Победители и проигравшие
15 декабря 1928 POV Сэмюель Моретти Может ли какое-либо большое дело пройти без проблем? Настолько не может, что? если и пройдёт, то организатор напугается ещё больше: как же так, такое предприятие и без проблемы? Вот и я не слишком удивился, когда меня вызвали к Эннио. Но закон Мёрфи и тут дал о себе знать, потому что мне как раз стоило бы беспокоиться, ведь, как мне сказали по дороге к месту празднества, произошла отнюдь не заурядная драка с попойки. О, вовсе нет. Было полноценное покушение. И покушение это было на именинника. Сказать, что я ошарашен, всё равно, что промолчать. Нет, я вовсе не стал благосклонен к Морелло-старшему, но он был столпом. Скажем так, вот есть у человека лишний вес. Он этот вес ненавидит, желает избавиться, но рационально ли избавлять от жира, когда тебе вскоре придётся участвовать в сумо? Вот такая же была ситуация и с Морелло. Мне лично он не нравился, но я осознавал, что именно сейчас, на пике борьбы с властями, его пыл, авторитет, его подчинённые, держали костяк нашей малочисленной армии. Так что неудивительно было, что к тому моменту, как мы подъехали к закрытому клубу у меня уже поджилки тряслись. Зайдя в просторный уставленный столами с бархатной отделкой и стойкой красного дерева бар, я уже готовился к худшему, но тут словно бы чудо расцвело прямо у меня на глазах. Морелло был жив, сидел себе в сторонке у барной стойки, мирно потягивал чтото из толстого стакана. А убийство, судя по всему, произошло на противоположной стороне. Неподалёку от стола, рядом с местом выкатывания торта, лежал какой-то человек, ширококостный, но в целом неприметный. Вокруг столпился народец, я заприметил Сальери, даже Дон Пеппоне приехал, несмотря на болезнь. — Кто это? — спросил я. — О-о, ещё один… — протянул было кто-то из зала, но Дон жестом приказал крикуну замолчать. — Это был ведущий… — глядя на труп, ответил Сальери. — Формально к своим обязанностям он ещё даже не приступил, — деловито сказал Серджио. — Пошёл пообщаться с моим братом, пока тот резал торт. А из торта… Ну как в кино, мать его… Весь в чёрном лысый… И с обрезом… Мужик выпрыгнул, бабахнет как по ведущему! Он ведь, хоть сейчас из-за крови толком не разберёшь, тоже в белом был. А братец как раз пиджак испачкал и снял его. Сами знаете эти костюмы-тройки, стоит снять пиджак и выглядишь как официант… Серджио был удивительно говорлив, причём общался он со мной так, словно мы всё ещё старые друзья. Ну да врагом он мне, конечно, не был, а такое убийство коллег объединяет, ну на время уж точно. — А куда он потом делся? — Я уже доставал «Магнум», но тот как молния, — вклинился в разговор Эннио, — через выход со сцены, а там, мне кажется, авто было, потому что, когда мы выбежали, его и след простыл… Внезапно нас прервал ужасный грохот. Это Морелло-старший, вместе с высоким табуретом, завалился на бок. Теперь я понял, почему он был так флегматичен, когда я его увидел. Да он просто нажрался, как свинья. Впрочем, немудрено, в такой-то день и такой сюрприз. За окном завыла полицейская сирена. Ну вот, теперь демагогии с копами будет на всю ночь. — Ребята, — подозвал нас Пеппоне, — идите-ка через выход со сцены, тут вам пока делать нечего… Мы, с капо, сами разберёмся… *** 16 декабря 1928 Утро моё началось с чашечки кофе в баре Сальери. Я поставил будильник, чтобы встать пораньше, ибо сегодняшний день сулил адовую тучу работёнки. В газетах уже вовсю писали о вчерашнем событии, во всех говорили, что гангстерские войны до добра не доведут… Знали бы они, что на самом деле гангстерских войн у нас нет, в нашем городе только одна Семья. Зато есть Джеймс Барретт. Ставлю что-угодно, что именно эта паскуда заказала Морелло. Больше просто некому. Боже мой, наёмный убийца… Как это низко для представителя власти. Барретт словно сам признался в том, что законными путями от нас избавиться не сможет… Внезапно кто-то положил мне руку на плечо. Я оглянулся и увидел Поли. После вчерашнего он явно устроил попойку, потому что лицо его было весьма помято, а голос звучал басовито. — Привет, Сэм, — мрачно начал он. — Расслабься пока, работы сегодня не будет, но вечером встречаемся в «Итальянском садике», будем что-то решать… Возможно, будем расформировываться… Расформировываться?! Семью?! Боже мой, неужели всё так плохо? Тот же день POV Джеймс Барретт — Это просто отвратительно! — кричал я на Джимми. — Ты убил ведущего! Простого ведущего! Ты понимаешь, что это значит?! Я приближался на опасное расстояние, но Джимми сидел абсолютно спокойно, даже вида не подавал. Стыда на его лице я так же не обнаружил. — Белый костюм? Есть. Близость к торту? Тоже. Нормальное фото? О, этого вы предоставить мне не смогли. Зато я, как осёл, сидел в три погибели в тортике. М-да, вам бы стоило получше продумать операцию, тут ничего не скажешь… Кстати, когда ждать оплату работы? Наивный наёмник хотел меня взбесить, но отнюдь. Я сдержался, принимая эмоциональный облик моего собеседника, так же плотно закрываясь маской небрежного нейтралитета. Я сел за свой дубовый стол, подкидывая дрова в камин, и скрестил пальцы, словно киношный злодей. — Вы, Джимми, получите даже больше, если выполните ещё одно поручение. Пусть, громкого убийства не выйдет, но я знаю, как нам вытащить не только Морелло, но и всех главных среди гангстеров. Сегодня, к семи. Ресторан «Итальянский садик». Они будут там… — Откуда вам такое знать? В ответ я лишь загадочно улыбнулся. Тот же день POV Сэмюель Моретти Хоть я и пришёл заранее, однако был последним. За столом кафе были оба Морелло, Дон, Эннио, Поли, штуки три приближённых от Морелло. — Присаживайся, Сэм, вот местечко около Поли, — любезно предложил Сальери. — Благодарю. Еды не было, только по чашке кофе на каждого. — Господа, — начал Дон, — вчерашнее покушение было последним звонком. Если мы не можем защитить наших глав, черт возьми, может, пора сдаться. В конце концов, на легальной стороне нашего дела мы можем неплохо держаться… — Дон, опомнитесь! — вклинился Поли. — Люди потеряют уважение к нам. Более того, мы сами себя уважать перестанем! Теневая организация, со всем уважением, не будет жить на честные деньги. Мы живем на благо же народа! На прошлой же неделе мы помогли кофейне избавиться от хулиганов. Смогли бы мы это, будь мы работниками пиццерии? Дон Пеппоне, не для себя же работаем! Рубашку последнюю отдам, а с работы не уйду… — Не перегибай палку, — накинулся на него Серджио. — Ты хочешь сгнить в тюрьме? Да и давно ли ты бескорыстно помогал бедным владельцам кофеен? Они тебе за помощь эту такую денежку в карман кладут, что последнюю рубашку отдавать не придётся. Я слушал перепалку без интереса, не первая она и не последняя, лучше послушать конечное решение. Пока же я просто смотрел по сторонам. Милая парочка за соседним столом праздновала свой маленький праздник… Какой-то мужчина за стойкой выпивал уже не первую за вечер порцию кофе. Не заснёт ведь потом… Ещё один мужчина, уже заканчивал свою трапезу, тихо поднимаясь из-за стола. Пройдя пару шагов, он отправился отнюдь не к выходу. В уборную, что ли? Или к телефону-автомату? Ан- нет, к нам он отправился, что-то доставая из кармана. Мешаем мы ему, что ли? Тихо же болтаем. Внезапно я понял, что мужчина доставал из кармана. В руке его блеснул короткоствольный полицейский револьвер. — Стой, с-сука! — взревел я и понёсся на него. Словно бык, я боднул его головой в живот, сбивая с ног. Тот повалился. Внезапно сухо хлопнуло пару выстрелов, словно пистолет уже снят с предохранителя. Резкая острая боль пронзила область живота, будто бунтующая печень решила лопнуть, как воздушный шарик. Теплая чёрная кровь разливалась по ногам. «Чёрт, что же она такая чёрная?» — отстранённо подумал я. Нашел, о чем думать. Тем временем наши молодчики понеслись на убийцу, но тот уже выбегал из кафе. Внезапно я понял, что кровь чёрная, потому что цвета в моих глазах поблёкли. Рука конвульсивно дёрнулась. Решив не терять момент, я ухватился за ножку стула, за которым сидел тот самый, теперь окоченевший от шока, любитель кофе. Не думая, что делаю, я дёрнул стул на себя, с которого бедняга свалился на пол. Пусть получит. В таком состоянии я могу себе позволить маленькую шалость. Глаза закрывались, но я силился додумать свою мысль. Зачем же я его скинул? Чтобы жизнь мёдом не казалась. Чтобы знал, гад, как живётся в Великую Депрессию.***
Ирония судьбы, но обморок был лучшим наркозом, потому что, когда я очнулся, уже лежал в больнице и вроде бы живой. Только вот печень болела так же нещадно. А ещё ужасно тошнило. И как я теперь буду жить-то? Вообще, сколько можно жить с простреленной печенью? Рано, наверное, было радоваться, лучше ли смерть, оттянутая на две недели, но когда заранее знаешь о грядущем конце? Комната была наполнена мраком. Слабый полнолунный свет вырывался из окна, освящая комнату ровно настолько, чтобы я понял, что лежу в знакомом госпитале неподалёку от Нью-Арка. Часы показывали три ночи, судя по всему, валялся я не столько от шока, сколько уже от введённого для моего успокоения наркоза. Наркозы эти начисто сбивают режим сна: если уже действие закончилось, то проснёшься бодрым и полным энергии, даже если, как в случае со мной, на улице три часа ночи. Раз уж спать я не хочу, стоило попробовать проанализировать свой организм, пока других развлечений не завезли. Избегая опоры на поражённую часть тела, я приподнялся с кровати и попробовал встать на ноги. По крайней мере, ползти на руках проблемой не было, а вот, вставая на ноги, я неизбежно опирался на позвоночник полноценно, и живот прорезала боль, и начинало подташнивать. Эксперимент не слишком удался. Похоже, последние дни своей жизни я проведу исключительно в кровати. Продолжил я анализ, пытаясь понять, сколько мне наложили швов, водя рукой по одеялу, чтобы пока не особо было больно. Рука никак не натыкалась на рану, боль расползалась по животу, мешая определению источника. Однако вскоре я нашёл эпицентр удара, снял одеяло и аккуратно дотронулся. Рука наткнулась на неприятную по консистенции дыру. Что за чёрт? Прямо дырка в животе? Без швов? Это значит, если я повернусь на бок, из меня кровь что ли будет выливаться? Чушь какая-то. Я провёл рукой по животу ещё раз… Все верно! Ни одного шва! Просто дыра! Самая настоящая дырка в животе! Глубину я, конечно, проверить не мог, очень уж было больно, но швов не было точно, ошибки быть не могло. Твою мать, а не сплю ли я? Или в каком-то бреду? Нет, серьёзно, у меня, очевидно, сквозная рана, потому что стреляли почти в упор. При этом я жив, могу боле-менее передвигаться. Я не истекаю кровью, хотя в животе незашитая дырень. За окном двери включился свет, в комнату кто-то вошел и зажег лампу. Свет неприятно резанул по глазам. Силуэт ещё только прорезался, но голос я уже узнал. — Ага-а, слышу же шебуршение за стеной! — словно на улице день во весь голос кричал Поли. — А сестра говорит, что мне послышалось. — Поли, что это за фигня? — В голове мысли формулировались чётко, а вот произнести я толком их не мог. — Что у меня за рана такая, почему швов нету? — Швов?.. Чёрт, точно, ты ведь у нас счастливчик! — В смысле? На меня бинтов не хватило? — Да, конечно, скажи мне, откуда у тебя такой великолепный портсигар? Поли достал мой металлический портсигар, только покорёженный, словно кто-то ткнул в середину бумажки, примерно такого рода была покорёженность. — Эта штуковина тебе жизнь спасла. — Пуля что ли туда попала? Чёрт, а как же?.. Он же не особо-то крепкий. — Ну-у, тебе не только он жизнь спас. Поли продемонстрировал мне мою именную зажигалку. — Хочешь сказать, что пуля попала ровно в зажигалку и портсигар? Такое в жизни не бывает… — Не бывает. Зажигалка немного отклонила пулю, но она врезалась в портсигар и его тоже пробила. Сними-ка одеяло. Я стянул одеяло и принялся разглядывать рану уже при свете. — Сэм, больной, что ли? Бинты-то зачем снял? Одеяло оказалось изрядно окровавлено. — Да я… Не снимал вроде… — Ага, а это что? — Поли с укором показал на пол, на котором лежали лоскуты бинта, порванные, очевидно, мною. — Я не в себе был, должно быть. Рана на деле оказалась весьма неприятной, но даже близко не сквозной. Сантиметром в глубину, не больше. — А печень? Печень не задета? — Не-а, говорю же, счастливчик ты. — Поли, а какого черта так хреново-то? — Ну ты, друг, даёшь. Представь, какое бешеное ускорение у этого снаряда. Представь, что тебя лично Джеки Браун по печени отделал. Потому со спиртным придётся завязать, да и впредь поберечься. — Как завязать?! — Ну, не завязать, но жёстко ограничить. И еду тоже будешь потреблять другую. Да, жизнь теперь твоя волей-неволей станет поспокойнее. Дон сказал, что как уникальный кадр ты потерян. Зато, знаешь что? Теперь мы вместе чаще будем на дело ходить, чтобы быть тебе подмогой. И теперь-то мы сможем посоперничать. — Да брось, Поли… — Не-не, я себя адекватно оцениваю, мне твои лучшие дела были не по зубам. Муниципалитет, дело в поезде… Не, такое бы я не выполнил. Ну, ничего, ты теперь тоже не сможешь, хе-хе. — Поли, а ты, собственно, что тут забыл-то? — Да, чашка кофе и выстрел в лучшего друга немного сон отбивают, а когда мы тебя привезли, я тут таку-ую дежурную заприметил. — И Поли жестами стал изображать всё преимущества моего личного дозора. — Ну, раз мы оба спать не хотим, — закончив пантомиму, сказал Поли, — я принесу колоду, попробуем сыграть в блэкджек на двоих… Да, ещё у Дона и всех капо теперь словно свербит в одном месте, все хотят прийти и лично поблагодарить, жди завтра гостей. — Притворюсь спящим, наверное. Не люблю, когда так на мне акцентируют внимание. Ну так что, в блэкджек играть будем? — Момент, я дежурную приведу и будет у нас своя атмосфера с блэкджеком и… Остальные слова я не разобрал, потому что Поли ушел в коридор за картами.***
Притворяться спящим не пришлось. Не спал я аж до шести утра. Позже, конечно, отрубился, успев застать, как Поли ушёл домой, спал я аж десять часов, регулярно сквозь сон осознавая, что за дверью ходят люди и их всё больше. В конце концов Дон и Сальери с Морелло-старшим совсем обнаглели, ввергнувшись со своею же свитой в мою палату, причём устроив аж локальный банкет, поставив столик с закусками и тайно разливая вискарь из фляжек. Не открывая глаз, я начал, словно в бреду, говорить, изрядно удивив посетителей. — Ветчины!.. У меня нехватка ветчины в организме! — Я сделал вид, что полноценно проснулся и выпучил глаза. — Быстрее, мы меня теряем! — Да сделай те же что-нибудь! — вскрикнул Пеппоне. Мне протянули тарелку с ветчиной. — Спасибо, — сказал я, уминая блюдо, за ночь я действительно страшно проголодался. Пусть шутка была просто удивительно примитивной, однако народ в комнате повеселел, все начали задавать дежурные вопросы о состоянии здоровья. Я и вправду чувствовал себя весьма фигово, однако и так старался приукрасить тяжесть состояния. Нет, я вовсе не позёр. Просто у меня такая жизненная позиция: пусть лучше на меня не будут возлагать особых надежд, но я вернусь неожиданно и с шиком, чем, если все будут ждать выздоровления, а моё состояние будет стабильно плохим. Посиделки продлились около часа, я, пожалуй, даже решил, что не так уж плохо, что у меня появилась травма, это немного сплотило Семью, однако, если учитывать, что я больше не смогу работать так плодотворно как раньше. Я адекватно оцениваю свои умения и пусть я не гений в своей работе, но был получше многих, такой уж мне выпал талант. Постепенно все уходили. В конце концов остался, что удивительно, один Морелло. Он заранее настаивал на приватном разговоре, что меня немного настораживало. — Сэм, слушай, ты понимаешь, как спас нас всех… Так уж вышло, я дважды за неделю попал под прицел пистолета. Это, знаешь, немного влияет на мировоззрение. Я не хочу в дни нашего кризиса с кем-то из своих портить отношения, а к тебе, стоит признать, мы с братом относились с большим презрением. Давай-ка немного эти отношениям улучшим. — Даже в такой момент тон Морелло оставался меркантильным, без нотки эмоций. — Вот, в общем, держи. Это ключи от нового автомобиля, тот задрипанный драндулет просто стыдно показывать на глаза посетителей бара. Эта тачка будет лучше смотреться. — Тон у Морелло значительно ускорился. — «Болт» на металлолом, а кататься будешь на этом. В общем, развлекайся. Морелло поспешил удалиться.