло от злости и ненависти, и никакие перемены, никакие странности чёртовой-мать-её-Вагнер не могли отвлечь от этого чувства. Колыхающаяся даже от слабых порывов ветра немка пропала с поля зрения, и Лаватейн развернулся, сцепив руки в замок за шеей, и побрёл в сторону ларьков. «Плевать на неё. Достала».