***
Утро плавно перетекло в день. Шиноби как-то лениво и неторопливо выбирались из своих палаток, обреченно щурясь в ответ сиянию радостного солнца. Сонные лица не располагали к общению. Однако спали сегодня ночью не все — оттого и выражали меньше недовольства, чем остальные. Кисаме задумчиво точил кунаи, то и дело поднося оружие к свету и выискивая несовершенства, будто готовился к скорой битве. — Все? — бросил он, не отвлекаясь от своего занятия, услышав, как зашевелился напарник, так и не сомкнувший ночью глаз. Он только пришел с улицы, где в одиночестве встречал рассвет, погрузившись в себя. — Что именно? — уточнил Итачи, не поворачиваясь к нему лицом. Учиха расслабленно улегся на сложенное походное одеяло, согнув ногу в колене. Снаружи бродил кто-то из ранних пташек, не знающий, как начать новый день: с умывания или с готовки завтрака. Вряд ли это был Суйгетсу — молодой мечник всего несколько часов назад ушел спать, бросив свой пост. А после него как раз была очередь Кисаме. — Прощаемся? Я уже отсюда чувствую гомон и запах цивилизации. До Конохи всего несколько часов. — Я еще не определился. Кольцо оставлю при себе. Кисаме хмыкнул и чем-то загремел, выуживая небольшую флягу. Смочил горло и вздохнул. — Я уже так привык к вам, Итачи-сан, что вряд ли уживусь с новым напарником. Суйгетсу можно уговорить, но его еще учить придется. Это все не то будет. Или вы все-таки вернетесь? — покосился он на молчаливого Учиху. — Мне многое нужно исправить, Кисаме. Сейчас я нужен своему брату. Кисаме встретился взглядом с внимательными черными глазами напарника, и неожиданно для него самого его передернуло. — Удивительный вы все-таки шиноби, Итачи-сан. — В этом нет ничего хорошего. Кинь мне свою флягу. Кисаме исполнил его просьбу. — Что Сакура хотела? — поинтересовался он и хитро сощурился. Итачи издал едва слышный вздох: раньше он за Хошигаки такого любопытства не замечал. — Уточнить некоторые вопросы, — холодно бросил он, приложившись к горлышку фляги. Обжигающий комок рухнул в желудок, распространяя тепло и неожиданную легкость. Что ж, в такого рода пойле Кисаме отлично разбирался. — А она обещает через годик-два в завидную женщину превратиться, потом замучается от мужиков отбиваться. Даже Саске, когда отвлекается от своих тяжких дум, тоже в ее сторону заинтересовано косится. Учиха странно на него посмотрел. К чему это он клонит? С каких пор его вообще что-то волнует, кроме сражений? — А ты изменился, Кисаме, — протянул Итачи и едва заметно улыбнулся. Да он и сам уже не тот. Жаль, что такие открытия делаются так поздно.***
Проснулась я с отвратным настроем прямо с самого начала. Вот только разум вернулся из мира грез — и все, всех ненавижу и всем желаю смерти. Не знаю, наверное, дело в том, что меня ночью внезапно посетил порыв подойти-таки к Саске и переброситься с ним парой слов. Помогло или нет — без понятия. Теперь даже немного жалею, что не могу, как Наруто, воздействовать на людей словами. Изуми… Она мне сегодня снилась. Не сказать, что сон был из приятных. Почему-то я оказалась в теле Итачи и собственными руками всадила нож ей в сердце. На деле я до сих пор не могу разобраться в том, какие чувства между ними были. Да я и в своих-то разобраться не могу! А он убил ее, показав перед этим, что могло бы быть с ними в счастливом будущем. Что ж, правильно — но в то же время жестоко. А если меня будет ждать такая же участь? Не слишком ли опасно отвечать на чувства Учихи? Что нас может ждать дальше? Я решительно не хотела сейчас что-либо решать. Отложить все до лучших времен, обдумав так, чтобы больше не осталось вопросов — этот план выглядел слишком заманчивым. Сложно все-таки принять тот факт, что из обычного пленного ирьенина, врага, я превратилась в ту, которой Итачи открылся и — как бы это эгоистично не звучало — полюбил. Хм. А еще его прошлое, часть которого, кажется, успела обосноваться на моих плечах. Это все вгоняло в тоску и в уныние. А особенно нервировал меня вопрос по поводу наших… отношений. Вроде как он непрозрачно намекнул, что я его интересую. И я вроде бы даже не против… Но вот события сегодняшней ночи — очень уж меня поразила такая его откровенность и этот шквал не самой приятной информации. И все-таки его бездействие и некая пассивность отталкивали. Я безмерно благодарна ему за то, что он рассказал Саске правду и заставил его отвернуться от мести и от неправильного пути. А дальше? Что он будет делать после? Почему-то думалось, что Итачи действительно вернется обратно к Акацуки и выполнению грязных противозаконных заданий, когда проводит нас до Конохи. И что же он сделает с этим несчастным подрывником? Все-таки немного жаль этого идиота. Чем-то Наруто напоминает. Должно быть, нескончаемым потоком энергии и бурной жаждой деятельности, которой я сейчас, увы, была лишена. Все-таки кошмарный сон длиной всего в пару часов вряд ли наградил бы меня свежестью и бодростью. Если уж никто не явился толкать меня на улицу, то можно, в принципе, еще поспать. Только кажется, что стоит моей многострадальной голове коснуться плаща, заменяющего подушку, как обязательно кто-нибудь объявится. Издав стон умирающего животного, я с трудом села, пытаясь открыть глаза. А в палатке, как ни странно, никого не обнаружилось. Спать хотелось ужасно, но надо было шевелиться — Коноха ждет. И куча проблем в придачу. Ками, как тут можно оставаться оптимистом? — И долго ты будешь валяться? — буркнул грубый и недовольный голос. — О, — выдохнула я, повернувшись в сторону говорившего, — Саске. С добрым утром… — протянула, зевая, и прищурилась, стараясь получше его рассмотреть и убедиться, что это был действительно не обман воспаленного воображения, а самый что ни на есть настоящий и живой Учиха, который оторвался от полюбившегося ему одинокого холма и спустился к нам, простым смертным. Черт возьми, неужели мне правда удалось вытащить его из хандры? Наткнувшись на хмурый взгляд исподлобья, я сразу просекла, что радость оказалась преждевременной. — Ты чего? — осторожно поинтересовалась я, медленно выбираясь из-под одеяла и косясь на Учиху, как генин на Хокаге — с опаской и восторгом одновременно. Почему с восторгом? Уверяю, Учихи никого не оставят равнодушными. — Что вы с Итачи вечно обсуждаете? Уходите, когда все спят, как будто что-то замышляете вдвоем. Ты все еще уверена в том, что я могу доверять тебе? — Саске запахнул за собой полог палатки и влез внутрь, впустив вперед себя обнаженную катану. Мысленно обозвав его психом и параноиком, я на всякий случай отползла подальше. Временами я чувствую себя в безопасности только рядом с Кисаме, даже тогда, когда он говорит, что меня убьет. Напарник Итачи хотя бы дает шанс понять, что он шутит, а вот Саске если и улыбнется, то лишь для того, чтобы напугать до полусмерти. — Ка-ами, — выдохнула я, нервно улыбнувшись, — я думала, что ты хоть немного изменился, но нет. Ты стал только еще кровожадней и еще подозрительней. — А каким ты хочешь видеть меня — разбитым и покорным? — Он грозно нахмурил брови и расправил плечи, как будто давая понять, что не выпустит меня наружу ни под каким предлогом. Что ж, в это охотно верится. — Не думай, что все произошедшее хоть что-то меняет. — Если тебя так вдруг заинтересовали наши с Итачи отношения, то можешь о них спросить у него лично, — невольно вспыхнула я. Ну, а что? Сколько уже можно орать на меня, угрожать и подозревать во всех смертных грехах? Я не игрушка для избиения, не средство, чтобы выпустить пар! Пускай ищет другие методы. Я ведь все еще верю, что когда-нибудь мы превратимся в нормальную команду. — Ты хоть после той битвы говорил с ним? Ты принимаешь его как брата или он так и остался твоим врагом? Ах, нет — он всегда был твоим соперником, потому что ты желал и желаешь превзойти его. Но пока проигрываешь во всем. О да, я понимала, что говорила совсем не то, что он хотел бы услышать. Но неведомая сила заставила меня открыть рот, выплеснуть это все на него и получить в награду такой взгляд, что встретиться с ним не пожелаешь и врагу. А ведь буквально сегодня ночью Саске показался мне таким потерянным, беззащитным и обманутым, что я просто не смогла больше оставаться в стороне. Теперь же придется пожалеть о своем неравнодушии и о том, что посмела его расшевелить. Благие намерения, увы, не всегда приносят пользу их инициатору. — Сакура, Саске, не ругайтесь с утра пораньше, это портит аппетит остальным… — Из-за спины Учихи выглянула физиономия Какаши-сенсея, чуть не вызвавшая у меня нервный тик и икоту одновременно. В такой ответственный момент так нетактично развеять иллюзию приближающегося убийства мог только он. — Не вмешивайтесь, — чуть ли не прорычал заметно взбесившийся Учиха. А ночью он совсем со мной говорить не желал. Видимо, успел прийти к каким-то своим выводам, которые теперь не дают ему покоя. — Тш, Саске-кун. Вы правда выбрали не то время. — Саске вздрогнул, когда сенсей положил ему руки на плечи. — Завтрак готов, поторопитесь. Он исчез так же быстро, как и появился. Успокоив сердцебиение, я тяжело выдохнула и посмотрела на Учиху, его мрачное лицо и крепко сжатые кулаки. Выроненная катана валялась на помятом одеяле, слабо сияя от отраженного света солнца, проникшего за полог. — Прости, я лишнего сказала. Это не мое дело, да… Я знаю, — пробормотала я виноватым голосом и тут же покраснела, когда желудок решил не согласиться с этой трогательной сценой и так не вовремя напомнил о себе. — Выйди, мне надо переодеться. Я ожидала, что он скажет что-нибудь еще и наградит добрым ведром презрения, но он молча поднялся и ушел, прихватив свое оружие. И только сейчас я представила, что бы случилось, если бы он решил воспользоваться своим мечом. Неужели он правда мог бы причинить мне вред? Раньше мог. А теперь что бы его остановило? Одевалась я с таким настроем долго, с чувством и с расстановкой, постоянно отвлекаясь на неприятные мысли. Да, именно так должен был начаться мой, наверное, последний день на свободе. Я успела поругаться с обоими Учихами, это ж надо. Молодец, Харуно, можешь собой гордиться. Когда я выбралась наружу, то обнаружила всех в полном составе у потухшего костра. Остальные палатки уже были собраны, и лишь несколько походных сумок небольшой кучкой валялись рядом с шиноби. Видимо, я была единственным фактором, что задерживал время отправления в Лист. И нет, нисколько я этого не стыжусь, имею право. — Сначала шатаешься допоздна, потом встаешь позже всех. И никто тебе ничего не говорит, а я после дежурства и то втык получил! — тут же запричитал Суйгетсу, когда я по глупости села рядом с ним и потянулась за своей порцией жареной рыбки. — С чего такие привилегии? — Не бурчи, каппа, — буркнула Карин, отвлекаясь от удивленного созерцания рядом с ними Саске. Похоже, она никак не ожидала, что он к ним когда-нибудь вновь присоединится. Что ж, ценой своего благоразумия я его вернула, не благодарите, фыркнула я мысленно и принялась за трапезу. Если Карин смущало присутствие Саске, то мне не давало покоя какое-то особенно умиротворенное выражение лица Итачи, задумчиво отщипывающего от рыбы по маленькому кусочку. Если народ активно (кроме Кику, конечно) старался что-то там обсуждать, увлеченно перекусывая, то этот просто смотрел перед собой в одну точку, как будто никого не замечая. И как будто мы не ругались несколько часов назад. И вновь мне стало неловко. За свои слова тогда. Да, есть такой недостаток у меня — сначала наговорю всего сгоряча, а потом думаю и сожалею о содеянном. Неправильно будет вот так прощаться. Последний день все же… — Не шевелись, — вкрадчиво промолвил Кисаме каким-то странным голосом. Я удивленно замерла, вытянутая из своих тяжелых раздумий, и покосилась на него в ожидании пояснений. И когда все успели заткнуться? — Чт… — Самехада. Кажется, она хочет сожрать тебя, — и Кисаме улыбнулся в своей извечной нехорошей манере. Хозуки мерзко хихикнул. — В смысле? — Что-то не помню, чтобы у меча были людоедские наклонности. Легче от этого не стало. Зато Итачи вновь вернулся в свое привычное сосредоточенное состояние. — Саске, не лезь, — бросил Хошигаки. Мне было страшно даже оборачиваться. Теперь я услышала подозрительное щелканье за спиной и почувствовала вражескую ауру. — Она давно не насыщалась… Не дергайся, мелкая. — Да уберите вы ее наконец! — Тихо, не истери. — Я не истерю! Ох, черт… За что?! — возмущенно вспыхнула я, а я мечник в ответ на это только громко расхохотался. — Чего ты ржешь? Зачем меня бить по голове? — Я просто отвесил прощальный щелбан, — усмехнулся он. И как-то резко стало не до смеха. Нда, прощаемся. Даже не верилось, что эти неожиданные приключения остались позади. Наверное, Кисаме — единственный человек, который мог подшучивать надо мной безнаказанно. Вот уж не думала, что уже сейчас начну скучать по его шуточкам. Жаль, что он нукенин и вряд ли исправится после того, как наши пути разойдутся. Такой же, как Итачи. — Выдвигаемся. Я обреченно посмотрела на Какаши-сенсея, сказавшего это. Как будто пропасть раскрыла свою страшную пасть под ногами и выход только один — вниз.***
Началось то, чего Тсунаде боялась больше всего. Первый и самый важный шаг Данзо — наследники кланов по одному приглашались в Корень. Как же, это ведь большая честь — защищать Коноху под маской, постепенно обрубая связи с кланом и со всеми, кто был дорог. Так теряются личности и их индивидуальность. Так они превращаются в оружие. Противостоять этому смогут не все. Новое поколение — это не Хатаке, который слишком силен, чтобы сломаться; это и не Итачи, у которого не было иного выбора. — Киба, — тихо позвала Хокаге нахмуренного молодого шиноби, рассеянно гладившего большого белого пса. — Рассказывай. Что было еще? Инузука раздраженно дернул плечом. Было видно, что он не горел желанием продолжать разговор, который она ему навязала. Он и приходить совсем не хотел, но братья Нагами имеют свои действенные методы транспортировки. — Ничего. Навешал лапшу о предателях. Сказал, что в кланах что-то назревает и мой не исключение. Что-то о судьбе Учих. О том, что именно я должен помочь клану выбрать правильное будущее… Можно я пойду? Мне щенков кормить надо, а сестра еще с миссии не вернулась. — Иди, — устало кивнула Принцесса Слизней, махнув рукой. Больше от него все равно ничего не добьешься. — Не соглашайся до последнего. Данзо — это не тот человек, которому можно доверять. — Да я знаю, Хокаге-сама, — буркнул Киба напоследок. Дальше уже пришлось действовать самой. В обязанности Хокаге входит организация собрания кланов, но обычно это происходит лишь тогда, когда появляется реальная опасность деревне или другие случаи, требующие особого внимания. Остальное же не имело значения. В главных домах кланов она еще никогда не была и честно нервничала. Начинать пришлось с Хьюг, потому что ей казалось, что после них ей не составит труда договориться уже со всеми остальными. Хьюга — странные и замкнутые, держатся особняком и не любят чужаков, хоть и стараются этого не показывать. Ее встретили у входа сразу же, как только она подошла. Сенджу, собрав волю в кулак, решительно кивнула своим мыслям и выпрямила спину, чтобы они не смели забывать, кто к ним наведался. Два представителя клана поклонились ей и смерили одинаковыми подозрительными взглядами. Никто не ждал ее прихода. — Где Хиаши-доно? Мне надо с ним поговорить, — промолвила она властно, строго сведя брови.***
Окрестности Конохи встретили таким родным вечерним шумом. Сакура с замиранием сердца смотрела по сторонам, словно маленькая девчонка, восторженно рассматривая все вокруг и выискивая изменения, что-то из прошлого, знакомые памятные места, магазинчики, родные лица. Весь оставшийся путь она нервничала, уже прекрасно зная, что ожидает ее впереди. Но теперь ей не хотелось думать о плохом. Куноичи наслаждалась этими прекрасными минутами спокойствия, когда она наконец-то приблизилась к дому, когда эти леса, скитания и Итачи остались позади… Перед тем, как нукенины покинули их, она успела найти минутку на привале, чтобы подойти к Итачи. Момент оказался подходящий, потому что Учиха был совсем один. — Ты злишься? — спросила она и укусила изнутри губу, почему-то ожидая именно плохой исход этого невинного разговора. Конечно, Сакура боялась его начинать, но понимала, что вряд ли дождется подобного шага со стороны нукенина. Он дал ей сам выбирать, и в тот раз она слишком грубо его оттолкнула. Теперь, конечно же, жалела о том, что сделала, хоть и считала, что она права во всем: в его безразличии, покорному смирению со всем, что произошло. Она не понимала причин его бездействия. Вчера ирьенин злилась, а сегодня ощущала себя невероятно виноватой. — Нет. — Равнодушие, проскользнувшее в его голосе, больно кольнуло сердце Харуно. «А ты чего хотела?» — посмеялось над ней внутреннее «я», теперь уже свободное от влияния Орочимару. — Итачи, я не хочу прощаться вот так… неправильно. И не хочу опять ругаться, потому что считаю, что я права. Я… Он жестом попросил ее замолчать. Сакура оскорблено поджала губы, но повиновалась. — Тогда мы не будем прощаться. Сегодня расстанемся, а потом будем искать подходящий повод помириться. Заодно ты успеешь все обдумать. И я тоже. — Он вздохнул, прикрыв глаза, как будто весь разговор с ней был для него в тягость. — Это подло. Теперь меня будет съедать чувство вины. А если Данзо меня убьет? Хочешь, чтобы я ушла на тот свет, зная, что не смогла нормально с тобой попрощаться сейчас? Мы же вряд ли теперь увидимся. И ты все еще остаешься нукенином и будешь им дальше. — Да, теперь ей хотелось бы, чтобы все получилось так же гладко, как с возвращением Саске. Но прошлое Итачи — это не то, что можно так просто принять. И старейшины, которые знали про переворот Учих, вряд ли захотят вернуть такого опасного свидетеля — ведь все узнают, какими методами они пользуются, чтобы поддерживать благополучие в Конохе. Лучше пускай народ живет в достатке, но слеп и глух. Так им легче манипулировать. — А ты успела еще с Саске отношения испортить. Это из-за Кисаме ты такая вредная стала? — Едва заметная улыбка скользнула по его губам. — Нынешняя Сакура Харуно не похожа на ту, что мы похитили месяц назад. — Надеюсь, это был комплимент. — Она невесело улыбнулась, услышав за спиной движения и голоса. Привал подходил к концу. Акацуки останутся здесь, а они двинутся дальше. — Ну, тогда… до встречи, — со вздохом махнула рукой, но Итачи не дал ей сдвинуться с места. Она замерла, будто ожидая чего-то невероятного, но Учиха просто снял с шеи странное украшение, которое все это время носил не расставаясь и которому Сакура никогда не придавала значения и отдал его ей. — Вернешь когда-нибудь, — тихо произнес он возле ее уха, вложив в раскрытую ладонь это странное преподношение. Хорошо, если это не окажется прощальным подарком. Сакура сжала украшение в руках и кивнула с улыбкой на лице, стараясь скрыть предательский блеск в глазах. Теперь действительно появился пусть глупый, но все-таки повод увидеться с ним. Поддавшись какому-то необъяснимому внутреннему порыву, ирьенин ткнулась лбом в его плечо, заставив Итачи вздрогнуть от неожиданности. Не выдержав, Харуно всхлипнула и обняла его свободной рукой, судорожно сжимая в пальцах ткань пыльного от дороги плаща. Она была невероятна зла на него вчера. Она убивалась за свои слова, которыми задела его за больное. И сейчас расстаться с ним — равносильно предательству, несмотря на то, что между собой они ничего не успели решить. Куноичи почувствовала, как он осторожно гладит ее по спине одними кончиками пальцев, касаясь так легко и невесомо, как будто все происходило во сне. — Сакура, — негромко позвал он ее. — Что? — пробормотала куноичи, приподняв голову. — Присматривай за братом. Это было последним, что она услышала, когда Учиха распался на несколько десятков громко закаркавших черных ворон. Во все стороны полетели перья. — Обязательно… — выдохнула Сакура, уже слыша, как ее окликают. — За мной бы кто присмотрел, — опустив взгляд, пробормотала она. Прошедший месяц был сложным, полным нервотрепки и новых впечатлений. Харуно поняла, что немного изменилась, и вернулась она в Коноху уже другим человеком. Она выросла. И теперь не представляла, как будет вновь вливаться в привычную обыденную жизнь. Разумеется, в фантазиях о будущем куноичи специально убирала то, через что ей придется пройти. А именно — через Корень и его дознавателей. Последними их покинули Суйгетсу и Карин. Узумаки поначалу выглядела слишком уж убитой: она бросала полные горечи и отчаяния взгляды на Саске, но тот не замечал ее тихого зова и будто специально отвернулся, когда куноичи попыталась ему что-то сказать. Но Карин не пустила слезу, не поджала уязвленно губы. Она только усмехнулась с каким-то странным пониманием, сняла очки и заботливо протерла стекла. Кажется, она что-то решила для себя, но вот «что» — Сакура не могла сказать. — Ты хороший специалист. Надеюсь, продолжишь развиваться дальше, — неожиданно сказала тогда бывшая подчиненная Орочимару, обратившись к Харуно. Куноичи, удивившись такому теплому обращению, поддалась внезапному порыву и обняла Карин. — Но-но, можно было без этого, — просипела Узумаки, едва не задохнувшись от выражения признательности ученицей принцессы Слизней. — А ты не такая уж злюка, Карин, — поддел ее Хозуки, осушив флягу с водой. — Ну что, Саске, надеюсь, что ты сдержишь свое обещание и заберешь нас. Я не собираюсь всю жизнь терпеть очкастую рядом с собой. — Ах, ты!.. Пусти! — Не поддавайся провокациям, ты же знаешь, что дурака ничто не исправит, — попыталась утихомирить ее Харуно, лучезарно улыбаясь. Этой веселой парочки ей тоже будет не хватать… — Ты права, — кое-как отцепив от себя Сакуру, согласилась она. — Что ж, мы пойдем. — Ты, — Кику, которая тихо стояла в стороне и в прощаниях не участвовала, озадаченно посмотрела на Суйгетсу, который приманивал ее пальцем. — Да-да, иди сюда. Ничего не понимающая АНБУ, покосившись сначала на Какаши и не заметив с его стороны знаков неодобрения или чего-то подобного, покорно подошла к мечнику. — Только тебя я могу обнять и не получить за это по шее, — пояснил он, когда сграбастал девушку в объятия. А на ухо прошептал: — Лучше тебе побыстрее избавиться от печати Орочимару. Те, кто ходит с ней, обычно плохо кончают. Она едва заметно кивнула и отстранилась. — Каппа?! Что ты себе позволяешь? — недовольно прокомментировала Карин, которая, конечно, не услышала, что сказал Суйгетсу Кику. — Ой, да не возмущайся. Я знаю, ты тоже хочешь обняться! — Что? Нет! — но ее уже никто не слушал.***
С момента неожиданно тяжелого расставания прошло всего лишь два часа. Со стороны они выглядели теперь как обычная команда из четырех человек во главе с джонином. А на деле оказались такой разношерстной толпой: не похожими друг на друга, молчаливыми и замкнутыми в себе. Они уже миновали главные ворота, где задержались совсем немного, чтобы Какаши уладил некоторые вопросы с донельзя удивленными Изумо и Котетсу. Казалось, они не ожидали вновь увидеть легендарного Копирующего. Как будто никто больше не задерживался на миссиях. И вроде бы все шло гладко, время неторопливо тянулось к ужину, а знакомое окружение расслабляло и снижало бдительность. Всем нестерпимо хотелось оказаться в надежных и родных стенах, чтобы смыть с себя пыль, пот приключений и недавние воспоминания. Просто хотелось остаться наедине. Но сначала — отчитаться перед Хокаге. — Нас ждали, — хмуро промолвил Какаши, который заметил, как и остальные, четыре застывшие фигуры возле Резиденции. Главной задачей было как можно скорее показаться на глаза Тсунаде, и, конечно же, никто не думал, что она окажется легковыполнимой. — Харуно Сакура и Абэ Кику отправятся с нами. Таков приказ господина Данзо, — как только они приблизились, сказал явный представитель клана Абураме и один из приближенных главы Корня — Абураме Торуне. Его напарник — Яманака Фуу — лишь молчаливо рассматривал их, скользя взглядом по пыльной одежде. Особенно не повезло оказаться под его пристальным взором Сакуре. Она гордо вздернула подбородок и выпрямилась, показывая, что тоже чего-то стоит и нечего смотреть на нее, словно на блоху без права и возможностей. Спасибо Кисаме, за то, что научил быть твердой, сам того не понимая. — Сначала они должны пойти к Хокаге, — недовольно процедил шиноби, который в форме АНБУ смотрелся чересчур незаметно. Да еще и эта маска на лице… — Харуно объявлена отступницей. А вам должно быть прекрасно известно, где ей место, — подал голос Яманака. — Какаши-сенсей? — тихо позвала Сакура, покосившись в его сторону. — Надо позвать Тсунаде-саму. — Но как? — Я думаю над этим, — честно признался он. Даже если и получится, то не факт, что Сенджу будет в кабинете. Ясно только одно — бойцы Корня вряд ли погладят его по голове за нездоровую активность. Пока они говорили, Кику молча вышла к подчиненным Данзо. Фуу кивнул ей и, взяв за руку, исчез в шуншине вместе с куноичи. Саске тихо выругался и наконец не выдержал: — Мы поднимемся все вместе в кабинет Хокаге. И пускай она и Данзо сами разбираются, что делать с Сакурой. Харуно пораженно повернулась в его сторону, как будто не ожидала такого предательства. — Тише, Сакура, он прав. Сейчас действительно лучше не вступать в полемику, — попытался успокоить ее Хатаке. Куноичи тихо что-то прорычала и ногтями больно впилась в свою руку, чтобы не терять над собой контроля. И правда, не нужно нарываться. — Хорошо, — произнес Торуне, хотя в его голосе скользнуло явное недовольство. — Пойдемте.***
— Доставила же ты проблем, — чуть подтолкнув ее в спину, тихо сказал Яманака. Длинные коридоры Корня, по которым они шли, едва освещались. Знакомые стены давили не хуже камерных, в которых Кику уже представляла себя. — Мало того, что остальные убиты, так ты еще дала себя взять в плен. Разве этому тебя учили? Абэ, опустив голову, продолжала идти, глядя только на свои ноги. Со страхом и трепетом она предвкушала возвращение, ожидая, что потом все завершится и встанет на свои места. Она наконец забудет то, что увидела в окружении этих слишком живых и эмоциональных шиноби. Все они вели себя не так, как следовало. Даже нукенин — Учиха Итачи — позволял себе проявлять много лишних чувств рядом с братом и Сакурой. «Когда-то я в очередной раз замучила Киёши своими расспросами. Он не смог отстать от меня и рассказал про любовь. Неужели Итачи вел себя как влюбленный? И неужели я сама смогла ощутить что-то подобное?». — Молчишь? Потом все равно придется говорить. — Кику вздрогнула, с трудом выбираясь из собственных путанных размышлений, которые теперь ей казались не такими уж и важными. Она сразу же расслабилась, когда поняла, что в голосе Фуу не звучала угроза: он всего лишь предупредил. — Фуу, дальше я ее поведу. Они остановились. Абэ всмотрелась вперед и увидела высокую фигуру другого человека. «От одного надзирателя к другому…» — Приказ был отдан нам с Торуне, — холодно произнес Яманака. — Ты мне что же, не доверяешь? — прозвучала в словах едва слышная усталая ирония. Кику осторожно обернулась и вздрогнула от пронзительного взгляда Фуу. Глядя на него, она вновь вспомнила Киёши — умершего сокомандника. Он тоже был из клана Яманака. Виновата ли она в том, что их всех убили, а непутевая Сова все еще жива и наделала уже кучу ошибок?.. — Ты странно себя ведешь. Я давно говорил Данзо-саме, чтобы он отстранил тебя, — промолвил самый верный подчиненный главы Корня — и вышел из тени с зажатой в руках маской енота. — Но он этого не сделал, поэтому дай мне самому отвести нашу Сову в его кабинет. Кстати, Данзо-сама сейчас на приеме у Хокаге. Вы и Харуно Сакуру притащили? — Не мы, — неприязненно бросил Яманака. — Без глупостей, Тоширо-сан. Он вновь подтолкнул Кику в спину и сразу же исчез в шуншине. — Пойдем, — почти шепотом произнес шиноби, и Абэ послушно ступила к нему еще ближе.