Умершая жизнь

К трибуне подходили все новые и новые люди, произнося свои длинные монотонные речи, и это казалось бесконечным. От свечей в помещении стало очень душно, но этого либо никто не замечал, либо не хотел замечать. Вскоре появился трупный запах, который, смешиваясь с остальными, и без того противными запахами, просто сводил с ума Дастина. Это место теперь не ассоциировалось у него ни с чем другим, кроме как с адом. Он часто оборачивался не только для того, чтобы посмотреть, сколько еще людей хотят выступить, но и для того, чтобы убедиться, что плохо не одному ему. Рэйчел внимательно слушала речи всех выступающих, прикрыв рот руками, но взгляд ее был устремлен лишь на гроб. На улице было уже очень темно, но очередь из желающих высказаться все не заканчивалась. Дастин больше не мог выносить этот запах, такой одуряющий и едкий, к которому никак не получалось привыкнуть, эту духоту вокруг, от которой кружилась голова, этих людей, которые последние полчаса начали казаться похожими друг на друга, независимо от пола, возраста и прочего. Помимо всего этого, Дастина не покидало какое-то жуткое чувство нереальности всего происходящего, будто он находился в каком-то сне, из которого невозможно выбраться. Не помня себя, мальчик поднялся с места, слегка пошатываясь. Перед его глазами все плыло: и люди, одетые преимущественно в черное, и свечи, слабо горящие на расплавившемся воске, и цветы, давно завядшие, валявшиеся на полу. Он, не замечая никого вокруг, выбежал на улицу, на ходу снимая с себя пиджак. Лишь тогда он смог почувствовать себя чуточку лучше. Этот запах по-прежнему оставался с ним и душил своей неприятной сладостью, и Дастин готов был уже раздеться полностью, лишь бы больше его не чувствовать. - Дастин, - обратилась к нему Рэйчел, аккуратно положив свою холодную руку ему на плечо. – Тебе плохо? – она обошла его и встала напротив, посмотрев прямо в глаза. – Зачем ты снял пиджак? – она поежилась, обняв себя руками. - Мне жарко, - сказал Дастин, взявшись за голову, которая просто разрывалась от боли. – Я не могу там больше находиться, там очень жарко. - Жарко? – удивленно спросила Рэйчел, округлив глаза. – Мы с тобой сидели возле раскрытого окна. Я даже замерзла. - Я не знаю, что со мной происходит, - он встревожено оглянулся назад, - но я хочу уйти отсюда. - Куда ты пойдешь? Ты же потеряешься, а как в себя придешь, так еще и замерзнешь, - она подняла с земли его пиджак и накинула на плечи. – Я пойду с тобой. Тем более, я думаю, что нам нужно поговорить. Ты точно решил уйти? - Да, - уверенно сказал Дастин, засунув руки в карманы. – Я не приду в себя ни сегодня, ни завтра, ни через неделю.. - Пойдем, - мягко сказала Рэйчел, слегка подтолкнув Дастина. – Не говори того, в чем не уверен. - Если бы я не был уверен, я бы не говорил. Рэйчел ничего не ответила, лишь устало вздохнула, всунув руки в рукава пиджака. Она шла молча вдоль дороги, изредка вздрагивая от легкого порыва ветра. Ночь казалась Дастину безмятежной и приятной, а ветер мягким и расслабляющим. Они проходили мимо сонных домов, окутанных мраком, и лишь окна блестели от мягкого лунного света, опознавая их. В тишине было слышно только шевеление листвы, и эта атмосфера покоя действовала на Дастина, как снотворное. - Расскажи мне, что с тобой происходит, тихо сказала Рэйчел, будто понимая и чувствуя, что чувствует ее друг, и боясь помешать этому спокойствию. – Я хочу тебе помочь, ведь я же вижу, что тебя что-то мучает. Поверь мне, - она взяла руку Дастина в свои и посмотрела ему в глаза, - я никому не расскажу о том, что узнаю от тебя. Мне очень хочется, чтобы ты вернулся. Я очень соскучилась по тому Дастину – моему другу. Тому веселому, беззаботному, - она остановилась, опустив глаза, - доверяющему мне. Знаешь, я просто уверена, что я смогу тебе помочь. Я помню, что ты записывал свои воспоминания в блокнот. Расскажи мне все, что ты вспомнил. Может быть, вместе мы сможем в этом разобраться. Дастин вздохнул от нерешительности. - Я тебе доверяю. Дело тут в другом, понимаешь? Рэйчел спрятала руки за спину, чтобы ей было удобнее рассматривать свои ноги. - В чем же тогда? - Я уже и сам боюсь узнать правду. - Знаешь, лучше узнать ее сейчас, чем потом, когда она станет известна всем. Ты боишься узнать правду о том, что сейчас с твоей сестрой? Дастин снова почувствовал себя виноватым, поскольку до этого момента не вспоминал о своей сестре ни разу. - Нет. Ладно, я расскажу. Начну, наверное, сначала. Сначала, когда я узнал имя нашего одноклассника Чарли, оно мне показалось очень знакомым. У меня даже были картинки в голове, голос какой-то женщины, которая говорила его. Потом, сегодня точнее, когда я стоял возле гроба, у меня снова возникло что-то подобное, но теперь этот мальчик стоял передо мной, как живой. - Ты имеешь в виду умершего? - Да. Он был живой. Но и это не самое главное, что я хочу сказать. Тут в моей голове собирается пазл. Этого мальчика, как оказывается, зовут Чарли, а голос в моей голове, называющий его имя – голос его матери. Рэйчел стояла на месте, не произнося ни слова. Она медленно поднесла к лицу руки и приложила их к горящим щекам. - Значит, вы с ним были знакомы. Может, ты спросишь у своих родителей об этом. - Знаешь, чего я боюсь? Я боюсь, что я виноват в его смерти. Как-то слишком много всего, связанного с ним. Наверное, мы с ним были друзьями, иначе, почему я помню именно его? Все верно, - он кивнул своим мыслям и поднял глаза к небу. - Что верно? – спросила Рэйчел, тоже подняв голову. - Я виновен в его смерти. Других причин запоминать его так хорошо я не вижу. Ты не знаешь, от чего он умер? Рэйчел пожала плечами и с сочувствием посмотрела на Дастина. Она, казалось, уже не была рада, что уговорила мальчика все ей рассказать. - Послушай, - сказала она, неуверенно взглянув на него, - я, наверное, не смогу тебе помочь. Мне бы очень хотелось, но я, правда.. - Я так и думал, - сказал Дастин, опустив голову. – Ничего страшного, я понимаю, вся эта история, наверняка, ничем хорошим не закончится. Он махнул рукой, не дав сказать Рэйчел еще что-то, и пошел вверх по улице, оставив девочку в полной растерянности. Все его мысли от этого сложившегося пазла стали еще запутаннее, чем были раньше. Ему хотелось раствориться в этом мраке, убежать от своих мыслей, от себя и от всего этого мира. Это открытое пространство, в котором ему совсем недавно было так хорошо, теперь давило на него со всех сторон и угнетало. Дастин не хотел больше возвращаться к родителям, которые еще не знают об этом его страшном открытии, но он понимал, что куда бы он не пошел, его все равно найдут и вернут обратно. Все эти страхи, окружавшие его со всех сторон, сводили с ума. Дастин продолжал идти вперед, совершенно не думая о том, куда приведет его эта дорога, найдет ли он путь обратно. Однако, атмосфера вокруг продолжала быть такой же приятной, противореча всем мыслям и чувствам мальчика в этот вечер. - Я не знаю себя, - шепнул он, не понимая, зачем. – Я не тот человек, каким был раньше. Может, - тихо сказал он, усевшись на мягкую траву, - я справлюсь? Справлюсь без всякой помощи. Ветер стал ощутимее, и Дастин почувствовал, что начинает замерзать. Все его прежнее состояние горячности начало уходить, будто все время до этого он был во что-то одет. Внезапно в доме, стоявшем напротив того места, где сидел Дастин, загорелся свет, такой яркий, что смог осветить еще и стоящих по обе стороны от него два дома. Дастин сощурился от внезапного яркого света, неожиданно появившегося в этой полутьме. Мальчик закрыл рукой глаза, попутно вставая на ноги. После того, как его глаза привыкли к этому свету он, наконец, смог их поднять. - Черт возьми, - сказал он, обняв себя руками из-за холода, - это он…