Бездушная голубка

» Я обещала ей… Обещала! А если я больше не могу выполнять свое обещание, что, если я больше не в силах играть чужую роль, прикрываясь чужими мечтами и эмоциями? Зачем мне все это, зачем? У меня был шанс начать все с начала, начать новую жизнь в Париже, но нет, я вновь цепляюсь за оперу, постановки, сцену! Неужели, мне досталось недостаточно боли, чтобы понять, что это губит меня? Я чуть не погубила невинную жизнь, еще одна страница моей жизни перелистана и уже ничего не вернуть. Рим всегда будет напоминать мне о дне моего перерождения, о новой Карлотте, восставшей из пепла и слез…»

Запись из дневника Карлотты Гудичелли       Прошло несколько дней после того загадочного письма. Буря в душе Карлотты улеглась, дела наладились, поэтому она сияла, цвела и была в великолепном расположении духа. Лишь одна мрачная мысль иногда посещала ее — директор оперы господин Лефевр пока не заключил с ней контракт, объяснив это тем, что все обязаны пройти трехмесячный испытательный срок, после которого он уже решает, что дальше делать с артистом. Певицу насторожило такое отношение, но выхода все равно не было — искать другое место или возвращаться назад было не в ее интересах.       Конечно, все шло не так, как было запланировано, и не все приняли амбициозную певицу, но мнение других через какое-то время отошло на задний план, постановки, декорации, партитуры закружили женщину в вихре чувств и эмоций, и она уже больше не расстраивалась по пустякам. Три месяца подходили к концу, а она даже не думала о том, что ее могут вышвырнуть из театра. В последний день срока Карлотта уже с утра была в свое гримерке и, наслаждаясь своим прекрасным настроением, что-то мурлыкала себе под нос.       - Что же, я доволен Вашим поведением, мадам. Но Ваше исполнение Кармен вчера было отвратительно — поработайте над голосом и научитесь показывать свои сильные стороны, а не давить на жалость. Публика принимает Вас благодаря тому, что Вы пользуетесь своим обаянием, но певица должна еще также умело обращаться со своим голосом. Я даю Вам шанс, считайте это моим подарком, — и вновь мужской голос прозвучал над самым ухом певицы, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности.       - Это опять Вы? Зачем Вам это? Что Вам от меня нужно? Да кто Вы такой, чтобы говорить мне умею я петь или нет? Кроме того, я не так стара, чтобы обращаться ко мне как к «мадам», — Карлотта всхлипнула, не в силах сдержать нахлынувшую истерику. Ее больше расстроило унизительное «мадам», чем комментарии относительно ее вокальных и актерских способностей. Это «мадам» прозвучало так, будто она сорокалетняя старушка, возомнившая себя молоденькой девушкой. А ведь Карлотте было всего лишь двадцать пять лет… Конечно, она пыталась прикинуться женщиной постарше — чуть больше косметики, румян для полноты картины, но на то были свои причины, о которых она старалась не вспоминать.       - Я задел Ваши лучшие чувства? Не хотел, мадмуазель, — с издевкой проговорил неизвестный голос. – Ах, да, я же не представился, за что примите мои извинения. Я — Призрак Оперы!       - Да хоть Папа Римский! — крикнула певица.- Какое право Вы имели на то, чтобы меня оскорблять?       - Право? Это моя обязанность следить за всем, что происходит в опере. Я больше Вашего разбираюсь в настоящем искусстве, поэтому в Ваших интересах будет взять несколько уроков вокала. Иначе господин Лефевр не сможет выпустить Вас на сцену — я не позволю ему позорить мой театр.       - Любой голос требует практики и тренировки, дорогой Призрак. Уроки вокала я и без Вашего наставления собиралась взять — мой репертуар до этого был слишком ограничен, поэтому не было достаточной подготовки, — почему-то женщине стало немного стыдно перед незримым собеседником, поэтому она захотела показать, что относится к критике с должным понимаем. — Но слушаться того, кого я не вижу, а лишь слышу, представляет для меня проблему. Или Вы настолько трусливы, что прикрываетесь господином директором, чтобы запугать меня?       - Вам пока рано меня видеть. Что же, думаю, господин директор уже ждет Вас. Вы хотите остаться в Гранд Оперы?       - Да, хочу, — сухо произнесла Карлотта.       - Я дам Вам шанс. И еще — я знаю, сколько Вам на само деле лет и кто Вы на самом деле. Поэтому не стоит играть со мной в игры.       На ватных ногах женщина встала и не торопясь вышла из комнаты. Страх наполнил все ее существо, в горле пересохло, а мир поплыл перед глазами. Откуда он знает про нее? Как много знает этот загадочный Призрак? Неужели ей придется вновь бежать, как она бежала из Рима? Кто бы мог подумать, но за всей мишурой дивы, опьяненной поклонниками и мужчинами, скрывалась несчастная женщина, в жизни которой было лишь два мужчины и то, они, воспользовавшись ею, бросили в пучину жизни. Карлотта… Имя крутилось на языке, обжигая своим запретом и тайной, напоминая о том, что чтобы ни случилось, она не должна говорить всю правду. Теперь она должна слушать этого Призрака и выходит лишь один — узнать о нем то, что спасет ее.       Певица сама не заметила, как пришла к кабинету директора и постучала. Услышав сухое «Войдите», а она рванула на себя дверь и выплеснула всю свою злость и страх на директора.       - Я требую немедленно мне объяснить, что здесь происходит! Только что мне угрожал какой-то Призрак Оперы, требуя, чтобы я подчинялась его требованиям. На мои доводы по поводу того, что Вы — директор и только Вам решать, кому что делать, он посмеялся надо мной! — женщина надеялась, что загадочный «Призрак» не успел рассказать все директору, а, как известно, кто первый сказал, на стороне того правда. — Вы понимаете, что Вами пытаются управляют, как марионеткой! За Вашей спиной решают дела! А теперь хотят, чтобы еще и я слушалась. Призрак Оперы! Как я испугалась, дрожу вся от страха! — Карлотта металась по кабинету директора, как загнанный зверь в клетке. Она бушевала, рвала и метала, не думая о том, что не она диктует условия, а ей говорят, что делать, и что ее положение в оперном театре еще пока слишком зыбко для того, чтобы показывать свой нрав. Но ее темперамент не позволял осознать всю сложность положения — директора скорее возмутил не факт Призрака, а претензии Карлотты.       - Дорогая моя, я понимаю, что Вы только влились в наш дружный коллектив, и еще не знаете всех аспектов своих обязанностей, — в голосе директора появились железные нотки, ибо бегающая из угла в угол пунцовая певица стала его раздражать. — Мне не хочется с Вами расстаться и тем более подвергать Вашу жизнь чужому влиянию и, тем более, опасности. Поймите меня правильно, Вас порекомендовал мой добрый друг, которому я был, скажем так, должен и вот чист перед ним, все долги розданы и уволить Вас или оставить будет сугубо мое решение. Вы — великолепная певица, несравненная красавица, но этого мало для того, чтобы остаться и продолжать услаждать публику своим голосом именно в нашей опере, мадам.        Женщина испуганно смотрела на директора, не в силах произнести ни слова. Неужели он намекает на то, что уволит ее только потому, что она не собирается выполнять указания какого-то сумасшедшего! Его слова обидели ее до глубины души, ей стал настолько противен этот человек, что она перестала ходить по кабинету и села на стул в самом дальнем угле от господина Лефевра.       - На что Вы намекаете, месье? — тихо спросила женщина.       - Будьте благоразумны, вот на что я намекаю. Вот, возьмите, — он встал и подошел к ней, протягивая небольшой листок бумаги. — Это адрес замечательного учителя, месье Экю. Я не собираюсь искать новую певицу в середине сезона, мадмуазель. Но и Вас я попрошу быть сдержаннее и понять одно – да, Вы примадонна и пока лучшее, что у нас есть. Но нет незаменимых людей, и поэтому мы сможем найти замену и Вам, если это потребуется. Если Вы решите нас бросить, то, сами понимаете, Ваша репутация будет не так чиста. Не всякий театр захочет заключать контракт с необязательной певицей, уж поверьте. Слухи распространяются быстрее, чем Вы думаете, а в Париже уж тем более молниеносно. Контракт лежит на моем столе, Вам осталось его всего лишь подписать, если Вы этого хотите, конечно.       - Да, конечно, месье. Господин Лефевр, возможно, я веду себя иногда слишком… эмоционально, но это все из-за моего темперамента. Поймите меня правильно, я не хочу быть чьей-то игрушкой и забавой, поэтому указания какого-то неизвестного человека мне кажется дикостью и чепухой.       - Я Вам порекомендовал, как себя вести. Дальше решать Вам, как поступать, — директор кивнул ей, намекая, что их разговор должен быть закончен.       Карлотта расписалась в контракте, даже не прочитав его, как следует, и быстро вышла из кабинета. Ей казалось, что она попала в западню, из которой так усиленно пыталась сбежать. У нее было два пути: выполнять указания неизвестного голоса, обладатель которого знает о ней то, о чем она умалчивает, или остаться в незнакомом городе без средств к существованию. Выбор был сделан, и теперь Карлотта с трепетом ждала, что будет ждать ее дальше.