— Уснула? — Кисаме несильно ткнул меня в плечо, заставив отвлечься от созерцания верхушек деревьев.
— Прости… я… Эх, сейчас за водой схожу, — пробормотала я, поднимаясь, но его тяжелая рука вновь заставила плюхнуться на землю.
— Я уже сходил, — фыркнул он, пристально рассматривая мое лицо акульими глазами. Раньше я бы испугалась, но сейчас страха его странный вид не вызывал. Свыклась.
— Спасибо.
— Ты вообще ела сегодня? Бледная как поганка.
— Ела… — глухо отозвалась я, не желая признаваться, что на самом деле не помню, когда в последний раз садилась есть.
— Ну, в глаза смотри! — рявкнул Кисаме, заставив меня от неожиданности вздрогнуть, испуганно подняв на него лицо. Хошигаки прищурился, обхватив мозолистыми пальцами мой подбородок, повернув голову то влево, то вправо.
— Нам и одного ходячего трупа достаточно, — он кивнул в сторону палатки, в которой обосновался Учиха, по обыкновению отделившийся от внешнего мира. — Ты — медик, и должна заботиться не только о здоровье больного, но и о своем.
— Да, знаю…
— Скоро придем на место. Отдохнешь немного, а пока хоть поешь.
Я не стала ничего отвечать на это — Кисаме уже ушел в сторону костра, где уже был подготовлен вертел, а две невыпотрошенные заячьи тушки ждали своего часа. Так уж сложилось, что в нашем маленьком отряде, изначально незапланированном, ловлей и готовкой занимался в основном Хошигаки. Порой он заставлял меня, напоминая о прямых женских обязанностях, но было это так редко, что я даже не жаловалась.
Итачи всегда оставался в стороне. Его неизменно можно было встретить с картой или свитком в руках. И от того, как он постоянно щурился, я пришла к неутешительной мысли, что в будущем придется заставить его пройти полный курс обследований (не в Конохе, так где-нибудь), чтобы составить полный список болезней Учихи. Что и говорить, а его прошлое — да и настоящее — не очень-то жалеет тело молодого гения.
А пока участь лечить его выпала мне. Последние дни оказались весьма плодотворными: теперь я поняла, что представляет из себя техника обмена и что должно получиться в итоге. Список подопытных значительно расширился до неизменных зайцев, лис и лягушек. Но это все не то. Для более эффективного результата нужен человек. Да, конечно, мне не нравится мысль использовать в собственных целях людей, понимая, что это может не только здоровью навредить, но и лишить их жизни. А Орочимару все продолжал твердить, что мне нечего терять. Ни черта это не обнадеживало.
Так получилось, что в последнее время частым моим собеседником стал именно Змеиный саннин: Акацуки предпочитали держаться в стороне. Я даже удивляться не успевала, когда два нукенина, с которыми я вынуждена сосуществовать, оперативно уходили на несколько метров от меня и принимались о чем-то тихо переговариваться. После мы продолжали путь как ни в чем не бывало, а на мой немой вопрос был такой же ответ. И вот интересно: почему Итачи доверил мне свою, казалось бы, самую страшную тайну, а сейчас старается держаться в стороне? Акацуки как будто решили напомнить мне о том, что мы отличаемся, что по разные стороны. Конечно, это обижало, но напрямую высказать свое негодование не получалось — понимала, что чревато последствиями. Приходилось мысленно посылать в них проклятия и упорно идти дальше, совершенно не представляя, зачем мне это надо. Попытка узнать хотя бы приблизительное наше местонахождение тоже обернулась провалом: Итачи, кажется, никогда особо разговорчивым не был, а Кисаме просто одарил меня кривой усмешкой и сказал не вмешиваться.
И вот теперь я даже не представляла, какой сегодня день недели. Утро и вечер сменялись друг за другом с удивительной скоростью, усталость и физическая и духовная только увеличивалась.
Это был первый раз, когда перед сном я не стала упражняться, а просто послала все, понимая, что если продолжу так изнурять себя, то в итоге сделаю только хуже. Один день ничего не значит. Тсунаде хоть и суровый учитель, но тоже с пониманием, она-то частенько вытаскивала меня из недр библиотеки, в которой я чуть ли не ночевала.
И если бы сегодня я не сделала перерыв, то не узнала бы, что Акацуки по вечерам еще с кем-то связываются.
В очередной раз тяжко вздохнув, я поерзала на пеньке, облюбованном на полянке с самого начала, и потянулась, ощущая, как приятно захрустел каждый сустав. Взгляд случайно наткнулся на копающегося у костра Хошигаки, который был так увлечен разделыванием заячьей тушки, что даже этого не заметил. Наверное, если бы не Кисаме, то мы бы с Учихой сидели на сухом пайке или жевали траву с ветками. В нынешнем состоянии от меня толка мало, а Итачи, казалось, готов даже воздухом питаться.
Рука Кисаме с зажатым в пальцах окровавленным ножом дрогнула, и он весь напрягся, будто к чему-то прислушивался. После послышался более активный шорох, и из палатки выглянула растрепанная голова Итачи. Он огляделся, заметил напарника и поманил его рукой, не забыв одарить меня косым взглядом, мол, не лезь не в свое дело. Я непонимающе моргнула, осознав, что меня в очередной раз не желают во что-то посвящать.
Когда Кисаме скрылся в палатке, оставив выпотрошенную тушку на месте, я готова была ругаться уже не мысленно. Я совсем забыла о том, что на самом деле сильно устала, когда встала и тихо направилась к палатке, надеясь уловить хоть несколько слов из разговора. Риск был велик, потому что Итачи и Кисаме не глупые генины, они сразу поймут, что что-то не так.
«Ты все равно ничего не услышишь», — прошипел в подсознании голос Орочимару, заставивший меня от неожиданности пискнуть и замереть, как шпион в засаде. Сердце громко бухало в груди, не давая нормально вдохнуть.
«Почему?» — кое-как успокоившись, спросила я.
«Можешь не красться. Они уже давно заметили тебя». — Саннин явно издевался и не собирался отвечать на вопрос нормально. Я недоверчиво фыркнула и ускорила шаг, мигом оказавшись возле входа в палатку. Прислушалась, уловив только их размеренное дыхание и завывание холодного ветра за спиной. Я медлила недолго и сразу же забралась внутрь. Первое, что увидела — застывших друг напротив друга нукенинов с закрытыми глазами. На вторжение они никак не отреагировали.
«Видишь?» — в голосе Орочимару послышалась насмешка.
— Что происходит? — выдохнула я, не заметив, что сказала это вслух, закрывая за собой палатку.
«Так Лидер Акацуки разговаривает с ними. Странно, что он вспомнил о них только сейчас».
— Как это… мм!
Чья-то рука закрыла рот, заставив прижаться к кому-то спиной. Я с минуту удивленно и одновременно возмущенно хлопала глазами, не понимая, как это смогло произойти. Скосив взгляд вниз, увидела длинные пальцы с облупленным темным лаком, сразу осознав, кто меня поймал. Мне даже показалось, что Кисаме издевательски хмыкнул.
Осознав, что вся конспирация насмарку, я поспешила вырваться из неожиданного захвата, нисколько не радуясь тому, что почти обжимаюсь с Учихой. Было стыдно и неудобно еще и от понимания того, что потом, возможно, со мной заведут интересный воспитательный разговор.
Но как бы я не брыкалась, вырваться не удалось. Свободу дали только тогда, когда диалог с Лидером был, по-видимому, завершен.
— В следующий раз так не делай, — тихо сказал Итачи куда-то мне в затылок, убирая руки. Я с облегчением выдохнула и поспешила отползти в другой угол палатки, но тот уже был занят Кисаме — на его губах играла неприятная улыбка, заставившая меня поежиться.
— В следующий раз тогда к дереву привяжем — так надежней, — хмыкнул он, вытянув ноги.
— Не надо к дереву! — невольно сорвалось с губ. — Все равно ничего не услышала… — почти обиженно пробормотала я, чувствуя на себе пристальный взгляд Итачи.
— Это хорошо, — после минутной паузы сказал он, поднимаясь и выходя из палатки.
— Если от зайцев остались одни уши, то готовься искать веревку и кляп. — Хошигаки недобро прищурился, тронув меня за плечо. Я вздрогнула, но промолчала, надеясь, что с нашим ужином все в порядке.
— Кисаме…
Он уже собирался уходить, но все-таки соизволил обернуться, явно заинтересованный.
— Что?
Я поерзала, не зная, с какой стороны подступиться с вопросом.
— Ты все еще считаешь, что Итачи и Саске необходимо договориться? — Кисаме кивнул, ожидая продолжения. Глубоко вздохнув, я продолжила.
— Шанс ведь упущен. Помнишь, в онсэне ты говорил, что подстроил все так, чтобы они с нами в ближайшее время пересеклись. Сколько дней уже прошло? Ни единого следа их присутствия, а мы уходим все дальше, и я даже не знаю в какую сторону.
— Хм, — он задумчиво поскреб подбородок. — Я следил за дорогой, а не за тем, что было позади нас. Еще пересечемся. Не сейчас так после. Еще есть время.
— До чего? — нетерпеливо спросила я, приподнимаясь. — До его смерти? — кивок в предполагаемую сторону нахождения Итачи.
На губах нукенина расплылась жуткая ухмылка.
— В твоих интересах, чтобы мы успели. И чтобы он выжил.
— Я стараюсь, — прозвучало скорее как оправдание. Я опустила голову и протиснулась мимо Кисаме к выходу.
На улице заметно потемнело. Единственным источником света оказался наш костер, возле которого замер Учиха, уже снявший с ветрела первую тушку и заменивший ее на другую. В воздухе витал приятный аромат приготовленной пищи, пробудивший аппетит. Посчитав, что о разговоре можно уже забыть и отвлечься на еду, я поспешила присоединиться к отступнику.
Кисаме, к счастью или нет, ушел и вовсе куда-то в сторону, прихватив Самехаду. В последнее время он любил уходить подальше от бивака, видимо, занимался тренировками, чтобы как-то скрасить досуг. Поначалу я думала, что из-за болезни только Итачи ничего не делал, но за такие мысли я сразу же обругала себя плохими словами — Учиха без дела никогда не сидел, особенно тогда, когда был в сознании. Особенно часто он медитировал, прогоняя по каналам чакру и получая от процесса какое-то облегчение и умиротворение. Но было то, что меня волновало более всего, и держать это внутри становилось невозможным.
— Итачи, ты плохо спишь в последние дни, — пробормотала я, отламывая заячью лапку и тут же впиваясь в нее зубами. Восхитительный вкус молодого мяса просто вскружил голову.
— Думаешь, это связано с болезнью? — сказал он, даже не поворачиваясь ко мне. И в голосе его скользило какое-то странное смирение.
— А еще ты внимания не обращаешь на еду. — Покосившись на него, я протянула вторую ножку ему, но Итачи даже не обратил на нее внимание. — Вот я именно об этом. Такими темпами ты только все усугубишь. Ты же знаешь, я стараюсь, но только от одних моих усилий мы не добьемся результата. Ты же хочешь жить?
Утолив голод, я отыскала флягу с водой и тут же к ней приложилась, продолжая терпеливо ждать его ответ. Учиха, однако, не торопился. Казалось, что у него было достаточно свободного времени, чтобы обдумать этот вопрос. И если Итачи еще жив, то это значит, что он все уже решил. Или еще сомневается.
Он молчал долго, подбрасывая в огонь сухие ветки. И, казалось, не чувствовал подступившего ночного холода, когда я уже начала стучать зубами.
— Думаю, да. Хочу. — Я вздрогнула, подняла голову, чтобы увидеть выражение лица Учихи. Но оно было привычно безразличным, заставив меня разочарованно выдохнуть. Не получается держаться чисто на собственном энтузиазме. Он мог бы хоть сделать вид, что заинтересован.
— С Саске будет сложно договориться, — обронила я, отворачиваясь от дыхнувшего горящим пеплом огня. Итачи даже не дернулся, словно был бесчувственной статуей себя самого. — Хватит уже молчать, это угнетает. — Набравшись смелости, я легко ткнула его локтем в бок, привлекая внимание. Когда же до него дойдет, что я не часть местного ландшафта, а живой человек, который без общения может загнуться.
Он вздохнул, выпрямившись в спине.
— О чем ты хочешь поговорить? — спросил таким тоном, словно обвинял меня в чем-то. Например, в том, что я лишила его приятных моментов одиночества. Казалось, он специально делает все, чтобы его уход из жизни никто не заметил. Обидно, конечно, что в моих способностях сомневаются, но теперь у меня железный стимул доказать обратное, и Змеиный саннин мне в этом поможет.
— Я-то хочу, но на твоем лице подобного желания не вижу. Ладно, давай издалека. Расскажи о своем детстве.
Итачи так резко повернулся в мою сторону, что я от испуга чуть не подпрыгнула. Сердце гулко бухнуло в груди и часто-часто забилось, словно собиралось вырваться из крепкой клетки ребер. В голове отчего-то появилась мысль о том, что он меня сейчас убьет.
— Т-ты чего? — сглотнув, почти прошептала я, сжимая ладонь в кулак, чтобы успокоиться.
— Не думаю, что надо говорить о моей жизни. Не сейчас.
Показалось, что Учиха за последние дни стал прежним только сейчас. Угаснувший взгляд с толикой смирения судьбе сменился на твердый и пугающий. Да, Сакура, слишком уж ты расслабилась за это время, что успела забыть о том, что перед тобой бывший АНБУ и просто гений клана Учиха, который в процессе превратился в безжалостного нукенина. Даже болезнь не помешает ему нашинковать меня катаной, как капусту.
— Ну конечно. Считаешь, что мне не дано понять всей трагичности твоей судьбы? — протянула я, стараясь скрыть в голосе обиду.
— Нет. — В костер полетела еще одна ветка. Итачи устало провел ладонью по лицу, на мгновение закрыв глаза. — Не обо всем приятно говорить. Я бы пожелал и вовсе стереть себе память.
— Другой бы на твоем месте перестал мучиться и покончил жизнь самоубийством. Ты близок к этому. Но тебя что-то держит, иначе ты не стал бы искать себе медика. И это что-то — правда о клане, которую ты хочешь поведать Саске. Это единственная цель, что у тебя осталась?
Итачи коротко едва заметно кивнул. Он ничего не стал добавлять к моим словам, но смотрел очень внимательно, отчего мне стало несколько неуютно.
— И как, по-твоему, Саске воспримет все?
— Я надеюсь, что он поймет. Однако не исключаю другие варианты.
— Он не станет ничего слушать, подумает, что ты себя выгораживаешь. Поэтому не успеешь ты сказать слово, как он помчится к тебе, искренне мечтая загнать нож тебе в печень.
— Да, может бы… — Итачи неожиданно разразился кашлем, приложив ладонь ко рту, и отвернулся. Не медля, я подскочила к нему, заставив повернуться в свою сторону. Итачи поначалу противился, отпихивал меня другой рукой, но я была упрямей, и, когда кашель закончился, осторожно уложила Учиху на землю. Задрала его футболку, открыв взору крепкий торс, активировала технику и приложила светящиеся зеленым руки к его груди. Вытирая рот от крови, нукенин облегченно вздохнул и закрыл глаза.
«Скоро он начнет выхаркивать собственные легкие».
Голос Орочимару вызвал раздражение. Но ответить ему я не успела.
— Опять?
Повернувшись, я обнаружила одетого по пояс Кисаме, который только вернулся из леса. Он бесшумно подобрался к нам. На напарника посмотрел со странной смесью эмоций на лице, будто не определился, желает ли Итачи смерти как избавления от страданий или хочет помочь, но не знает как. Впрочем, я мало разбираюсь в психологии нукенинов.
— Принеси воды и чистые полотенца, — попросила я его, смещая руки ниже, и невольно засмотрелась на безмятежное лицо Итачи. Не раз уже замечала, что пытаюсь увидеть в нем схожие с Саске черты. И пусть больше не любила Саске, но выкинуть из своей жизни несколько лет безответной любви выше моих сил. Только воспоминания об этом заставили меня измениться, стать лучше, наконец превратиться в настоящую куноичи, а не в глупую размазню.
— Нет, стой. Лучше помоги отнести его в палатку, холодает.
Кисаме выполнил просьбу без лишних слов. Когда он ушел, я тут же помчалась к сумке, которую еще не успела занести в палатку. Я не знала точно, насколько долго мы будем в лесу вдали от цивилизации, поэтому, когда мы уходили из поселения, поспешила затариться всем необходимым. Хорошо, что лес тоже богат травами, поэтому сделать лекарства, которые мне посоветовал Орочимару, можно было в любой момент. В запасе у меня уже было несколько флаконов, что облегчат жизнь Итачи. Ему требовался покой, пресловутый постельный режим и минимум деятельности, но упрямый Учиха не желал отдыхать целыми днями, он обязательно что-то делал, тащил нас куда-то на север. Надеюсь, что это стоит того, иначе я сама убью его.
Набрав нужных мне настоек и лекарств, я поспешила к палатке. Кисаме уже уложил Итачи на спальник, сам сел на мое одеяло в углу.
— Его знобит… — странным голосом сказал Хошикаги, завидев меня. Даже не верилось, что он действительно может переживать за напарника.
— Принеси все одеяла, что у нас есть. Хорошо бы смастерить грелку — ночи холодные.
Я дотронулась ладонью до лба Итачи и тихо цыкнула. Еще и температура. Учиха, когда в первый раз принял наркотик Сасори, выглядел неплохо, даже свежо. Но, видимо, действие кончилось, и состояние стало даже хуже, чем в момент моего похищения.
— Завтра, я так понимаю, мы никуда не пойдем? — Кисаме застыл в проходе. Я отрицательно замотала головой. Хорошо будет, если Итачи сможет завтра прийти в себя и поесть, что уж говорить о долгом переходе. Он и так вымотал свой организм хуже некуда.
Кисаме ушел, а я принялась раздевать Учиху. Хоть у меня и маленькая практика, но мне не впервой раздевать людей и не смущаться при этом. Принцесса Слизней всегда говорила, что в первую очередь я ирьенин, а не сопливая впечатлительная девчонка. Поначалу было сложно: меня убивало любопытство, но сейчас штаны с нукенина я стягивала с мрачной решимостью. Нужно было как можно скорее натереть его согревающей настойкой, а уже потом убиваться по поводу своего поступка.
С тихим хлопком рядом со мной появился мой клон. Я бросила на него удивленный взгляд и замерла, заметив знакомые прищуренные желтые глаза.
— Давай помогу, Сакура, — моим голосом промолвил Орочимару, закатывая рукава кимоно.
— Как?.. — глухо вырвалось из груди. В голове зазвенели предупреждающие звоночки о том, что нельзя полностью доверяться саннину.
— Не думай, что я без дела сидел в твоей голове. — Белые зубы, больше похожие на клыки, сверкнули в улыбке. — К сожалению, я не могу воспользоваться своими техниками, но помочь тебе все равно в состоянии.
— И что ты намерен делать? — Я по инерции двинула ладони выше по ноге Итачи, втирая настойку в кожу. У самой пальцы уже горели.
— Продолжай то, что делаешь, я немного уберу боль. Попытаюсь. — Он сложил печать, сконцентрировался, а потом дотронулся руками до груди и лба нукенина. Я продолжила свое дело, не забывая внимательно следить за сосредоточенно-нахмуренным лицом Орочимару. Да, ужасно странно видеть его в собственном клоне. Та Сакура, которую он мне сейчас показал, была словно не мной — какая-то совершенно незнакомая, более взрослая, более красивая и женственная девушка. Рядом с собственной копией я выглядела как жалкая оборванка с растрепанными длинными волосами, которые легче отстричь, чем привести в порядок.
Грудь что-то кольнуло, заставив меня на миг замереть и маленькими глотками вдохнуть воздух.
— Что ты сделал? — осевшим голосом спросила у него.
Орочимару долго не отвечал, внимательно глядя на лицо Итачи. Он расслабленно расправил плечи, прекращая свои действия, скрестил руки на груди и тихо хмыкнул, явно довольный результатом.
— Тебе не понравится.
— Может, ты все-таки скажешь? — нетерпеливо потребовала я, старательно вглядываясь в собственное лицо, обезображенное кривой усмешкой.
— Я передал ему часть твоих жизненных сил. Ты молодая, быстро восстановишься, а ему легче будет дышать. — Орочимару говорил так просто, будто о чем-то обыденном, а мне тихо захотелось взвыть. Внутри меня поселился самый настоящий паразит, вздумавший распоряжаться энергией захваченного организма так, как ему вздумается. Если он может запросто выкачать из меня жизненную силу, то даже страшно представить, что стало бы, если бы он захотел передать Итачи все.
— Не бойся, — видя мое испуганное лицо, усмехнулся Орочимару, вскинув подбородок и глядя на меня сверху вниз. — Да, его можно вылечить и таким способом. Если ты, конечно, захочешь пожертвовать жизнью. Но тогда могу погибнуть и я. Это невыгодно, понимаешь?
Я осторожно кивнула, с трудом проглотив ком в горле. Нужно было быстро отвлечься от недобрых мыслей и сделать уже что-нибудь. Взгляд упал на Итачи. Вздохнув, я принялась одевать его, отчаянно в этом не преуспевая. Саннин наблюдал за мной с каким-то странным снисхождением, но больше с помощью не лез. Я же старалась изо всех сил, прислушиваясь к тихому размеренному дыханию нукенина и понимая, что ему действительно стало легче. Не иначе то, что сделал Орочимару, относится к разряду запрещенного.
— Кто-то идет, — заметил саннин, поворачивая голову к выходу.
— Кисаме, — отозвалась я, накрывая Итачи одеялом и рыская в поисках еще одного.
Послышались тяжелые шаги, и полог палатки дрогнул, впуская внутрь Хошигаки с охапкой каких-то тряпок и полотенец и тремя бутылками, наполненными водой. Клон развеялся сразу же. Кисаме на это ничего не сказал, лишь молча передал мне бутылки. Я тихо зашипела — вода оказалась ужасно горячей. Да, сама же просила его смастерить грелки.
— Спасибо, — поблагодарила я его, поспешно заворачивая бутылки в полотенца и подкладывая их Итачи под одеяло.
— Вот еще держи. — Он достал из кармана фонарь и отдал его мне. — Скоро совсем стемнеет, а то ночью лоб себе расшибешь, — с намеком на иронию произнес Кисаме.
— Ну, спасибо еще раз, — проворчала я, чувствуя, как постепенно расслабляюсь и прихожу в себя. Эти скачки настроения ни на кого хорошо не влияют. Будто подтверждая это, я чихнула, успев вовремя прикрыть ладонью лицо. Каково же было мое удивление, когда на пальцах оказалась кровь.
— Что… — тихо пискнула я, пораженная происходящим.
«Всего лишь давление. Я немного переборщил», — сразу же отозвался саннин. Я выдохнула, принявшись вытирать нос. С этим змеем не знаешь, чего можно еще ожидать. Кто знает, вдруг на следующий день и сама начну харкать кровью не хуже Итачи.
Надо уже было ложиться спать, но спального места я на сегодня лишилась, презентовав больному не только все одеяла, но и теплые вещи тоже. Кажется, Кисаме сюда и своих натащил. Выход был только один: снова нарушить личное пространство нукенина и спать с ним в обнимку, но я посчитала, что это чересчур. Тогда можно было просто не спать.
Я вышла из палатки, надеясь провести ночь у костра в одиночестве, но место возле горящих поленьев уже было занято Хошигаки. Он смотрел в огонь, поглаживал свой меч, который так и тянулся к его рукам, и что-то отпивал из фляги. Заметив меня, он мотнул головой, словно приглашая.
— Не спится… — пробормотала я, как будто оправдывалась.
— Ага, — кивнул он и молча протянул флягу. — Грейся.
***
Так сложилось, что дальше их отряд увеличился в несколько человек и один воз с товарами. Странствующий торговец встретился им на пути в тот момент, когда шиноби промышляли охотой. Мужчина попросил их помочь ему довезти груз и в случае чего защитить от нападения, если такое случится. Не за «спасибо», конечно. Саске и другая молодая часть команды оказалась против, а вот Какаши решил, что такое разнообразие не будет лишним. Молчала только их пленница, тихо следовавшая за ними, не в состоянии вырваться на свободу.
После проникновенного разговора с Хатаке в лучших традициях Ибики Морино АНБУ долго не могла прийти в себя. Печать Данзо, однако, не дала выболтать лишнего. Хорошо, что Какаши все равно не спешил делиться секретами куноичи, понимая, что ценны они только для нее, но не для их дела.
Относились к ней довольно неплохо: кормили, поили, ставили смотреть за ней Хозуки, Карин или призывных собак Хатаке. Постепенно Кику привыкла к новому положению и присматривалась к шиноби, жадно запоминая их эмоции. Ей они нравились больше, чем холодные и молчаливые лица АНБУ Корня. Жаль, что они по разные стороны. Порой Кику старалась говорить с ними, чтобы как-то занять себя. Утерянных товарищей она даже не вспоминала.
Шиноби помогали торговцу, стараясь придерживаться первоначального плана. Путь пролегал через несколько мелких деревушек, что значительно способствовало сбору информации. После выматывающего двухдневного перехода они решились остановиться в одной из них, чтобы дать своему неожиданному нанимателю продать товар и дать им заняться собственными делами — к этому приступили Саске и Какаши. Хозуки же оставили охранять торговца, несмотря на то, что мечник бурно сопротивлялся. Карин вынуждена была смириться с участью сиделки для пленной куноичи, чему не очень-то радовалась, но раз уж Саске-кун попросил… В общем, ругалась она недолго и сразу же приступила к своим обязанностям, откопав где-то небольшой потрепанный томик, в чтение которого сразу же погрузилась, позволив Абэ немного подремать. Кику умудрилась устать не меньше их, хотя ничего особенного, кроме того, что тащилась за ними следом против своей воли, не делала.
— Ну какая нелепость!
Однако долго предаваться сну АНБУ не дали. Кику приподнялась в постели, щуря сонные глаза на возмущенную Карин. Раскрытая книга лежала на коленях медика, которая прожигала ее негодующим взглядом.
— Что случилось? — поинтересовалась Абэ, запуская руку в растрепанные волосы и морщась: голова оказалась грязной, но никто так и не предложил воспользоваться баней, которой располагала гостиница.
— Никакая девушка не стала бы вопить от восторга, если бы ее таскали за волосы! — возмущенно сверкнула глазами Узумаки, отпихивая от себя злополучную книгу, что испортила ей настроение на оставшийся вечер.
— Да? — Кику озадаченно моргнула, выбираясь из-под одеяла, в которое умудрилась закутаться слишком плотно.
— Ты дура или издеваешься? Ведешь себя, как глупая кукла, и только глазами хлопаешь. Чему вас, АНБУ, вообще учат?
Не совладав с одеялом, Кику таки рухнула на пол.
— Кошмар, — прокомментировала это безобразие Карин, презрительно морщась. Кику вызывала в ней только раздражение и осознание того, что ее обожаемый Саске в безопасности: наследник Учиха этой недоношенной вряд ли заинтересуется, а та слишком тупа, чтобы даже попытаться соблазнить его. Одно Карин не нравилось более всего: слишком уж хорошо природа постаралась над фигурой АНБУ.
— Служить Конохе, конечно, — с опозданием ответила она на прозвучавший ранее вопрос. Карин на это только фыркнула, уселась поудобнее, кладя ногу на ногу, и задумалась о том, что будет делать, когда Саске вернется: попыток получить расположение Учихи она не теряла, только вот частое присутствие Хатаке ее немного смущало. Бывший сенсей Саске как будто специально решил появляться в самые неподходящие моменты. Сильнее всего нервировал Хозуки, взявший привычку комментировать каждый ее провал. И только торговец делал вид, что ничего не знает.
— И до чего тебя это довело? На кой-черт тебя вообще понесло в АНБУ? Ничего же не умеешь, этот каппа враз тебя уделал, — издевательски хмыкнула Карин, наблюдая за попытками Кику привести себя в порядок. АНБУ сейчас была беспомощней дитя. Хатаке качественно поколдовал над ней, лишив возможности использовать техники и даже просто сражаться в рукопашную: любое подозрительное движение приносило невыносимую боль.
— У Суйгетсу-сана больше опыта в сражениях, чем у меня. И мои техники по большей части не боевые. — Абэ поднялась с пола и отправилась к столику, где стоял графин с водой. Есть хотелось больше, чем пить, но унижаться и просить она не стала, решив просто сбить голод.
— Странно, что ты до сих пор жива, — следя за ней краем глаза, ответила Карин.
— Но вы тоже не боец.
Карин подалась вперед и прищурилась, глядя на нее.
— От меня хотя бы есть польза. Я — медик и сенсор.
— В АНБУ учат основам медицинских дзюцу и сенсорики. Из нас стараются делать универсальных бойцов. Все еще зависит от расположенности. — Кику пожала плечами, не понимая, что такого особенного было в способностях Карин. Сама она не умела лечить, но вполне могла назвать себя сенсором. Правда немного своеобразным.
— Лучше тебе заткнуться, — покачав головой, устало сказала Узумаки, понимая, что если сейчас начнет ругаться с шавкой АНБУ, то потом у нее не останется сил для отпора Суйгетсу.
— А что вам так не понравилось в той книге? — вспомнила причину своего пробуждения Абэ и осторожно присела рядом с Карин. Та мигом как-то покраснела и вцепилась в несчастный томик. Поправив очки, она проворчала:
— Ты еще не готова к такому.
— К чему? — Кику заинтересованно протянула руку, стараясь прочитать название. — «Приди, приди, Рай»… Интересно?
Карин резко втянула носом воздух.
— О-о-очень! Но вот некоторые моменты меня смущают…
— Можно почитать? — не сдержалась Абэ, подозревая, что где-то видела эту книгу раньше, но вот только где…
Узумаки смерила ее подозрительным взглядом, думая, чем чревато чтение подобной литературы АНБУ и как ее неокрепшая психика может отозваться на это. Подумала и решила, что лучше будет просто посмотреть на результат.
— Ладно, — смирилась она, отдавая книгу, — но читать будешь так, чтобы никто из нашей мужской половины этого не видел. Особенного это чучело одноглазое.
— Какаши-сан? Но у него же два глаза… — удивилась Кику, открыв первую страницу, и тут же зависла. На картинке мужчина с женщиной занимались чем-то странным. — А так правильно?
Медик мельком взглянула туда же, почесала нос и вздохнула.
— Нет, все-таки ты такой еще ребенок… Давай обратно, — она протянула руки, но пленница резко захлопнула запретное чтиво и спрятала за спиной. Взгляд у нее оказался удивительно решительным, и читалось в нем только «живой не дамся!».
А Карин серьезно задумалась над тем, что ей светит за совращение АНБУ непотребной литературой небезызвестного саннина. Впрочем, ее причастность надо еще доказать. И пока она об этом размышляла, в комнату ввалился Суйгетсу, весь запыхавшийся и недовольный.
— Какого черта тебе надо? — на автомате огрызнулась Узумаки, мысленно подготовившись к очередной словесной пикировке. Хозуки громко шмыгнул носом, оскалился, но потом задумался и, поморщившись, махнул рукой.
— Дуй в онсэн, пыль из своей метелки вымывать будешь, — фыркнул он, обведя комнату взглядом. На миг задержался на притихшей Кику. — И эту тоже тащи.
— Не командуй тут, придурок.
Мечник в ответ только глаза закатил и собирался было уже уходить…
— Саске вернулся? — В голосе Узумаки скользнуло едва заметное волнение. Уловив это, поднявшаяся с места Кику пришла к какому-то выводу и слабо улыбнулась. В отряде ее окружали люди по большей части не слишком-то искренние, хотя на первый взгляд все казалось иначе. Ее окружение учило ее не высказывать эмоций или подменять их. Здесь же, в плену, шиноби были совсем другими, если, конечно, не считать Копирующего и Учиху. Наблюдать за Карин и Суйгетсу ей было интересно.
— Вернулся. Все вернулись. Дай уйти, блин. — Хозуки шустро скрылся за дверью, оставив возмущенную Узумаки наедине с ее подопечной.
— Книгу спрячь, потом будешь вникать в суть взрослых отношений. Сейчас полотенца найду. И продолжай дальше вести себя так же смирно. — Карин еще что-то говорила, но Абэ этого уже не слышала, полностью погрузившись в то, чтобы найти место для хранения драгоценной книги. Истинной ее ценности она не знала, как и не понимала то, что для других это просто обыкновенный эротический роман. Но кто знает, вдруг она почерпнет оттуда что-то интересное?
Остальные и правда вернулись, Хозуки не обманул. За стеной слышалось какое-то оживление, как будто кто-то долго и самозабвенно ронял шкаф по нескольку раз в разных местах. Сопровождалось все заглушенными криками. Но Кику не стала зацикливать на это внимание, раз уж и Карин на сторону звука даже не повернулась. Однако кто бы знал, как Абэ соскучилась по тренировкам. Она бы с легкостью могла узнать о том, что происходит за стеной, стоило только сложить несколько печатей, но Хатаке лишил ее такой радости. Оно и понятно — вражескому шиноби нечего давать и повода.
Спрятав книгу под подушку, потому что другого подходящего места не нашлось, Кику приняла из рук Карин полотенце и прочие купальные принадлежности и последовала за ней.
***
Саске, тяжело вздохнув, опустился в онсэн и закрыл глаза. Долгий переход знатно потрепал его, но не принес должного результата. Они не нашли ни Сакуру, ни Акацуки. В деревне этой тоже не нашлось никакой информации.
— Давно надо было здесь остановиться, — с нескрываемым блаженством в голосе протянул Хозуки, периодически погружаясь в воду с головой. — А то хо-о-одим, хо-о-одим, никаких изменений… Ни тебе подраться… скучно.
Саске неопределенно хмыкнул.
— Ой, не надо меня утешать. Знаю я, что ты скажешь! — Суйгетсу скорчил гримасу и демонстративно отвернулся. Учиха обещал ему меч Хошигаки, но не сказал, кто его будет добывать. И что-то подсказывало мечнику, что об этом ему лучше не знать.
Саске и в этот раз промолчал, открыл глаза и посмотрел на небо: солнце весь день пряталось за облаками, воздух холодный. Появилось желание не вылезать из онсэна до ужина. Но оно оказалось невыполнимым.
После купания все немного подбодрившиеся и распаренные устроились в комнате девушек. Когда Саске с Суйгетсу вошли внутрь, Какаши уже сидел в середине помещения, обложившись картами и свитками. Он отмечал пройденный маршрут и строил догадки по местонахождению их цели. Жаль только, что ни одна из них пока не подтвердилась.
— Когда выдвигаемся? — Саске присел на край постели, что находилась в комнате; АНБУ, тихая и незаметная, молча отодвинулась в угол, стараясь не смотреть ни на кого из присутствующих, будто правда хотела притвориться, что ее здесь не существует. Как и все остальные, она была в банном халате. В комнате отсутствовала только Карин, которая ушла помогать их нанимателю с бумагами. Торговец не смог распродать товар, поэтому намеревался двигаться дальше, думая придержать шиноби еще немного рядом с собой. Согласие на это еще никто не давал.
— Ты серьезно?! — в ужасе взвыл Хозуки, усевшись на пол у окна. — Да мы отдохнуть толком не успели, Саске!
— Можешь остаться, — отрезал Учиха, одарив его твердым взглядом.
— Думаю, выйдем с рассветом, — как ни в чем не бывало вставил Какаши, поправляя маску. В последние дни он был особенно неразговорчив. — Предлагаю продолжить сотрудничество с Нобу-саном.
— С чего это? — Саске лично считал, что так они только зря тратят время и силы. Воз двигается слишком медленно, а его брат наверняка смог бы за эти дни добраться до соседней скрытой деревни и там раствориться в толпе.
— Это куда полезней, чем двигаться в хаотичном направлении. Смотри, — он ткнул пальцем в карту, где красной линией вырисовывался пройденный маршрут до встречи с торговцем, — вот так ты нас вел. Мы крутимся между местом первой встречи с Акацуки, второй и между нападением на нас АНБУ, — быстрый взгляд в сторону Кику. — А вот здесь, — синие линии на карте ушли далеко от красных, — наш путь с торговцем. А это комната, в которой неделю назад, может больше, жила Сакура.
Хозуки тихо присвистнул и хмыкнул. Саске же минуту молчал.
— С чего такие выводы? Мы расспросили каждого жителя, но никто ничего не видел.
Какаши вздохнул и выпрямился.
— Я отправил призывных собак по округе. Эти комнаты не исключение. И вот тут возле кровати нашлись маленькие осколки и остатки крови на них. Это Сакура. Присутствовал еще чей-то запах — псы не разобрали, но подозреваю, что это Итачи. — Он замолчал, видя, как Саске сжал пальцы в кулак. — И хозяин гостиницы, я думаю, под гендзюцу.
— То есть теперь-то мы идем правильно, но отстаем на семь дней пути? — вклинился Суйгетсу, подперев щеку рукой.
— А может и больше, — пожал плечами Хатаке, принявшись собирать карты. — Мне кажется, они стараются идти ближе к торговому тракту.
— Вздумали кого-то ограбить? — Саске прислонился спиной к стене и расслабленно вытянул ноги. Его радовало, что наконец они нашли правильный путь, догнать-то надо всего несколько дней, а значит, шанс есть.
— Акацуки никогда не отказывались от грязной работы и от денег. А в повозках у торговцев всегда можно найти что-нибудь интересное, — сказал Какаши, отложив карты в сторону. — Итак, с последнего ложного донесения Данзо прошло два дня. Надо бы сегодня сочинить что-то новое.
— Ага, меня зверски растерзали местные зверюшки, и теперь наш отряд не такой грозный. — Хозуки тихо посмеялся своей шутке, но, не заметив оживления, фыркнул. — Ну ладно, тогда Саске сошел с ума и всех нас ночью прирезал.
Тут даже Кику с трудом сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска.
— Нет, Суйгетсу, не думаю, что Данзо в это поверит, — скользнула в голосе Хатаке некая веселость. Он поднялся и подошел к Абэ. Девушка под его непроницаемым взором, казалось, стала меньше. — Печать не тревожила?
Она отрицательно замотала головой, внутренне напрягшись, как пружина.
— Что, и даже не пыталась бежать? — Какаши даже удивился. И жестом показал ей повернуться к нему спиной. Халат скользнул с голых плеч, открывая заостренные лопатки. Суйгетсу, испытав некоторую неловкость, даже отвернулся. Саске, который сидел рядом с АНБУ, скучающе скрестил руки на груди.
— Нет. В тот раз было больно, — тихо промолвила Абэ, поморщившись, когда почувствовала чужую чакру. Хатаке укреплял контролирующую ее печать, в очередной раз лишая возможности пользоваться техниками. Не иначе он научился этой, когда и сам был АНБУ.
— Сама виновата, ты же знаешь.
Кику кивнула. Это сейчас кажется, что с самого начала в плену она вела себя тихо и послушно. На самом деле несколько раз пыталась бежать, ей доставалось и кулаками и мечами, а собаки один раз так и вовсе чуть не загрызли. Теперь на коже остались лишь старые светлые шрамы, полученные уже давно, новых не прибавилось потому, что Карин надоело слушать тихое шипение и стоны, когда Абэ пыталась перевязать раны ночью. После Кику поняла тщетность своих попыток, но не допускала и мысли о том, чтобы сдаться. Держал какой-то внутренний стержень — она служит Данзо, служит Конохе, а эти шиноби поступают неправильно. Раньше такая непоколебимая привязанность не вызывала сомнений, теперь же, оказавшись в кругу этих преступников, Кику засомневалась. Печать Данзо жгла язык, как будто противилась тому, что на это тело кто-то еще решил оказать влияние.
— Так что будем писать Данзо? — Саске все это время неотрывно следил за Какаши. Тот вздрогнул, убрал руку и присел между ним и Кику. АНБУ тут же поспешила одеться.
— Напишем, что двинулись дальше… на запад. И что нашли следы Акацуки.
— Разве ему надо об этом знать? — Учиха засомневался.
— Пускай понервничает, — ответил Хатаке, похлопав Саске по плечу. В его словах слышалась улыбка. — Ужин скоро, не засиживайтесь. А я пойду проведаю Карин и Нобу-сана.
Саске и Суйгесту проводили его взглядами до самой двери.
— Знаешь, — задумчиво протянул мечник, — в первые дни нашего знакомства я хотел его угробить. А сейчас смотрю, хороший он мужик, не то что Орочимару… — вспомнив Змеиного саннина, он даже вздрогнул.
Учиха на это ничего не ответил и поднялся, бросив взгляд на Кику, заплетающую влажные волосы в косу.
— После ужина зайдешь.
Она осторожно кивнула и поджала под себя ноги.
— Пошли, Суйгетсу.
Мечник недовольно скривился.
— Учиха, я не собачка, чтобы послушно тащиться за тобой следом. И твой шаринган, знаешь, тоже не аргумент!
Саске медленно обернулся, выразительно изогнув бровь, будто бросал Хозуки вызов, мол, уверен, что следует так разбрасываться словами?
— Ладно, молчу, — буркнул Хозуки, вскакивая на ноги и потягиваясь. — Куда я, блин, от тебя денусь… А уж Карин куда от тебя денется, да-а…
Кику дождалась, когда их шаги затихнут в коридоре, и впервые за весь день облегченно выдохнула. Небольшая передышка без надзора была просто необыкновенным подарком. Но даже если тут никого не было, она понимала, что за ней все равно следят, поэтому смысла в том, чтобы вновь повторять побег, не видела.
Вспомнив о книге, Кику быстро полезла под подушку. Потрепанная обложка прямо-таки ластилась к рукам, предлагая погрузиться в занимательное чтение. Неискушенный разум наивно поддался призыву.
