Cadmea victoria

Коноха оказалась под вражеским куполом, отделившим ее от внешнего мира, но участь эта не постигла ее окраин. Оставались нетронутыми и относительно безопасными некоторые дома, построенные тут на отшибе, спрятанные в тенях крон высоких деревьев, были и заброшенные на время публичные дома и гостиницы. В одной из таких гостиниц Итачи и останавливался с Кисаме на ночлег, когда их путь пролегал через Коноху. И до сих пор их ни разу не раскрыли здесь. И именно поэтому нукенин посчитал это место безопасным для того, чтобы спрятать на время Сакуру, пока та не придет в норму. Ему казалось, что они не виделись с ней вечность. Так сильно изменился ее внешний облик, что сердце невольно сжалось и забилось в груди едва-едва, перекачивая вместе с кровью и липкое сожаление. Иначе они не могли поступить, не разделившись. Их совместное появление, в одно время, в одном месте, вызвало бы слишком много подозрений. Корень не дремлет. И как Итачи не пытался уберечь Сакуру, в итоге она все равно попала под удар. У нее как будто на роду написано — выбравшись из одного плена, попадать в другой. И всю дорогу он не мог отвести от нее взгляда. Еще тогда, когда они с Какаши отбили ее у шпиона, Учиха поразился случившимися с ней переменами. Лицо ее сильно осунулось, руки истончились чуть ли не до хрупких прутиков, под глазами пролегли глубокие тени, сделав ее на несколько лет старше, длинные розовые волосы смешались с грязью и пылью, превратившись в один сплошной безобразный колтун. И ко всему прочему целая роспись из синяков и порезов на коже. «Хорошо, что хотя бы жива». — Он посильнее закутал ее в свой плащ, будто пытался на время закрыть от всего остального мира. Чтобы больше ей не пришлось испытать боли ни за что. А пока все не закончилось, надо спрятать ее и не позволять ей подвергать себя опасности. У него и так осталось мало ценного в жизни. И разбрасываться этим не входило в его планы. Однако полностью расклеиться, отдавшись мыслями огорчению всем происходящим, он себе не позволил. Верные его воле призывные вороны, разлетевшиеся по всей округе, прочесывали местность, выявляя признаки врагов и прочих, кто мог затесаться на его пути. Не было им хода только за купол, но там пока Итачи было нечего делать. Черные птицы, то одна, то другая, подлетали к нему с периодичностью в несколько минут, ментально докладывая о ситуации. Было тихо. Обе стороны конфликта как будто временно устроили перемирие, решив вдруг воспользоваться внезапной изоляцией. Те, кто оказался снаружи, лениво бродили по лесу и неохотно вступали в бой. Учиха сильно отдалился от них и потому мог спокойно добраться до своей цели и заняться Сакурой. Когда очередная птица упорхнула от него, коснувшись крылом его плеча, через доли секунды раздался оглушающий взрыв в том самом месте, где буквально мгновение назад нога Итачи коснулась крепкой ветки. Лишь подсознательное ощущение приближающейся опасности позволило ему вовремя отпрыгнуть на десяток метров вперед и, крепко прижав Харуно одной рукой, другой начать складывать печати, чтобы встретить противника с уже готовой техникой. Его немного потряхивало от взрыва, прошедшегося по ушам тяжелой звуковой волной. Но если бы не осторожность, то дела обстояли бы гораздо хуже. Струя плотного пламени взвилась в воздух, опалив жаром кроны деревьев. И тут же из-за завесы дыма на него ринулось два человека в черных одеждах с обнаженным оружием. Третий же явился позже — именно он водной стихией остановил едва не начавшийся пожар. Призывные вороны, будто почувствовав, что их владелец попал в переполох, вернулись к нему и закружились вокруг, словно создавая из своих юрких тел своеобразный барьер. Первый противник набросился на них с мечом, рискнув проверить защиту железом, и тут же десяток птиц отделился от общей массы и кинулся на него, не давая сосредоточиться на атаке. Яростные удары крепкими клювами заставили взвыть противника от боли и, выронив меч, отступить за спину товарищей. Итачи же некогда было с ними церемониться. Да и к тому же посылать таких слабаков за ним — это же просто смешно. Он был даже в некотором роде оскорблен. И если бы у него были свободны руки, то он, и не используя даже техники, справился бы с ними одним только тайдзюцу. Впрочем, недооценивать врага нельзя даже такому прославленному шиноби, как он. Другой противник, замахнувшись мечом и вложив в удар недюжинный запас чакры ветра, призвал такой силы вихрь, что на месте не устоял не только Учиха, но и деревья за его спиной. С укоризненным скрипом они рухнули оземь раскуроченными корнями вверх, разорвав почву. Нукенин прикрыл глаза, спасаясь от ветра и пыли, что так и норовила угодить в лицо. Вороны его развеялись с громким карканьем. Воспользовавшись заминкой, противники атаковали уже дуэтом, и Итачи не оставалось ничего, кроме как, вытащив кунай, начать обороняться и, подловив подходящий момент, отправить их в иллюзию и выиграть себе время, чтобы скрыться. Он уклонялся от атак, постепенно отдаляясь от места взрыва, вовремя закрывая собой Сакуру. Сам же получил несколько незначительных царапин и даже впервые за столько лет по-настоящему разозлился. Вот так вот пользуются его желанием спасти дорогого человека, понимая, что он нарочно подставляется под удар, чтобы защитить его. Если бы они напали, когда Итачи был один, то у них не было бы и шанса. Они прекрасно знали, что смотреть ему в глаза чревато последствиями, знали про возможности его шарингана. Как будто специально тренировались сражаться с закрытыми глазами. Учиха выбил у одного из них меч и, когда тот попытался перегруппироваться, молниеносно вонзил кунай ему в шею. Захрипев, он рухнул под ноги как подкошенный, вцепившись руками в горло, но после затих, а в то время его место занял другой, который оправился от атаки воронов. Теперь отбиваться пришлось одной рукой и двумя ногами, бдительно следя за тем, чтобы не допустить ошибку. Даже гению в данной ситуации пришлось нелегко. Он каким-то чудом предотвратил покушение на куноичи, что всю потасовку болталась у него на руке, точно пыльный мешок, и несказанно мешалась. Учиха, сцепив зубы от злости, невероятно извернулся и вонзил пальцы в глаза противника. Исторгнув страшный вопль, он не вышел из схватки и только яростней набросился на Акацуки, но атаки его теперь оказались неточны и предсказуемы. Залитое кровью лицо не позволяло увидеть нацеленный ему в лоб сандалий Итачи. Поверженный шиноби рухнул недалеко от убитого товарища. Итачи собрался одним ударом завершить этот спектакль, но отчего-то замер в последний момент и отскочил на несколько шагов назад, чтобы увидеть, как последний его враг распался на две части, сам не поняв, что с ним случилось. — Меня сейчас стошнит, — жалобно простонал кто-то недалеко от Учихи. Он повернулся на голос и увидел растрепанную Карин с внушительной сумкой на плече. — Здрасьте, — она махнула ему рукой и даже попыталась улыбнуться. — Это было невероятно! — переступив через лужи крови и три трупа, к нему подошел Суйгетсу собственной персоной, небрежно подкинувший Обезглавливатель в руках. — Я знал, что Учихи круто дерутся, но увидеть это собственными глазами. Фу-у-уф, — судя по сияющим огонькам в глазах, Хозуки действительно был восхищен. — Я думал, что Саске отправил вас подальше от Конохи. — Итачи мельком взглянул на Сакуру и, убедившись, что с ней все в порядке, перевел взгляд на… сокомандников брата?.. — Так и есть, — фыркнула Узумаки и закатила глаза, показывая тем самым, что она думает обо всех идеях ее обожаемого Саске. — Но потом он, видимо, решил, что без нас ему не обойтись, и начеркал сообщение, — она выудила из кармана небольшую записку и помахала ей в воздухе. — А пока мы добирались, я решила проверить местность. Обнаружила вас с Сакурой. Она паршиво выглядит. — Ее как будто кто-то долго и со вкусом макал в грязь, — поддержал беседу Суйгетсу, решив заглянуть в лицо бессознательной куноичи, но, наткнувшись на предельно серьезный и красноречивый взгляд Учихи, он осекся и передумал. — Вы куда-то направлялись? — Вообще Хозуки мало с кем был так вежлив, но вот Итачи вызывал у него несказанное уважение и даже немного зависть. Хорошо, что первоначальный план Саске тогда сработал не так, как надо, и Така не пришлось сражаться с нукенином. Все бы закончилось очень печально. — Ей нужна помощь. Я сейчас отправлялся в одно место, нужно скрыться от лишних глаз. — А это что за чертовщина? Моя техника не может пробиться сквозь эту завесу, — Карин кивнула в сторону купола, выглядывающего из-за зеленых крон. — Я расскажу позже. Идемте, — Итачи подал им пример, пустившись вперед. Ночь достигла своего пика, когда они добрались до пустующей гостиницы. Хозяева и персонал в спешке не удосужились даже закрыть ворота и двери, думая в тот момент только о том, чтобы спасти свои шкуры, а не имущество. И тем лучше для нукенина — не придется взламывать. Он собирался лишь немного попользоваться их гостеприимством, чтобы привести Сакуру в сознание. За всю дорогу она так и не зашевелилась и не открыла глаза. Пальцами он ощущал исходящее от нее живое тепло и искренне радовался тому, что не все потеряно. Но кто знает, будет ли она той, которую он знал, той самой, что угодила в плен к Данзо? — Неплохо-неплохо, — поцокал языком Хозуки, с крайним удовлетворением рассматривая двухэтажное строение. — Найди здесь котлы и нагрей воду, — не позволил ему Итачи дальше восхищаться архитектурой и местным дизайном. Суйгетсу недовольно заворчал и, закрыв за собой ворота, зашагал в дом. Карин только злорадно похихикала ему вслед, собираясь зажечь уличные фонари, но Учиха остановил ее. — Привлечем лишнее внимание, — он покачал головой и отправился по знакомому ему маршруту в комнату, что так приглянулась им с Кисаме. Куноичи собиралась было идти за ним, но он остановился ее жестом и добавил: — Отыщи чистые полотенца и халаты. И что-нибудь поесть. Узумаки поджала губы, но не стала спорить. Дверь в комнату оказалась закрыта на ключ, но искать его не было никакого желания. Итачи просто выломал замок и спокойно вошел внутрь, не терзаемый муками совести. Об этом следует думать опасному преступнику. Здесь ничего не поменялось: просторная комната разделялась на две части фусума, сразу предстали взору две просторные кровати и столик между ними, а чуть дальше кроватей за перегородкой — удобная площадка с офуро. Здесь было влажно и тепло. Нукенин положил Сакуру на одну из кроватей, подложив ей под голову мягкую подушку. Он откинул плащ на пол и, оставив на мгновение Харуно одну, отправился на другую часть комнаты. Подземный горячий источник все так же доставлял в офуро по хитроумной технологии теплую воду. Рядом стояло несколько ведер, в одном из которых оказалась мочалка и кусочек мыла. Итачи вернулся к Сакуре и присел возле нее, желая перевести дух и настроиться. Он уже думал, что не сможет без лишних помех добраться до гостиницы, но повезло. А сейчас предстояло самое ответственное задание. Он достал начищенный до блеска кунай и, склонившись над Сакурой, принялся разрезать ее одежду, подцепив край тюремной рубахи. Снять это безобразие, не доставив неудобства и не поранив ее, не представлялось возможным: тряпье было пропитано всем тем, чем богаты камеры подземелья. Будь на месте нукенина кто другой, то побрезговал бы к ней даже прикасаться. Но Учиха по лоскуту порезал все, снял и выбросил к черту, чтобы потом отмыть ее добела, до блеска, чтобы дух Корня больше не цеплялся к ней. — Эм… извините… Итачи замер, метнул строгий взгляд на застывшую в дверях Карин и выпрямился, заслонив собой тело Харуно. У нее за спиной топтался любопытный Суйгетсу. — Оставьте все и уходите, — обронил нукенин, мрачнея лицом. Сейчас он не хотел никого видеть. Им надо было побыть одним, без лишних свидетелей. — Иди, — зашипела Узумаки на Хозуки и для пущего эффекта стукнула его кулаком в плечо. Тот разразился тирадой о том, что никто не ценит его помощи и усилий, но все-таки ушел, а вот сама куноичи и не подумала следовать его примеру. Она прикрыла дверь и, поправив рукой очки, запихала под мышку сверток полотенец и халаты, а в руки взяла оба ведра, что доволок досюда мечник. Грохнув об пол донышками ведра возле Итачи, она молча вооружилась полотенцем и, намочив его, принялась протирать Сакуре плечи. — Я просил тебя уйти, — Учиха взялся за другое полотенце, мельком взглянув на сосредоточенное лицо бывшей подопечной Орочимару. — Она вам так дорога? — не глядя на него, спросила Карин, сжав губы в тонкую линию. Ей сложно дался этот вопрос. Она уже как будто знала ответ, но знание это причиняло ей едва заметную, но неприятную боль. — Даже больше, чем я подозревал. — Мутными разводами грязная вода стекала на пол под ноги Итачи, что сидел возле Сакуры на коленях. Его темный задумчивый взгляд следил за движениями руки, скользившей по телу, по плавным изгибам. Кожа становилась красной там, где он слишком усердствовал. Он отмывал палец за пальцем, бережно придерживая тонкие руки, огибая ожоги на запястьях. Сгибал ей ноги в коленях, оттирая грязь от бедер до ступней. Осторожно уголком полотенца протирал плоский живот, видя мелкую россыпь маленьких темных точек, точно бисеринок на шелковой ткани. Итачи лишь мог догадываться, что за технику на ней использовали… — И любите ее. Сильно, — сглотнув, отозвалась наконец Карин, а он словно забыл про ее существование, увлекшись своим занятием. Учиха грустно улыбнулся одним уголком губ, сжав пальцы Сакуры своими. — Я и не надеялся, что когда-то смогу полюбить. Или что полюбят меня. — Он не знал, с чего вдруг стал таким откровенным с незнакомым ему человеком, но сейчас было такое состояние, что хотелось открыться любому, чтобы самому смириться, принять эти мысли и жить с ними. Он сменил воду и принялся за ее лицо, проведя линии по скулам, по губам, по высокому лбу, едва коснувшись напоследок трепетных век. — Все, — заключил он, убирая грязное полотенце. Карин кивнула и выпрямилась, ненавязчиво оттолкнув его, чтобы освободить себе место. — Я залечу повреждения, но вряд ли смогу вернуть ее в сознание, — куноичи раскрыла Сакуре рот и, подставив руку, заставила челюсти Харуно сжаться, вонзиться зубами в кожу. Место укуса засветилось зеленой чакрой, а дыхание Сакуры стало громче. — Спасибо, — бросил Итачи, когда она закончила и начала мешкать, думая, куда себя деть. Он потянулся к низу футболки, собираясь ее снять. Карин, поняв это, округлила глаза и смутилась, мысленно обругав себя за глупость. Она медик, пора бы уже привыкнуть. — Я позову, если что-то понадобится. — Суйгетсу, наверное, уже разогрел еду, мы вам отставим, — Узумаки поспешила скрыться и чересчур громко хлопнула дверью. Итачи тяжело вздохнул и снял с себя всю одежду, аккуратной стопочкой сложив ее возле кровати. Он подготовил халаты, расстелив их. И, приблизившись к Сакуре, подхватил ее на руки, прижав к груди влажное после омовения тело. Нукенин осторожно забрался вместе с ней в офуро, выверяя каждый шаг. Учиха поморщился, когда мелкие раны раскрылись и защипали. До этого они не причиняли ему дискомфорта: он даже не подозревал об их наличии. Решив отложить эту неприятность на время, он, придерживая Сакуру, опустился с ней на скамейку, спрятанную в воде. Следовало бы уже вернуться Харуно в реальный мир, открыть глаза. И потому, глубоко вздохнув, Итачи положил мокрую ладонь ей на лоб и активировал технику.

***

— Да что это за ерунда такая?! — Анко раздраженно ударила кулаком в землю, просверлив взбешенным взглядом слабо мигающую желтоватым светом стену купола. Ее отряд, усевшись полукругом, два битых часа пытался хоть как-то нарушить структуру вражеской техники, чтобы позволить остальным выбраться наружу. Еще несколько таких групп расположилось по периметру, но, судя по всему, и у них ничего не вышло. — Передай госпоже Хокаге, что нам понадобится еще немного времени, — бросила она через плечо, уставившись на Шикамару, застывшего в позе глубокой задумчивости. Нара удивленно приподнял брови, будто поразился, что Митараши обратилась именно к нему, а к не к кому-то из подчиненных. — Я вообще-то пытаюсь разобраться… — уклончиво и с толикой недовольства молвил он, отведя взгляд в сторону. Анко подозрительно сощурила глаза и хрустнула пальцами. — Ты глухой? — Нет, но и не посыльный. — Ну и что ты предлагаешь? — она резко развернулась к нему всем корпусом. — Мне стоит отправить кого-то из моих людей? Мы стараемся найти способ, чтобы убрать этот чертов купол, а ты сидишь без дела. Не нарывайся, пацан, а иди и докладывай Хокаге. — Слушаюсь. Шикамару подорвался с места, желая как можно скорее покинуть общество расстроенной собственной неудачей Митараши. Он прекрасно понимал причину ее испортившегося настроения, но такого отношения к себе потерпеть не мог. Нара действительно мало чем помог ее отряду, только лишь наблюдал со стороны за тем, что они делают. В барьерах и куполах он плохо разбирался, не встречался раньше с техниками подобного типа и масштаба, но усиленно пытался что-нибудь придумать, чтобы помочь им. Или хотя бы понять, зачем противнику понадобилось замуровывать их. Мысли на этот счет приходили не самые радостные, но делиться ими он пока не спешил, потому что знал, что Анко и остальные предполагают примерно то же самое. Если не хуже. Уж у них-то на счету гораздо больше выполненных опасных миссий, которые ему и не снились. Да и не его это профиль. По пути Шикамару заметил, как некоторые безуспешно пытались пробить брешь в куполе. Кто-то и вовсе додумался до подкопа, но тоже не достиг хоть какого-нибудь положительного результата. Среди тех, кто оказался заточен здесь, не было ни одного вражеского шиноби. Люди кружились тут, словно обеспокоенные пчелы в улье, желающие вырваться на свободу. А так… все было относительно тихо. И ужасно подозрительно. — Шикамару! — кто-то окликнул его снизу, когда он заворачивал в сторону Резиденции Хокаге. Кричали со стороны временных лазаретов. Нара мысленно посетовал на то, что его опять отвлекают от важных раздумий, но послушно отправился на голос. — Тут какая-то чертовщина творится… Иди сюда, — Киба схватил его окровавленной ладонью за руку, а двое его новых псов огласили округу возбужденным лаем, понукая его пошевеливаться. — Да что там у вас? Мне нужно к Хокаге… — но договорить он не успел. Все операционные столы и даже пространство между ними было занято телами стонущих от боли людей, мечущихся в разные стороны, отбивающихся от услужливых рук ирьенинов, что желали им помочь. Кожа на их руках и лице вся была усыпана темно-фиолетовыми пятнами. — Нужны еще шприцы!.. — чей-то крик утонул во всеобщем гуле. Ирьенины в белых халатах носились туда-сюда, не обращая внимания на новоприбывших. — После появления купола наши враги как будто испарились, стычек больше не было. Откуда столько пострадавших? — Нара подошел к ближайшему столу, всматриваясь в лицо незнакомого ему шиноби. Грудь его резко и быстро поднималась из-за усиленного дыхания, зрачки расширились. — Пить, — тихо простонал он, пытаясь схватить Шикамару за руку, но тот резко отшатнулся, сдержав брезгливую гримасу. Киба, заметив это, вытащил флягу из подсумка и преподнес ко рту шиноби, чуть приподняв его голову. Тот принялся жадно пить и чуть не подавился. — Я сюда пришел недавно, хотел перевязать рану, — он уложил голову пострадавшего и отошел от него, задумчиво крутя в руках опустевшую флягу. — Какая-то гадина хотела отсечь мне руку до основания, — Инузука чуть пошевелил окровавленными пальцами. — Я когда пришел сюда — все нормально было, заняли только несколько коек. Ирьенины почти с облегчением выдыхали: думали, что все, закончилось. Тут только мелкие царапины и синяки приходили залечивать, а потом вот — все пошли пятнами, заметались как в припадке. Госпожа Шизуне взяла пробу крови у кого-то и побежала выяснять, как лечить. Не нравится мне это. Но что мне больше всего не нравится, так это то, что среди тех, кто слег с похожими симптомами, есть Хината, Неджи и Чоджи. — Серьезно? — Шикамару мало верилось в то, что из-за каких-то царапин его друзья попали в число пострадавших. — Яд? — Скорее всего, — кивнул Киба. — Ирьенины предполагают, что так оно и есть. — Ты опасаешься, что окажешься рядом с ними, поэтому так и не дал залатать себя, — догадался Нара. — Хокаге, думаю, уже в курсе. Сначала этот чертов купол, теперь это… — Конечно, удобно загнать нас всех в одно место, а потом раздавить, словно жуков, — иронично фыркнул Киба и, кивнув Шикамару, чтобы тот следовал за ним, отправился к столу, возле которого замерла Тен-Тен. «Жуков?» — зацепился за это слово Нара, но домыслить не успел из-за слабого голоса Неджи, раздавшегося, когда они приблизились. — Тен, не делай глупостей. Уходи отсюда, — прохрипел он, закрыв потускневшие глаза. Хьюга судорожно сглатывал: видно было, что сильно хотел пить, но не просил, понимая, что это бесполезно — неестественную жажду это не утолит. — Я просто посмотрю за тобой, — зачастила Такахаши, не собираясь сдавать позиции. Зная ее упрямство, Нара понял, что уйдет она только в бессознательном состоянии. — От этого не случится ничего плохого. — О Ками, — вспыхнул Киба, чуть ли не возведя руки к небу. — В твоем состоянии тебе нечего здесь делать! Мы не знаем, что это за яд и насколько он опасен, так что лучше уходи. — В каком я состоянии? — недобро сощурилась Тен, а Шикамару заметил, как на губах Неджи мелькнула слабая улыбка. — В том самом, — огрызнулся собачник, — я не такой уж дурак. — Причем тут твои умственные способности и мое состояние? Это вообще было секретом для окружающих? — Куноичи грозно нахохлилась, готовая отвесить тумаков всем и каждому. — О чем вы вообще? — впервые Нара почувствовал себя глупее всех. Не то чтобы он пытался быть в курсе всего происходящего, но в этот раз незнание того, о чем говорят друзья, задело его самолюбие. — Да ничего особенного, — Киба озорно подмигнул ему и подтолкнул Тен-Тен в сторону выхода, особо не вслушиваясь в ее протесты. Нара отправился за ними, и они все вместе стали свидетелями второго за этот день столкновения Саске и Ино. Взъерошенная Яманака, уперев руки в бока, стояла напротив Саске, который, судя по всему, только что зашел. Они метали друг в друга грозные взгляды, полные неприязни. — Дай мне осмотреть рану. Это для твоего же блага, — процедила Ино, делая шаг навстречу. — Это всего лишь укус, — Саске шагнул мимо нее. — Лучше о себе подумай, а не суйся лечить остальных. — На этих словах он осмотрелся, заметив, что положение дел в лазарете выглядит не лучшим образом. — Что здесь случилось? — Они все отравлены странным ядом, — пояснила Ино сквозь зубы, недовольная стычкой с Учихой. — Шизуне забрала с собой чуть ли не половину ирьенинов, поэтому я решила помочь оставшимся с пациентами. Эх, Киба, иди сюда, пока не подцепил что-нибудь, — она потянулась к Инузука, и именно в этот момент в лазарет завалилась целая толпа народа. Несколько человек согнали персонал и прочих здесь находящихся в центр комнаты, закрывая пути к отступлению. Тен-Тен, как и остальные, вооружилась кунаями, но никто не поспешил пустить их в ход, видя, что среди ворвавшихся оказался Хатаке Какаши и шпион Хокаге. — Какаши-сенсей? — Киба удивленно заозирался по сторонам, не врубаясь в ситуацию. Почему-то подумалось, что откуда-то из-за угла выскочит противник, за которым, должно быть, и пришли. Но никого подозрительного вокруг себя он не обнаружил. Увидел только такой же непонимающий взгляд Шикамару. — Что происходит? — озвучил его мысли Нара. Енот, поджав губы, осмотрелся и кивнул Какаши. — Началось, — с досадой произнес он. — Выводите всех незараженных, пока не поздно. — Погодите, а что будет с остальными? Мы оставим их здесь мучиться? — засомневалась Тен-Тен, то и дело оглядываясь в сторону койки Неджи. — Не волнуйся, мы разберемся. Сейчас главное — доставить вас в безопасное место, — попытался успокоить ее Копирующий, но куноичи замотала головой, не желая покидать лазарет. — Тен, переставай уже брыкаться, — подключился к уговорам Инузука, оттолкнув от себя Ино с медицинской помощью, на что получил злобный взгляд в ответ. — Идем. — Нет, — Енот вырос буквально у него перед лицом. — Ты не идешь. — Почему это? — не понял Киба. — Я почти вылечила его, он здоров, — выступила Яманака. Тоширо перевел тяжелый взгляд на нее, а после на Какаши. — Отойдите все в сторону, а ты не смей двигаться, — жестко промолвил он, выступив вперед. Ино непонимающе замотала головой, видя, что пришедшие люди в форме окружили только ее. — Да что не так? Ее только сегодня вернули к нам… — встрял Киба, пытаясь заслонить собой подругу, но Какаши увел его в сторону. — Это Ино, но в данный момент она не контролирует себя, — пояснил он, понимая, что его словам не очень-то поверили. — Я же говорил, что все это подозрительно выглядит, — оскалился Саске, вынимая из ножен катану. Не зря усомнился в чудесном возвращении наследницы Яманака. Не могли ее отпустить просто так. — Что происходит? — грубо спросила Ино, желая прояснить ситуацию и строя из себя оскорбленную невинность. — Фуу, я рассказал им про ваш план, — Енот усмехнулся, видя, как исказилось прекрасное лицо куноичи. — Не думаю, что ты успел продвинуться далеко и распространить всех жуков Торуне. Они перехитрили вас, — он указал на АНБУ, застывших в ожидании приказа. — В таком случае, посмотрим, насколько они были готовы к атаке, — в этот раз Фуу не копировал интонации хозяйки тела, ответив спокойно и без эмоций. — Мы знали, что тебе нельзя доверять. — Но ничего не сделали. — А в этом ты ошибаешься, — изящные губы исказились в легкой усмешке, а за спинами АНБУ началось что-то невообразимое. Люди, что до этого занимали больничные койки, медленно, словно сомнамбулы, поднялись со своих мест. Издавая странные нечеловеческие звуки с искаженными лицами, они направились в сторону АНБУ, вытянув руки. Кожа их была какой-то бледно-фиолетовой, а движения неестественными. Среди них с таким же отсутствующим взглядом и без намека на разум ковылял Неджи, заставив Тен, что взглянула на него, разразиться криком. — Что за черт… — опешил Шикамару, но вовремя схватил Тен за шкирку, не давая ей броситься в объятия неизвестности. Несколько АНБУ отделилось от группы, окружившей Ино, чтобы приготовиться отбить атаку зараженных вражеским дзюцу людей. — Тоширо-сан, уведите ребят отсюда, — крикнул Какаши, принявшись судорожно придумывать план. Енот кивнул и, отбросив от себя Кибу, которого постигла участь тех несчастных, схватил Нара и Такахаши. Оставшиеся АНБУ скрутили Яманака и исчезли вместе с ней. Учиха встал рядом с Копирующим, решив сражаться с ним плечом к плечу, но тот покачал головой и пихнул его плечом к выходу. — Доложи Хокаге о случившемся, мы попробуем задержать их здесь так долго, как получится. Им нельзя вредить. Чтобы нейтрализовать дзюцу, нужно вывести из строя создателя. — Убить, одним словом, — Саске не прочь был размяться здесь, но перспектива расправиться с врагом покрупнее, а не с горсткой невменяемых шиноби Конохи, прельщала его больше. Впрочем, нельзя сказать, что задача у отряда Какаши оказалась легкой. Они попытались скрутить Хьюга, что подобрался к ним, но тот вихрем раскидал их словно котят. — Не облажайтесь, — бросил им Учиха, скрываясь на улице.

***

Сознание возвращалось медленно, но верно, и какими-то жалкими урывками. Тело нещадно ломило, как будто кто-то душевно по нему потоптался, станцевал танец оленей в брачный период, а потом для полноты картины решил сбросить с обрыва и благополучно забыть. В общем, проще было добить, чем приводить в порядок и лечить. Во рту образовалась самая настоящая пустыня. Причем я чувствовала, что вода рядом, буквально вокруг меня, но сделать глоток не получалось. Слипшиеся веки не позволяли открыть глаза и разобраться в творившемся беспределе. Почему я так плохо себя чувствую? Почему мне мокро и жарко одновременно? Почему я чувствую чье-то присутствие? Но получать ответы на эти вопросы я не спешила. Болталась себе спокойно на периферии сознания, пытаясь нащупать что-то в голове и дать себе объяснение происходящему. Что же было? Я так долго спала? Должно быть, опять переусердствовала с тренировками… Эх, Тсунаде-сама снова будет ругаться. А это, наверное, мама сейчас провела своей теплой рукой по моему лбу, убирая влагу. — Я себя так отвратно чувствую, — пожевав губы, еле-еле произнесла я, поразившись тому, какой у меня отвратительно хриплый голос. Как будто сто лет не разговаривала и разучилась. Рука остановилась, а после ладонь скользнула на щеку и легонько ее погладила. — Сакура… — словно через слой ваты до меня донесся чей-то голос. Но не мамин, а какой-то мужской. Папа? — Па, я почему-то не могу открыть глаза, — пожаловалась я ему и кое-как пошевелила рукой. Пальцами нашарила крепкое плечо и, подавшись вперед, с блаженной улыбкой прижалась к родному теплу, вбирая в себя его и млея. Тело все так же противно ныло, покалывая болью, и грозилось наградить себя нежелательными судорогами. Да что ж я такое учудила, что любое движение приносит столько дискомфорта? — Мы в воде? — Плеск воды сопровождал каждое телодвижение и приятно ласкал слух. Мы редко с семьей вместе ходили в общественные бани. Наверное, я не только переутомилась на тренировке, но еще и знатно изгваздалась. — Сакура, — голос настойчиво звал меня, и все меньше мне казалось, что я прижимаюсь к отцу. Тот шутил при каждом удобном случае и никогда не держал меня так долго в объятиях. И в целом все ощущалось подозрительно странно. — Ты помнишь меня? — прядь мокрых волос заботливо заправили за ухо, затылка коснулся неприятный холодок. — Открой глаза, — всплеск, и кто-то дотронулся мокрыми пальцами до век. Я сморщила лицо и попыталась отвернуться, но мне не дали этого сделать. Уперевшись ладонями в грудь говорившего, попыталась отстраниться, но не позволили и это. Выходит, что происходит совсем не то, что мне изначально померещилось. Меня схватили за плечо, не давая и дальше барахтаться в воде, как беспомощный котенок. Я хотела было возмутиться, но вопли негодования так и застряли в горле, когда щеку наградили отрезвляющей пощечиной. Глаза раскрылись моментально, а вместе с этим вспомнился холод операционного стола и мерзкая рожа Данзо. — Черт возьми! — воскликнула я, хватаясь за щеку и собираясь ответить обидчику. — За что?! — взгляд сфокусировался на длинных влажных волосах изумительно черного оттенка. Я заинтересованно замерла, еще чуть-чуть посидела, прищуриваясь, а потом увидела, как меня с крайне обеспокоенным видом рассматривают в ответ. — Ох… — руки сами собой потянулись к обнаженной груди, чтобы прикрыть ее. Теперь уже запылали обе щеки, а вместе с ними и уши. — С возвращением, — он улыбнулся совершенно искренне и с нескрываемым облегчением. Но напряженные плечи выдавали его волнение. Нам обоим было чертовски неловко, как не было еще никогда. Ко мне постепенно возвращались воспоминания о днях, которые я помнила. Мне казалось, что я никогда уже не выберусь из Корня и не увижу его лицо. И теперь мы друг напротив друга. — Что происходит? — не своим голосом пролепетала я, как будто провинившийся генин, поспешно опустив взгляд вниз. Каким образом мы оказались тут вдвоем в таком интересном положении? — А… — он провел ладонью по лицу и тоже чуть отвернулся, видимо, не желая смущать меня, — это долгая история. Ты ведь помнишь свое заключение у Данзо? — Еще бы! — я фыркнула, невольно взбаламутив воду. — Одно время тебя считали мертвой. — Но-о, — протянула я, — вышло иначе. Что с Джуго? Вы разобрались с этим мерзким стариком? — Нет, Сакура, еще ничего не решили. Все только в самом разгаре. Мы забрали тебя у них. Я отнес тебя в безопасное место и вернул из беспамятства. Это заняло несколько часов, — выдохнул он, и я, рискнув посмотреть на него, заметила, каким измученным выглядел Итачи. Сконцентрировавшись на своей чакре, я пришла к выводу, что ощущаю себя гораздо лучше, чем тогда, когда Джуго удалось разрушить мою печать. Но все равно в таком состоянии особо не повоюешь и Учихе не поможешь. — Сейчас я принесу халаты и наш… поздний ужин. Желудок тут же радостно поддержал это предложение. Нукенин выжидающе на меня уставился. До меня наконец дошло, что вроде бы надо отвернуться, чтобы он смог вылезти из воды и исполнить сказанное. — Извини, — цепляясь за бортик офуро, чтобы не рухнуть в воду, пробурчала я, повернувшись к нему спиной. — Ничего. — Я ожидала услышать, как Итачи выберется и зашагает по деревянному полу, но вместо этого вода лишь немного всколыхнулась и я почувствовала, как меня схватили за плечи и крепко и даже отчаянно прижали к груди, ткнувшись носом куда-то за ухо. Сердце пропустило удар, а потом забилось как ненормальное, ударяясь о ребра. — Я сожалею, что не спас тебя раньше, — руки крепче стиснули мою побитую приключениями тушку. Его слова прозвучали так искренне и так чувственно, что слезы невольно образовались в уголках глаз, заставив меня позорно всхлипнуть и накрыть его пальцы своими. Он действительно переживал. — Да… да ничего, я же говорила, что крепкая. Это мелочи, Итачи, — голос звучал неубедительно и жалко. Я не смогла сдержать в себе все эмоции, вспомнив, как гадко и тяжело мне было в застенках Корня. Вспомнила и ту боль, которой наградил меня Данзо и его подчиненные. Было сложно представить, что мне подарят хоть временный, но покой. И заботу. Взгляд упал на чистенькие беленькие пальчики, которыми я в камере пыталась сделать хоть что-то для своего спасения. Я помню, что под ногтями было полно грязи, что я вся нещадно чесалась, а теперь сияла от чистоты. — Спасибо тебе, — расчувствовалась я вся и повернула голову в его сторону. Он позволил мне оказаться к нему лицом к лицу. И я больше не смущалась. — Спасибо, — повторила, но теперь совсем уж тихо, почти неслышно. И протянула руки, обвив его шею. Прижалась к нему грудью, смотря в непривычно теплые темные глаза Итачи, в которых так же нельзя было ничего прочитать. Он положил ладони мне на талию и на лопатку и наклонился, позволяя мне впервые проявить инициативу и поцеловать его. Обветренные губы Учихи оказались несказанно мягкими и податливыми моим губам. Мы целовались медленно, как будто раскрываясь так друг другу, не позволяя лишний раз торопиться и отвлекаться. Его прикосновения обжигали мне кожу. Вкус моих слез осел у нас обоих на языках, когда я вновь не сдержалась и разрешила себе открыть себя прошлую: слабую, что вечно искала защиту за спинами друзей, что боялась всего на свете. Мне было совестно, что я встретилась с ним, не сдержав обещание. Пальцы мои опустились с его шеи к ключицам. Я помнила, где находилось ожерелье, помнила его едва заметную тяжесть в ладони. — Забудь, — оторвавшись от моих губ, он принялся целовать мои щеки и веки так трепетно, что я не сдержала судорожного вздоха. Неужели я заслужила такую нежность? Ласку… я… — Держись, — Итачи заставил меня вцепиться в него, чтобы он вытащил меня из воды. Прижавшись ухом к его груди, я слышала, как бешено бьется его сердце, выдавая его еще сильнее, чем прикосновения или поцелуи. — Итачи, — произнесла я, силясь у него кое-что спросить, но звук раскрывшихся фусума заставил меня замолчать, а Учиху — застыть одной ногой в офуро, а другой на полу. Я потрясенным взглядом уставилась на не менее впечатленного Суйгетсу, что замер с подносом с едой. Какое сейчас было выражение лица у нукенина — лучше не знать. — Ну, я это, поесть принес, — зачастил Хозуки, ставя поднос на пол. Он резко выпрямился и, наградив меня улыбкой, быстро произнес: — Рад, что ты очухалась наконец! Ну, бывайте! Мечник позорно капитулировал на безопасное расстояние, оставив нас двоих вновь наедине. Итачи все-таки полностью вылез из воды и осторожно поставил меня на пол, заставив вновь сжаться и начать краснеть, старательно пытаясь не коситься в его сторону, чтобы убедиться, что со мной действительно случилось что-то хорошее. — Держи, — он вручил мне халат, не позволив забивать голову всякими мечтами. Я и сама дала себе мысленно оплеуху, понимая, что сейчас не время для отношений. Хотя до этого, как мне показалось, мы были близки к тому, чтобы забыть об этой… мелочи. — Тебе нужно поесть и отдохнуть. Я сейчас все приготовлю. — Он быстро накинул на себя халат и, подхватив поднос, вышел, задвинув за собой фусума и оставив меня в раздумьях теребить пояс. Что ж, Сакура, похоже, рано ты списала себя со счетов, придется еще повоевать. Настроившись на нужный лад, я отправилась к нему, решив пока не зацикливаться на том, что между нами произошло.