Cadmea victoria

Спина Кисаме неприступной скалой возвышалась перед Сакурой. Сам мечник машинально поглаживал Самехаду и никак не отреагировал, когда она открыла дверь. Он сидел на пыльном футоне, прислонившись к стене. Глаза закрыты, и дыхание ровное, спокойное. Харуно застыла и плотнее закуталась в выданное, чтобы не околеть, одеяло, но даже это не помогало — тело, казалось, совсем скоро превратится в ледышку. В небольшом домике, к которому привел ее Итачи, совсем не было очага, чтобы согреться. Сам он состоял из двух пустых комнат, по которым гулял сквозняк. А на улице погода особенно разбушевалась: ветер с каждым часом набирал силу, сдувая все, что не могло ему сопротивляться, и бросал в лицо комья земли и песка, срывая с деревьев охапки листьев. — С возвращением, — пророкотал Хошигаки, и на лице его появилась кривая ухмылка. — Как добралась? Глаз он так и не открыл. Сакура застыла на пороге и поправила сползшее одеяло, не решаясь подойти. — Как ты? — спросила она, не придумав ничего лучше. Ведь видно же, что прижимает к себе левую руку, окровавленную и замотанную какой-то тряпкой. И на полу пятна крови. Он сильный шиноби, но даже ему пришлось приложить усилия, чтобы выстоять против Какаши и остальных. — Не-не, не так, — он резко открыл глаза, заставив ее испуганно отшатнуться. Рассмеялся, увидев это, а она обиженно насупилась — для шуток сейчас время неподходящее. — Ты хотела спросить, как они? Не так ли? — Акулья улыбка стала шире. Харуно, мысленно выругавшись и обозвав себя дурой, смело шагнула в комнату и закрыла за собой дверь. — Это тоже, — подтвердила она, смело присаживаясь на край футона рядом с ним. Вынула руки из-под одеяла, поежилась от холода, но, сцепив зубы, принялась разматывать тряпку, что Кисаме использовал вместо бинта. — Ну хоть обработал, — пробурчала она, начав лечение. Нукенин, наблюдавший за этим, не протестовал, а только неопределенно хмыкнул. — Где же мы провалились? — Да везде, с самого начала. Итачи-сан, даже в таком хреновом состоянии, продолжает сохранять бдительность. Я уже готовился строить вам засаду, думал отметелить этого мелкого сосунка, чтобы связанным и беспомощным притащить к брату, а в итоге Итачи-сан вмешался в процесс подготовки и потребовал внести некоторые коррективы. И вот, — он на время замолчал, уставившись куда-то в одну точку, — получилось, что в итоге меня знатно потрепали эти шавки с этим красноглазым во главе. Еле скрылся от них, хэх. Ну ничего, на будущее знать буду. А ты молодец, что не вмешалась, я к тебе уже привык, в морду бить не стал бы. — Спасибо, — пробурчала она, сканируя организм Кисаме на прочие повреждения. — Не думаю, что тебе удалось бы стащить Саске. Да и как ты себе представляешь вручение его Итачи? — Как-как, с кляпом во рту и с кучей печатей. Итачи-сан сейчас не в лучшем состоянии, так что и этот бы помучился. А потом вы бы этому мстителю все рассказали. — Угу, и он, конечно, все бы в одночасье осознал и разрыдался, — скептически протянула она и, увлекшись лечением, принялась расстегивать его плащ. Хошигаки как-то странно хмыкнул, но мешать не стал. Сакура повозилась, скинула совсем одеяло, чтобы не мешало, и удобнее уселась перед ним, хмуря брови от вида множества мелких порезов на груди мечника. — Я его еще никогда таким не видела. Озлобился, что ли? Мне уже кажется, что Итачи всё с собой в могилу унесет и меня заодно, чтобы никто не узнал. — Хе-хе, ну как вариант. Тебе он что-нибудь сказал? Сакура залечивала последнюю царапину на груди. Все-таки мечник действительно удивительно крепок, повреждения были не такие уж значительные. — Нет, ничего такого. Кажется только, что теперь он доверяет мне еще меньше. Как он чувствовал себя эти дни? Ты заметил что-нибудь? И повернись, посмотрю, что со спиной. Кисаме, немного поворчав, отвернулся к стене и совсем снял плащ. Харуно невольно поежилась — в комнате было слишком холодно, не хватало еще, чтобы он заболел. Желая покончить с этим как можно быстрее, она мигом принялась за лечение. Тут работы оказалось меньше. — Если и было что, то я не видел. Кстати, знаешь новость? — Какую? — она вмиг насторожилась. — Однохвостый захвачен. Лишились, правда, одного из членов — нашего марионеточника. Смерть кого-то из этой преступной организации ее мало интересовала, а вот гибель Гаары… — Вы убили Казекаге? — в ужасе выдохнула она. Ладони замерли на плечах Кисаме, целительная чакра погасла, лишившись контроля. Сакура потерянным взглядом смотрела на свои руки, в очередной раз убеждаясь, что судьба выбрала для нее не ту компанию. Нет, это не Учиха с Хошигаки убили Гаару, но все же они часть Акацуки. И их цель — Наруто. — Эй, жив он. Одна из старейшин вернула его в наш мир, только вот он теперь не джинчурики. Да не дрожи ты! — Кисаме посмотрел на нее через плечо. Сакура удивленно моргнула, думая, что над ней просто пошутили. — Холодно просто, — пробормотала она, словно оправдывалась. В голове творился настоящий кавардак. Ирьенин непослушными руками вновь закуталась в одеяло, чихнула и насупилась. Лучше бы он ей об этом и вовсе не говорил. — Так это же Сасори дал тогда Итачи те пилюли, наркотик, который поддерживал его до моего появления. Хм, любопытно было бы заглянуть в его лаборатории, в тех пилюлях намешано столько редких ингредиентов. — Да он многих пичкал своими изобретениями. Особенно Хидана, он ж бессмертный… Ан нет, ты этого не слышала. — Кисаме, тихо посмеиваясь, вновь закинул на себя плащ, обхватил здоровыми ручищами кокон, в котором обосновалась задумавшаяся о растениях Сакура, и подгреб поближе к себе, прижав к груди. Тяжелый подбородок лег ей на макушку, а сама ирьенин испуганной мышкой замерла, боясь даже вздохнуть. — Теплее? — Аг-га, — тихо пискнула Харуно, не решаясь пошевелиться. — Что вы делаете? От внезапно ворвавшегося в идиллию голоса оба замолчали и подняли взгляды. Итачи с застегнутым наглухо плащом хмуро взирал на них, как на провинившихся генинов. За его спиной мельтешил какой-то мужик и активно шуршал пакетами в руках. — Греемся, — бодро отозвался Кисаме, и не думая выпускать Сакуру на свободу. А она и не рвалась, особенно тогда, когда Учиха так сильно не в духе. Уж лучше бурю переждать, чем вставать перед ней голой грудью. — Сейчас согреетесь, — туманно промолвил Итачи, отходя в сторону. А мужичок тут же вкатился в комнату с переносным очагом, котелком под мышкой и горой пакетов. Харуно удивленно наблюдала за тем, как он ловко раскладывал продукты и крупы. — О, ну хоть какое-то разнообразие за столько времени. Надоел этот подножный корм уже, — Кисаме довольно потер руки. Итачи, не удостоив их взглядом, уселся в самом углу комнаты, спрятав руки в широких рукавах. Лицо у него было необычайно бледным. — Сейчас я вам такое блюдо приготовлю, — воодушевленно заверил всех мужичок, выставляя баночки со специями. Даже с закрытыми крышками они источали просто невероятный запах. — Бандиты совсем распоясались, хорошо, что в фургоне ничего ценного не было. Спасибо, что спасли, — и благодарно улыбнулся Кисаме. Мечник только рукой махнул, мол, не надо, это такая мелочь. — Вы — Нобу-сан? — осведомилась Сакура, удивленная догадкой. Он повернулся к ней, прищурился, внимательно вглядываясь в черты лица. — О да, припоминаю. Вы были в той компании шиноби, что некоторое время сопровождали меня. — А он, — куноичи указала себе за спину, — вас потом спас? — Именно! — Нобу весело улыбнулся, как будто ничего серьезного с ним за эти дни не произошло, и вернулся к готовке. Сакура, получив ответ, на время замолчала, переваривая полученную информацию. А она-то думала, что они и этого торговца пустили на фарш, решив размяться. Есть все-таки в Кисаме немного благородства. Поваром Нобу оказался просто замечательным. Так что едва его блюдо успело приготовиться, заинтересованные и очень голодные Кисаме с Сакурой сразу же поспешили набить животы, а заодно и согрелись. Харуно одним глазом следила за Итачи, ненадолго отвлекаясь от собственной миски с умопомрачительным душистым рисом и специями, и пришла к прискорбному выводу, что Учиха все так же мало ест и вообще к еде равнодушен. Аппетит у него как будто и вовсе не существовал. Когда Нобу вышел из комнаты вместе с пустой посудой, звеня котелком, в комнате зависло тягучее липкое молчание. Хошигаки между тем обнаружил в оставленных пакетах две бутылки с сакэ, несказанно этому обрадовался и принялся за дегустацию в одиночестве, потому что других желающих присоединиться не оказалось. Сакура пожелала скрыться под одеялом с головой, чтобы не ловить на себе долгие взгляды Итачи, в которых она читала только укор и разочарование. Но о чем он думал на самом деле, глядя на нее, ирьенин не знала и старалась даже не загадывать, чтобы не огорчаться. Ей казалось, что, когда он узнал про их с Кисаме затею, он еще сильнее закрылся. — Какие планы на будущее? — поинтересовался заметно повеселевший Хошигаки, с интересом наблюдающий за тем, как рисовая водка плещется в бутылке, когда молчание неприлично затянулось. — Все те же, — вздохнул Итачи, смотря на то, как тлеют угли в очаге. Комната прогрелась, и не надо было больше прятать руки. — А именно? — решила вмешаться Сакура и тут же запнулась, сжавшись от того, как он резко повернулся в ее сторону и поджал губы. — Если вы оба действительно так желаете помочь мне, то впредь прошу сообщать мне об этом, чтобы не случалось недоразумений, — чеканя каждое слово, произнес он, поднимаясь. Хошигаке, хмыкнув и склонив голову набок, внимательно на него посмотрел, ожидая продолжения. Но, заметив, что Учиха собирается покинуть их общество, добавил: — Итачи-сан, я тебя, конечно, безмерно уважаю и не сомневаюсь в твоей силе и способностях, но сейчас ты сам прекрасно понимаешь, что в одиночку не добьешься ничего. Малец благодаря тебе превратился в серьезного противника, а ты в своем нынешнем положении можешь оказаться в неприятной ситуации. Выплюнешь собственные легкие в самый ответственный момент, так ничего ему и не рассказав. А наша Са-акура, — здоровая ладонь легла Харуно на голову и старательно растрепала отросшие волосы, — потом будет мучительно краснеть и заикаться, рассказывая эту страшную тайну. Да, Сакура? — Да не буду я заикаться… — не сдержавшись, ляпнула она, старательно пряча глаза. — Так вот, даже этот мелкий обзавелся нехилой поддержкой, а ты отпихиваешь от себя любую помощь, ну вот только додумался Сакуру приватизировать, чтобы немножко скрасить существование. А стоило нам лишь немного пошевелиться и попробовать что-то сделать, как ты вмешиваешься и путаешь нам все карты. Ну и назрел вопрос: ты все так же не нуждаешься в нас или все-таки решишь сотрудничать? Итачи гордой безмолвной статуей застыл посередине комнаты, глядя на них сверху вниз. Пока тянулась эта пауза, где Учиха старательно прокручивал в голове слова напарника, Харуно осторожно, стараясь никого не потревожить, выпуталась из одеяла, сделав отстраненный вид, и поползла в сторону от Кисаме, решив, что находиться между двумя нукенинами для здоровья крайне опасно. Пускай вдвоем разбираются, у нее дело маленькое — всего-то вылечить и исчезнуть по-хорошему. Кунай вонзился прямо перед носом, когда она, выпутав левую ногу, попыталась совершить первые поползновения в сторону выхода. — Не двигаться, — пригвоздил ее к месту не требующий возражений голос Учихи. «И не дышать», — мысленно закончила Сакура и сглотнула. К такому повороту событий она оказалась не готова. — Я действительно не люблю впутывать в свои дела других… — меж тем начал Итачи, когда убедился, что больше эксцессов не предвидится. — И всегда считал — и буду считать — это правильным. Кисаме закатил глаза и подпер подбородок рукой, тяжелым локтем уперевшись Сакуре куда-то в плечо. Она тихо зашипела от боли, как потревоженная кошка, и хлопнула того ладонью по ноге. Мечник недовольно заворчал, но руку убрал. Оба принялись внимать Учихе, который оказался недоволен возникшей заминкой. — Но если вы действительно готовы ради меня на многое, то для начала доставьте мне живого донора. Я действительно больше не могу тянуть с этим, — со вздохом признался он и прикрыл глаза. — Ну-у, — протянул Кисаме, корча лицо, — вот это другое дело. Для начала, — закончил он с кривой ухмылкой. — Где бы только его найти? Учиха сложил несколько несложных печатей, и на его плече возник крупный черный ворон и пронзительно каркнул, привлекая к себе внимание. — В трех часах от нас. Рыщут на месте, где ты недавно сражался. Двое. АНБУ. — Итачи пальцем погладил птицу, и та, поддавшись ласке, с готовностью склонила голову и прикрыла темный глаз. — Он покажет дорогу. — А много у тебя этих птиц? — поинтересовалась Сакура и прищурилась. Вороны, конечно, не редкость, глупо было бы подозревать каждого пернатого рядом с лагерем, но вот теперь закрались подозрения. — Много. На озере их было с десяток, — сухо отозвался Учиха, даже не повернувшись к ней. Харуно пораженно замерла. Она с ним, значит, носилась, как с ребенком, опасалась за каждый его шаг, чакру из себя выжимала досуха, чтобы он на ногах мог стоять, а этот несчастный нукенин не забыл не только притворяться трупом, но и активно занимался разведкой и наблюдением. То-то он вечно высохший был, выкачанный, как будто каждый день без продыху сражался. — Ну, значит, пойдем. Сакура, пошли, вдвоем интереснее будет, — засобирался Кисаме, поднимаясь и разминая затекшие конечности. — Как раз подлатала меня, так с этими масочниками мы вмиг справимся. — Нет, Сакура останется. Ей лучше пока не показываться, — покачал Итачи головой, и потревоженная птица с его плеча перелетела на подставленную руку Хошигаки. — Ладно, один управлюсь. Ждите. — Кисаме взял меч, прихватил недопитую бутылку и неторопливо отправился к выходу. Ворон сопровождал его уход ворчливым карканьем и шелестом крыльев, стараясь удержаться на руке мечника.

***

Нобу-сан не задержался. Наготовив еще целый котел на вечер в качестве благодарности за спасение, он живенько засобирался, устроил инвентаризацию уцелевших после нападения пожитков и объявил, что отчаливает. Сакура, сбежав тогда несколькими минутами позже Кисаме, вертелась рядом с ним, стараясь хоть как-нибудь помочь. Тут как раз и погода успокоилась, ветер стих. В процессе она с торговцем и разговорилась. Этот домик, оказывается, у него как перевалочная база, где он запрятал корм для животных на всякий случай и немного съестного для себя. В жизни многое случается, а иметь место, где можно остановиться, бывает очень полезно. Вот и в этот раз пригодилось. А за домом так вообще сарай нашелся с небольшим фургончиком, в который он уже впряг быков. Торговцы вообще люди предусмотрительные. Нобу-сан, распрощавшись с Сакурой, сказал, что домик его они могут занимать столько, сколько их душе будет угодно. Сам он теперь нескоро решится проехать по этому пути. Проводив его, ирьенин с нехорошим предчувствием вновь вернулась в дом, две комнаты которого разделял небольшой узкий коридор. Сакура, потоптавшись на входе, решила все-таки вернуться к своим обязанностям и уверенно постучала в дверь. — Итачи? Спустя минуту послышался вздох, а потом разрешение войти. — Что, теперь ко мне пришла греться? — холодно поинтересовался Итачи, когда она вошла в комнату и застыла, видя, что он даже не спал, а просто сидел на футоне, вытянув длинные ноги. Плащ валялся рядом некрасивой черно-красной тряпкой. — Нет необходимости, ветер уже стих, — быстро нашлась что ответить Сакура. И с каких пор его интересует, какими методами она греется? Во всяком случае, ничего противозаконного она не делала, и вряд ли его это должно касаться. Учиха промолчал, видимо, ожидая, когда она соизволит рассказать о цели визита. — Ты принимал лекарства? — решилась она наконец на диалог, нервно переступая с ноги на ногу. Отчего-то сейчас находиться с ним в одной комнате было неуютно. Сакура ощущала себя здесь лишней, нарушительницей покоя. Может, он тщательно продумывал какие-то планы, прокручивал в голове возможные темы для разговора с братом, вспоминал прошлое или просто предавался хандре. Учиху ей сложно понять. Всегда кажется, что черные глаза не выражают ничего, кроме холода и презрения к тем, кто слабее. Даже странно представить, как в этих глазах могла бы теплиться улыбка. В них ничего нельзя ни прочитать, ни заглянуть в душу. А ее эмоции все как на ладони. — Да, — отозвался он спустя некоторое время, согнул ногу в колене и положил на нее руку. Она, не зная, что дальше делать, так и продолжала стоять на месте, ругая себя за то, что с собой не оказалось сумки с лекарствами и прочими полезными вещами. Дать бы ему сейчас несколько флакончиков, чтобы хорошенько отдохнул. Вряд ли он за время ее отсутствия занимался своим здоровьем и, может, даже не уснул. — Приступы были? Он посмотрел на нее, как будто ожидал подвох. Но сказал: — Один в тот день, когда ты ушла. Ты пришла только за этим? Сакура непонимающе моргнула, сделала несколько неуверенных шагов в его сторону, остановилась возле футона и замерла, как будто ожидала разрешения. Учиха отодвинулся, освобождая ей место, и Харуно тут же присела на край, поджав под себя ноги. Итачи, недолго думая, принялся снимать футболку, поняв, что не избежит очередного обследования. И лучше было покончить с этим как можно быстрее. — Сильный приступ? — Как обычно. Приступай. — Итачи сел, выпрямив спину, и продолжал внимательно на нее смотреть, как будто искал в чертах ее лица что-то одно, только ему знакомое. Ей стало неловко. — Что? — спросила она, скуксившись от такого внимания. — Всегда спрашивай, если захочешь сделать что-то ради меня. От тебя мне требуется только лечение. — От холодных слов, произнесенным им, она только сильнее нахмурилась. — Вот найдем тебе донора, а потом делай что хочешь. А я вернусь в Коноху к родителям и учителю, — пробурчала Сакура, надеясь, что ей хватит чакры. — Придется постараться, чтобы вернуть все как было. — О да, на это уйдет много нервов. Внезапно Итачи закашлялся, приложив руку ко рту, и отвернулся, чтобы она не видела, в очередной раз не желая демонстрировать приступы слабости, с которыми он не в силах бороться. Сакура рвано выдохнула от испуга, спохватилась и потянулась к нему, чтобы облегчить боль, но неожиданно приступ сразу же прекратился, и Харуно обнаружила себя плотно прижатой к Учихе. — Я притворялся, — выдохнул он ей куда-то в волосы. Сакура с трудом услышала его слова, оглушенная диким биением сердца и холодом его тела. Сейчас ей казалось, что она в объятиях самого настоящего трупа. — А до этого ты тоже притворялся? — с ужасом и возмущением спросила она, стараясь отстраниться, но Итачи успокаивающе провел ладонью по ее спине, заставив от неожиданности притихнуть. Прикосновение было почти невесомым, но таким ощутимым. — Нет, только сейчас, — признался он, нисколько не раскаиваясь в том, что напугал ее своей выходкой. По крайней мере, это заставит Сакуру стать сдержаннее. Сама она решила поскорее со всем разобраться, не отпихивая его от себя, а пользуясь предоставленной близостью с благой целью. Кое-как найдя в себе силы для концентрации, она приложила светящие руки к его груди, даря покой и облегчение. Дышать ему действительно стало легче. — Когда Кисаме вернется, не надо терять времени: сразу приступай, если говоришь, что готова. И не сомневайся в себе — сомнения уменьшают шанс на успех. — Сакура слышала его словно сквозь вату, занятая не столько лечением, сколько непрерывным потоком мыслей, стараясь разобраться в его странном поведении. Раньше нукенин держался на расстоянии, слишком отстраненно и равнодушно. А сейчас кажется, как будто в нем что-то переменилось. Куноичи ужасно нервировала его рука, скользящая по спине поверх одежды и обжигающая холодом. Казалось, что у него от природы температура тела ниже, чем у остальных людей. Или это у самой Сакуры жар? Ирьенин сильнее нахмурила брови, стараясь даже случайно не глядеть на Итачи. Кисаме его, что ли, покусал? Накручивая себя, она заерзала на месте, нечаянно вдарив нукенину по ноге коленом. Тот даже не дернулся, но шарить рукой по спине перестал. Сакура облегченно выдохнула. — Да, а что потом? После того, как ты разберешься с Саске? — поспешила она занять его разговором, да и себя заодно, чтобы не навыдумывать невесть что. — Отправлюсь в Коноху, — промолвил он, но, казалось, что-то недоговорил. Сакура не стала на него давить, понимая, что все равно ничего не услышит, если он не пожелает этого. — А я? А Кисаме? — Кисаме знает, куда ему идти, он справится. А тебе лучше спрятаться где-нибудь, пока все не уляжется. В Конохе сейчас неспокойно. — Сакура не сдержалась и подняла голову, чтобы посмотреть на его лицо. Неужто беспокоится? — И там твои вороны? — подозрительно сощурившись, поинтересовалась она, принявшись осторожно убирать от себя его ледяные руки. Сейчас бы ему не помешало отдохнуть на горячих источниках. Или хотя бы чаю попить. — Они есть только там, где мне нужно. — Руку, которой она пыталась отпихнуть его от себя, перехватили и увели в сторону, подняв выше Сакуры. Ирьенин, не зная, как поступить в такой ситуации, вопросительно посмотрела на вновь замолчавшего нукенина, ожидая от него пояснений столь странному поведению. — Одевайся. Ты и так больной, а то еще какая болячка прицепится, — еле шевеля языком, промолвила она и слабо трепыхнулась, как рыба на крючке, стараясь отползти ближе к выходу, но взгляд темных глаз буквально пригвоздил ее к полу. — Да что с тобой сегодня? — Кисаме прав, — отозвался он, когда она медленно принялась паниковать и уже готова была выбираться, используя все свои силы. — В чем же? — слабо вырвалось из ее горла. — В том, что в случае неудачи именно тебе придется рассказать обо всем Саске. И помочь ему сделать правильный выбор. Когда-то ты говорила, что одна правда не сможет перестроить мировоззрение Саске: он лишь сильнее озлобится и будет искать себе нового врага. Вероятно, назовет им Коноху. Я бы не хотел этого, слишком много было поставлено на защиту. — Ровный и тихий голос Итачи действовал на нее гипнотически. Она замерла, ужасаясь возможным перспективам, если у нее ничего не получится. А ведь можно будет в свое оправдание сказать, что она специально убила нукенина, чтобы потом вернуться в Коноху. Сакура криво усмехнулась и хлопнула себя по лбу. Да, это поможет спасти свою шкуру, но с каких пор она превратилась в такую эгоистку? — Я ведь действительно могу тебе доверять? — Он чуть наклонился, оказавшись перед ней лицом к лицу, чтобы даже ее дыхание чувствовалось на коже. — И ты еще спрашиваешь? — Харуно выдавила из себя улыбку, прекрасно понимая, что последствия данного союза ей придется разгребать чуть ли не всю жизнь, если все усилия пойдут коту под хвост. — Конечно, я все сделаю. Попытаюсь, по крайней мере. Ну, а если что, то займу твое место в Акацуки, мне терять нечего. Форму вашу я уже примерила. Он как-то странно вздохнул, прикрыв на мгновение глаза. Посмотрел на нее так, как будто впервые видит и не понимает, какого черта делает тут с ней. — Не шути так. — Итачи покачал головой и, наконец, отпустил ее руку. Сакура облегченно выдохнула и хрустнула пальцами. — Я пойду… — промолвила она неуверенно, поднимаясь на ноги, — …подготовлюсь. Не думаю, что Кисаме долго задержится. — Иди, — кивнул Итачи и отвернулся, как будто вмиг потерял интерес и к ней и к окружающему миру. Сакура быстро подскочила с места, чуть не выбила собой дверь, когда вылетела в коридор, и, прислонившись спиной к стене, облегченно выдохнула, утерев со лба пот. Даже первая встреча с Акацуки оказалась не такой волнительной, как этот недолгий разговор с Учихой. И что с ним, черт возьми, произошло? Ну не мог человек за такой короткий срок так измениться. «Возможно, — Сакура прислонила палец к губам, — он тоже волнуется. Понимает, что его надежда зависит только от меня, и старается не давить, чтобы я могла собраться с силами и спокойно использовать технику. Что ж, продуманно».

***

Мало того, что утром погода не радовала, — потом еще ветер еле успокоился, — так теперь еще и вечером начался ливень. Тяжелые капли стучали по крыше маленького домика, эхом отзываясь в каждой дырявой комнате, в каждом темном углу, вгоняя в тоску и уныние обоих обитателей. Сакура нашла свои сумки, содержимое которых нукенины любезно сохранили, и занималась тем, что готовила из трав успокаивающий отвар. Скоро ей предстояло использовать серьезную запрещенную технику, чтобы спасти одного человека и лишить жизни другого. Куноичи действительно нервничала. Ругала себя за малодушие, ведь Тсунаде учила ее совершенно не этому — не панике, пустым нервотрепкам и самокопанию. Ирьенин должен быть собран, хладнокровен и ко всему готов. Из рук выскользнула третья склянка за вечер и лишь чудом не разбилась. — Нет, ирьенин нынче совсем не готов, — пробормотала Сакура, отставив уцелевшую склянку в сторону. Не хватало еще перевести такие ценные ингредиенты. Вряд ли ей выпадет случай основательно поковыряться в лесу, чтобы найти все необходимое. И то большую часть трав и корней можно только купить. Орочимару в подсознании тоже чего-то молчал — то ли не было повода вновь объявиться, то ли выдумывает что-то на будущее. Харуно не стала накручивать себя и по этому поводу, поэтому сразу же отвлеклась на закипающую воду, не забыв мысленно поблагодарить Нобу-сана за предоставленный очаг. Кружка тоже чуть не оказалась на полу из-за дрожащих пальцев куноичи. Сакура ругала себя за треклятый мандраж, напавший так внезапно, но ничего с этим поделать не могла. Сделав короткий глоток травяного напитка, она поудобнее уселась возле очага, чтобы согреть ноги, и прикрыла глаза. «Скоро все изменится. Это же только затишье было. А потом что ждет? Казнь? Плохо я знаю этого Данзо, но уже есть нехорошие подозрения, что с преступниками он неласков. А чего ты ожидала, Сакура?» Она на выдохе сделала новый глоток и бессмысленным взглядом обвела комнату — самая настоящая каморка длинной всего в несколько шагов. И как только утром здесь вчетвером поместились? «Нет, не хочу знать ничего о том, что произошло с Саске и остальными. Кисаме, конечно, отступник, но вряд ли он решился бы убивать их. Итачи такого не одобрит, а его мнение Кисаме уважает. Кажется… Впрочем, все, не надо об этом думать. Потом. Потом я все узнаю и буду делать выводы. А сейчас — успокоиться». Сакура вытянула ноги, расслабила спину. «Вдох». Покрепче перехватила кружку и закрыла глаза. «Выдох. Не получается… Ладно, вдох». Дрожь все равно не покидала тело; мелкая и противная, она прошлась везде. «Выд…» В коридоре громко бухнуло, как будто разом обвалились все стены. Шум дождя зазвучал явственнее, словно и не было отделяющей от него крыши. Куноичи, мигом отставив кружку в сторону, выскочила в коридор, невольно сжав руку в кулак. Больше не колотило. — Уф… — тяжкий вздох и какое-то шевеление. Темно и ничего не видно. Свет из комнаты слепил и не давал разглядеть фигуру возле входа. Харуно сделала шаг вперед, но тут дверь напротив распахнулась, и из темного провала соседней комнаты выглянул Итачи. На его плечах висел плащ. Учиха бросил взгляд на Сакуру и тут же перевел его на шевеление невдалеке. — Кисаме? — не сдержалась ирьенин, прижавшись к косяку. — Ну, а кто же, — хмыкнул знакомый рокочущий голос, и мечник вышел на свет. — На, заштопай, — он не глядя бросил в нее промокший до нитки плащ. Сзади послышался чей-то жалобный тихий стон. Опешившая Сакура глупо хлопнула ресницами, сжав в руках форму Акацуки. — Это, я так понимаю, донор? — осведомился Итачи. — Ага, — бодро отозвался Кисаме, отодвинув Сакуру в сторону, и забрался в комнату поближе к очагу и теплу. Харуно обернулась и со свистом втянула в себя воздух — опять лечить, но теперь ожоги. — Это, кстати, из той группы, что напала на твоего брата и его компашку. Я-то думал, что они всех этих масочников ухайдокали, а эти, вишь, по лесу гонялись. — Он снял с головы мокрый хитай и бросил его на пол. — Но второго, — Хошигаки почесал в затылке, — пришлось убить: слабенький и по параметрам не подходит. А баба — огонь, в прямом смысле, — и вновь усмехнулся. Улыбка получилась особенно зловещей из-за разбитой в кровь губы. — Итачи, — тихо позвала Сакура, убрав плащ Кисаме в сторону: штопаньем можно и потом заняться. — Что? — сверкнув глазами, повернулся тот к ней. — Готовиться? — Завтра. Ничего за ночь не случится. Кисаме, тащи ее в комнату, а потом займешься сушкой и ранами. — Сам Учиха скрылся на время в своей комнате, а после вернулся в футболке. Так называемый донор, а точнее, донорша, уже валялся в углу без сознания с подбитым глазом и распоротой щекой. Сакура пока занималась Кисаме и до ее ран еще не добралась. Учиха сел возле АНБУ на корточки, порылся в карманах, но ничего ценного не нашел. Даже подсумки оказались пусты: то ли во время боя все выпало, то ли до этого все было порожним. — Видишь, Итачи-сан, какие сейчас в АНБУ капитаны, — хмыкнул Кисаме, наблюдавший за ним. Сакура гневно зашипела, попросив его больше не вертеться и дать разобраться с боевыми травмами. — Меня волнуют не капитаны, а их непосредственный глава, — задумчиво пробормотал Итачи, разглядывая женщину. И надо же, именно ее легкие завтра будут работать в его теле. — Сакура, не забудь проверить ее. Не хватало подцепить еще какую-нибудь гадость. Харуно возмущенно сверкнула глазами — учит он ее работе, понимаешь. — Разумеется, — буркнула она и, не сдержавшись, щелкнула Кисаме по лбу, когда он потянулся к ее сумке со склянками — разобьет еще. — И чай наведи, будь любезна, — окончательно добил ее доброжелательность Учиха.