***
— Апчхи! — прикрыв рот ладонью и страдальчески сморщившись, я в тысячный раз прокляла дождь, Учих и АНБУ скопом. Ночная прогулка не прошла незаметно, а только все усугубила. Там, в засаде, пока Итачи расправлялся с противниками, я готова была умереть прямо в луже или плюнуть на все и ползти обратно в гостиницу, грезя о теплом одеяле. Проклятущий ливень не прибавил настроения и духа для того, чтобы самолично бросаться в бой. Боец из меня, увы, тогда был никакущий: слишком много силы и чакры уходило на то, чтобы улучшить состояние Учихи (хотя от моего лечения ему, судя по всему, ни холодно ни жарко). Но долго оставаться в стороне, отдавая лавры победителя Итачи, мне не дали. Шибкие АНБУ обнаружили мое укрытие, и тогда пришлось вступить в бой. Конечно, странно было сражаться, осознавая, что перед тобой шиноби из твоей родной деревни, где ты родилась и выросла. Это было неправильно и сбивало с толка. Но тогда я понимала, что если отступлюсь, то подведу Итачи и погибну. Пока Учиха раскидывал всех в стороны, почти не прилагая видимых усилий, я с шипением в перерывах зализывала раны, вновь кидаясь в атаку, круша не только кости, но и землю. Пятая должна мной гордиться. Наверное. Мне казалось, что тот бой будет длиться вечность. Конечно, я помнила правило, в котором убивать нужно без лишних сантиментов. Либо ты убьешь, либо тебя. Но я медлила. Отступала дальше в лес, старалась спрятаться, уйти из виду. Била вполсилы, стараясь не задеть важных органов. Итачи же не был таким гуманным: моего противника он разрезал на две половины прямо у меня глазах. Тогда стало даже стыдно: он, который держится только на наркотике и силе воли, сражался не щадя себя и врага, понимая, что в любой момент может случиться припадок. Возможно, последний. Но когда мы уходили, Итачи мне ничего не сказал, не отругал, не прочитал нотаций. Может, он понял, как тяжело мне сражаться с шиноби из Листа, пусть за масками и не видно их лиц. — Давай руку. — Несмотря на сопливый нос, я не имела права заниматься самолечением, когда пообещала не отставать от Итачи до конца. Собственную простуду я в состоянии вылечить настоями из трав. Для этого нужно лишь найти лавку. Вот Учихе я удивляюсь. Не могу не признать, что таблетки, которыми он себя накормил, помогли ему в бою. И выглядит Итачи вполне бодро, цвет лица здоровый. Но нет у меня доверия к подозрительным препаратам. — Пульс слишком быстрый, оно и понятно, — пробормотала я, просвечивая чакрой тело нукенина. Сам он на мои манипуляции внимания не обращал, философски уставившись в потолок. — Ожоги, ссадины, синяки, — полный набор. Перевернись. Учиха помедлил, но потом со вздохом улегся животом вниз, являя моему взору порезанную футболку, которая уже пропиталась кровью. Отчего-то ужасно волнуясь, я осторожно приподняла рваные края ткани, стараясь сильно не тревожить рану. К счастью, все оказалось не так плохо. Я уже думала, что там вся спина исполосована, а тут всего лишь одна длинная царапина. Промыв рану, я оперативно ее залечила, перейдя на остальные мелкие повреждения. Вообще за сражением я следила внимательно, но все-таки умудрилась проморгать тот момент, когда кто-то быстрый смог задеть Учиху. — Снимай, надо постирать и зашить. — Итачи молча стянул футболку и с невозмутимым видом протянул мне. Взяв ее в руки, я одарила его обиженным взглядом. Когда мы, мокрые и уставшие, возвращались в гостиницу из того треклятого леса, Учиха все молчал. Это я тут бормочу-бормочу, стараюсь хоть как-то наладить обстановку и успокоиться. Пожалуй, начинаю скучать по постоянной болтовне Наруто. Итачи между тем демонстративно отвернулся лицом к стене, намекая на то, что будет хранить молчание и дальше. Наверное, Учихи все такие: предпочитают решать все, погружаясь в свои мысли и ища ответа в них, а не в разговорах с другими людьми. Я вышла из комнаты с окровавленной футболкой в руках, еле сдержавшись от того, чтобы не показать спине Итачи высунутый язык. В голове сразу же нарисовался ближайший план, который срочно жаждал исполнения: искупаться, выспаться и выбить из Орочимару признание по поводу того, какого черта он забыл в моем теле. Одежду постираю в процессе. В моем же случае лучше вообще новую купить, но у меня нет денег. Из сухих вещей только черный плащ в красные облачка, и тот не мой. Ничего, потом верну. — Эй, иди сюда, — едва показавшись из-за поворота, окликнул меня Кисаме, черт знает, откуда взявшийся. Мокрый до нитки мечник не удивил. Видимо, он только вернулся. Хотя я даже не представляю, где он мог находиться все это время. — На нас напали, — начала я, приблизившись к нему. Если раньше нукенин меня как минимум пугал, то сейчас вызывал уважение и немного симпатии. Но я все равно не могла понять, куда он подевался, когда нам с Итачи пришлось сражаться? — Они были в масках и плащах, — догадался он, жестом показывая следовать за собой. Я без задних мыслей покорно поплелась за ним, радуясь более разговорчивому обществу. — Как думаешь, они пришли за тобой? За Итачи? Или за обоими? Это ведь ваши коноховские шавки, специальный отряд, да? Хокаге защищать тебя явно не собирается. — Это АНБУ Корня, они не подчиняются Хокаге, — поспешила поправить его я, не успевая за широким шагом Кисаме. Впрочем, если отстану, то потом по следам найду. Вон сколько с него накапало. — Но Хокаге подчиняется Старейшинам и дайме. А ты преступница и общаешься с нами. Помогаешь. Они это видели. Тебе не оправдаться. — Я… — хотелось возмутиться, но я тут же осеклась и насупилась. — Потом разберусь. Какая тебе вообще разница? — Да вот гадаю, насколько тебе можно доверять, — Кисаме ощерился в страшном оскале. Я нервно улыбнулась и поспешила перевести взгляд с него на открывшийся перед нами вид на онсэн, утопающий в клубах пара. — Ага, — глубокомысленно кивнула я, — вздумал меня утопить? Так ты проверяешь на верность? — Нет, думаю использовать в собственных целях. — Эм, — не поняла я, застыв на месте. Кисаме же, наплевав на все правила, шустро разделся, целомудренно оставшись в трусах, и прыгнул в воду, подняв фонтан брызг. Рада я за постояльцев, которые сейчас не здесь. Этакая акула — это как минимум странно, как максимум — опасно. Все зависит от обстоятельств и настроения нукенина. Онсэн, конечно, общий, но прыгать к Хошигаки я не хотела. Помоюсь как-нибудь после него. Кисаме вынырнул весь мокрый и блестящий от влаги с широченной улыбкой на синем лице. — Скучаешь по своим друзьям? — осведомился он, положив локти на обитый камнем бортик. — Конечно, — не стала я отрицать очевидного. Расправила футболку Итачи, не давая себе предаваться ностальгии, оценила фронт работы, вздохнула и уселась с другого края, захватив по пути мыло. И полотенце. Так, на всякий случай. — Да не жмись ты, я договорился с хозяином. Можно тут два часа плавать и не ждать посторонних, — заметив, как я, брезгливо морщась, завязываю собственную мокрую футболку на боку, промолвил Кисаме, сползая обратно в воду, туда, где глубже. Вынырнув на середине, он продолжил: — Твои друзья с самого начала у нас на хвосте. Итачи-сан сказал их не трогать, но это пока. Пока они нас не нашли. Я отвечать не стала. Вместо этого замочила футболку Итачи, наблюдая за расцветающими на водной глади красными цветами, образовавшимися из-за крови. Да, драить придется долго. Хорошо, что вещь темного цвета. — Водная тюрьма, — услышала я и подняла голову. Сердце забилось в пятки: вспомнилось первое знакомство с этой техникой. — Не трясись, давай сюда шмотки, а то до вечера не отстираешь. Я послушно отпустила футболку в свободное плаванье. Она мигом перекочевала в здоровый водяной шар. — Мои подкинь еще, кроме плаща, — добавил мечник. Выполнив его просьбу, я зависла, с любопытством наблюдая, как, запихав в технику мыло, Кисаме сложил новую печать. Внутри шара все закрутилось с ужасающей силой. Какой интересный способ стирки... — И ты раздевайся тоже, — крикнул он мне. — Да не стесняйся, все равно ничем не удивишь. Я заворчала как старая бабка, снимая с себя мокрую и грязную одежду, предусмотрительно повернувшись к нему спиной. Оставшись в трусах и топике, я мнительно закрыла грудь своими тряпками, вошла в воду и пустила их вплавь в сторону мечника, а после села на камешке, которых на дне бассейна было предостаточно. Щеки горели. И не только от жара воды. — Так вот, — глубокомысленно продолжил Хошигаки, устроившись напротив меня, — на твоих друзей тоже напали. — АНБУ? — Я просто ушам поверить не могла. Можно понять, зачем им понадобились я и Итачи, но не команда, отправленная Хокаге на мои поиски. Оказывается, Тсунаде-сама не всесильна. — А ты как думаешь? — Он усмехнулся, по-волчьи оттопырив верхнюю губу. — Им теперь явно не до твоих поисков. — Да не надо меня искать. Сама вернусь. — Итачи ведь обещал, что отпустит сразу же после того, как я его вылечу. Увы, все не так просто. — Думаешь, тебя там примут с распростертыми объятьями? Ты — отступница. Хочешь того или нет, но теперь для всех это так. — И что ты предлагаешь? — хмурю лоб, совершенно не представляя, что делать дальше. Смятение было настолько сильным, что я даже забыла смущаться. Кисаме на меня все равно покушаться не будет. — Если уж ты так своих друзей любишь, то заставь их вернуться обратно в Коноху. Пускай не вмешиваются. Я не знаю, что творится в голове у Итачи-сана, но могу предположить, что он, как всегда, решил разобраться во всем в одиночку и рискнет собой, чтобы не втягивать в это младшего брата. Не верю я во все эти разговоры про ненависть, ерунда это. Если бы хотел убить его, то давно бы это сделал, а не стал бы ждать, пока болезнь скрутит его до такого состояния. — Зачем ты это мне говоришь? — тихо спрашиваю его, глубже опускаясь в воду. — Потому что я достаточно времени знаю Итачи-сана. Жалко мне его, знаешь ли. Редко рождаются такие, которые сочетают в себе жертвенность, благородство и силу. Я бы не мог жить так, как он. — Он вздохнул, взлохматив мокрые волосы. — Хватит вам ходить вдоль да около. Пока есть время, нужно Итачи и его брату наконец объясниться. — Замечательно, — улыбаюсь, картинно похлопав. Уж от него я подобного точно не ожидала. — Ты думаешь, что их встреча пройдет без кровопролития? Я была в одной команде с Саске, я видела, во что он превратился после того, как его клан вырезали. Ты не видел его пустые глаза, ты не слышал его слов о мести. Он живет лишь ради того, чтобы собственноручно прикончить своего брата! Я не понимала, почему меня так задел этот разговор. И с каких пор так сложно определить, на чью сторону встать? — Он так живет, потому что не знает истины, — спокойно отозвался Кисаме, пристально глядя на меня холодными рыбьими глазами. Но теперь этот взгляд меня не пугал. — А ты знаешь? — Я знаю даже больше, чем ты. — Ладно. И с чего мне начать? — я примирительно подняла руки, понимая, что долго не смогу противостоять ему. — Лагерь коноховцев расположился недалеко от нас. Не удивлюсь, если они наведаются сюда, чтобы пополнить припасы. Потом они наверняка двинутся дальше по ложным следам. Я постарался. — Спасибо. Боюсь, Итачи не одобрит всего этого, — покачав головой, пробормотала я. Сложно будет скрыть от Учихи подобное. — Ничего, он слишком долго полагался только на себя. Постиралось, — зевнув, промолвил Кисаме, выбираясь из воды. Техника с тихим хлопком развеялась, и вещи посыпались на нас. — Ох, теперь выжимать, — посетовала я, с трудом подцепив шорты. — Пойду я, — собрав свои вещи, махнул мне рукой Кисаме, оставив в полном одиночестве с кашей из мыслей в голове. Никогда не понять мне нукенинов. Небо над головой уже посветлело, солнце заняло положенную позицию. Сегодняшний день обещал быть теплым и солнечным. Отмокая в горячей воде, я размышляла о том, что произошло ночью, не замечая ничего вокруг. В голове сейчас творился такой кавардак, что хотелось просто выключить мозг, чтобы он перестал думать и пугать меня будущими перспективами отступницы поневоле. Хотелось все вернуть и забыть дни, проведенные в обществе нукенинов. Хотелось разобраться в том, что произошло с кланом Учиха и почему в верхушке Конохи появились люди, способные на такие страшные вещи. Да, раньше я ненавидела Итачи за то, что он сделал, не зная и половины правды, из-за своей первой любви к Саске, из-за того, что предмет моего воздыхания так пострадал, за его сложное детство. Сейчас, когда я узнала, остается только осуждение. Но как тогда Итачи мог поступить иначе? Пусть и гений, шиноби с додзюцу, он не мог уйти от приказа. Все равно интересно, чтобы было, если бы Итачи решил рассказать обо всем Старейшинам клана и после уничтожить всю верхушку Конохи, включая Хокаге? Нет, ни к чему бы хорошему это точно не привело. И все-таки мне сложно понять поступок Итачи. Убийство нельзя оправдать, но и нельзя оставлять безнаказанными тех, кто отдал приказ, а для этого нужно выполнить то, для чего меня похитили. Я чуть ли не взвыла от безысходности, понимая, что опять со всего маха врезалась в тупик. Я не знаю, как лечить. Слабое. Бесполезное. Создание. О Ками, сейчас срочно не помешал бы твердый кулак Принцессы Слизней. Вместо того чтобы продолжать самобичевание, я нашла в себе силы выбраться из воды, ведь оставались такие важные дела, как сон. Стащив из предбанника халат, я вернулась в нашу общую с Итачи комнату. Естественно, его я там не обнаружила и даже не собиралась забивать голову предположениями о том, где он может быть. Хватило мне уже подобного рода приключений. Да и не обязана я ходить за ним по пятам. Впрочем, и половины часа не прошло, как Учиха вернулся со свертком в руках именно в тот момент, когда я закончила зашивать его футболку. Сам же он, как ни странно, голым торсом не щеголял: у него, оказывается, была сменная одежда. Да, как же жалко, что похитили меня без вещей. — Держи. — В меня, не глядя, кинули сверток. Итачи медленно прошел к своей кровати, сел на нее с тяжелым вздохом и, опустив голову, устало потер виски. — Голова болит? — осведомилась я, отвлекаясь от разворачивания неожиданного презента. К моей огромной радости и удивлению это оказалась темно-зеленая юката и короткие черные штанишки. Одежда не совсем соответствовала стилю шиноби, но и в таком можно попрыгать. Я даже спрашивать не буду, где он это все раздобыл. Главное, что теперь хотя бы на человека буду похожа. — Нет, — отозвался он, бросив на меня короткий взгляд. — Я, кстати, зашила твою футболку, так что она теперь как новенькая, — улыбнулась я, откладывая подарки в сторону, чтобы с блаженным видом вытянуться в кровати. — Спасибо, — коротко ответил Итачи без единого намека на эмоции. Вся моя к нему благодарность сразу же улетучилась. Видимо, кто-то сегодня совершенно не настроен на разговоры. Тогда самое время для сна.***
Едва я открыла глаза, как тут же увидела перед собой склоненную собственную копию со змеиными глазами и лукавой улыбкой на губах. — Сладко ты спишь, — промолвил Орочимару без намека на прежнее шипение, внимательно на меня глядя. Дыхание у меня так и перехватило. Все-таки первый сон оказался не обычным, а самым что ни на есть ненормальным. Потому что нормальным змеиные саннины не снятся. — Здравствуйте, я вас ночью ожидала, — промямлила я, осматриваясь. На этот раз антураж радовал здоровенной кроватью с ворохом подушек, в которых можно потеряться. А вот ползающие по полу змеи меня совсем не вдохновляли. С одной стороны, хорошо, что это место не оказалось пыточной или лабораторией для опытов, а с другой — хотелось бы просто поспать, без приключений и подозрительных саннинов. На кровати мы расположились вдвоем, по разные стороны друг от друга. — Я пока учусь управлять твоим сознанием, — заметив, как я удивленно, хлопая глазами, пристально во все всматриваюсь, прокомментировал Орочимару, вытянувшись во весь рост и позволяя посмотреть на «себя» со стороны. То ли издевался, то ли правда считал, что новый имидж мне к лицу. Нарядили мою копию в какое-то сиренево-фиолетовое кимоно с черной вышивкой, туго перетянув талию расписным поясом и подчеркнув то, что за моей обычной одеждой не видно. Да-да, я про грудь. Хотя нельзя исключать того, что это проделки Орочимару, с этого гения ведь станется. С волосами копии особо заморачиваться не стали, просто сделали низкий хвост. Опустив взгляд на себя настоящую, я пришла к страшному и удручающему выводу, что похожа на жалкую замарашку. Печально, однако. — Я же уже спрашивала, какого черта вы забыли в моем теле, да? — поинтересовалась без доли уважения в расстроенных чувствах. Так явно показывать мои недостатки не надо было. Я обидчивая, между прочим. — Ты сюда пришла не для скандалов, — он растянул губы в улыбке, от которой у меня мороз по коже прошел. — А для чего? — осторожно уточнила я у саннина, стараясь не обращать внимания на шипение с пола. — Я совсем недавно смог выбраться, скажем так, до вершины твоего сознания. Я знаю, о чем ты думаешь в последнее время, чего стесняешься, чего хочешь… Кого хочешь, — нехорошо усмехнулся он, заставив меня покраснеть. Если бы когда-то давно я научилась так же улыбаться и одеваться, то за мной бы не только Рок Ли бегал, но и полдеревни в придачу! — Вы меня шантажируете? — уточняю, напрягшись всем телом. — Нет. Я могу помочь. Пораженная и настороженная, я медлю с ответом. Я уже доверилась Итачи, тем самым втянув себя не пойми во что. — С чем? — Это же очевидно. С болезнью Итачи. Тебя очень беспокоит его здоровье, раз уж ты так спешить его вылечить. Но вот беда — ты не знаешь, как ему помочь. — А вы, конечно же, знаете? — ядовито интересуюсь. Ну не люблю я, когда меня принижают. В былые время я слишком часто позволяла остальным ставить меня на место и оскорблять. Не для этого я шла учиться к Тсунаде. — Я всю жизнь искал способ отменить смерть, обмануть ее. Я создал и изучил достаточно техник, которые способны вылечить смертельную болезнь и не одну, — он улыбается так снисходительно, что становится тошно. Орочимару не хуже моего учителя разбирается в ирьениндзюцу, просто у него другой подход. Тсунаде-сама рассказывала как-то, что он не ограничивал себя каким-то одним направлением. Конечно же, Орочимару накопил достаточно знаний, часть которых была бы очень мне полезна. — И они из категории запретных. Думаете, что только так можно все исправить? — Да. Они опасны все без исключения. Но только они дадут нужный результат. И только я могу их использовать. Вернее, мог бы, — цокнул он, показывая на свое нынешнее тело. У Орочимару есть знания, но он не может ими пользоваться. Какая досада. — И что тогда? — Раз уж я в твоем теле, то так уж и быть, я научу тебя, но это не за просто так. Ты освободишь меня, — внимательный взгляд змеиных глаз прожигает насквозь. — Как только я вылечу Итачи, — не дрогнув, выдаю я, понимая, что нельзя давать слабину. Да, у меня маленький опыт в подобных делах. Совсем ведь недавно пыталась ставить Итачи свои условия. И я смогла добиться лишь того, что Учиха не станет трогать Наруто. Однако это не мешает остальным Акацуки захватить его. Я никогда не была сильна в дипломатии. — Конечно, — он кивает, даже не думая спорить. Наверное, ужасно быть заточенным в теле какой-то там посредственной куноичи. Конечно, я не чертов гений! — И что нужно делать? — стараясь совладать с внутренним негодованием, осторожно спрашиваю его, скрещивая за спиной пальцы. — Практиковаться. Без подготовки использовать техники такого уровня нельзя даже под моим присмотром. Тебе понадобятся подопытные. — Вы издеваетесь? — Это необязательно люди. Рыбы, мыши, лягушки — подойдут, — лениво загибая пальцы, пояснил он. — Что представляет из себя эта техника? — Обмен. У Итачи сильно повреждены легкие. Ты будешь учиться без операции перемещать здоровые органы на место больных. Без жертв не обойтись, тебе понадобится донор. — Но… — Основная стихия клана Учиха — огонь. У донора должна быть такая же, иначе Итачи не сможет использовать обширный арсенал огненных техник, а если попытается, то сразу же умрет. Ты ведь обещала ему, что вылечишь его. А я предложил тебе единственно возможный вариант. Без жертв никак. Ты все равно отступница, тебе нечего терять. Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть гадость. Не в том я положении, чтобы отказываться. Да, мерзко использовать других людей для того, чтобы спасти одного-единственного человека. И что-то подсказывало мне, что альтруизмом тут совсем не пахнет. Не только освобождение он попросит. — Тогда надо начать практиковаться как можно раньше, — слова даются с трудом, приглушенно. Это сложный выбор, большая ответственность. — Да, я хотел бы найти более подходящее тело. Я ничего не успела ответить на это. Почувствовала, как кто-то тормошит меня за плечо. И Орочимару перед глазами начал расплываться. Он только улыбнулся, махнув рукой на прощание. А я поставила себе цель купить точно такое же кимоно… — Ни слова Итачи…***
— А? Что… — вяло шевеля языком, интересуюсь, не открывая глаз. — Мы уходим, — лаконично отвечают мне, нагло стаскивая меня и одеяло на пол. Падать больно, но спать все равно хочется. — Уходите, — посылаю я их от всей души на четыре стороны, мечтая провалиться в небытие, чтобы оттянуть начало так называемой практики. — Вставай уже. Нам нужно уходить. Я все-таки соблаговолила открыть глаза, чтобы осуждающе уставиться на возвышающегося надо мной Итачи. Вид у него помятый и пессимистичный, будто на дворе война и он точно знает, что она проиграна. Хоть бы улыбнулся, что ли, тогда бы и мне бы вставать радостней было. Усаживаясь на кровать, чтобы пригладить волосы и расправить сползший халат, я попыталась прийти в себя. — Куда уходим? — вяло шевеля языком, спрашиваю у него, пытаясь сфокусировать взгляд. Что-то подсказывает мне, что пока я спала, нарисовались какие-то планы и маршруты, в составление которых меня решили не посвящать. Просто поставили перед фактом. — Дальше на север. Мы доставляем неудобства хозяину гостиницы, — помедлив, бросил Итачи, даже не поворачиваясь в мою сторону. В голове тут же загорелся красный свет: если мы уйдем, то шансы пересечься с ребятами упадут. Не хотелось бы упускать возможность, когда Орочимару дал надежду на спасение Учихи. Вытаскивая меня отсюда на другое место, Итачи только замедляет процесс. Я должна начать учиться, готовиться к сложной технике, от которой зависит его жизнь. — Знаешь что… — вкрадчиво начала я, следя взглядом за тем, как Итачи бродит по комнате, собирая раскиданные вещи, большая часть из которых оказалась моя. Я надеялась, что мои слова смогут как-то отсрочить наш уход. — Да? — без энтузиазма отозвался он, расправляя свой плащ. — Я нашла способ тебя вылечить, — заканчиваю с улыбкой на губах, ожидая бурю радости и счастливых воплей. — Да-а? — протянул он равнодушно, заново собирая растрепавшиеся волосы в хвост. Мне казалось, что раньше Итачи был куда сговорчивей, а сегодня из него с трудом получается что-либо выбить. Надежда подобно песку ускользала из пальцев, но глупо так просто сдаваться. — Да! — с неподдельной радостью выкрикиваю я, вскакивая с кровати. — Мне нужно немного попрактиковаться на мышках, лягушках, — авторитетно оттопыриваю палец, строя задумчивое лицо, поднимаясь на ватные ноги, чтобы добраться до стула, на котором перед сном развесила новую одежду. — Хорошо, — он кивает все так же без явного интереса и отворачивается к окну, видя мои намерения по поводу того, чтобы одеться. — Да чего ты кислый такой? — смотрю на него, завязывая пояс юкаты. В животе требовательно бурчит. Если судить по тому, что спать я ложилась где-то часов в десять, то обед был благополучно пропущен. Надеюсь, что ужин сегодня хотя бы предвидится. — Разве ты не этого хотел? — Хочу. Одевайся быстрее. — Он вяло качает головой, терпеливо ожидая, когда я переоденусь.