Бывшая жизнь. Родители и дети

В первый раз за всё время, что он ходил сюда, Влад подумал о муже. Не о бывшем, а о нынешнем, о Егоре. Потому что у альфы замёрзли ноги, а тот уже недели две доставал Влада с предложением купить ему зимние ботинки. Альфа в ответ огрызался и грубил, но вот сейчас, стоя под окнами литера 17/1 посёлка Октябрьский, чуть не по щиколотку в ледяной каше из прошедшего днём снега, он подумал, что зимние ботинки, пожалуй, и впрямь нужны. На старую обувь, оставшуюся от прежних благополучных времён, уже смотреть жалко, обноски какие-то. В любимых его «тимбалэндах» уже и ходить нельзя –правый ещё месяц назад треснул вдоль по подошве. А в более-менее прилично выглядящих демисезонках он скоро ноги отморозит. Озерск хороший город, но находится в климатической зоне, иногда предполагающей в конце ноября надевать валенки. «Да пошло оно всё, - зло подумал Вишневский. – Обойдусь без ботинок. Не до тряпок сейчас». Мысль о том, что на обновки придётся тратить деньги, заработанные мужем, Владу была отвратительна. Но он уже давно не подвергал никакому логическому анализу свои мысли. Они были для него как прочитанные или сказанные кем-то другим фразы, не провоцирующие действий. Простая причинно-следственная цепочка: у тебя мёрзнут ноги – нужно купить зимнюю обувь – брать деньги у мужа не хочется – иди работать, цепочка, доступная любому человеку, у него даже не начинала складываться. Потому, что она была в настоящем, сейчас. А Влад сейчас уже почти не жил – он жил в прошлом. И уже не всегда понимал, почему рядом оказался Егор, за что на него сердится отец, и чего, собственно, выступает Витька. Он стоял почти неподвижно, отчего задубел окончательно. Холодными и мокрыми, как начавшая таять мороженая курица, пальцами, нашарил в кармане пачку сигарет. Горчащий дым поддельных «Мальборо» пополз в лёгкие, немного успокоил, и Влад снова погрузился в мысли. До тех пор, пока ему на плечо не легла чья-то рука. Альфа дёрнулся, опасаясь сам не зная чего – фриц, что ли, всё-таки выполз? Эх, Иванов, а когда-то жаловаться было не в твоих привычках… Мысль эта мелькнула и пропала, как и мысль о том, что ему есть, чем защитить себя, в кармане, рядом с пачкой сигарет, лежит складной нож. На Влада в упор смотрел не фриц, и даже не бывший муж – а собственный его папа, Максим Петрович Сотников, некогда тишайший и правильнейший омега, не способный даже добраться до рабочего места по другому маршруту, кроме привычного. - Папа, - оторопело произнёс Влад, поспешно разжимая пальцы, схватившиеся в кармане за нож. – Что ты здесь делаешь? - А ты? – Мрачно спросил Максим Петрович. – Если не ошибаюсь, твоё нынешнее жилище находится даже не в соседнем районе. Оцепенение Влада было недолгим: он моментально пришёл в себя и вздыбился, как лошадь: - Ты что, следишь за мной?! - Нет необходимости, - бесстрастно ответил омега. – О том, что ты тут вечерами болтаешься, известно уже половине города. - Где хочу, там и болтаюсь! А ты, помнится, говорил, что больше не будешь вмешиваться в мои дела! Влад снова осёкся. Хрустнули ветки, и из-за кустов сирени вышли ещё два человека – невысокая девушка в кожаных брюках и кожаной же куртке-косухе, и худенький парень в тёплом пальто. Альфа узнал Альбину и брата. Он таращился на них до тех пор, пока и позади не раздались шаги, обернувшись, Влад увидел Витьку и его фрица – они подошли от парадного. На омеге была другая куртка, не та, в которой он был, когда гулял с собакой и разговаривал с Владом в последний раз. Почему-то именно эта мелочь ввела альфу в состояние полного ступора. В напряжённом мозгу замелькали обрывки мыслей о том, что проклятый фриц просто купил его бывшего мужа на шмотки и тачки, вот такая у тебя, Витюша, честность на самом деле, как же можно было так врать, и прочая похожая обиженно-бредовая дребедень. Он даже не сразу услышал голос папы – Максиму Петровичу пришлось дёрнуть сына за рукав. - Влад! Посмотри сюда. Посмотри. Здесь перед тобой все люди, кому ты ещё небезразличен, хотя и по разным причинам. Твой папа, брат и сестра, единственные, кого ты умудрился не окончательно оттолкнуть от себя, впрочем, тут не в тебе дело. Твой бывший муж, желающий, чтобы ты успокоился сам и оставил его и его новую семью в покое. Влад огляделся. Никакого смысла в речи папы он не услышал. Только видел окруживших его людей, Альку, Валентина… Хмурого Витьку. И фрица. Белобрысого фрица, с его дорогими очками, прикрывающими серые и холодные глаза, с его тонкими губами палача. Он опасен, быстро подумал Влад. Опасен. Это всё его работа. Зачем он привёл сюда папу, брата, Альку? Что это – попытка избавиться от него? В следующую секунду фриц снова испугал Влада – тем, что ответил на его последний вопрос, словно прочитав мысли. - Господин Вишневский, вас, наверное, удивляет наша встреча. Извольте, я объясню, хотя общаться с вами у меня нет ни малейшего желания. Это мероприятие предложил ваш папа. Я согласился лишь потому, что мой супруг просил меня об этом. Он бы не хотел, чтобы я шёл на крайние меры. Ему, понимаете ли, вас жаль. Влад сделал два быстрых шага вперёд – было видно, как сжались его кулаки в карманах тонкой, не зимней куртки. Остановился, не дойдя до противника нескольких сантиметров – фриц не отреагировал, даже не вздрогнул. Зато ещё ближе к мужу подошёл Витька – защитничек выискался. Фриц посмотрел на Влада – как тому показалось, с любопытством. Потом повернулся к его папе: - Вы хотели ему что-то сказать, Максим Петрович. Говорите поскорее… Его перебил Влад: - Крайние меры? Это какие же? Убьёте меня?! - Богатая фантазия, - пробормотал фриц. Максим Петрович поднял руки ладонями вперёд: - Владислав, послушай. Мы все собрались здесь не для того, чтобы пугать тебя. И не для того, чтобы ругаться, учить тебя жизни и разводить прочие турусы. Этого уже достаточно было. Мы хотим… - Омега тяжело вздохнул. – Мы хотим, чтобы ты сейчас вместе с нами посмотрел на себя со стороны. Вот перед тобой мы все. Мы знаем о твоих походах сюда, знаем о твоих проблемах, и ты – сам! – должен вместе с нами сейчас попробовать дать здравую оценку своим действиям. Ты ходишь сюда каждый день… Он вдруг умолк, увидев, как исказилось лицо сына – бессильная злоба, презрение, страх, ни одной положительной эмоции. Мотнула головой Алька, закрыл лицо тонкой ладонью Валентин, супруги переглянулись между собой понимающе, когда Влад даже не заговорил – скрипуче захрипел-закаркал: - Пугать они меня не собираются. Вы думаете, я вас боюсь?! Кто кого пугать ещё будет, папа… Я ещё выясню, кто тебе сказал, что я сюда хожу. Он был настолько бледен, что почти светился в тусклом зареве от фонарей у парадного. Витька двинулся было вперёд снова, но муж его удержал. Влад, у которого поверх бледности стала разливаться по лицу от шеи краснота – в темноте казавшаяся чёрными чумными пятнами, - вдруг жирно плюнул под ноги своему папе, и, не оглядываясь, пошёл со двора прочь. Вслед ему смотрел только Витька. Максим Петрович, не поднимая взгляда от плевка, сказал негромко: - Наталья Александровна, вы здесь? - Да, - отозвался из-за кустов женский голос, и фигурка в тёмном пальто, выбравшись из-за густой сирени и шиповника, присоединилась к пятерым оставшимся в палисаднике. Альбина приобняла подругу и довольно сказала: - О, человек в чёрном, замаскировалась. - Наташа? – Озадаченно уставился на новоприбывшую Витька. – А… Нам и не сказал никто. Ян, у нас хватит на всех чаю? - Вот у кого крепкая психика, - засмеялся Шульман, с нежностью целуя мужа в висок. – Кто о чём, а мой драгоценный супруг – о чае. Старший из омег с тоской посмотрел на счастливую пару и спросил девушку в пальто: - Ну, на ваш взгляд профессионала, насколько всё плохо?.. - Для совсем уж взгляда профессионала маловато данных, - сказала Наташа, которую Алька сосредоточенно кутала в шарф. – Но из того, что я увидела, можно сделать следующие предварительные выводы. Вывод первый, неприятный. Да, Влад болен. Критическое восприятие действительности и адекватность реакций заметно нарушены. Похоже, имеет место быть отрыв от реальности, уход в воображаемый мир. Он слышит только самого себя, даже не пытаясь вникать в смысл окружающих его вещей и явлений, заранее давая им оценку с точки зрения собственной извращённой логики. Зная небогатую, как заметил Ян, фантазию Влада, и помня Витины рассказы о разговорах с ним, уверена, что он отрицает неприятное ему настоящее и пытается вернуться в прошлое, когда всё было, по его мнению, хорошо. Реальные возможности им исчерпаны, наступила фрустрация и последующий надлом психики. Последствия я уже озвучила. - Мило, - почти простонал Максим Петрович. Альбина хлопнула по плечу задумавшегося Вальку. - Я говорю без специальной терминологии, чтобы вам было понятнее. – Объяснила Наташа. Максим Петрович прикрыл глаза ладонью, хотя никакой свет слепить его не мог – в полутьме палисадника едва различались черты лиц собравшихся. - Куда уж понятнее, Наталья Александровна. Мой сын – псих. Ну, а второй вывод будет очень неприятным? - Напротив. Я не думаю, что у него шизофрения или шизофреноподобная симптоматика. Клиническая картина, по крайней мере, та часть, которую я вижу, скорее даёт реактивный психоз. Приятность этого вывода в том, что подобные состояния, как правило, преодолимы, при условии своевременного лечения. В возрасте Влада, зачастую, даже обходится без серьёзных последствий для психики в дальнейшем, но вот в его лично случае – вряд ли. У него слишком лабильная нервная система. Сейчас всё зависит от того, насколько тяжело его состояние. Хронический психоз лечить гораздо сложнее и дольше острого. А на фоне такого скопища неврозов, как у Влада… Прогнозов я, прямо скажем, сейчас даже давать не стану. Витька, всё это время простоявший в объятиях мужа, отвлёк бывшего тестя и Наташу от беседы: - Слушайте, давайте в доме поговорим. Мы ребёнка оставили одного, да и холодно же, носы поотморозим. - Пап, - впервые подал голос Валя. – Может, нам лучше домой пойти, а? - Может, и лучше… Но исходить приходится сейчас не из того, что лучше, а из того, что нужнее. Витя, Ян, вы готовы принять гостей? - У меня всё готово, - подтвердил Витька. – И нам бы, я думаю, тоже не мешало послушать Наташу. - Соглашусь и с вами, Максим Петрович, и с супругом. Не могу сказать, что это будет приятный вечер, но оценить степень опасности, исходящей от вашего сына, будет не вредно. Несколько минут спустя вся компания сидела в гостиной на первом уровне квартиры Витьки и Яна. Шульман разлил всем чай, пока его омега проведывал ребёнка, и, устроившись, кому где удобно, маленький совет снова принялся за разговоры. - Понимаете, Наталья Александровна… - Просто Наташа, Максим Петрович. Вы же не мой пациент. - Да, - криво усмехнулся старший омега и помял ещё холодными с улицы пальцами лицо, как спросонок. – Ещё немного в таком темпе, и я им стану. Так вот, Наташа, мы ведь вас попросили помочь не только и не столько с диагнозом… Понятно, что точно любой врач скажет только после личного осмотра… Но вот в чём дело. Ян… - Максим Петрович быстро глянул в сторону хозяина квартиры, который, стоя у стола, поглаживал по спине мужа. – Он ведь настроен очень серьёзно. Он сдержан, и кажется, что… Но я точно знаю, если в ближайшее время ситуация не сдвинется с места хоть куда-нибудь, он её сдвинет сам, и диагнозы Влада ему будут до лампочки. До критической массы там осталось совсем немного, и скоро даже Витя будет не в состоянии его сдерживать. - Хм… Витя его сдерживает? Какой интересный всё-таки психотип… - Понимаете, Наташенька, Витя по старой памяти Влада не боится. Он же его прекрасно знает, гораздо лучше, чем мы все тут, вместе взятые. И поэтому я организовал эту встречу. Нам нужно выработать план дальнейших действий. Ведь Влада нужно лечить! Ян тем временем стоял рядом со своим мужем, глядя, как тот раскладывает по тарелкам скромное угощение. Он успокаивающе поглаживал омегу то по спине, то поднимался чуть выше – на затылок, правда, не до конца понимая, кого это он успокаивает – мужа или себя. Витька, отвлёкшись от тарелок, посмотрел на него и улыбнулся. - Не по себе?.. - Самую малость. Я знаю, кто такая Адамович, и я её мнению доверяю. Витя, твой бывший – псих. - Он всегда был дёрганым. - Милый мой, солнце, нервный придурок – это одно, поорал и перестал, а психопат, человек, потерявший связь с реальностью – это совсем другое. И я сейчас думаю о том, что зря мы позволили ему уйти. - А как бы мы его задержали? – Усмехнулся омега. – Бросились, связали и приковали цепями в гараже, как Кощея Бессмертного? Просто, элегантно, но немного противозаконно. Для этого Наташа и здесь, чтобы дать совет, будем слушать, что скажет профи. Профи тем временем присоединилась за чаем с коньяком к Альбине, а Максим Петрович, сев рядом с сыном за стол, сосредоточенно спросил: - Наташа, как вы думаете, сколько у нас времени? - Я бы сказала – мало. Сегодняшнее поведение Влада показывает, что у него просыпается агрессия. Кроме того, мы отрезали ему главную возможность погружаться в прошлое, приходя сюда. Его нервное напряжение будет требовать выхода. Так что пора начинать действовать. - Как? В том-то и дело! Влад ни за что не согласится начать лечение в психиатрическом стационаре, бесполезно даже пытаться! - Смотря что считать добровольным согласием, - невозмутимо сказала Наташа, потягивая чай. – Конечно, если вы к нему придёте и скажете – Владик, немедля ложись в дурку, то, скорее всего, как минимум получите очередной плевок. - Так что же делать?.. - Как говорил доктор в «Гостье из будущего», нужен толчок. Существуют способы сделать так, что человек сам прибежит сдаваться в психиатрию. Не то, чтобы я это одобряла, но ваш случай – из ряда вон выходящий, и я могу дать пару советов. - Наташенька, да вы нас просто спасёте! - Хуже, я так понимаю, уже всё равно не будет, - заметила Алька. – Витёк, я пойду на вашей малой лоджии покурю. У Максима Петровича зазвонил телефон, омега мельком глянул на дисплей: - Егор… Чего он названивает, Влад уже давно должен быть дома. Алло! – Он поднёс телефон к уху. – Да, мальчик мой, что случилось? Ну что такое, говори ты уже толком, Егор… Что? Егор! Что ты несёшь?! Егор!!! Видимо, вызов прервался – Максим Петрович медленно отвёл руку с телефоном, совершенно непонимающим взглядом обведя присутствующих. Потом с видом человека, оказавшегося в параллельной вселенной, развёл ладони в стороны, продолжая молчать. Валя окликнул его: - Пап! - Ну, что это был Егор, мы уже поняли, - осторожно сказала Альбина. – Дядь Макс, что случилось? - Ничего не понимаю, - пробормотал Максим Петрович, обретя наконец дар речи. – Егор. Он сказал, что Влад умер.