Бывшая жизнь. Родители и дети

Днём, когда Витя отдыхал – точнее, находился в полудрёме после очередного укола успокоительного (Ян и слушать не хотел его уверения в том, что с ним уже всё хорошо, и давал лекарства точно в соответствии с оставленной доктором схемой), в дверь их номера осторожно постучали. Альфа открыл – посетителем оказался портье: - Добрый день, - шёпотом поздоровался он. – Чтобы вашего супруга не тревожить… Там к вам пришёл человек, принёс какие-то документы. Я сказал ему, что вам передам. - Сейчас спущусь, спасибо. «Должно быть, курьер от нотариуса, - подумал Ян, спускаясь на первый этаж к стойке. – Оперативно. Нет, однозначно этот Морозов к моему мужу неравнодушен». Но шутливое его подозрение стало казаться ему не таким уж забавным, когда в одном из кресел в маленьком холле он увидел этого самого нотариуса собственной персоной. Тот встал, одёрнул меховую куртку: - Ян Францевич… Я позвонил сюда, мне сказали, что вы ещё здесь. Сказать по правде, я удивился – вы ведь не хотели задерживаться. - Планы поменялись. Мой супруг себя не очень хорошо чувствует. Нам придётся остаться на несколько дней. - Очень жаль, - сочувственно кивнул Морозов. – На фоне всего этого – неудивительно, впрочем. Я почему-то подумал, что вам не будет приятно пока снова приходить в мой кабинет. Всё же история из ряда вон выходящая… Вот я и решил доставить бумаги лично. И заодно объяснить Виктору Сергеевичу кое-какие формальности. - Спасибо. Поднимемся в наш номер? Витя отдыхает, я не хочу его беспокоить. Подождём, пока он проснётся. У вас есть время? - Полно. В офисе мой заместитель. - Тогда прошу. Альфы поднялись на второй этаж. В номере супругов была тишина – Ян с некоторым беспокойством прошёл в спальню, хотя и отсутствовал он всего пару минут, всё равно немного волновался. Убедившись, что всё в порядке – Витя спит, обняв подушку, Лиля бодрствует, возится с мягкой игрушкой, - Ян тихонько поцеловал сначала мужа, потом дочь, и вернулся в гостиную. - Как они? – спросил Морозов, успевший устроиться в кресле. Ян поставил кофеварку. - Нормально. Витя крепко спит, Лили с игрушкой занимается. Константин Васильевич, у меня к вам личная просьба. Пожалуйста, не рассказывайте этим… господам о том, где мы остановились. Витя и так перенервничал, ему сильно нездоровится. У людей такого типа, как он, бывают очень тяжёлые срывы, невозможно же постоянно всё в себе держать. Не хочу, чтобы они его доставали. - Я понимаю, и готов выполнить вашу просьбу, - кивнул Морозов. – Тем более я не обязан никого ни о чём информировать, я всего лишь нотариус. Но они и без меня могут вас найти. - Ну, на это им всё равно потребуется какое-то время. Мы надеемся через три-четыре дня уехать домой. И в это время мне бы хотелось, чтобы мой муж ни о чём не беспокоился. И как можно меньше вспоминал об этих своих… родственниках. - Дикая история, - негромко сказал юрист. – После вашего ухода у меня в кабинете началось такое… Поверить невозможно, что взрослые, образованные, даже интеллигентные люди способны на… Это был паноптикум. Алла визжит, Игорь за ней с моим пресс-папье бегает, убить её грозится… Мать с отцом его за руки держат. Представляете, мне пришлось их водой из графина разливать. Мой кабинет всякое видел, но от этого семейства я такого не ожидал. - Они, как вы могли слышать, и не на то ещё способны, - сухо сказал Ян. - Я об этом и говорю. Дичь несусветная. Просто невероятно, - Морозов медленно качал головой. – Честно говоря, до сих пор под впечатлением. Я ведь с ними отлично знаком, и в жизни бы не предположил, что такое возможно. Они были… Ну, словом, для своего слоя не самыми плохими людьми, как мне казалось. Илья Николаевич – ну, он такой, барин, привыкший к положению, к власти, он ведь судья, но без свойственного этой публике самодурства, даже благородный где-то. Покойный Лисовский – из элитарной интеллигенции, сибарит, считался широкой души человеком. Алла, думаю, вам понятна, она со всеми своими резонами проста, как фонарный столб. Ксения Сергеевна – это солдафон, конечно, но кристально честный и убеждённо-правильный, в своих понятиях, разумеется. Из таких раньше хорошие классные дамы в институтах благородных девиц получались, и революционерки-бомбистки. Игорь… Барчук. Избалованный сынок богатых родителей, до чёртиков способный, довольно обаятельный, слегка заносчивый, пока всё хорошо – и он хороший, но как поведёт себя в стрессовой ситуации – неизвестно. Я хорошо его знаю, мы ровесники, в одной школе учились, и примерно в одних компаниях болтались в юности. - Приятельствовали? - Да не особенно. Я считал его вертопрахом, он меня – занудой, и каждый был по-своему прав. Я, конечно, знал и о мнимой «болезни» Марианны, но, если честно, думал, что она просто лежит в дурнушке. Да и многие из общих знакомых тогда так подумали. Она была и в самом деле очень неуравновешенной. Начиналось всё как демонстрация тонкости душевной организации, а потом она, видно, действительно расшатала нервы до предела. Правда, мой папа, например, считал и до сих пор считает, что это по большей части была поза и нежелание соблюдать хоть какую-то самодисциплину. Само собой, ни к чему хорошему это не могло привести – и не привело. - Душевная болезнь? - Хуже… Насколько я знаю от отца, попав в Европу, она совсем с катушек слетела… Может быть, как я теперь понимаю, и эта история сыграла отчасти свою роль, не знаю… Лисовскому надоело тратить силы на то, чтобы скрывать её художества, его ведь и снять могли за это, и он отослал её домой. Она обиделась и по приезде съела пять пачек димедрола. Никого это не удивило, а её отца – меньше всех. Он не раз говорил, даже и при мне и при других, что Марианна рано или поздно за матерью последует, характер и поведение - точь-в-точь. Ну, так и вышло. Алла – та даже не трудилась делать вид, что скорбит. Я ведь был на похоронах. - Какая милая семейка, - мрачно оценил Ян. Морозов пожал широкими плечами: - Да обычная. Для этого круга, я имею в виду. Там таких счастливых семейств – два из трёх. В том числе и некогда моё собственное, как я ни старался этого избежать. Ничто так не портит людей, как деньги и вседозволенность, это не вчера открыли. Но это лирика, а переходя от слов к практике… Ян Францевич, вам бы постараться минимизировать контакты Виктора Сергеевича с Аллой – она ведь не преминет ему ещё и всё это рассказать. Равно как и тот факт, что его, с позволения сказать, родительницу в закрытом гробу хоронили – её только через три дня домработник нашёл, а дело летом было… - Разумеется. Я по возможности эти контакты вообще исключу. Хватит с этой мадам просветительской деятельности. И Вите хватит семейных историй. И так они его с нервной горячкой в постель уложили. Альфы пили неспешно кофе, и Ян не останавливал речи Морозова. Он славился своей практичностью, и, как бы ни были отвратительны ему горе-родственники, знать, что они из себя представляют, ему казалось не лишним. Однако и давать понять этому, едва знакомому с ними, но довольно близкому Раевичам, человеку, что они его интересуют, Ян тоже не хотел. Кто знает, может быть, эта ушлая семейка дала ему поручение прощупать почву, а заодно попытаться как-нибудь её подготовить, сгладить разрушения, нанесённые тайфуном «Аллочка Лисовская»? Да и с самой Аллой его ещё неизвестно, какие отношения связывают. Поэтому, когда Морозов умолк, Ян перевёл тему на формальную цель его визита: - Это документы для Вити? - Да. Тут свидетельства о праве на наследство, разные документы-основания, опись имущества с отчётами оценщиков. Я сам делал её для Лисовского год назад, когда он составлял это завещание. Ваш супруг получает серьёзный куш. - Вы как будто за него рады, - Яну самому не понравилось, как прозвучала эта фраза. Отелло, ёлки-палки. Кажется, он становится ревнивцем. Только этого не хватало. К счастью, нотариус, видно, не заметил никаких его интонаций. Он сказал серьёзно: - Рад, и за него, и за имущество. Не то, чтобы у меня было право судить кого-то, но оценить-то я могу. И я думаю, что из всех людей, кто мог бы получить эти ценности, никого более достойного, чем ваш супруг, не нашлось бы. Признаться честно, завидую вам белой завистью. Мы недолго знакомы, но Виктор показался мне… Очаровательным и скромным. Очень симпатичный омега. И судя по тому, с каким трепетом вы к нему относитесь, прекрасный супруг. Его реакция на произошедшее… Поразительно. Поймал себя на мысли, что вряд ли смог бы вести себя более достойно. - Вам не показалось. Так и есть. Мой муж – удивительный. Невероятно чистый и добрый человек, потрясающий оптимист, при том, что большую часть жизни судьба его отнюдь не гладила по голове. Такие, как он – большая редкость. Он умеет создать вокруг себя такую атмосферу спокойствия и душевного комфорта, что люди к нему очень тянутся. Он как-то сказал мне, что решил не мстить судьбе за свои лишения, не видит в этом смысла, а наоборот – хочет постараться сделать её лучше, чтобы и у него самого, и у тех, кто рядом, не было поводов грустить. Понимаете? Что ни говори, а мне невозможно повезло найти его. Впрочем, я не думаю, что у такого альфы, как вы, могли бы возникнуть проблемы с омегами, так что вряд ли у вас так уж много поводов для зависти. Не сомневаюсь, вы в состоянии найти себе великолепного супруга. - Нет уж, - скептически ухмыльнулся Морозов. – Священными узами брака я не решусь себя связать ещё лет пять как минимум. Мой личный опыт в этой области сложно назвать удачным. - Несходство характеров?.. – Ян, при всей своей серьёзности, сам будучи очень счастлив в браке, неудачливым супругам сочувствовал. Морозов дёрнул уголком рта: - Ошибка в расчётах. Вы счастливый муж, любите и любимы, вам повезло, и вы, пожалуй, сможете оценить масштаб крушения моих надежд. - Моё везение лишь в том, что я встретил Витю. А остального уже добивался сам. Так что могу сказать точно, на собственном опыте – человек сам кузнец своего счастья. А расчёт в этом деле мне никогда не казался приемлемым. - Вы меня не поняли… - вздохнул юрист. – Расчёт не финансовый… В деньгах я никогда не нуждался. Я искал омегу, с которым мог бы создать семью. Мне было уже тридцать, и на горизонте ничего серьёзного, а я, знаете ли, не мачо, я альфа семейный по натуре. Хотелось уже как-то устроить жизнь. И вроде бы получилось, нашёл – Женя был студентом-третьекурсником в университете, где мой отец читал лекции по римскому праву. Не слишком, правда, прилежным студентом, но, когда мы с ним разговорились, он сразу признался, что он здесь для галочки, родители так хотят, чтобы он закончил вуз, а его мечта – вовсе не толкать в суде пламенные речи в защиту всяких мерзавцев, а вести домашнее хозяйство и воспитывать двух-трёх милых детишек. Он был приятным, скромным, умненьким мальчиком из хорошей семьи, и мне он понравился. Я ему – тоже, мы начали встречаться, потом была помолвка, свадьба… Женя закончил с грехом пополам университет, идти ему работать было незачем, потому что для хорошей должности ему не хватало стажа и квалификации, а на любую идти не было никакого смысла, моих доходов более чем хватало. К тому же вскоре родился Виталька – это наш сын-омега, ему сейчас одиннадцать… Вам не надоела моя болтовня? - Нет. По-моему, вам необходимо выговориться. Пока Витя и Лили спят, я могу послужить вам отцом-исповедником… Тем более, что я вам чужой человек, и видеться мы с вами вряд ли будем часто. А я, пожалуй, лучше многих смогу вас понять. - Да, наверное, вы правы. Кто, как не счастливый в браке человек, сможет посочувствовать неудачнику?.. Очень вкусный кофе, кстати. - Да вот, пришлось научиться, - улыбнулся Ян. – У Витюшки нет недостатков, но, скажем так, кулинарные способности не входят в число его достоинств. - Да… Возвращаясь к моей теме – удачливый супруг, может быть, начнёт ещё больше ценить свою удачу, глядя на пример такого, как я. И может быть, сумеет избежать моих ошибок. А мне именно просто не повезло… Вначале всё было замечательно. Я работал, Женя занимался домом и сыном, мы ездили в отпуск, ходили в гости, в театр, на прогулки… Словом, жили себе и жили. Мне казалось, что всё просто отлично. - Но произошло же что-то. Морозов вздохнул. - Мой прадед, присяжный поверенный Аарон Августинов, любил говорить: праздный мозг – мастерская дьявола. Именно это и произошло с моим супругом. Дорвался до лёгких денежек. Работать он не видел смысла, хобби у него не было… Маялся от безделья. И вот прихожу я однажды домой – а Виталик дома один с няней, на вопрос, где Евгений Андреевич, та только плечами пожимает. А молодой папочка изволил появиться дома около часу ночи, крупно подшофе, и мило объяснил свой загул тем, что посидел с приятелем в кафе – день рождения отмечали. Ну ладно… Один раз так, второй, третий… Потом уже постоянно, изо дня в день. Говорит няне, что придёт вечером, а заявляется глубоко за полночь, и спиртным от него разит, как от винзавода. Нянька негодует – мол, её нанимали за малышом приглядывать, а не за лбом двадцатипятилетним. Само собой, скандалы начались. Поначалу я его прощал, мало ли, ведь действительно может быть скучно целый день дома сидеть. Советовался с ним, предлагал заняться чем-то, пойти на курсы, найти увлечение… А потом понял, что ни хрена он не хочет, его всё и так устраивает. Ему нравилось шататься по клубам, флиртовать, танцевать и пить. Эта жизнь очень быстро затягивает, я на таких в юности насмотрелся. Вот и супружник мой всё повторял, что он ещё слишком молод, чтобы запирать себя в четырёх стенах… Но ведь он же думал чем-то, когда выходил замуж! Чёрт возьми… - Альфа горестно покачал головой. – Дом брошен, ребёнок брошен, а этот занят сам собой и своими сомнительными развлечениями, и трава не расти. Я перестал давать ему деньги – он начал выносить из дома вещи. И при этом вовсе не считал, что поступает плохо, ему это и в голову не приходило. Это ведь и его вещи тоже! Ну не к радиатору же его цепью приковывать? Естественно, дошло до развода, и я тогда, шесть лет назад, отдал практически всё, что имел, квартиру, деньги – всё оставил ему, как отступные за право опеки. Не мог же я позволить, чтобы Виталька с таким папашей рос, тем более, что сын тоже омега. И надо сказать – не слишком-то Женька огорчился. Прямо скажем, только обрадовался. Но деньги взял. А сейчас я опять постоянно под Дамокловым мечом живу, потому что он всё уже спустил, что я ему оставил. Того и гляди снова нарисуется и начнёт мне кровь сворачивать. Вот, видите, и у меня своя весёлая история… Знал бы, где упаду – соломки бы подстелил. Специально искал спокойного, скромного, неиспорченного паренька, и нашёл ведь, и кто бы мог подумать, что испортиться милый мальчик может и в процессе… Как вам кажется, может быть, в этом есть и моя вина? Ян внимательно посмотрел на собеседника – тот рассредоточено созерцал кофейную гущу в чашке. Альфа усмехнулся: - Гадаете?.. – Морозов в ответ тоже хмыкнул. - Отвечая на ваш вопрос… Я, конечно, не знаю всех обстоятельств, но мне кажется, что, когда речь идёт о взрослом человеке, вряд ли можно говорить о вине кого-то постороннего. И будь я на вашем месте - тоже бы, пожалуй, оформил развод. Если всю дорогу приходится нянчиться с таким супругом, уговаривать его не разрушать семью – а стоит ли оно того? У него своя голова на плечах, он же не дитя малое. - А знаете, почему мне вдруг так невыносимо захотелось поговорить об этом всём? На контрасте с вашим Виктором Сергеевичем. Ему ведь тоже только двадцать пять, как и моему супругу тогда. А он такой… Ответственный. Взрослый. И видно, что у вас с ним – семья. - У Вити характер другой. Он не мотылёк. Жизнь заставила быстро повзрослеть. Он ведь, благодаря нашим общим знакомым, в детском доме вырос. Вынужден был сам пробиваться, ему рассчитывать не на кого было. Так что он знает, что в жизни есть вещи куда ценнее денег. А его первый муж… У него брак со мной – второй, а до этого пару ему составляла такая редкостная сволочь… Но про это уже не моя партия. Вите бы не понравилось, что я вам рассказываю, он и сам не любитель распространяться об этом. Не любит, когда его жалеют, мне с большим трудом удалось доказать своё право его иногда пожалеть, на основании того, что я безумно люблю его. Ещё кофе? По второму кругу кофе пришлось наливать уже на троих – пока варился напиток, к альфам присоединился проснувшийся омега. Морозов, тут же приняв доброжелательно-деловой тон, ничем не напоминал того беззащитно-откровенного невезучего супруга, каким был десять минут назад, разговаривая с Яном. Разбор документов занял довольно продолжительное время, собеседники уничтожили два полных кофейника, и уходил нотариус уже в сумерках. На пороге Ян, улучив секунду, напомнил: - Константин Васильевич… Пожалуйста, выполните мою просьбу. - Можете на меня рассчитывать. Я всё понимаю. И большое спасибо вам за разговор и за поддержку. Мне ведь не с кем даже поделиться этим, родителей дёргать не хочу… Зря нервы им мотать. Спасибо, - нотариус протянул руку, и Ян крепко пожал её: - Не за что. Уверен, вы встретите хорошего омегу. Я ведь встретил. Морозов кивнул, попрощался и ушёл. Ян, закрыв за ним дверь, обнял мужа: - Какой я везучий всё-таки. У меня есть ты. - Обалдеть сокровище. - Ты даже не представляешь, какое. Как ты себя чувствуешь?.. - Отлично. Выспался на неделю вперёд. Лиля поела, спит. Это ты ей ёжика Пашкиного положил? - Угу. Она его любит. Ну что, наследник капитала, пойдём ужинать?.. - Пойдём. Слушай, Янни, а может, завтра уедем?.. Я домой так хочу. Мне намного лучше, тут ехать-то… Не в Новую Зеландию же. - Витька, не хулигань. Доктор сказал – три дня постельного режима, это минимум. Так что сейчас мы съедим по утиному окорочку с салатом, потом примем душ, и ляжем, и я сделаю тебе массаж. С более серьёзными развлечениями я готов подождать до твоего выздоровления. Уже после массажа, перед сном, омега кормил ребёнка, а альфа, сидя, как всегда, позади супруга и обнимая его за плечи, целовал его - уши, затылок, шею. На большее из-за болезни мужа он не решался, как ни трудно ему было заставлять себя не думать о том, что ничего так не хочет, как оказаться на дочкином месте и почувствовать во рту один из этих восхитительных сосков. Да попробуй не думать, когда они перед твоими глазами, у самых твоих пальцев, нежные и упругие, как цветочные бутончики, и ваша малышка со своей трогательной младенческой жадностью впилась в один из них, а второй негодяй Витька будто специально чуть приоткрыл, расстегнув рубашку… «Не смей, не смей, несмейтрогать, маньяк, ему нельзя, так что пойдёшь в ванную дрочить, как юнец озабоченный». Ян возвёл глаза к потолку и рассматривал какое-то время узор на световой панели, а когда взглянул снова на мужа - тот уже отнял дочку от груди и лукаво косился на него через плечо: - Поражаюсь твоей выдержке. При таком стояке ни разу не ущипнул даже. - Тебе сейчас вредна нагрузка на сердце, - несчастным тоном сказал альфа. - Пойду, приму холодный душ, остыну, может быть. - Тогда по дороге уложи Лили. Покачай немного и уложи. А хочешь, я отвлеку тебя деловыми разговорами?.. Зачем Морозов приходил, как ты думаешь? - Документы принёс. Он же их тебе отдал. - Нет… В смысле - почему он сам пришёл? Мог бы курьером отправить, или с секретарём. Он тебя не расспрашивал? - Скорее сам говорил. Ничего интересного, в основном о собственном неудачном браке. Вроде разговора в купе, чтобы время убить. Если его и отправили с разведмиссией, то он сумел ничем этого не выдать. Впрочем, и сведений никаких не получил, кроме того, что ты болен. - Наверняка они уже завтра заявятся сюда. Понятия не имею, о чём с ними говорить… - Ни о чём. Я попросил Морозова не сообщать им наш адрес. Но даже если они найдут нас сами, я не пущу их к тебе. Не позволю трепать тебе нервы. Ты ещё не в том состоянии, чтобы решать, что с ними делать. - Ты прав, - вздохнул омега. - Нужно время, чтобы решить, хочу ли я вообще их видеть, не говоря уже о том, чтобы слушать. Ну, давай спать?.. Глаза закрываются.