***
Прошло полчаса с того момента, как глава Корня покинул поле боя, оставив Тсунаде наедине с самой собой. Эта первая стычка была лишь проверкой, не более. Он не собирался выкладываться в полную силу, чтобы что-то ей доказать. Но он был уверен, что его уход сильно разозлил ее, заставив совершать ошибки. Теперь она ждет, настороженно осматривается по сторонам, рассылая своих пешек. И боится внезапной атаки, что он окажется у нее за спиной и уничтожит в одночасье. Данзо внимательно наблюдал за угасающим боем, расположившись на одной из забытых смотровых вышек. В двух шагах от него сидел Сай, обложившись свитками и кисточками. Иногда он отвлекался от записей, чтобы взглянуть в бинокль и сделать важные пометки. Но все это была лишь видимость деятельности, ненужная порча бумаги. Сай уже давно знал свою роль, что заготовил ему Шимура, и ему не терпелось ее исполнить. — Они так и не явились, — коротко произнес Акаши, устав от изматывающего молчания, и мельком взглянул на застывшего главу. — Значит, Хьюга не поддались на уговоры Тсунаде. Хорошо, — без какого-либо удовлетворения произнес Данзо, чуть наклонив голову, точно почувствовал гнет упавшей на него ответственности. Для него сегодняшний день был решающим, особенным. Он бросил последние силы на достижение поставленной цели. Осталось немного, только продержаться и вытерпеть. Основные его резервы готовились к решающему часу, но он должен был убедиться, что все его союзники на местах. — Твой план по смещению старика Хирузена был грандиознее. Неужели Тсунаде не стоит того, чтобы подстроить Четвертую войну? — хриплый насмешливый голос Орочимару раздался из-за спины. Сай вздрогнул и нарисовал лишнюю линию в свитке, из-за чего испортил весь рисунок. Данзо не шевелился. Он почувствовал, как Змей встал рядом с ним. — Та Коноха смогла выжить в войне, эта же рискует развалиться из-за малейшего раскола. — И ты планируешь вернуть ей былое величие? — Данзо не ответил. — Хорошо, это не мое дело. Но раз уж я помогаю тебе, то как ты собираешься отдать мне Итачи? — Я говорил тебе это, — сухо обронил Шимура. Он словно почувствовал в странной веселости Орочимару что-то нехорошее для себя. — Ах да, связи, — издевательски протянул саннин. — Ну, уж ради Саске он на многое пойдет. — И не только ради него, — короткая усмешка мелькнула на сморщенных губах. Змей расхохотался. Шимура напрягся: он всей душой ненавидел этот смех: какой-то неестественный, пронзительный и в сочетании с новым обликом — истеричный. Он пытался найти своей неприязни оправдание, но все упиралось лишь в то, что Данзо никому не доверял. Своих союзников он никогда таковыми не считал, а называл их только инструментами для достижения цели. Орочимару — очень сложный инструмент. Когда-то Данзо казалось, что он в состоянии полностью управлять им, но Змей отделился — он был сам по себе. И невозможность полностью подчинить этого талантливого монстра терзала самолюбие главы Корня. — Я с удовольствием в этом поучаствую! — Не сомневаюсь, — Данзо повернулся к нему, стукнув палкой об деревянный пол вышки. — Сай останется здесь и продолжит наблюдать, а нам с тобой нужно еще обсудить некоторые детали. — Данзо-сама! — воскликнул Сай, подскочив на ноги, как только они собрались в путь. — Купол! Шимура медленно поднял голову вверх, и вечно беспристрастное лицо его тут же скривилось в жуткой гримасе. Оранжевый купол местами истончился, кое-где потемнел, точно подпаленное в разных местах сукно, и осыпался подобно пеплу, разбиваясь бесформенными сгустками чакры на землю. Удивленные и радостные вопли со всех сторон освобожденной Конохи хлынули на них подобно летнему граду. — Корня больше нет… — Орочимару показалось, что в словах Шимуры он почувствовал что-то такое, что ощущает человек, который лишился дела всей своей жизни. — Когда станешь Хокаге, то займешься АНБУ и создашь новый Корень, — усмехнулся Змей, никоим образом не желая выразить поддержку. Ему нравилось наблюдать за тем, как ломаются такие сильные люди. Данзо впился в него недобрым взглядом и долго молчал, глядя на него. Но Орочимару как будто не заметил этого, принявшись с любопытством рассматривать толпу, что прошла прямо под ними. Эти шиноби и не подозревали, что их главные враги были у них над головами. Они так радовались тому, что осада спала, Коноха вновь освободилась. Но на долго ли? И от чего освободилась? — Странно, что Лис так и не появился, — задумчиво протянул саннин, искоса глянув на мрачного Данзо. — Итачи… — Вполне, — весело заключил Змей и с неизменной ухмылкой спросил: — Ты хотел что-то со мной обсудить? — Идем, — холодно бросил Данзо, крепче стиснув свою палку.***
Команда Какаши явилась к самому концу сражения. Это со стороны казалось, что война, развязанная Данзо, набирает обороты, что все двигалось к кульминации. Но когда они нашли Тсунаде, что находилась в крайне скверном расположении духа, то узнали, что глава Корня собственнолично капитулировал, оставив несколько групп бойцов. Эти остатки как раз таки добивали АНБУ, когда их небольшому отряду предстала картина итога. — Как ушел? — Какаши так и не решался смириться с мыслью, что Данзо просто-напросто исчез, оставив с носом то ли себя, то ли Хокаге. — Если сложить все, что произошло за эти несколько недель, то можно предположить, что сегодняшний день самый подходящий для решающей атаки. Его отступление слишком неестественно. — А ты думаешь, что я и сама этого не понимаю, Хатаке? — недовольно процедила Тсунаде, вперившись негодующим взглядом в окно, которое от такого пристального внимания готово было треснуть. — Он явится, — прошептала она, — обязательно явится. Сегодня ночью или утром. — Не забывайте про Орочимару, — напомнил о второй головной боли Шикаку. Присутствующие в лице остальных союзников из разных кланов, что поддерживали ее, вздохнули с неподдельной досадой. Прокашлявшись, Нара продолжил: — Нам хватило разрушений с последнего его нападения. Сложно предположить, что от такого тандема стоит ожидать. — Мы примем соответствующие меры, Хокаге-сама. — Тсунаде одарила Иноичи признательным взглядом. Ей казалось странным, что он не покинул ее после того, что произошло с Ино. Вид осунувшегося и бледного лица Яманака заставлял у многих сжиматься сердце. Сенджу несколько минут простояла в полной тишине, силясь собраться с мыслями. Остальные не торопили ее, понимая сложность положения Хокаге. Они всецело доверили ей свои жизни, и от ее действий зависело их будущее. Хокаге отошла от окна, подняв взгляд, внимательно всмотрелась в лица каждого. Некоторые из них еще сохранили следы недавнего сражения, но были полны решимости и серьезности. Она чувствовала, что может каждому из них довериться и что они все сделают, чтобы Принцесса Слизней вышла победителем. — Сегодня никому из вас не удастся выспаться. Нас ждет тяжелая ночь ожидания, и то неизвестно, явится Данзо или нет. Я прошу вас быть предельно готовыми. Мы не должны позволить таким людям, как он, подчинить себе Конохагакуре. Это наш дом, в котором все должны быть предельно честны с собой. Я уверена, что мы покажем ему его место! — удар по столу внушительно завершил ее непродолжительную речь. Молчаливые кивки были ей ответом. — Можете разойтись по позициям, — жестом она отпустила их и устало опустилась в кресло. Остался один только Какаши, которому явно не терпелось ей что-то сказать. — Что у тебя? Говори уже, — почти безжизненным голосом пробормотала Тсунаде, чувствуя себя выжатой, как лимон. Небольшие царапины и раны, полученные в сражении, затянулись почти моментально, но душевные раны не поддавались техникам ирьенина. Их можно было бы заглушить одной-другой пиалой саке, но Хокаге посчитала, что сейчас это будет лишним. Она должна, как и остальные, быть предельно сосредоточенной и готовой к битве. — Я решил не отвлекать Вас от собрания, — начал Хатаке, напомнив Тсунаде, что появился в обществе остальных шиноби совершенно неожиданным образом, хотя она прекрасно осознавала, что до этого он был далеко от Резиденции. — Ах, черт, я так замоталась со всем этим, что даже не заметила твоего отсутствия, — Хокаге приложила ладонь ко лбу и медленно провела рукой сверху вниз, словно пыталась снять с себя все накопившуюся усталость. — Это даже обидно, Тсунаде-сама, — развеселившись, отозвался Копирующий, хотя смеяться было не с чего. Он присел на край стола, опустив голову на грудь: — Сожалею, но Тоширо погиб. Нам пришлось оставить его тело, но я уже дал распоряжение, чтобы его забрали. Очень спешили к Вам на помощь, — будто оправдываясь, добавил шиноби, — но не успели. Со мной двое любопытных ребят из подчиненных Орочимару… — Еще одни… — …но я и, думаю, Саске можем ручаться за них, — поспешил добавить Какаши, видя, что новость о еще двух нукенинах для Хокаге не очень-то радостная в данной ситуации. И самое приятное он решил оставить напоследок. — А еще со мной Сакура. Звать? — под маской выступило очертание губ, сложившихся в улыбку. Сенджу так красноречиво на него посмотрела, что он сразу понял глупость своего вопроса. Чтобы не быть испепеленным, Хатаке быстро соскочил со стола и пошел открывать дверь. Знакомая невысокая фигурка, словно давно ожидая разрешения войти, тут же появилась в проеме и нерешительно замерла. Какаши схватил ее за руку и силой втащил внутрь, не позволяя и дальше испытывать терпение Хокаге. Сакура с возмущенным писком влетела в кабинет, едва не впечатавшись в стол. Расширившиеся зеленые глаза с испугом уставились на Тсунаде, замершую в напряженной позе. Дверь с грохотом закрылась, оповестив о тактическом отступлении Какаши, посчитавшегося себя здесь лишним. Но на него всем уже было все равно. — Тсунаде-сама, — сглотнув, залепетала Харуно, не зная, куда себя деть. Она уже примерно представляла, какими словами ее будут ругать. В тот раз, когда ее вернули в Коноху, они должным образом даже не успели переговорить — ученицу сразу же утащили в застенки Корня. — Я обязана попросить у вас прощения за свои опрометчивые поступки, — задыхаясь под тяжелым напором взгляда карих глаз, бормотала Сакура. — Мне следовало предусмотрительнее вести себя и не подставлять Вас, не становиться поводом для… всего этого. Сакура зажмурилась и тяжело задышала, стараясь не открывать больше рта. Она боялась осуждения, того, что подвела свою наставницу. Понимала свою оплошность и готова была расплатиться за это сполна. Ей и так было некомфортно после техники Торуне, последствий которой не смогла устранить Карин. Разобраться с этим под силу только Тсунаде. — Зато твоими стараниями мы получили в союзники Итачи Учиху и вообще узнали очень многое о деятельности Данзо в прошлом и настоящем, — удивительно спокойным голосом ответила Сенджу, принявшись с деланным видом рассматривать бумаги на столе. Харуно изумленно икнула и отскочила на шаг, словно не верила, что перед ней ее наставница. Тсунаде подняла глаза с бумаг и усмехнулась: — Правильно делаешь, что боишься. Ох, и натерпелась я с вашими выходками. — Я же не виновата, что меня похитили, — Сакура возмущенно сверкнула глазами. — Нечего было поддерживать беспредел, который вы устроили в кафе. — Но Вы же сами выделили на это средства! Спор набирал обороты. Сакура совсем забыла про свой страх перед Хокаге и всячески пыталась оправдаться, но постоянно натыкалась на стену из аргументов. Однако препирались они друг с другом буквально на пустом месте. Каждый понимал, что в некоторой степени виноват. На самом деле под этим разбирательством скрывалось только желание отвлечься, скрыться от основной проблемы, что нависла над ними обеими. А то, что было, стало лишь пустым предлогом. Уже через каких-то полчаса Сакура обнаружила себя всхлипывающей в объятиях Сенджу. В жилах лилась обжигающе горячая кровь, подогретая жаром саке, что освободил сердце от страхов и оков. Тсунаде позволила ей выпить только одну пиалу и тут же спрятала бутылку подальше от себя, чтобы не присоединиться к ученице. Свое обещание не пить перед сражением она прекрасно помнила, но нос все равно ревностно улавливал легкий запах алкоголя. — Это так трудно, Тсунаде-сама, — шмыгнув, доверительно поделилась Сакура. — Он с самого детства скрывался от себя самого, чтобы другие не смогли проникнуть в его сердце и воспользоваться его слабостями. Но Да-а-анзо, — вышло особенно плаксиво, отчего даже ей самой стало от себя противно, — эта тварь и Старейшины (да-да, и они, Тсунаде-сама) — они его, совсем еще ребенка, поставили перед таким выбором. Да там и выбора не было! Я как представлю, если бы оказалась на его месте. Что бы я сделала? — она замолчала, видимо, пытаясь вспомнить свои размышления на эту тему, чтобы разделить их с ближним. — Он показал мне ту ночь, свое прошлое. Оно такое страшное, Тсунаде-сама. И после всего этого Итачи все еще способен любить. — Речь она закончила печальным вздохом, что выбрался из самой груди. Прохладная ладонь Хокаге легла на пунцовую щеку Сакуры. Куноичи подняла потерянный взгляд на учителя, не зная, как трактовать данный жест. Теплые карие глаза Хокаге смотрели на нее с участием и затаенной болью. — Ты помогла им обоим и теперь в ответе за то, что сделала. — Я понимаю. — Прозрачная слеза скатилась к подбородку. Сакуре так тяжело и одновременно легко было сейчас. Она и не заметила, как выговорила Сенджу все, что так томило ее в последнее время. И представить было сложно, что ее вообще выслушают. — С одной стороны, я и так слишком далеко влезла в их дела и Саске это явно не нравится, но с другой — мне кажется, что стоит мне удалиться от них, то их мир к чертям рухнет. Пока я буду только наблюдать. Тсунаде покачала головой и собиралась уже что-то добавить, как дверь в кабинет резко распахнулась, и на пороге появился Шикамару. — Хокаге-сама! Мы нашли Казекаге и Учиху Итачи. Вместе с ними Саске и Наруто, им требуется серьезная медицинская помощь. Оба в критическом состоянии, — быстро отрапортовал он, едва успевая дышать. — Веди! — Тсунаде и Сакура тут же подскочили на ноги. Нара быстро кивнул и помчался к лестницам. Он привел их в госпиталь. Многие палаты были заняты, поэтому обоих пострадавших поместили в один из кабинетов персонала. Из подручных средств для них на скорую руку соорудили несколько коек. Кто-то привел Шизуне, которая первым делом сразу же бросилась к Саске, куноичи из Песка коротко обрисовала ей ситуацию, несколько слов вставил Итачи и затих. Как только явилась Хокаге с Сакурой, то все замерли. — Шизуне, останься, остальные на выход, — распорядилась Сенджу, снимая зеленое хаори. Она быстро взглянула на Сакуру, видя, что та не спешила уходить, а стояла в сторонке, неуверенно разминая руки. — Тебя это тоже касается. — Но… — Если ты думаешь, что со своими стимуляторами будешь полезна, то ты ошибаешься. Я не хочу рисковать и твоим здоровьем, Сакура. — Хокаге уже стояла возле Саске, рассматривая рану. Красивое лицо ее от увиденного зрелища обозначилось морщинами. Работа предстояла долгая и кропотливая и не факт, что удачная. Ей не хотелось бы тратить много сил, зная, что Данзо может вновь показаться в любой момент. Но делать нечего, если она не хочет потерять Итачи, то придется так рискнуть. Харуно беспомощно смотрела на наставниц, не желая мириться с мыслью, что и в этот раз она окажется не у дел. Да сколько можно? Почему в решающие моменты она вновь оказывается за пределами, вновь ненужная и бесполезная? Неужели все ее старания были зря? Сакура с силой сжала кулаки и твердым шагом направилась к койке Наруто. Только ее руки засветились целебной чакрой, как Тсунаде окрикнула ее: — Сакура! Какого черта ты творишь?! Харуно скрипнула зубами и даже не дернулась, приложив ладони к обожженной груди Узумаки. — Карасу (куноичи из Песка) сказала, что именно на нем был завязан купол, что держался над Конохой несколько дней. У него сильнейшее чакроистощение, биджу тоже серьезно пострадал, поэтому даже хваленая регенерация Наруто сейчас бессильна, — спокойно промолвила Шизуне, вколов Саске обезболивающее. Она прекрасно понимала, что с упрямством Харуно бесполезно тягаться. Сакура подняла на нее благодарный взгляд и принялась за дело. Хокаге беззлобно пробормотала какое-то ругательство и дала Шизуне несколько распоряжений. Работа кипела. Если Учихе требовалась серьезная операция, то Наруто нуждался почти что в ювелирном восстановлении сожженных чакроканалов — с такой силой вытягивала из него чакру техника Данзо. Сакура невольно вспомнила о днях, проведенных в Корне, и тут же обругала себя, не давая больше отвлекаться на всякие глупости. Раз уж напросилась, то надо выполнять. — Держитесь, ребята, — прошептала она, когда Наруто вяло шевельнулся и застонал.***
Время шло: полчаса, час, два и дальше, пока день не сменился глубокой ночью. Шиноби патрулировали улицы, выискивая остатки воинов Корня. Больше стычек не возникало. Все донесения принимали Шикаку и Иноичи, стараясь не отвлекать Хокаге от сложной операции, благо ее прямого участия и не требовалось. Какаши успел за это время вернуться за телом Енота. Неизвестно, когда его подготовят к погребению, но и он заслужил положенные ему почести. А если получится, то Хатаке решил привести к нему Кику и рассказать ей правду, как и обещал. Чувствуя глубокую признательность к Наруто, который отбил его от Акацуки, Казекаге вызвался помочь патрульным, взяв с собой и своих людей. Все старались максимально заняться делом, чтобы и дальше не предаваться подавляющим дух мыслям. Кроме одного человека. Никто не заметил, как Учиха Итачи исчез из госпиталя. Сначала еще кто-то припоминал его высокую фигуру, черной тенью замершую у дверей кабинета. Он стоял, прижавшись плечами к стене, словно боясь, что не получится удержаться на ровном месте. Хината, что сидела недалеко от него на лавке, видела его закрытые глаза и залегшие под ними тени, и невольно дрожала, но не от страха, а от волнения. Ей казалось, что за него она боялась даже больше, чем за Наруто. Учиха мысленно терзал себя, раздирал душу и сердце до крови — этого не было видно, но явственно чувствовалась вся та боль, что переполняла его. Хьюга все порывалась дотронуться до края его плаща или до плеча, произнести несколько ободряющих фраз, разделить с ним его горе, но крепилась, чувствуя, что не сможет подобрать нужных слов. А потом он ушел. Буквально растворился в воздухе, оставив после себя лишь несколько вороньих перьев. Хината повернула голову и резко подпрыгнула, заметив, что его нет, и в этот же момент дверь кабинета раскрылась. Оттуда вышла уставшая Сакура, вытирая тыльной стороной ладони мокрый лоб. — А, Хината… — выдохнула она, измученно улыбнувшись ей. Хьюга растерянно рассматривала черное перо и подняла обеспокоенный взгляд на Сакуру. Харуно увидела, что та держала в руках, и ее словно током ударило от осознания. — А где Итачи? — быстро спросила она, готовая броситься на его поиски прямо сейчас. — Он только что здесь был, а потом… пропал, — прошептала потерянно Хьюга и встрепетнулась: — Что с ними? — Наруто придется долго отлеживаться, а Саске понадобится еще операция, но теперь все в порядке. В кабинет пока нельзя входить. — Успокоив подругу, Сакура принялась усиленно думать. Куда же Итачи мог деться? Если опять начались сражения, то он точно отправился в самое пекло, чтобы отвлечь себя. Она заметила его подавленное состояние, когда увидела рядом с Саске. И не сомневалась в том, что во всем случившемся он винил лишь себя самого. Но почему он исчез перед тем, как она вышла? Почувствовал, что все закончилось, и побоялся узнать результат. Эти предположения просто не укладывались у Сакуры в голове. Она так устала, что едва держалась на ногах, но не могла позволить себе расслабиться, не удостоверившись, что с Итачи все в порядке.***
Харуно стояла возле знакомой двери и не решалась отворить ее. В этой квартире жил Саске до того, как покинул Коноху. Куноичи сама ни за что бы не додумалась искать Итачи здесь, если бы не наводка Иноичи, которого она так замучила этой просьбой, что он сдался и отвлекся от своих дел. Сюда она добралась в рекордные сроки, успев по пути собрать небольшую сумку с продуктами и аптечку. В пальцах покалывало. Помощь Наруто могла стать для нее последней, но Сакура не унывала. Она всего лишь исполнила долг ирьенина, который ставит жизнь пациента выше своей. Сакура прикрыла глаза, собираясь с силами, и осторожно постучала. Ответа не последовало. Она тронула ручку двери и обнаружила, что та открыта. Куноичи тихонько проскользнула в комнату и осторожно закрыла дверь. Тяжелый запах затхлости тут же наполнил легкие, она сморщилась и закашлялась и, сделав несколько шагов, огляделась. Тусклый свет из окон выделил очертания предметов комнаты и Итачи, застывшего возле темного силуэта тумбы. Он даже не повернулся, когда она вошла. — Итачи, — тихо позвала Сакура, но Учиха не отозвался. Она услышала короткий вздох, выбившийся словно сквозь плотно стиснутые зубы. От этого звука у нее прошел мороз по коже, а дыхание замерло. Она не представляла, каких сил ему требовалось, чтобы держать себя в руках. — Итачи, все хорошо, — поспешила заверить она, чувствуя, что именно этих слов он ждал, но боялся надеяться на положительный исход. — Наруто придется долго отлеживаться, а Саске перенес самую сложную операцию, но Тсунаде-сама сказала, что ему очень повезло. Итачи застыл, как будто не поверил услышанному. Он хотел повернуться, но в последний момент передумал и лишь молча кивнул. Сакура посчитала это хорошим знаком, но все равно сильно переживала за него. Осмотревшись, Харуно включила свет и открыла форточку, чтобы хоть как-то оживить эту мертвую квартиру. Забытые вещи Саске сразу же запестрели цветами, открывая характер своего хозяина, которым он был несколько лет назад. Пусть все это было заброшено, но ровно и аккуратно лежало на своих местах. Итачи стоял прямо напротив старой фотографии команды №7 и пристально рассматривал лицо младшего брата, словно пытаясь запомнить тот образ, того Саске, с которым вынужден был разделиться. Сакура с растерянным видом наблюдала за ним, вытаскивая из сумки контейнер с онигири и небольшой термос. Она была уверена, что он за целый день толком не успел поесть и даже не думал об этом. За то время, что они знали друг друга, Харуно выучила почти все привычки Учихи. — Выпей, — Сакура осторожно подошла к нему сзади и протянула термос и, заметив, что он никак не отреагировал, добавила: — Это тонизирующий напиток. Я знаю, что ты все равно сегодня не собирался спать, но тебе понадобятся силы. — Спасибо, — глухо отозвался он, приняв термос, но, немного подержав в руках, словно не понимая, что с ним делать, отставил на тумбу, рядом с фотографией. Сакура не обиделась, а только тяжело вздохнула. Ей казалось, что она прочувствовала всю ту вину, которая терзала сейчас сердце Итачи. — Тебе пришлось сражаться с Лисом, бой был тяжелый. Ты не ранен? — Но в этот раз он никак не отреагировал. Сакура прикрыла глаза и мысленно досчитала до десяти, призывая себя к терпению. Она понимала, что в такой ситуации с Итачи надо действовать крайне деликатно, чтобы не оттолкнуть себя от него. Она рискнула взять его за руку, аккуратно сжала его ладонь своими дрожащими пальцами и повела в сторону кровати. Удивительно, но нукенин позволил себя увести и даже посадить на кровать. Он не смотрел на нее, опустил голову на грудь, словно не мог позволить себе сесть прямо. — Не кори себя, — тихо прошептала она, стараясь заглянуть ему в лицо. — Тсунаде-сама сказала, что есть шансы, что глаз Саске удастся спасти… — и, видя, что он вновь закрылся от нее, Сакура принялась осторожно расстегивать его плащ. Пуговицы не поддавались дрожащим пальцам. Сакура молилась, чтобы его раны оказались несерьезны, что хватит обыкновенной мази для ушибов. Укусив изнутри щеку, она прилагала титанические усилия, чтобы не выдать своего волнения и не заметила, как уже стянула с Учихи футболку. Руки его были кое-где в легких порезах, но под грудью расплылся большой синяк, расчертивший туловище Итачи ровно пополам. «Я исполню долг ирьенина до конца». Знакомая светло-зеленая чакра окутала руки куноичи. Итачи незаметно вздрогнул, когда она до тронулась до него, и на мгновение ей удалось поймать его взгляд. Черная радужка показалась ей какой-то нечеткой, словно кто-то размыл границы рисунка. Она легкими движениями прошлась от одного края синяка до другого, предельно сосредоточившись на технике и своих ощущениях, но при этом продолжала смотреть на него, надеясь заглянуть как можно дальше в душу. Стоило ей подобраться к цели, как острая скручивающая боль овладела ее руками. Сакура сжала зубы и тихо жалобно застонала, пытаясь сдержать крик, рвущийся из нее, но не смогла вынести боли и захныкала в голос, точно маленький ребенок, желая сейчас, чтобы ей отрубили обе руки и избавили от страданий. Это малодушное желание пробудило внутри нее гнев на себя за свою слабость. — Что с тобой? — Голос Итачи отрезвил ее. Она почувствовала, как он вновь посмотрел на нее и схватил за плечи. Судорога прошла, оставив после себя неприятный осадок в мышцах. — Все в порядке, — улыбка с трудом выступила на искривленных губах, — переутомилась немного. — Она взглянула на синяк и с неудовольствием отметила, что не смогла убрать его до конца. — Тогда хватит… — Нет, ничего, с остальным справится мазь, — зачастила Сакура, боясь, что он встанет и уйдет. Она быстро переместилась ему за спину, успокоилась и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, стянула резинку, что удерживала его волосы. Темные пряди рассыпались каскадом по бледной спине. Харуно, как завороженная, пропускала их сквозь пальцы, удивляясь тому, какие они мягкие и приятные на ощупь. Она приподнялась и принялась тихонько массировать его голову, начиная с высокого лба и заканчивая затылком. После она переключила свое внимание на напряженные плечи и спину. От каждого ее прикосновения ему действительно как будто становилось легче. Порой он даже не мог сдержать судорожных вздохов, когда получал особенное облегчение от расслабляющего массажа. Они долго пробыли в таком положении, пока он наконец не произнес: — Лис воспользовался моей слабостью, — Сакура напряглась и вся обратилась вслух, понимая, что Итачи настроился рассказать ей все. — Я хотел договориться. Он не стал даже слушать. — Он — воплощение ненависти, — согласилась она, добавив силу своим движениям. — Ты не должен обвинять себя за попытку решить дело миром. — Мне больно, что в этом мире над всем главенствует сила. И он не хочет отпускать. Жизнь только использует меня. Я никогда не делал ничего только лишь ради себя. Я хотел убежать… — Убежать? — переспросила Сакура, руки ее застыли у него на предплечьях. — …из этого мира, своей смертью спасти свою душу. Саске должен был замкнуть эту цепочку событий. Но теперь мы оба вернулись к началу — Коноха, Данзо. Наш покой обеспечит только смерть этого человека. — Он говорил тихим пустым голосом, лишенным каких-либо эмоций. Сакура почувствовала, как ей стало больно в груди от его слов. Каждый раз, когда он делился с ней своим прошлым, она не понимала, как он может все это нести в себе. — Я мечтал о том, что все закончится. Но потом, — ирьенин почувствовала, как он положил руку поверх ее руки, — Сакура, потом я понял, ощутил, что ужасно хочу жить. Жить той жизнью, той судьбой, которой меня лишили. Я был нужен клану и Конохе, меня раздирали на части эти две противоборствующие силы. Потом, в Акацуки, я многое увидел, посмотрел на все с другой стороны. Осознал, что все могло быть иначе. Представил себя, хотя и боялся, в другом положении. А после случилась болезнь. Я посчитал это заслуженным наказанием, но с каждым днем, когда силы покидали меня, понял, как несправедливо все. Почему из всех — я? — он оглянулся и замер. Сакура смотрела на него глазами, полными слез, и мелко дрожала. Она крепко прижалась к его спине. — Скоро все закончится, — с трудом промолвила она, — этот кошмар уйдет в прошлое. Он протянул руку к ее щеке и осторожно погладил, стирая жгучие дорожки слез. Мягкий поцелуй соединил их губы. Бешеный стук сердца отдавался в ушах, кровь с такой силой бежала по венам, что Сакуре казалось, что она объята огнем. Внутри нее в плотный комок сплелась обида за него, за то, что с ним сделали, и четкое осознание того, что она его любит. Теперь уж не осталось сомнения в этом чувстве, особенно когда он раскрылся ей и с такой нежностью целовал ее, прижимая к себе, словно свою хрупкую драгоценность. Она чувствовала, что он ценит и оберегает ее, что желание помочь Конохе состояло не только из того, чтобы наказать Данзо, но и для того, чтобы спасти ее. Она переместила руку ближе к его сердцу и замерла от восторга, почувствовав неудержимое биение. Сакура привыкла к его извечному спокойствию, холодности. Те редкие моменты, когда он показывал эмоции, казались ей восхитительными. Она дорожила ими. Но червячок сомнения выедал внутри черную дыру, говоря, что это, возможно, их последнее время вместе. Харуно боялась, что все ее счастье может в одночасье рухнуть. Неизвестно как закончится бой, что предпримет Данзо. И кто победит? Сакура отчаянно цеплялась за Итачи, словно боялась попусту растратить отведенное им время. Она всеми клеточками тела ощущала его, впитывала его тепло и ласку, направленные только на нее. Ей стало нестерпимо жарко. Непослушными пальцами Харуно попыталась расстегнуть ворот топа и раздеться, но сладкий отчаянный поцелуй распался и Итачи чуть отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза, словно стараясь показать, что понял все ее намерения. — Я… — сбивающимся голосом она принялась оправдываться, не зная, что делать с нахлынувшим на нее новым чувством. Щеки горели от осознания того, что она собиралась сделать. — Еще слишком рано, Сакура, — он мягко улыбнулся ей, и куноичи почувствовала, как два пальца ткнулись ей в лоб. — Я не знаю, что на меня нашло, извини… — залепетала она, усиленно краснея и пряча глаза. — Тебе не за что извиняться, — он медленно поднялся, словно опасался спугнуть ее, и взял в руки футболку. — Спасибо, что пришла, — в этих словах было столько искренней признательности, что у куноичи вновь защемило сердце. Страшно не хотелось отпускать его. Она протянула руку, надеясь удержать его, но странный нарастающий звук, прозвучавший с улицы, остановил ее. Сакура замерла и вдруг в комнату через открытую форточку влетела какая-то черная клякса и разразилась громким истеричным карканьем. Итачи выпрямился и быстро начал одеваться. — Началось, — коротко бросил он решительным голосом, видя полнейшее непонимание на лице Сакуры. — Бесполезно просить тебя спрятаться? — черты лица его смягчились, на губах обозначилась едва заметная улыбка. — С какой это стати я буду отсиживаться, когда вы будете бить морду Данзо? — мигом возмутилась она, вновь став в глазах Итачи прежней Сакурой. Она сразу же принялась судорожно приводить себя в порядок, разом забыв про все, что между ними произошло. — Будь осторожна, — только и бросил он ей, едва она успела встать с кровати. И вновь исчез, оставив ее одну. — Х-хорошо, — пробормотала она в пустоту и от досады пнула пустую сумку. — Не мог этот Данзо попозже вылезти, он ведь даже не поел ничего. Ох уж эти упрямые Учихи, — сетовала она, быстро прикончив один онигири. Пыталась хоть как-то отвлечься, чтобы не думать о плохом. Итачи с ней даже толком не попрощался, а это значит, что он тоже надеялся, что расстанутся они ненадолго. Время поджимало. Сакуре не хотелось и в этот раз опаздывать на сражение и потом жалеть, что не отвесила Данзо заслуженного пинка за прожитые страдания. Оставалось лишь надеяться, что Итачи благодушно позволит ей совершить свою маленькую месть. С таким воодушевленным настроем она быстро прибралась в квартире Саске и собиралась уходить. Но стоило ей открыть дверь, как она замерла от неожиданности, увидев, что кто-то уже ждал ее. — В этот раз неловкую ситуацию ты создала себе сама. — Эту фальшивую улыбку Харуно узнала бы из тысячи. — Какого черта ты тут де… Ай! — Сай не дал ей даже договорить, не то что осознать опасность ситуации. Он быстро схватил ее за плечо, развернул к себе спиной, придушив за горло, и только она начала отбиваться, как почувствовала странную боль в боку. Опустив глаза, Сакура увидела кончик шприца. — Ублюдок, — прошептала она, чувствуя, как потухает ее сознание и приятная слабость завладевает телом. — Каждый делает лишь то, что способен, — это было последним, что она услышала.